— Помните, народу на улицах будет много. — Наставлял Конот. — Все будут орать и свистеть от восторга, так что не надо шарахаться. Здесь редко когда проводят парады гвардии, поэтому подобное событие будет обязательно освещено в прессе и пикточерепа журналистов будут порхать над нами. Не надо их сбивать на лету, Хват, тебя и твоих парней это особенно касается, а то устроите там пальбу, потом от позора не отмоемся.
— Да что мы, тупые что ли? Все понимаем. — Ответил на это командир роты громил.
— Я-то знаю, что с мозгами у вас все в порядке, но люди считают вас тупыми и начнут хохотать или показывать пальцами, если вы сделаете что-нибудь не так. — Конот смотрел на Хвата. — Не надо на них реагировать.
— Может нам вообще на парад не ходить? — с надеждой спросил тот.
— Не выйдет — вы часть полка и главные герои, только массам об этом знать не обязательно, а во власти кто надо уже и так в курсе. — Пояснил полковник. — Это честь для гвардейца — пройти парадом по освобожденному городу. Правда, этих никто не захватывал, но все же, столичная планета. В общем, час терпения и позора и все свободны. — Улыбнулся Конот. — Казармы для нашего размещения уже готовы, нам предоставили неделю для изучения города, отдыха, прогулок по нему, пока все наши солдаты не встанут в строй и мы не наберем новых, получим технику и вооружение — за все платит Дом. Точно также как и сестры — к ним должно прибыть пополнение из Схолы. Как дождемся, так и двинем на поиски Чаши. — И мельком взглянул на огрина. Абелина поделилась с ним своим разговором с Лордом-Инквизитором и полковник был в курсе — он умел держать язык за зубами. — Это всем ясно?
— Так точно! — громыхнул строй глоток офицеров, стоящих перед командиром.
— Разойтись.
И вот сейчас предстояло пройти по станции, загрузиться в челноки и спуститься на планету — своим транспортом Торговый Дом запретил пользоваться гвардии, они предоставили местные суда. Что ж, хозяин — барин, Хват не переживал по этому поводу. Когда корабль едва ощутимо ткнулся в причальную штангу и магнитные захваты подтянули к себе корпус, в шлюзовой камере сравнялось давление и двери распахнулись, то первые гвардейцы уже ступили на орбитальную станцию. Солдаты в указанном полковником порядке покидали судно, чтобы не создавать толчею, как гражданские, которые все время лезут вперед, ругаясь и давя более слабых, как будто боятся не успеть на уходящий к планете транспорт. Здесь все было четко и по уставу: поступила команда — все вышли. На случай парада гвардейцам выдали новенькую броню и форму, заменили оружие, у кого оно имело потрепанный вид — солдаты привыкали к своим лазганам и расставались с ними крайне неохотно, все же пушки не раз спасали им жизнь. Тяжелораненых и нуждающихся в протезировании перемещали на станцию под присмотром сестер госпитальер — ресурсов корабля канониссы не хватало, чтобы "починить" всех, но Абелина оговорила этот вопрос с главой Торгового Дома и тот пошел ей навстречу, пообещав полное содействие. Вот только документально это не было подтверждено и инквизитор вполне себе серьезно опасалась того, что тот может забрать свои слова назад. Так что ротой Тихонького пока временно поставили командовать повышенного до звания сержанта Драга, который, хоть и был ранен, но выздоровел раньше командира, который остался без ноги. Конот пообещал лейтенанту что тот станет капитаном и сдержал свое слово, точно также как и намеревался сдержать и другое данное им раненому — тот вскоре будет ходить на своих ногах, пускай и протезах, но зато самых лучших. Гвардейцы часто навещали своих раненых товарищей и каждый горячо заверял их, что командиры не спишут их как инвалидов, а для начала полноценно вылечат, а уже потом предоставят выбор — покинуть ряды гвардии или же остаться. Ни один не высказал желание сбежать. Ну, может быть кроме двоих-троих симулянтов, которым оторвало конечности в результате негативного влияния на них кармы. Что заработали, то и получили. Броскена опять же перед всем строем лишили звания за трусость и выгнали из гвардии, причем рука комиссара Марша, который и зачитывал приговор, так и тянулась к рукояти лазпистолета, а стоявшая рядом с ним Эмилия, сузив глаза, гневно смотрела на мерзкого лейтенанта — он явил наглость подкатывать к ней. Многие с удовольствием прикончили бы бывшего лейтенанта, но инквизитор своей властью запретила, пояснив, что убийство самый простой способ. Вот перевоспитать человека — для этого нужно приложить усилия. Но она понимает, что такой как Броскен вряд ли изменится, поэтому его лучше выгнать сейчас, чем он принесет проблемы потом. Почему его не послать в штрафбат? Потому что там он подставит подразделение еще быстрее, чем в обычном полку гвардии и погибнет много людей. Так что пускай бежит без оглядки — если примется за старое, то судьба сама с ним разберется. Броскен вздохнул с облегчением, когда узнал, что его не расстреляют и не отправят сражаться с хаоситами, спешно собрал манатки и покинул казармы, скрывшись в неведомом направлении. Ну и хрен с ним. Его место занял сержант Тиг, которому пришлось дать звание лейтенанта. В этой кампании против тиранидов многие получили новые шевроны, однако и гвардейцев погибло тоже немало — из восьми тысяч осталось в живых пять с половиной, причем раненых было примерно поровну с получившими мелкие царапины и бегающими на своих двоих солдатами. Таким образом численность представляемой на параде гвардии составляла едва треть от ее списочного состава, точно также как танкисты и артиллеристы.
Сестры битвы тоже участвовали в параде, шагая позади гвардии, а пилоты истребителей и перехватчиков должны были пройти над главным широким проспектом и запустить хлопушки, чтобы порадовать гражданских зрелищем и мощью имперской армии и флота. Сестрам канониссы редко когда приходилось участвовать в парадах, поэтому она тренировала их до седьмого пота, добиваясь слаженности действий. Девчонкам приходилось несладко, но они терпели и понимали, какая это ответственность — пройтись по улице города перед его гражданами.
Хват вел свой отряд по станции, высокие потолки которой позволяли передвигаться без проблем. Для гвардейцев очистили коридоры и те прошли на посадку без препятствий — гражданские поворчали для приличия и удалились по своим делам. Пилоты орбитальных челноков получили разрешение на взлет как только загрузились войсками. Их задачей было всадить полк в космопорту, где солдат уже ждал транспорт, выделенный для нужд гвардии главой Дома. Он и доставит их к месту, откуда начнется парад. С корабля на бал так сказать.
Местные работники с удивлением и изредка презрением в глазах смотрели на проходящих мимо них огринов, когда те грузились в транспортники. Ратлинги, впрочем, удостоились такой же чести, но Смоку и Кроху было на это наплевать, также как и Хвату, пускай что хотят, то и думают. Когда расселись, то Молчун наклонился к вождю.
— Почему они так на нас смотрят?
— Как на дерьмо? — уточнил Хват его вопрос и тот кивнул. — Потому что их так научили.
— Но мы же спасли их планету от вторжения. — Искренне не понимал Молчун. — Разве можно так к нам относиться?
— Мы спасали не эту планету, а другую. — Ответил ему Хват. — На которую им всем также наплевать как и на нас. Простой работник не видит дальше своего замкнутого мирка, в котором живет — работа, дом, жена, дети, зарплата и так далее. Как только его коснется война, вот тогда он забегает и будет боготворить тебя, если ты мимоходом спасешь его тушку. А пока этого не случилось, то на тебя можно плевать, ты же нелюдь, дерьмо по сравнению с тем, кто родился человеком. Так что, Молчун, не бери в голову.
— Как же так? — недоумевал тот. — Я считал, что все люди такие же как наши соратники-гвардейцы.
— Ну, просто нам повезло столкнуться с лучшей частью человечества и она оказалась в гвардии. — Пожал плечами Хват. — Заметь, не все из гражданских — дерьмо. Когда мы шарились по Кассандре, то нам всегда помогали, вежливо указывая дорогу, или те же работники коммуны — там на тебя смотрели как на спасителя. — Вождь хмыкнул. — Но у них обстоятельства были другими. А так, пожалуй, большинство людей считают тебя за дерьмо. Просто наплюй на их мнение — лучше или хуже ты можешь стать только в глазах своих родичей, которые судят тебя по поступкам твоим, а не по лживым наветами и клевете.
Молчун вроде бы успокоился, однако продолжал размышлять над словами вождя, вспоминая эпизоды общения с гражданскими, которых было немного. Потом он вспомнил, как глава коммуны, рискуя жизнью, успел передать сообщение о нападении и не закрылся в бункере, хотя мог — он возглавил атаку на тиранидов и погиб, пускай и не умел как следует обращаться с оружием. Его смерть была храброй, он сделал главное, чуть задержал тварей до прибытия гвардии и огринов и выиграл время для женщин и детей, которые успели скрыться в горе. Разве это не характеризует его как смелого человека? У него был выбор и он сделал его, защищая свой дом с оружием в руках, а какой выбор сделают эти люди, которые сейчас брезгливо смотрят на огринов? Смогут ли они точно также взять оружие в руки, когда враг постучится в их двери или станут умолять его о пощаде на коленях? У Молчуна не было ответа и он уже хотел спросить об этом вождя, как машина тормознула — приехали к месту начала парада.
— Строится! — громкий голос Хвата разнесся над машинами и кроме огринов технику начали покидать гвардейцы.
— Держим дистанцию!! — был слышен крик Конота. — Офицеры впереди, солдаты на три шага позади!! Холан, куда ты встал?!! Я тебе сто раз говорил, что ты, мать твою, офицер, а не сержант!! Встань вперед, чучело!! Так, это кто там харкнул?! Прекратить немедленно!! Не чесаться во время парада!! Если опозорите меня — сгною!! — Все понимали, что полковник нервничает не хуже остальных и давали ему возможность проораться. — Выровняли ряды, стоим, ждем, когда подтянутся танкисты и артиллерия! Я отдам команду и пойдем с левой ноги, все запомнили?! С левой, вашу мать, а не как попало, вы не на передислокации!! Всем ясно?!!
— Так точно!
— Ух, доведете меня. — Полковник рысью пробежал по рядам, проверяя готовность гвардейцев, поправляя на солдатах форму и измеряя в пальцах наклон каски от бровей. — Вроде все в порядке.
Позади стоящих солдат появились танки — полковник Попов собственной персоной торчал из люка, схватившись за закраину. Он оглядел ряды гвардейцев и отдал команду тормозить точно в десяти метрах от крайнего воина — дальномер не подвел, четко выдав расстояние. Позади танков замерли шагоходы Симонса — сам командир сидел за рычагами первого из них. Машин было всего четыре штуки — все остальные уничтожены в результате боев. Приказ на получение новой техники уже был подписан и вскоре на Симиллу должны были доставить с соседнего Балтазара заказанные машины. Новоиспеченному капитану предстояло их принимать, проводить диагностику и гонять на полигоне, изучая технику — эти модификации немного отличались от тех, на которых привыкли служить его пилоты. Торговый Дом купил лицензию на производство "Стражей" у механикусов, внес свои изменения и даже занимался их поставками другим Домам. Так все были вооружены ракетными комплексами и автопушками с увеличенным боезапасом, а лазерных дальнобойных орудий было немного — командиры отрядов "Стражей" Торгового Дома воевали в основном в городах-ульях, подавляя восстания гражданских или же разбираясь с еретическими культами и там применение орудий ближнего радиуса действия было оправданным. Симонс же, ознакомившись в ТТХ, побежал к Дециму с предложением о частичной замене оружия и переделке, так что механикусы на параде не присутствовали — они занимались своим любимым делом — проектированием. Так что сейчас капитан построил оставшиеся машины треугольником — сам впереди, трое позади. За ним, лязгая гусеницами, медленно катились гаубицы Блада. Гвардия пойдет пешком и тяжелые машины вполне успешно будут двигаться с их скоростью.
Когда все собрались, то полковник Конот связался с распорядителем парада и дал отмашку своим войскам. Идущая первой рота сержанта Драга, который заменял раненого командира Тихонького, качнулась и задала темп всем остальным. Рядового без слов перевели в сержанты, будь воля Конота он дал бы ему лейтенанта, но такого мощного карьерного прыжка в Муниторуме не поняли бы, так что пришлось обойтись сержантским званием, впрочем Драг был рад и этому. Гвардейцы некоторое время привыкали к строевому шагу, вспоминая закрепленные навыки, потом выровнялись и все пошло как по маслу. Когда передовые части вывернули из-за угла высокого здания, то были встречены восторженным ревом собравшихся граждан столицы. Проспект был ярко освещен фонарями, потому что затянутое как всегда серое небо не давало столько света, сколько нужно. На лицах солдат и гражданских красовались дыхательные маски — концентрация вредных веществ в воздухе превышала все допустимые нормы, но люди уже привыкли и не обращали внимания. В жилых комплексах воздух проходил через систему фильтров и очищался — Торговый Дом относительно заботился о своих сотрудниках и работниках, поощряя рождаемость и обеспечивая медицинской помощью. Торгаши умели считать деньги, в том числе и те, которые тратились на обучение молодого персонала. Даже старикам предоставляли работу, позволяя им трудится на тех должностях, которые не требовали сильных физических усилий, ведь это тоже приносило прибыль. Шестеренки торговой машины крутились и вовремя смазывались и даже возможное вторжение не могло заставить остановится этот механизм.
Конот шел впереди, одетый в парадную форму, четко выстукивая каблуками сапог ритм. Его глаза пробегали по лицам людей, некоторые искренне радовались параду и тому, как шли гвардейцы, для некоторых это была принудиловка и они ждали, когда же все закончится, а некоторые, но таких было немного, со злобой на физиономиях наблюдали за прохождением войск. Похоже, здесь тот еще гадюшник, подумал полковник, автоматически ставя ноги и продолжая размышлять. Возможно, Абелина и права, что все это нужно для того, чтобы пустить пыль в глаза, заставить врагов поверить, что гвардия не дремлет и в любой момент может выкорчевать мерзкую заразу ереси и отправиться дальше. Какой именно культ мог пустить здесь корни полковник не знал, но уже внутренне готовился к неприятностям на балу.
Кто-то из толпы метнул к ногам солдат букет цветов. Хват заметил движение в воздухе и его рука сама выдернула болтер из кобуры, а аугментика глаза тут же вычислила метателя. Им оказалась совсем мелкая девчушка, девочка, еще получавшая образование. Она искренне радовалась тому, что видит и сделала это от души, даря гвардейцам букет. Возможно действие громилы кто-то и заметил, но пальцем показывать не стал, да и сам огрин быстро сунул оружие обратно в кобуру, продолжая шагать. Этот душевный порыв едва не стоил ей жизни, подумал он, наблюдая, как стоящая рядом мать или бабушка выговаривает девчонке, а та стоит с виноватым видом. Я совсем не знаю гражданских, думал Хват, не знал их и раньше, не знаю и теперь. То, что для них нормально, я воспринимаю как возможную агрессию или же нападение. Нужно держать себя в руках и следить за парнями, а то наворотим таких дел, которые потом не расхлебать.
