Всех пострадавших во время атаки, приказал перевести на мой корабль, где самолично оказывал первую медицинскую помощь каждому из бойцов, используя в качестве подручного Пашку. Остальные члены моего дружного экипажа, оказывается, попросту не умели ничего делать и на мои простенькие просьбы реагировали лишь тупым морганием, и топтанием на месте. Мой земляк не участвовал в сражении и очень сильно переживал по этому поводу, но я успокоил его сказав, что он ещё успеет кого нибудь убить, а сейчас от него требуется сделать всё, чтобы спасти хотя бы кого то из этих детей, прикрывших своими натренированными, но в сущности ещё такими маленькими, телами, наши с ним задницы.
К изучению трофеев приступил поздно, почти в сумерках. Да собственно и разбираться то было не с чем. Пока я врачевал, парни собрали всё самое ценное на обоих судах и перетащили его на наш головной, как оказалось, транспортный корабль. Гребцов освободили, но дальше делать ничего с ними не стали, ожидая от меня распоряжений по их дальнейшей судьбе. Помнят, наверное, как я обошёлся с ранеными нападавших, вот и решили, что не стоит торопить события. За свою несдержанность мне уже сейчас не по себе, представляю, каково потом будет. А больше у самонадеянных грабителей и брать было нечего, даже со жратвой, и пресной водой у них почти никак.
— Топите их, к чёртовой матери — распорядился я решив, что на этот раз брать чужие корабли мне не стоит.
Кто его знает, как они достались этим придуркам? Может они присвоили их после очередного, удачного нападения? А нести ответственность за чужие грехи мне не хочется, свои в рай не пускают.
— Подожди, как это топите?! Там же ещё добра навалом! — возмутился Павлик.
— Какого добра, Паша? — не согласился с ним я. — Там кроме прогнивших досок больше нет ничего.
— А паруса, а вёсла, а канаты? Этого тебе мало? Да ты посмотри сколько у них по бортам железяк наколочено — это же всё деньги. Нет Серёга, ты как хочешь, а я отсюда никуда не поплыву, пока всё это не соберу. Сам же мне потом спасибо говорить будешь.
Я посмотрел на горизонт, повернулся в другую сторону, вроде всё чисто и погода не сильно гуляет. Может действительно не торопиться?
— Ладно три часа тебе на разграбление, как победителю. А я, пока, с нашими делами разберусь. Попробую выяснить, с чего это вдруг на моём корабле, разные там мудаки, бунт решили подымать.
— А чё, у тебя кто то выступал? — спросил Павел, до которого информация о происшествии ещё не дошла.
— Было дело. Причём пятая колонна в самом начале боя себя проявила. Представляешь — ответил я ему, зло сплюнув на палубу.
— Пятая колонна? — переспросил Павел и с недоверием посмотрел мне в глаза.
Чего он там хотел увидеть? А кто их знает, деревенских этих, у них всё не как у нормальных людей.
Мои гребцы глазели на меня словно затравленные волки, по всей видимости, ожидая скорой расправы. Мысли их ходили почти рядом с моими, очень мне хотелось взять, да и проверить всю эту вшивую команду на умение держаться на воде.
— Ну что, сукины дети, свободы вам захотелось?! Решили в спину нам ударить, пока мы ваши же рожи от бешеных псов прикрывали?! — наклонившись над двумя представителями самой востребованной, на этих морских просторах, профессии, спросил я с пристрастием.
— Нет — почти без испуга, ответил мне один из них. — Мы и не думали ничего такого. Это те, хотели помочь своим землякам, а нам до них никакого дела нет.
— Землякам?! Каким ещё землякам?! — не совсем понимая о чём идёт речь, ещё громче спросил я.
— Да эти, которые выступать начали, земляками нападавших оказались. Вот и попробовали им помочь — пояснил напарник говорившего ранее, смертельно уставшего от непосильной работы, мужчины средних лет.
— А, как они об этом узнали?! — продолжая включать дурака, поинтересовался я.
— Так, когда оттуда кричать начали — он кивнул головой в сторону причаливших к нашему борту судов, где всё так же продолжали маяться их менее удачливые коллеги, — они и поняли, что заправляют на кораблях чуть ли не их родственники. Вот и помогли им, на свою голову.
— Грид! — крикнул я рулевому, — это правда, что мне тут втирают. Могла быть у наших гребцов родня на тех кораблях!?
— Запросто — подходя ближе, ответил мой всё знающий моряк. — Мы же этих прихватили тоже, можно сказать с улицы. Не выясняли, кто от куда родом, как попали в гребцы. Ты думаешь у этих, почему все привязаны были?
— Что, поэтому? Боялись бунта и встречи с земляками?
— Конечно. У нас же все экипажи отобраны, люди проверены. А этих — он кивнул на сидевших в моём трюме, — мы не знаем.
Я плюнул на разбирательства с предателями и взяв под локоток Грида, отвёл его на корму.
— Подожди, чего то я не пойму? Ты говоришь, что экипаж на моём старом корабле проверен — это, что значит?
— Это значит, что там нет ни одного человека, раньше жившего, где нибудь на побережье. Мы таких не берём себе. Зачем нам лишние проблемы. Ты сам видел, чего из этого получается. Поэтому у нас все гребцы и могут свободно перемещаться.
Вот это новость, так новость. То то я погляжу — у этих все верёвками опутаны, а мои, как у себя дома сидят.
— А чё ж ты мне про это раньше не говорил?! — взревел я. — Когда я этих, себе оставлял.
— Ты хозяин. Поступаешь так, как считаешь нужным. Зачем тебе советы давать? — всё так же невозмутимо, ответил мне Грид.
Павлик перетащил на мой транспортник всё, что только сумел снять, перекатить, оторвать и выдрать. Сюда же перевели гребцов с обоих пиратских посудин, что превратило мой, ещё недавно почти идеальный "крейсер" в баржу перевозящую металлолом. Мириться с таким положением дел я не собирался.
— Паша, а почему это ты ко мне всё барахло, которому в базарный день цена три копейки, у меня в трюме сложил? А? Ну ладно ещё, я понимаю этих — я кивнул на кучкующихся, в носовой части огромной свалки, людей, — сюда загнал, а зачем мне вот это всё?
— Серёга, ты не кипятись. Я же прежде, чем всё снимать, со знающими людьми поговорил. Ты знаешь сколько у них тут разные железячки стоят? Да мы в любой приёмный пункт их сдадим и озолотимся.
— Ну ладно, с этим согласен — притормозил я. — А бочки эти, ну на кой они нам? Своих навалом. Всё равно же вода в них портится быстро.
— Серёга! Нам до ближайшего порта ещё топать и топать. Ты чё? Этих оборванцев ты чем поить собираешься? А там вода осталась, не много, но есть. Ты их хотя бы в нормальном состоянии до берега довезёшь. Я же помню ещё, каково мне было, когда меня точно так же возили.
— Хорошо. Уговорил. Будем считать, что и с этим погорячился. А про паруса и вёсла мне, конечно и заикаться даже не стоит? Они нам тоже, очень нужны.
— Конечно! Что ты, Серёжа. В хозяйстве всё пригодится.
Глава 27
Появление пиратов оказалось лишь началом наших неприятностей. На следующий же день после встречи с ними на нас ополчилась и погода, с которой просто так не справишься, и не договоришься. Резко усилился боковой ветер, волна набирала обороты с каждым его порывом, а принесённые низкими тучами, скромные осадки, уже к ночи превратились в самый обычный ливень, с грозой и молнией в придачу. Рулевые, чтобы уберечь корабли от опрокидывания, были вынуждены поменять курс, встав носом к ветру, тем самым ещё больше замедлив продвижение вперёд и так напоминавшее топтание на одном месте. Свободные от вахты матросы и взятые в плен гребцы, без перерыва откачивали воду всеми возможными средствами, поступающую в захламлённый трюм, откуда только было возможно. Один я, заглушая очередной приступ душевной слабости, валялся у себя в каюте, не прилагая никаких действий, на увеличение живучести корабля и от нечего делать придавался размышлениям на темы, далёкие от надвигающейся катастрофы, большей своей частью похожие на покаяние, за совершённое злодейство над людьми.
Быстро шторм не закончился, постепенно угасая он продлился ещё два дня, за которые мы с трудом продвинулись, к вожделенному берегу, на расстояние не превышающие, если говорить морским языком, нескольких миль. Любая минута из этих сорока восьми с лишним часов могла стать для нас последней, но благодаря профессионализму людей, считающих меня своим лидером, всё обошлось и на этот раз, который уже по счёту.
Объединившись со вторым участником, тяжёлого и полного впечатлений похода, оторвавшимся от моего огромного корабля, во время последнего море волнения, на достаточно приличное расстояние, мы снова встали на прежний курс и с ещё большим упорством погребли к конечной цели этого рискованного мероприятия. Не понимаю, как только удалось Гриду определить, куда нам необходимо плыть, в таких непростых погодных условиях. На мои сомнения он, как всегда уверенно, ответил, что плывём мы в нужном направлении и мне не стоит волноваться по поводу выбранного им пути. Поверил, а что ещё остаётся делать такому морскому волку, как я?
Непогода не только вымотала нас всех до изнеможения, но и между делом испортила все наши продуктовые запасы, сделав их ещё более невкусными или вовсе не пригодными для еды. Сидеть впроголодь — радости было мало, но ещё сильнее на общем настроении сказывалось отсутствие нормальной воды. Та, что бултыхалась в бочках, отличалась по солёности от забортной, всего на какие то доли процентов. Прав был Пашка, вода — это наше всё, без неё и жизнь не в радость.
Берег встретили с ликованием, его приближению радовались все. И те, кому он принесёт долгожданную передышку, сытный завтрак и ужин, и те, кого ждёт неприятная процедура реализации, на одном из здешних рынков, специализирующимся на продаже людей. А таковых в наших рядах большинство. Я твёрдо решил избавиться не только от последнего пополнения, но и частично от того, что поступило ко мне вместе с новым судном. Пускай его предыдущий владелец и держал всех своих гребцов в рассконвоированном состоянии, наверное, доверяя им, как себе, но последняя стычка с пиратами наглядно показала, что и для них не существует никаких моральных принципов, и они могут в любую минуту взбрыкнуть точно так же, как и там, на острове. Сволочи, что тут ещё скажешь? Я же к ним со всей душой, почти, как к родным, а они, чем мне отплатили? Нет уж, на этот раз наберу себе жителей из глубинки, попавших в рабство оттуда, где морем и не пахнет. Возможно, их и придётся всему обучать с нуля, но уж лучше пускай так, чем ходить и думать, стукнут тебя сзади веслом по темечку или нет.
Островитяне встретили нас радушно, совсем не так, как в прошлый мой приход сюда. Тогда, их полное безразличие к очередным кораблям, зашедшим в один из многочисленных портов этого островного государства, как мне кажется, было вызвано переизбытком гостей на их благодатной земле. Факт, когда даже курица, приносящая золотые яйца, может надоесть хуже горькой редьки, общеизвестен. Зато сегодня мне, стоило только покинуть борт транспорта, на перебой предлагали свои услуги погрузочные и торговые компании. Они тут же готовы были перелить из своих бочек в мои, десятки литров свежей воды, самостоятельно занести и поставить в трюм корзины с фруктами, вяленым мясом, рыбой копчёной, жареной и свежей, а сушёную на солнце еду предлагали по таким бросовым ценам, что я вынужден был притормозить и задуматься: "А действительно, не загрузиться ли мне ими прямо сейчас, пока торговцы не передумали". Но здравый смысл возобладал. Сначала надо привести врачевателя к пострадавшим в бою товарищам, а уж только после этого заниматься всем остальным. Оно подождёт.
Доктора нашёл быстро. Первый же, спрошенный мной, человек, ткнул пальцем в ближайший дом и там действительно оказался лекарь, готовый отправиться со мной куда угодно, лишь бы я щедро оплатил его услуги. Коновала притащил с собой ещё того. Этот ухарь парней моих так обиходил, что они ещё долго стонали после его перевязок, но рассчитался с ним всё же так, как и обещал. Раны он обработал, смазал их какой то вонючей мазью, наложил свежие, тугие повязки, так что придраться вроде, было не к чему. Дальше будет видно, как с ним поступить. Не дай бог, кому из пацанов хуже станет после его примочек, я ему устрою: "Мои услуги дорого стоят".
Пока разбирался с лазаретом, Павел, на пятьдесят медяков, выданных ему на первоочередные нужды, закупил и воды, и мяса с рыбой, и даже успел накормить ими всех, кто пришёл со мной в этот порт. Чуть позже перекусил с ранеными и я, а затем, так как время упорно клонилось к ночи, предпочёл разобраться с гребцами, нежели прямо сегодня же отправляться с ними на дальний остров, где торгуют живыми людьми. Отчётливо понимая, что с этой задачей мне самостоятельно не справиться, пригласил Грида поучаствовать в отборе кандидатов. Бывалый моряк, как и прежде, согласился оказать мне услугу. Он вытащил на корму человек двадцать пленников и первому же из них сказал пару ласковых, на абсолютно незнакомом мне языке.
— Запугивает, наверное — подумалось мне. — Предлагает самим сознаться, кто из них потенциальный враг.
Но немного позже выяснилось, что Грид произносил фразу на языке одной из народностей, живущей высоко в горах и понятное дело, не в нашем районе, поступая точно так же, как это делал в его присутствии, один из вербовщиков личного состава, ещё при Атриусе. Если человек его понимал и пытался чего то ответить, рулевой тут же отводил его в сторону и только после этого начинал пытать следующего. Через сорок минут у меня осталось пол экипажа, готового в любую минуту выйти в море и огромная толпа крепких мужиков, которых мне через несколько дней предстоит кому то в пихать оптом или в ту же розницу. Отсев получился большим, но сопротивляться такой методике отбора я не стал. Если Грид считает, что она правильная, то пусть так и будет. Опыт у него в таких делах ни чета моему, которого вообще почти нет.
На следующий день, оставив своё самое важное судно на попечении Пашки и Грида, в сопровождении коробки мечников и двух коробок лучников, на подарке моего горячо любимого дяди, отправился в плавание, перед отходом переведя на малый корабль всех, выставленных моим рулевым на продажу, людей. Места для них на этом судне маловато, но плыть нам не далеко и дорога между островами не опасная, так что, в случае чего, всегда можно будет пристать к ближайшему берегу.
Через четверо суток я вывел всю эту толпу на причал, в уже знакомом порту и пошёл сдавать их на милость работорговцев, трезво оценивая перспективы продажи своего товара, в такое, не благоприятное для этого дела, время года. Длиннющий строй крепких мужчин, уже с самого начала, вызывал неподдельное любопытство у местных, а когда мои бойцы завели их на территорию рынка, мне и вовсе стали тут же поступать предложения о покупке, чему я был не мало удивлён. В голове даже сумела вспыхнуть и сформироваться, во что то одушевлённое, мысль: "А не повернуть ли мне обратно, такая корова мне и самому нужна?". Но воспоминания о вероломном предательстве, были так свежи, что особого труда не стоило, заткнуть пасть этой говорливой заразе и я быстро перешёл к разрешению более насущных проблем.
И на этот раз, к происходящему вокруг, относился без особого воодушевления. Мерзкая обстановка давила на сердце, душу и разум, который не только противился всему увиденному, но и ни на минуту не сомневался, что меня здесь облапошат, как последнего лоха. Но моё упрямство, способность абстрагироваться от всего происходящего вокруг и огромная тяга до халявных денег, позволили минимизировать нанесённый местными хапугами ущерб, моему кошельку. С кем то я договаривался о продаже людей за живые деньги, кому то предлагал бартер, заприметив на его прилавке подходящих, по возрасту и характеристикам, мужчин, а кого то и посылал, запросто и откровенно, если видел, что меня пытаются в наглую обуть. За два дня я достаточно легко пристроил всех своих особо не надёжных, им на замену нашёл ровно столько, сколько мне требовалось, каждый раз произнося выученную ещё до отбытия на этот остров фразу, способную отличить горца от представителей прибрежных стран и, что не мало важно, ещё и при деньгах остался, причём совсем не малых. Сундук, в который их складывали, на корабль пришлось тащить вчетвером. Оказывается, работорговля — это очень прибыльный бизнес и над этим стоит на досуге внимательно поразмышлять. Может есть смысл ему, все свои силы отдать. Порох — это, конечно, не плохо, но так хлопотно. Одно дерьмо чего стоит, как вспомню птичий базар, аж всего наружу выворачивает, да и сера уже окончательно задолбала, вожу её с собой из конца в конец этого бескрайнего моря, так толком и не разобравшись, а она ли это или мне только кажется, что я отыскал нужный минерал.
