На экране каменное лицо Хайллера с сияющими безумием глазами.
— Пятая эрайданская выходит к расчетной точке. К началу не успеет. Оставь для нее место на левом фланге. К планетам близко не подводи. Мешать будут.
А то я не знаю! А то я не напихал по округе армий, что плюнуть некуда!
Машенька... Машенька моя... Я обещал тебе... Я много чего обещал, честно говоря, мало задумываясь над тем в состоянии ли я исполнить обещанное... Но цирды доберутся до тебя только через мой труп — вот это уже точно.
За кормой корабля-координатора кружатся вокруг огненной звезды мертвые планеты, за ними, укрытый эфемерной защитой голубовато-зеленой атмосферы, безмятежно спит крохотный шарик, за который сейчас готова отдать жизни армия галактики, может быть и ты, моя девочка, сейчас спишь... надеясь, что когда проснешься... надеясь, что проснешься...
А может быть, ты смотришь в небо, пытаясь разглядеть в мерцающих звездах свое спасение или гибель. Солдатик мой, я должен был заставить тебя остаться на базе, за сотни световых лет от этой бойни. Ты храбрая и сумасшедшая, дурочка... И я дурак... Я не просто дурак, я сволочь последняя...
— Первая линия обороны, приготовиться к бою... Поехали, смертнички мои дорогие!
Сражения в космосе всегда заканчиваются быстро. Чем совершеннее оружие, которым владеют противоборствующие стороны, тем быстрее и качественнее они могут уничтожить друг друга.
Иногда на это хватает одного мгновения.
Корабли цирдов вдруг исчезли с радаров и море ослепительно-синего света залило то место, которое еще несколько мгновений назад занимала первая линия обороны.
И в тот момент Айхену показалось, что все кончилось практически не успев и начаться.
К счастью, Айхен ошибался.
И первая и вторая линии обороны устояли, хотя и поредели порядком. Между тем присно памятным побоищем у Ко-она и сегодняшним сражением все-таки прошло время, и это время не было потрачено впустую аналитиками СОГа, получившими максимально полную информацию из первых рук. Поэтому исчезновение вражеских кораблей с радаров и этот мощный ослепляющий удар не были неожиданными и не деморализовали войско.
Вряд ли цирды ожидали, что ответный удар последует настолько быстро и что он настолько точно настигнет невидимые цели.
Цирды задумались на мгновенье, перестроились в новый боевой порядок и изменили тактику.
Две огромные армии, одна из которых в миг стала невидимой, столкнулись где-то у самых границ солнечной системы, и одна из них — как горячий нож через масло, прошла через другую, в несколько минут клином врубившись в самый ее центр.
В ослепительно-синем свете и вспышках ярко-алого невозможно было что-то разглядеть и понять. Айхен отдавал приказы сообразуясь не с действительной обстановкой, а с его пониманием ее, что было, скорее всего — не одним и тем же.
Самое поразительное, что в открытом канале все еще звучал голос Эрдра, находившегося на самом переднем крае и каким-то образом все еще живого.
Стремительно тающие армии союзных государств, сохранившие остатки самообладания и уже в самом деле — бесстрашные, потому что понимающие свою обреченность, палили в пустоту, в синее сияние, из всех видов оружия, вслепую, наугад. Цирды, быстро понявшие, каким образом их отслеживают, после выстрелов моментально уходили в сторону, легко маневрировали, и забирались все глубже в тыл редеющего войска, играючи уничтожая практически беззащитного слепого противника.
Принц вздрогнул, когда кто-то сзади положил руку на его плечо.
Эгаэл. В обычном человеческом облике.
Показавшийся огромным и страшным.
Глаза в глаза с Хайллером, выводящим в телепортационный канал последнюю, шестую, эрайданскую армию и рвущимся скорее последовать за ней, чтобы самому занять место командующего..
— Отступаем ближе к звезде.
Это была не просьба и не пожелание. Это был приказ.
— Мне нужна энергия.
Хайллер ничего не ответил.
Вот теперь уже точно все, думал Айхен, поспешно эвакуируя командирский корабль глубже в солнечную систему, как было велено Эгаэлом. Велено даже не ему, а непосредственно Хайллеру.
Впрочем, отходить уже необходимо было по любому, потому что линия фронта была практически прорвана, и верхушка клина флота звероноидов уже ворвалась в солнечную систему.
Эгаэл топтался за спиной, все такой же торжественно отстраненный от банальной действительности.
— Здесь, — произнес он однажды и Айхен послушно выключил двигатели. Сквозь фильтры в обзорный экран ослепительно сияла огромная пышущая термоядерной энергией звезда.
— И что ты намереваешься делать? — поинтересовался принц.
Эгаэл был полностью поглощен расчетами поэтому даже не слышал его вопроса, он развернулся и вышел вон. Айхен недоуменно проводил его взглядом и вернулся к терминалу. Как раз сейчас из телепорта должны были появиться первые эскадры шестой эрайданской с Армасом во главе.
И это уже ничего не решало.
Наверное, ничего уже не решало и то, что собирался предпринять Эгаэл. Наверное... Но отказаться от задуманного тоже нельзя было, потому что хотя тщательно вычисленная вероятность успеха и была ничтожно мала, она все-таки была, и Армас, который должен был с минуты на минуту появиться из телепорта и принять командование, рассчитывает на него и будет действовать исходя их того, что Эгаэл совершит задуманное.
...Она напилась энергии допьяна, впервые за все время своего существования не сдерживая себя и не ограничивая и даже напротив — заставляя пить все больше и больше, пока не накатила отвратительная и в то же время сладостная эйфория от своего небывалого почти БОЖЕСТВЕННОГО могущества.
Вселенная легла ей на ладонь, растворилась в ней, и она сама растворилась во Вселенной, стала ее частью, как умела когда-то очень давно в пору бесцельных созерцаний, когда неторопливо и безэмоционально размышляла о смысле существования и о том — зачем все.
Эти вопросы как не имели ответов, так и не получили их даже после того, как она много лет изучала это самое ЗАЧЕМ ВСЕ, непосредственно прикасаясь к этому ВСЕ, а не просто витая над болотом.
Ответов не было и нет. Может быть, вовсе и не стоило задавать вопросы?
Не стоило... Потому что приходить к выводу, что ВСЕ НЕ ЗА ЧЕМ и смысла в существовании аморфных энергетических сущностей ничуть не больше, чем в существовании людей, животных и растений, планет, звезд и самого космоса потрясающе неприятно.
Никто ведь не спрашивает, каков смысл существования космоса?
Впрочем, кое что можно решить для себя. Не заморачиваясь о глобальном. Как решили для себя люди, с которыми она прожила несколько лет бок о бок. У каждого из них была цель. Ей казались странными эти цели, но ведь она не была человеком. Должно быть им покажутся странными ее цели, по крайней мере Армас, когда она рассказала ему, что задумала, был очень удивлен.
"Зачем ТЕБЕ это надо?" — спросил он.
Он пытался понять ее с человеческой точки зрения. Это ошибка. Как и то, что она пыталась понимать людей исходя из своей логики.
Она так и сказала ему. И Армас только пожал плечами.
"Наверное, ты прав... Ты ведь всегда прав".
Он произнес это и улыбнулся.
"И все равно — спасибо".
"И пожалуйста", — ответила она, и тоже улыбнулась. Она давно уже умела улыбаться.
Когда она шла к карантинному отсеку, а потом к ангару, она еще раз просчитывала и взвешивала то, что было просчитано и взвешено уже до мелочей.
Она не думала о том, что сейчас умрет, может быть потому, что как и большинство существ, наделенных разумом, полагала, что со смертью не кончается все и готовилась перейти в новую форму существования... А может быть просто потому — что не думала.
Зачем об этом думать?
Катер и спасательные шлюпки были надежно закреплены, поэтому они не тронулись с места, когда ангар открылся и в него ворвался вакуум.
В космос вылетела только она.
Правду ли говорят, что космос холоден и мертв? Может быть, холоден, это правда, но мертв ли?
Космос бывает жесток и безжалостен, но он бывает и нежным... Для тех, кто знает, как к нему подойти.
Потоки чистой энергии подхватили ее, уже окончательно и навсегда потерявшую человеческий облик, ее, еще живую, но уже слившуюся с космосом и ставшую им. Силы много, но нужно, чтобы ее стало еще больше... Больно... больно... Как же подступиться к звезде, которая очень сильная и очень непокорная...
Мне ведь надо взять у тебя совсем чуть-чуть, ты и не заметишь.
Огненный протуберанец жестко хлестнул ее, сбил, закружил, отбросил в сторону, и она подошла к нему по другому... И снова была сбита. Но потом ей все-таки удалось ухватиться за кончик, и тогда она уже держалась до последнего, до того момента, когда сила уже вырвалась из нее помимо ее воли.
Она с трудом смогла ухватить ее и удержать.
"Меня уже тошнит. Хи-хи. Если я сейчас не выплесну все это — я просто лопну".
Со стороны она походила на огненный шар, огромный огненный шар, этакое маленькое солнце.
Больно, очень больно быть солнцем...
Но очень скоро боль исчезнет.
Она сосредоточилась, охватила разумом сразу всю эту часть солнечной системы, где бились в неравной схватке корабли, свои и чужие, она почувствовала их все, проникла в самую суть системы защиты, которой пользовались цирды, поняла как действует их казавшееся сокрушительным оружие и мысленно усмехнулась — как же все просто, когда знаешь как подступиться.
А потом она ударила.
Сначала вытянулась в тонкую линию, потом стрелой стремительно вошла в эпицентр боя и — ударила. Избирательно, только туда, куда собиралась, очень точно.
Отдав крохотную частичку накопленной ей энергии КАЖДОМУ кораблю огромного цирдорианского флота, она виртуозно разрушила систему их защиты.
И цирдорианский флот вдруг утратил невидимость.
Неизвестно, кто пережил от случившегося большее потрясение — внезапно обнаруженные или внезапно обнаружившие, но с того момента начался настоящий бой.
Основательно потрепанная, но еще уничтоженная армия галактики остервенело кинулась на внезапно появившиеся в осколках радуги силовых полей корабли чужих, те, чувствуя, что победа ускользает из рук, с не меньшим пылом бросились на ненавистных "паразитов".
Они безусловно победили бы, потому что их было больше и вооружены они были — несмотря ни на что — все-таки лучше, но в самом глубоком тылу у них, там, где они никак не ожидали, вдруг раскрылись телепорты, из которых появились еще не участвовавшие в бою отборные эскадрильи шестой эрайданской армии во главе с Хайллером, который минуту назад самым наглым образом отключил Айхена от командирского доступа, переведя его на себя.
Айхен, впрочем, ничуть не обиделся, он и сам знал, что не его это дело командовать армиями. Он избавился, наконец, от ненавистного открытого канала и с огромным облегчением кинулся в гущу драки, в которой с некоторых пор становилось все веселей.
Айхен никак не мог придти в себя от неожиданного самоубийства Эгаэла, которое лицезрел собственными глазами, он был зол, что его опять ни о чем не предупредили заранее и выставили идиотом, еще раз продемонстрировали, что от него абсолютно ничего не зависит.
Ладно. Сочтемся.
Защитное поле на минимум, дополнительную энергию на пушки.
Хорошо хоть есть на ком выместить праведное негодование.
"... Влез медведь на крышу и только уселся, как затрещал теремок, упал на бок и развалился. Еле-еле успели из него выскочить мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок — все целые и невредимые. Принялись они бревна носить, доски пилить — новый теремок строить. Лучше прежнего выстроили".
Сказка закончилась и Маша с облегчением перевела дух. Синхронный перевод с русского на межгалактический и без того морока страшная, а еще приходится объяснять, кто такие "мышка" и "зайчик" на кого они похожи, да еще почему именуются как "норушкой" и "побегайчиком".
Севелина слушала, разинув рот, пребывая в каком-то совершенно невероятном экстазе от простеньких детских сказочек, которые нормальный ребенок должен наизусть знать в три года.
Севелине очень редко читали сказки.
И были ТЕ сказки совсем не то, что ЭТИ. И были те сказки, по большому счету, вовсе и не сказки, а просто истории, действительно происходившие с существами, на самом деле существовавшими...
Поэтому девочка пребывала в изумлении от говорящих зверушек, волшебства и других совершенно НЕВОЗМОЖНЫХ вещей.
— Но это ведь неправда? — осторожно спрашивала она у Маши, — Или ЗДЕСЬ все так и есть?
— Неправда, — признавалась Маша, — Это просто придумано. Сочинено людьми, которыми хотелось бы, чтобы все было так.
— Мне тоже хотелось бы, — говорила Севелина мечтательно, — Было бы здорово...
Но потом она хмурила бровки и снова спрашивала:
— Ну зачем же они пишут НЕПРАВДУ? А если кто-нибудь поверит? И попытается говорить со зверями или пытаться влезть в ухо этому... коню?
— Пусть поверит, — улыбалась Маша, — И пусть попробует. А вдруг получится.
— Но ведь не получится!!!
— Лин... Неужели ты сама никогда не фантазировала? Ну подумай. Ты никогда не представляла себе, как могло бы быть, если бы!..
Севелина задумалась.
— Представляла...
— А может быть расскажешь, что?..
Севелина насупилась и помотала головой.
— Ну ладно... Но раз ты представляла, значит должна понимать, как это здорово — фантазировать. Так жить интереснее. Интереснее верить, что в мире есть волшебство, чем считать его простым, серым и скучным.
— Интереснее... Но писать об этом все равно нельзя! Ведь это получается ЛОЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ!
И невозможно было объяснить ей! Она просто не понимала! И это было так ужасно, что Маше хотелось плакать от жалости к несчастному ребенку, лишенному самого главного, что может дать детство, и ей хотелось как следует отметелить тупых мужиков, взявших на себя воспитание девочки, и не удосужившихся подумать, как это надо делать!
А Севелина думала о том, что может быть и "Приключения Гезаулга-воина" тоже кто-то СОЧИНИЛ?! Просто сочинил, придумал?!
НАФАНТАЗИРОВАЛ! А Севелина из-за него испортила себе жизнь... Убила бы этого фантазера! Сначала бы помучила хорошенько, а потом — убила бы.
Севелина посмотрела на стопку книжек с яркими картинками, лежащих на столике под лампой и подумала, что всех фантазирующих убивать все-таки не стоит. Тех, которые фантазируют интересно — не стоит.
— Может быть ты прочитаешь мне что-нибудь еще?
— Хорошо...
Маша устала, у нее болела голова и язык еле-еле ворочался во рту, но она не могла отказать ребенку, которому, возможно, жить осталось несколько часов. Не могла отказать в сказках.
— "Как-то вечером мама долго искала своего сынишку. Джоэля не было ни в доме, ни во дворе. Она услышала голоса в старой хижине дядюшки Римуса, заглянула в окно и увидела, что мальчик сидит рядом со стариком..."
