К тому же еще имеет значение размер. Вот этот барк имеет 470 футов в длину. А типичный ваш фрегат не больше двухсот. А дальше — чистая математика. Если мы берем любой предмет, и увеличиваем его длину в два раза, а остальные размеры пропорционально, площадь вырастет вчетверо, объем в восемь раз. Для скорости тоже есть свой показатель степени. Конечно, он всего половина, то есть при сохранении пропорций скорость растет лишь пропорционально корню длины. Но все равно этот барк ходит в полтора раза быстрее, чем ходил бы такой же корабль длиной с ваши фрегаты.
Поэтому в Атлантике сейчас просто нет военного корабля, который бы смог догнать меня. Ну а если такой вдруг появится, скажем бермудские корсары из шкурки вывернутся и сделают шлюп, способный развивать двадцать узлов, у меня найдется чем их встретить. Кроме пушек на свете бывают ещё огнеметы и противокорабельные ракеты.
Кохрейн бы ещё долго беседовал с Муизом-уд-Дином, но долг гостеприимства обязывал капитана обратить внимание и на старших гостей.
— И сколько вы нам привезли железа, — поинтересовался Уилкинсон.
— Пять тысяч тонн. И две тысячи тонн джута. Ну еще пятьсот тонн всяких мелочей. Кофеварок, кинжалов с ювелирно оформленными рукоятями, часов, биноклей. У нас последнее время механические ремесла необычайно расцвели.
Если грузить корабль одним железом, метацентрическая высота будет слишком велика, и качка будет расшатывать рангоут. Поэтому приходится брать смесь разных грузов.
Когда гости вернулись на берег, Фредерик спросил у Кохрейна:
— А у них что, в индийском флоте правда подводные лодки есть?
— Не знаю, — ответил капитан. — Я помню в Портсмуте говорили, что Фултон во Франции хотел построить подводную лодку, да Джарвис его вовремя в Англию сманил. А с чего ты решил?
— А помнишь, речь зашла про канареек? Муиз-уд-дин тогда сказал: "Ну это все равно как канарейка в подводной лодке. Если воздух портится она теряет сознание первой, и у моряков есть возможность принять меры"
Кохрейн задумался. Он вспомнил эту реплику майсурского принца. Самое главное в ней было то, что она была сказана мимоходом. Как нечто общеизвестное в индийском флоте. Ну вроде того, как английский моряк мог бы сослаться на число румбов в картушке компаса.
А это значит, что у индийцев не просто есть подводная лодка. Это значит что у них есть достаточно много подводных лодок, чтобы они стали обыденностью. Надо будет по возвращении в Портсмут поговорить с Фултоном.
Копенгаген, ракеты и броня
9 сентября 1807 года, Копенгаген
Британский флот приближался к Копенгагену. Более 50 кораблей против менее 40 датских. Казалось бы, против такой силы у датчан нет никаких шансов.
Вдруг из гавани показалось странное сооружение, над которым поднимался столб черного дыма.
— О, гляди-ка пароход! — воскликнули офицеры, столпившиеся на шканцах "Центавра", флагмана командира авангарда Сэма Худа (не путать с его дядюшкой, тоже Сэмом и тоже адмиралом, ныне возглавлявшим Гринвичский Госпиталь, так как здоровье не позволяло ходить с море).
Пароход приближался, и можно было уже разглядеть что над низкими бортами возвышается прямоугольная конструкция с сильно наклоненными внутрь стенами, в боках которой зияют пушечные порты. Над этим торчала дымящая труба и тонкая как тростинка мачта, на которой развевался датский флаг.
— О, да это броненосец! — воскликнул один из офицеров.
— Позовите Хонимана! — приказал капитан Вебли, командир линкора.
Роберта Хонимана, бывшего командира 38-пушечного фрегата "Леда" пихнули к нему вахтенным начальником чуть больше года назад, когда в Портсмут пришел небольшой шлюп, доставивший выживших после попытке десанта на Мыс Доброй Надежды офицеров эскадры Попхэма.
И теперь это был единственный в эскадре Гамбье офицер, имевший опыт сражения с броненосцами. Говорят он успел положить в противника аж два бортовых залпа, прежде чем тот накрыл его своим огнем.
Хониман появился на палубе, ему показали надвигающегося противника. Офицер долго рассматривал его в подзорную трубу и наконец сказал.
— Похоже, это местное изделие. Индийцы не ставят пушек в таких казематах. Они любят чтобы сектор обстрела побольше, и используют какую-нибудь поворотную башню. Интересно, у него пушки тоже местные или всё-таки у индийцев закупили.
— А какая разница, — поинтересовался кто-то из лейтенантов.
— Ну если у него пушки индийские, то надо сразу спускать то ли флаги, то ли шлюпки. А если местные — можно попробовать удрать.
— Вы полагаете, индийцы продали бы датчанам пушки? — спросил Вебли.
— Продали же они им паровую машину. Неужели вы думаете, что датчане то, что движет их корабль, купили у Боултона и Уатта? Это же явно фрегат, не меньше чем на полторы тысячи тонн. И делает он не меньше девяти узлов. Машины такой мощности умеют строить только в Индии.
Когда борт броненосца окутался черным дымом, Хониман вздохнул с облегчением. Пушки европейские, заряжены нормальным порохом, а не тем черт знает чем, что используют в своих длинноствольных монстрах индийцы.
Но когда одно из ядер, ударившись в борт "Центавра" взорвалось, он подумал, что что-то тут не так. Когда же пушки выплюнули второй залп не более чем через полминуты, он вообще отказался что-либо понимать.
Впрочем тут было не до понимания. Нужно было воевать.
На протяжении нескольких часов эскадра засыпала ядрами этот странный плавучий форт, уворачивалась от его огня, и теряла, теряла, теряла корабли. К тому моменту когда, было выведено из боя не меньше десятка линкоров, то есть силы примерно сравнялись, зашевелился датский флот, собираясь внести свой вклад в битву.
В этот момент удачливый канонир с "Ориона" ухитрился сбить с датчанина трубу. Клубы дыма теперь валили прямо из крыши каземата. Хониман, который за последний год много времени потратил на общение с Фултоном, надеялся что теперь скорость броненосца упадет, он знал уже насколько для правильной работы парового котла важна хорошая тяга, но почему-то этого не произошло.
На бизань-мачте флагманского "Принца Уэлского" (грот-мачту флагман уже потерял, половина орудий была выведена из строя и на баке горел пожар) взлетел флажный сигнал.
— Как мы раньше не додумались, — пробурчал Вебли. И с угрюмым лицом приказал подавать из трюмов на палубу ракеты Конгрева.
На эскадре было около трех сотен ракет, распределенных по пяти кораблям. И вот теперь, понимая что от ядер и брандскугелей нет никакого толку, Гамбье приказал обстрелять броненосец ракетами.
Почему Вебли был так мрачен, Хониман понял уже через несколько минут, когда "Нассау", который, как и "Центавр" начал изготовляться к ракетной стрельбе, получил разрывное ядро на палубу и вспыхнул как свечка.
За ним последовали "Брюнсвик" и "Голиаф", но вот "Центавру" и "Спенсеру" удалось отстреляться.
Из более чем сотни выпущенных ракет в железный корабль попало от силы штук пять. Они раскололись от удара о броню и по стенам каземата потекло пылающее желе.
Это никак не сказалось ни на маневренности, ни на интенсивности огня. Через несколько минут смесь догорела и только пятна копоти свидетельствовали о том, что новейшее секретное английское оружие не смогло причинить никакого вреда новейшему секретному датскому.
Еще несколько попаданий в "Принца Уэлского" и тот окончательно вышел из боя, передав командование Сэму Худу. Тот сыграл отступление.
Преследовали отступающих англичан обычные, деревянные корабли датского флота. Броненосец уполз обратно в гавань.
Дели-Лондон
Дели, 25 мая 1808
Я уже считал, что закончил дневные дела, как мне вдруг внезапно позвонила по воки-токи лично Ясмина и потребовала срочно явиться во дворец.
Добежать до Красного Форта пешком — быстрее, чем раскочегаривать паровой котел на моей полуторке, но для совсем срочных случаев у меня велосипед есть.
Так что в кабинете императрицы я появился буквально через десять минут.
Ясмина молча протянула мне телеграмму от нашего лондонского резидента.
— Французский флот переплыл пролив и занял цветущий Кент, — пропел я по-русски на мотив известной ролевой песни. Потому что в телеграмме было именно про это — французы начали десантную операцию через Ла-Манш.
— Странно, — сказал я на уже более понятном Ясмине языке. — А где был Royal Navy? Потери которые нанес ему Муиз-уд-Дин в Капштадте и датчане под Копенгагеном явно недостаточны для того, чтобы вот так мышей не ловить.
— Подождем более подробных сообщений. Пока только слухи.
И в этот момент воки-токи у меня в кармане пропищала морзянкой мой позывной. Я вытащил ключ и отбил ответ. О том, что у некоторых раций в Империи есть голосовой канал, мы старались не слишком распространяться, и поэтому дежурному оператору телеграфа я ответил морзянкой. Он сообщал, что на мое имя пришла сверхсрочная телеграмма из Калькутты от Лейка и интересовался, куда её перенаправить. Я ответил, что на личный императорский телетайп. И через минуту мы с Ясминой уже читали текст.
"Рихард, я прошу вас как человека, которого был бы счастлив назвать своим другом. Вы всегда ко мне хорошо относились, и может быть вы сможете мне помочь. Враг ступил на землю моей Родины, и вы про это наверняка уже знаете. Мои знания и умения, отточенные здесь не без вашей помощи, сейчас необходимы в Англии. Прошу походатайствовать перед императрицей чтобы она переправила меня и двух моих помощников с помощью тех средств, которыми она уже много лет пользуется для быстрого перемещения".
— Забавно. — сказал я, дочитав. — Это все, что их разведка за десять лет сумела выяснить про твои мгновенные перемещения? А что если им и правда помочь?
— Ты хочешь чтобы я попросила кого-то из драконов продемонстрировать истинную форму?
— Нет, ты что, я вон про то, — я указал на окно, выходящее в сторону Джамны, где был виден причал у которого пришвартован личный разъездной самолет Ясмины, реплика "Дорнье Валь", уже поставленная Васильичем на поток. Эта машина летала примерно втрое быстрее дракона, поэтому Ясмина ей довольно часто пользовалась. — Если мы прокатим Лейка до Лондона на вимане, все будут знать, что это техника такая, и интерес к сверхъестественным способностям Императрицы значительно ослабеет. Но драконы понадобятся. В такой рейс нужно минимум два пилота, твои соотечественники возглавляют список лучших пилотов Империи. Туда бы Фуллу надо. Она от Васильича уже столько всего понабралась, так что она не только лучший пилот, но и лучший авиамеханик, не считая самого Васильича. А его я в Англию не отпущу, пожалуй.
— Но Фулла в Лахоре. Этак мы пока экипаж соберем, потеряем больше времени, чем на сам перелет.
— Ну давай быстро продумаем. Значит сейчас, я вместе с Гамалем лечу в Калькутту. Это пять часов. Там мы грузим Лейка и летим в Лахор. Это уже подольше, придется за штурвалом меняться. В Лахоре заправляемся, я сдаю должность второго пилота Фулле, и они вдвоем летят в Шага-Дам. Там у нас авиаотряд, который занимается картографированием Каспийского моря, значит заправят их быстро.
Мы тем временем организуем по телеграфу заправку в Стамбуле. Озадачь сразу этим кого-нибудь. Туда вроде уже керосин в достаточных количествах купцы возят. На перелет от Стамбула до Лондона керосина должно хватить. Вот чем они будут заправляться в Лондоне на обратную дорогу — не знаю. Но, пожалуй, до Вены они дотянут и на ворвани или растительном масле. А в Вене опять уже есть купцы, закупающие у нас продукты перегонки нефти. Чем хороши паровые самолеты, пьют все, что горит.
* * *
Калькутта, тот же день
Лейк задумчиво крутил в руках бланк телеграммы:
"Встречайте летающую лодку завтра шесть набережная форт Уильям. Расчетное время прибытия Лондон послезавтра закат. Можем взять шесть человек по 50 фунтов багажа на каждого. Рихард"
Шесть человек, которых бы стоило взять в Англию у него не было. Только полковник Трейси, тот самый лейтенант, выживший десять лет назад под Бенаресом, единственный из английских офицеров. Ну и сын Джордж, неизменный ординарец и секретарь.
Он послал уже слугу к Трейси и договорился о встрече.
На следующее утро диковинная птица плюхнулась в воду Хугли напротив форта Уильям, подплыла к берегу как паровой катер, уже ставший здесь привычным и ткнулась в него носом.
Офицеры быстро заняли спустились в крытый салон и через несколько минут странная машина поднялась в воздух. Салон виманы напоминал кают-компанию небольшой яхты. Кресла, правда стояли лицом не к центру салона, а по направлению движения. Но так было даже удобнее любоваться в иллюминаторы на проплывающую внизу землю.
— У вас есть какие-нибудь новости? — спросил я, когда машина поднялась в воздух. А то последние пять часов я ее вел сюда от Дели и мне было немножко не до того, чтобы следить за новостями.
— Тем более что в небо не проложены телеграфные провода, — улыбнулся Лейк.
Я усмехнулся в ответ. Лейк был неправ, телеграфные провода в небо у нас как раз проложены. Самолет был оборудован довольно продвинутой радиостанцией, а если еще и выпустить антенный тросик на километр, то, пожалуй, на длинных волнах можно без проблем связаться с Дели из неба над Англией.
— А вы сами водите виману? — поинтересовался Трейси.
— Да, это очень интересное занятие. Хотя до Гамаля, личного пилота Ясмины, который сейчас на вахте, и Фуллы, которая присоединится к нам в Лахоре, мне далеко. Она вообще лучший пилот Индии, а значит и всего мира.
— Женщина-водитель виманы? — удивился Лейк.
— Да, а что? — сделал невинное лицо я. — Ясмина мне неоднократно говорила, что управлять виманой гораздо проще, чем Империей.
— В последнем сообщении из Англии, полученном мной, — продолжал Джерард, — уже после того, как я сообщил о вашей великодушной помощи, сообщалось что французы настроили толпу паровых десантных судов, вроде вот этих, — он указал на видневшуюся внизу Хугли по которой пыхтели десятки самоходных барж, везущих в Империю уголь из Парадипа, — дождались штиля и рванули через Канал под прикрытием нескольких броненосцев.
"М-да, — подумал я. — Хэмптон-роуд номер три. В моем мире хватило одного, но там были американцы. А здесь — англичане. Мало им Капштадта, мало Копенгагена. Где, черт возьми, британские броненосцы? Где просьбы увеличить поставки стали, желательно уже в форме броневых плит? Мы б продали. Все равно радиус броненосцев флота Канала будет такой, что Индии они заведомо не угрожают. Муиз-уд-Дин мне до сих пор простить не может эпопеи по переброске "Ибн-Базиль-бахша" в Южную Африку и обратно".
— Остается надеяться, что весь изобретательский гений они потратили на обеспечение высадки, а на суше воевать будут уже привычными способами.
— Их привычные способы, увы, опережают наши на десятилетия. А в моем распоряжении, скорее всего, будет сплошная милиция. Как десять лет назад в Ирландии. И с этой милицией мне выходить против ветеранов Аустерлица и Фридланда, — Лейк тяжело вздохнул.
* * *
Лахор, тот же день.
Сажал самолет в Лахоре я, сменив Гамаля за штурвалом где-то над Агрой. На пирсе уже нетерпеливо подпрыгивала Фулла в летном обмундировании рядом с трехтонной автоцистерной керосина.
