-Предатель — тихо произнесла Габриель, люди, находившиеся ближе всего к скопищу пленных, хорошо расслышали ее ремарку. Горсть свидетелей мигом разнесло по зевакам сказанное. За время, когда до дальнего свидетеля дошло произнесенное девушкой, одно слово трансформировалось в целую тираду — предостережение и клятву обязательно отомстить пастуху.
Выслушав речь, хозяин замка удалился — толпа не расходилась, ожидая чего-то. На помост вышел какой-то человек.
-За своевольное вторжение и пользование имуществом хозяина нашего — завывал глашатай мерзким пронзительным голосом, состоится наказание задержанных завтра утром путем порки каждого, осмелившегося на сие кощунство — флон явственно хмыкнул услышав термин "имущество". А также помещению оных в колодки в назидание другим — закончил человечек, поперхнувшись и выпучив глаза в шоке от проявленного неуважения к своему хозяину — после чего развернулся и гордо, подражая важной походке повелителя, удалился. Гул одобрения, а порой и откровенного смеха раздавался вокруг астихов, спокойно выслушавших обвинение и смирившись с последующим наказанием. Дети удивленно смотрели на сопровождавших их вооруженную охрану. Хал тем временем, словно ничего и не было вовсе, продолжал вести свой урок, отвлекая детей от происходящего, разъясняя своим подопечным значение слов слуги, говоривший от имени хозяина, значение местных обычаев и традиций. Выслушав приговор, довольный своими подвигам рыцарь дал командиру пленных отвести в подземелье замка — сейчас хозяину недосуг было заниматься мелким провинностями — вечером предстоял праздник по поводу отъезда его дочери к жениху — об этом лениво переговаривались стражники между собой, в тайне желая обогатиться на одну — другую монетку — у пьяных господ срезать с пояса кошелек, либо разжиться чем-то другим, хоть и менее ценным, но все же полезным сувениром с барского плеча. Габриель с любопытством сканировала мозг окружавших ее людей — через минуту ей стало понятно, что люди, сопровождающие их в казематы, довольно ограничены и ничего интересного собой не представляют.
Добротные двери, окованные железом, по бокам которых стояли двое стражников с видимой натугой открывал один из воинов перед опасными преступниками. Откуда-то снизу пахнуло сыростью и чем-то еще, очень неприятным. Изнеженные иным временем люди инстинктивно отшатнулись — латники, подталкивая их ко входу, казалось, ничего не замечают.
-И как люди годами находились в подобных местах? — Габриель сидела, обхватив голову руками — ее поместили в одну камеру со взрослыми, детей отдельно в противоположную. Их закуток был в самом дальнем, темном и злопахнущем уголочке подземелья замка. Под ногами чавкало, указывая на близость пролегания грунтовых вод от поверхности. Только детям разрешалось использовать свои силы в защитных целях — каждый был окружен защитной оболочкой, державшая тело на небольшом расстоянии над поверхностью. Мембрана фильтровала воздух, избавляя его от вредоносных бактерий, а заодно и сырости, оберегая детей насколько это возможно было. Хал медленно, метр за метром сканировал замок и прилегающие земли — следа багровых не было. Существовала опасность их возникновения, в условии одновременном мощном использовании своих сил всеми астихами. Незащищенные взрослые действительно страдали от вони, от непросыхающего пола, атмосфера была идеальной для приятного времяпровождения людей и увеличения своего поголовья комариных колоний. Ноги чесались — другие местные насекомые пытались взять по максимуму от еще живущих на этом свете людей. Обглоданные несъедобные куски пищи гнили, отравляю воздух своими миазмами. Кроме людей в заточении на удивление присутствующих оказалась еде одно существо — отощавшая собака, чьи кости угадывались под кожей, кое-где покрытой клоками шерсти. Перед ней лежала приличная кость, дотянуться до которой было ей невозможно — веревка, за которую она была привязана, удерживала голову в приподнятом положении, если бы не она, тело, казалось, не могло бы держаться вертикально. Лапы, на поверхности которой была видна запекшаяся кровь, она старалась поджимать под себя. По всему было видно, что вдобавок к лишению пищи, ее предварительно сильно избивали. По разговору стражников было ясно, что друг человека уже сидит дня три здесь, кость же лежит в качестве наказания, за то, что чуть не укусила за ногу лошадь, недавно прибывшую и купленную за огромные деньги, когда та въезжала на мост с хозяином на спине. Пьяный человек неуклюже держался за поводья, бездумно заставляя лошадь ехать около края моста — та чуть не сбросила в ров пса, державшегося рядом с человеком. Конь, увидев оскаленную пасть, попятился резко в бок и выронил седока. Все происходило на глазах хозяев соседних земель, вместе возвращавшихся в замок с охоты. Естественно, виновный был определен, избит до полусмерти и направлен в темницу. Зачем именно туда — даже стражники этого не понимали.
Вся история произвела удручающее впечатление на детей, которые тотчас же захотели помочь несчастному животному. Решено было дождаться полуночи — времени самого разгара пира, когда не только хозяева, но и слуги, стража будет полупьяной — полусонной и будет легче всего выбраться из этой ситуации. Флон усыпил детей, — они должны были отдохнуть перед побегом из замка. Стража отсутствовала — уверенность в засовах была полной, попытки унести ноги хоть и периодически поступали от желающих, но никогда не были осуществлены — замок был построен на останках старой крепости фортификационного назначения. Казематы, хотя и немного перестроенные, прекрасно выполнявшие свои функции. Девушка немилосердно страдала, трое завеев и флон более спокойно переносили тягости, обладая не таким впечатлительным обонянием, философски размышляя над сложившимся положением — время тянулось очень медленно. Наконец, появившийся перед ними флон, выполнявший функции разведчика, кивнул — время было действовать — гости были уже в изрядно нетрезвом состоянии. Стража мертвецки спала — путь был свободен. Мигом проснувшиеся дети самостоятельно раскрыли решетку — это не требовало большого мастерства — прутья раскалились от прикосновения руки одного из мальчишек — далее стоило только толкнуть их — свобода была совсем близко. Вытащив из штанов небольшой ножичек, самый старший из детей, расспрашивавший хозяйку харчевни на счет драконов, перерезал веревку, держащую собаку. Не чувствуя более опоры, ее голова упала на пол — сил не было. Малышка склонилась над псом — тот только шумно вздыхал, порой его била дрожь, от страха, от сырости ли — большие коричневые глаза грустно смотрели на девочку, у которой от переживания и сочувствия появились слезы. Занесенная над головой ладошка по привычке не предвещала ничего хорошего, сил как-то реагировать на это не было — снова шумно вздохнув, собака закрыла глаза, готовая к любым событиям. Люди окружили свою подопечную — маленькая ручка опустилась на голову, нежно поглаживая пострадавшее существо — с каждым пройденным по коже сантиметром тепло вливалось в тело собаки — девочка лечила многочисленные внутренние повреждения четвероногого друга, что, однако, не являлось лекарством от душевных травм, которые она перенесла — всю оставшуюся жизнь ей предстояло держаться подальше от людей, шарахаться от приближающейся тени, превосходящей ее по размерам. Понемногу, учитывая юный возраст целительницы, собака начала оживать — сначала незарастающие в антисанитарийных условиях язвы на коже, затем перебитые лапы постепенно приходили в нормальное состояние, она могла уже встать на ноги, обрубленный остаток хвоста изредка дергался из стороны в сторону, словно виляя. Пес выражал радость от наконец-то полученной свободы. Девушка убрала руку, которую, подпрыгнув, проверяя конечности в действии, пес успел лизнуть. Полностью оправившись от недугов, он не спешил покидать это не совсем приятное место, оставаясь с этими добрыми людьми, полнимая, что с ними он в безопасности. Здоровье это хорошо, но животные инстинкты все-таки напоминали о себе — пес схватил кость и сел на землю в ожидании последующих действий — люди стояли неплотной кучкой и совещались.
-Вот и Ваш первый урок, который преподнесла жизнь — подумала Габриель, искоса наблюдая за детьми, стоявшие около дворняжки. А сколько их еще будет в Вашей жизни?
Решено было пробираться наверх — путем сканирования подземелья, астихи обходили потаенные опасные участки, в которых опытные и искушенные творцы фортификационного сооружения придумали разные обманки. Ложных ступеньки, ничем не отличающихся от своих сестер, каменные стены, появляющиеся откуда-то из стены на крутой лестнице, запечатывающие пространство вокруг недружественного лица, комнаты, находящиеся где-то над поверхностью земли, которые каким-то образом, естественно, случайно, затапливались. Случались эти неприятности, конечно, неожиданно, но по решению кого-то, кому жертва была опасна. Все это было плодом стараний и работы древних — в мастерстве им, действительно, не было соперников. На самом нижнем этаже беглецы никого из стражей не обнаружили. Поднимаясь выше, на каждой платформе, соединяющей пролеты лестниц стоял охранник. Некоторые довольно сильно приложились к вину и спали — постороннему перемещению они ни в коем случае не препятствовали. Кто же проявлял чудеса благоразумия и не уподоблялся первым был жертвой побега — астихи усыпляли их, предоставляя час или два безмятежного сна.
Казалось, что поднимаются они намного дольше, чем ранее спускались. Наконец, на одной из площадок, привыкшие к темпу дети уткнулись в спину впереди идущих взрослых, неожиданно остановившихся на полпути. Перед ними виднелись две двери, сбоку находилась лестница, идущая вверх. Доор перемещался от одной стены к другой пристально вслушиваясь и рассматривая что-то.
-В одной комнате располены стражники и их довольно много — одни бодрствуют, другие отдыхают. В другой камера пыток — он снова глубоко вздохнул, явно не одобряя подобные меры добычи необходимой информации. Он обвел место внимательным взглядом — Мы сейчас находимся как раз на уровне подземного хода, ранее применяемом для исхода за пределы укрепленного замка. Новые зодчие, отстраивающие замок, не разглядели его и к сожалению в процессе возведения одной из башен повредили его, ровно на середине он засыпан. От него есть ответвление, ведущее вверх на поверхность, во внутренний двор замка. Нам придется пройти по нему — большей частью он обращался к детям, подробно и осторожно объясняя им путь, который их приведет к свободе. Сейчас нам на верх по лестнице нельзя подниматься — у герцога есть и надежные слуги, сторожащие в данный момент двери. Мы же выйдем в противоположной стороне от центрального входа — там нет построек. Как только выберемся, вам необходимо оставаться ближе к крепостной стене — факелы из-за экономии хозяина не установлены, луна будет находиться с противоположной стороны, тень скроет всех нас. Также рекомендовал бы более не применять свои способности, особенно на поверхности — нам необходимо как больше времени оставаться инкогнито.
Сказав так, он сделал знак одному из завеев, тот, намотав на руку собственный оторванный рукав, с силой ударил по стене, куда указал Хал. Один, второй — целый шквал ударов обрушился на серый камень. Внезапно, что-то скрипнуло и поначалу очень медленно, довольно большая плита начала отъезжать куда-то назад — застоявшийся затхлый воздух с силой ворвался на площадку подземелья, обрушив пыль на людей. В появившемся проходе можно свободно было не то, чтобы идти в полный рост — передвигаться на лошадях в ряд по двое. Сделав первые шаги завеи снова остановились, ожидая приближения детей, флона и последних двух завеев, в числе которых оказалась и Габриель. Оказавшись в туннеле, необходимо было скрыть все следы — закрыть стену было куда легче, чем открыть ее — механизм работал бы отлично, если бы его чаще использовали и смазывали петли. Дети удивленно озирались по сторонам. Свет, который они самостоятельно генерировали, позволял осматривать древнее произведение — мастера сделали переход удобным, не было ни малейшего намека на сырость, от которой страдали в темницах, часть стен была выложена мозаикой — для чего эта роскошь предназначалась было неизвестно — состояние было идеальным, только несколько разноцветных осколков отвалились за прошедшее время — дети разобрали их себе на память. Дорога не заняла много времени — уже через тридцать шагов все увидели небольшой ответвление, по которому первым отправился доор — за ним остальные. Подъем наверх также был недолгим. Под конец снова пришлось применять грубую физическую силу. Вместе со стройкой замка закончилось и благоустройство территории — неубранные сор и обломки камня после произведенного ремонта оказалось приличным. Со временем он во дворе смешались с землей, песком и застыл на поверхности земли, превращаясь в плотную ничем непробиваемую корку, по которой люди ходили, словно по брусчатке. Выкарабкавшись на поверхность, дети, как и просил доор, скрылись под тенью крепостной стены. По всей ее протяженности ходила недремлющая охрана, устремлявшая свой взор вне стен. Что происходило в замке казалось, ее не очень то и интересовало. Во внутреннем дворе не было и души — только слышались отдельные крики — пиршество у хозяина еще не закончилась. Осторожно дожидаясь в тени других любителей приключений, все еще пребывающих под землей, астихи стали невольными свидетелями разыгравшейся комедии. Где-то за хорошо укрепленными крепостными стенами раздавались выкрики:
-Эй, Тодд, дьявол тебя побери, откройте замок, я не могу войти — пьяный человек громовым голосом пытался докричаться до кого-то. Я — он оглушительно икнул, я проверил нашу боеспособность.
-Эй, кто там? — строго спрашивал страж. Судя по интонации было понятно, что персона требующего человека по имени Тодд, ему была хорошо известна.
-Кто там? — невидимка терял терпение. Дьявол вас, ты что, не узнаешь меня? — своего сержанта? Я начальник стражи! Опусти мост, откройте двери — я должен попасть в замок, раздалось "ух" и что-то довольно большое плюхнулось в затхлую воду на дне рва, окружавшего словно второй бастион высокую стену.
-Нельзя Джон, ты же сам знаешь. В замке полно народа. Завтра дочь герцога уезжает, сам понимаешь не с пустыми руками, а вдруг здесь еще кто-нибудь кроме тебя — они же войдут просто так — спокойно и как-то простодушно ответил стражник.
-Ты олух, Тодд, ты только что рассказал чужакам, если бы они были рядом, что происходит в этих стенах — человек на той стороне был вне себя. Считай что теперь ты никто — я увольняю тебя — будешь пасти свиней.
-Как скажешь, Джон — тот прохаживался на пятачке. Только мне все равно заплатят за новый день, а он недавно начался. Тебе же холодно, остатки вина мутит голову — хочется есть, а еще больше положить куда-нибудь голову и заснуть, меня же скоро сменят и пойду отдыхать, наемся. А там будь что будет — флегматично ответил солдат. Найду другую работу. В крайнем случае, вернусь в деревню — свое хозяйство не даст протянуть ноги. Доложив все это своему непосредственному начальнику, он продолжил свой путь. Вдогонку ему неслись витиеватые ругательства от повидавшего жизнь вояки, половину которых дети не поняли, а за непонятую взрослые начали краснеть, над некоторыми они ухмылялись, оценивая потенциальные возможности речи — благо из-за темноты этого не было видно. Параллельно по другой стороне рва шел недовольный Джон, горячий пыл которого понемногу проходил, и только удрученное жужжание о жене, детях, неугомонных и туповатых повелителях все — же выдавало его недовольстве.
