Сергей действительно не стал задавать лишних вопросов, лишь уточнил: "Завтра едем? Тогда я созвонюсь с корешем, он как раз в Твери служит, обеспечит нам бумаги".
Договорились, что поедут на машине Сергея и тот заедет за ним в семь утра.
После обеда Андрей собрался по магазинам — надо было закупить кое-что в дорогу, а то модными ботинками на тонкой подошве — только собак смешить в деревне. Уже на обратном пути, изрядно уставший, нагруженный пакетами, злой — поход по магазинам вызывал у него стойкое отвращение — он стоял около машины, пытаясь не уронить пакеты и открыть машину. И в тот момент, когда он почти преуспел, зазвонил телефон. Андрей ругнулся, полез в карман.
Можно было не отвечать, но служба приучила проверять каждый вызов, потому как перезванивать начальство любило примерно так же, как он поход по магазинам.
Неловко скособочась, он достал телефон, держа его двумя пальцами, взглянул на экран, и в этот момент мимо прыжками пронеслось нечто невысокое, в ярко-красном комбинезоне с опушкой. Андрей ощутил, как руку подбили, скользкий гаджет вылетел, устремляясь на асфальт.
— Ради Бога, простите, — на мгновенье около него затормозила запыхавшаяся девушка, бросила отчаянный взгляд вперед и с криком "Дашенька, стой!" продолжила погоню.
Андрей открыл все-таки машину, забросил пакеты внутрь и полез за телефоном. Тот, по закону подлости, ударившись о дверцу, соскользнул вниз, в грязную лужу, которыми так богаты обочины городских дорог, по дороге напоровшись экраном на бордюр. Экран треснул, а вода протекла внутрь. Вдобавок запасной телефон он сдал в сервис две недели назад, и тот еще не был готов.
Помянув про себя детей, мамаш и хрупкую технику, Андрей дома разобрал телефон, надеясь его просушить. Разобрал. Жучка не заметил бы и слепой. Некоторое время Андрей тупо смотрел на шпиона. В голове не было ни одной здравой мысли. За ним следили. Осталось понять, кто и зачем.
Утром чудо не произошло. Мобильник не заработал.
Виктор Степанович маялся дурью. Для внешнего мира он был занят серьезным делом — игрой в шахматы, для себя — убивал время. А что еще делать на пенсии? Ящик раздражал своей тупостью, стрелялки — мультяшностью, да и какие к черту стрелялки, когда ты сам ходил на стрелки, от которых, попади на них в реале, создатели игр наложили бы в штаны. Раз в неделю они собирались приятной компанией, играли в покер, чесали языками, вспоминая прошлые деньки. Заскакивали племянники, наполняя дом жизнью, а потом снова приходила тишина.
— Виктор Степанович, можно?
В дверь постучали. Лешик. Больше некому. Домработница ушла, водителя он отпустил.
Виктор Степанович выждал для солидности секунд десять и разрешил войти.
Алексей бросил уважительный взгляд на шахматы, сам дитя технологий предпочитал что-нибудь стреляющее и взрывающееся.
— Виктор Степанович, помните, вы просили подсадить жучок на мобильник Травкину? Ну тому фсбэшнику, который... Он еще в больнице оказался.
— Я помню, который, — перебил его Виктор, с раздражением думая, что его вид вызывает у окружающих мысли о маразме. А ведь еще совсем недавно они бледнели при одном упоминании его имени.
— Да, конечно, — мигом исправился Алексей, — так вот сегодня был любопытный разговор. Я пошуровал в сети, наш поджигатель был связан с одним старикашкой, тот откинулся полгода назад, но есть чел, которому досталась стариковская хата, где-то в Тверской глуши, село Красная Новь. Вот туда мужик и собирается двинуть завтра.
— Дом в деревне, говоришь... — прищурился Виктор Степанович.
— Не совсем в деревне. Дом построен на берегу озера, там километров пять до деревни по лесу.
Виктор Степанович передвинул слона, съел его ферзем, поставил белым шах.
Алексей терпеливо ждал.
— А знаешь ли, Леша, давно мы с тобой не выбирались за город. На лыжах покататься, свежим воздухом подышать. В Тверской, между прочим, живописные места.
Кислое лицо Алексея говорило само за себя. Хакер считал леса чужеродной, опасной для человека средой, а на лыжах катался разве что в далеком детстве.
— А как же ваше здоровье? — сделал он слабую попытку отговорить шефа от авантюры.
— Плевать на мое здоровье! — рявкнул Виктор Степанович. — Бегом собираться. Завтра выезжаем пораньше, перехватим их у деревни. Сядем на хвост, а там посмотрим. И не трясись — светиться не будем, но ствол на всякий случай возьми.
Мигом побледневший Алексей мелко закивал, развернулся и рванул из комнаты с видом человека, которому срочно понадобился гранатомёт, ну или, на худой конец, пулемет.
— Что такой смурной? — спросил Сергей, когда они вырули на Садовое кольцо. Город только просыпался. Ездили полупустые автобусы, трамваи, но пробки уже подбирались к пяти баллам. Москва...
Сквозь мутный смог пробивалась утренняя свежесть. Было тихо, безветренно, и чистое небо дарило надежду на солнечный день.
— Из-за телефона расстроился? Плюнь. Знаешь, сколько я свой бил? И в туалет ронял. Симку вытащил?
— Вытащил, — уныло подтвердил Андрей, размышляя: сказать или нет приятелю о жучке. По инструкции должен доложить, а там... служебное расследование, экспертиза, десяток отчетов. Заставят пошагово вспомнить каждый день за последние три месяца, и обязательно всплывет дело, которым он занимался в обход инструкциям частным образом. А как начальство ненавидит подобные сюрпризы, он знал. Пара прецедентов в отделе уже случалась.
— Заедем в Тверь, купишь себе что-нибудь, в чем проблема?
Андрей хотел было добавить, что проблема вовсе не в этом, но вспомнил про Аню и промолчал. Нет, на самом деле, где он прокололся?
Дело о братках из тверской глубинки и дорогостоящий жучок никак не хотели складываться в общую картику. Разве что все сложнее, чем кажется, и банда связана с человеком-молнией? И что получается? Преступная группа экстрасенсов? Работают тайно, боятся огласки. В банду входит гипнотизёр, иначе чем объяснить провал в памяти вдовы Жернова? А в Красной Нови у них база. Отличное место для схрона, тихое.
Вопрос: сколько их там, на базе?
Андрей впервые засомневался, не переоценил ли он свои силы? Не стоит ли озаботиться поддержкой? И тут же успокоил себя — это разведка, в дом можно не соваться, хватит и наблюдения.
Итак, банда экстрасенсов. А что? Вполне рабочая версия. Остается один вопрос — каким боком ко всему этому относится Аня? Или она тоже?
Он вдруг представил, как Аня сидит за столом, разложив карты Таро, или двигает предметы взглядом. Рядом с ней почему-то оказался цыган, тот самый, с которым они по-глупому сцепились на дороге. Цыган противно улыбался и держал в руках гнутую ложку, а потом ловко достал из кармана пистолет, начав улыбаться еще противнее.
Сердце заныло, и Андрей, морщась, потер левую часть груди.
— Черт, — выругался Сергей, прокручивая экран навигатора, — все перерыли, сволочи. Придется в объезд. Слушай, а давай в твои Нови прямо сейчас рванем? Перед Тверью часа на два застрянем, а так срежем угол, полтора часа — и там.
Андрей глянул в боковое зеркало — показалось или нет — сзади мелькнула морда черного внедорожника? Очень похожего на тот, за рулем которого сидел цыган.
Отставить чертовщину, лейтенант Травкин! — приказал сам себе. Вы — офицер или впечатлительная барышня? Развели тут мистику в голове, так и до черного властелина додуматься недолго.
— Рванем, — согласился, чувствуя, как голова пустеет и появляется ощущение, что спуск нажат и его, как пулю, выпустили из ствола и свернуть уже без вариантов.
К участковому они все же заехали, во-первых — по пути, во-вторых — личный визит не то же самое, что звонок по телефону, в третьих — совсем без разведки ехать не с руки.
— Дом у озера, говорите? Красная Новь?
Участковый, по фамилии Степанов, был худощав, рыж и изрядно конопат. Светло-серые глаза смотрели с тоской собаки, чья жизнь состояла исключительно из будки, цепи, миски с водой и костей.
Андрей незаметно огляделся. Пункт полиции навевал ту же тоску, что стояла в глазах участкового. Серые, немытые окна, с архаичными деревянными рамами и дохлой мухой на подоконнике. Выцветшие плакаты на стенах. Старые столы с потрескавшимися краями. Кувшин с зацветшей водой. Банка растворимого кофе. Грязные чашки. И воздух, пропитанный запахом дешевых сигарет без фильтра.
— Все верно, Александр Валерьевич, именно этот дом нас и интересует, точнее, его обитатели, — Сергей был предельно вежлив.
— Можно просто Александр, — отмахнулся участковый и спохватился: — Чай, кофе?
Андрей с сомнением покосился на банку "Черной марки" и решил, что больное сердце как раз тот повод, чтобы отказаться от чашки дрянного кофе. Сергей же попросил чай и, получив чашку кипятка, долго мочил в ней пакетик "Принцесса Нури", но пить не стал.
— Значится, дом, — повторил, словно собираясь с мыслями Степанов, наморщил лоб, от чего веснушки потонули в складках морщин, и вдруг просветлел лицом: — Знаю, знаю. Там еще старик Жернов жил, а потом дом москвичи купили.
Он помолчал, воздел глаза к потолку, и его лицо сделалось еще более просветленным, а затем добавил с убедительностью фаната:
— Хорошие люди купили.
— А конкретнее? — уточнил Андрей, начиная ощущать смутное беспокойство. Участковый на глазах превращался из унылой собаки в собаку, стукнутую кирпичом по голове.
— Очень хорошие люди, — повторил Степанов и расцвел блаженной улыбкой идиота, — пожилая, — выматывающая нервы пауза, — пара живет. Сын, — пауза, за которую Андрей успел произнести про себя с десяток цветистых выражений, — им дом купил.
С каждой фразой паузы становились все дольше, точно для поиска ответа "мозговому компьютеру" Степанова требовалось сделать дополнительный запрос.
— Сам приезжает, — пауза, — продукты привозит. Потому в деревне, — снова пауза, — не появляются. А так живут очень...
Андрей не выдержал:
— Мы поняли, очень хорошие люди.
— Да, — с облегчением выдохнул Степанов, достал чистый, аккуратно сложенный платок и вытер отчего-то взмокший пот.
— Если понадобится — обращайтесь, вы нам очень помогли, — закончил он не совсем логичной фразой и смутился, упирая взгляд в сложенные на коленях ладони.
— Спасибо, — поблагодарил Сергей, вставая и делая знак Андрею двигать на выход.
— Черте-те что творится. Понабрали идиотов, — ворчал он, широкими шагами продвигаясь по узкому коридору участка, — толку с такого, как с козла молока.
Андрей помалкивал, ибо имел другой взгляд на происходящее, но предпочитал им не делиться с коллегой, уж больно тема щекотливая...
Они вышли на улицу, Сергей остановился, запрокинул голову, подставляя лицо под холодные лучи зимнего солнца, сделал глубокий вздох и резюмировал:
— Хорошо живут, сволочи. Народу нет, работы тоже, а природа вокруг... закачаешься. Слушай, — он пнул носком ботинка сугроб, выросший по обеим сторонам дорожки, — открой-ка досье на этого покупателя, что у него там за старики живут?
Андрей достал планшет, активировал, открыл нужный файл и стал читать вслух:
— Олег Петрович Ставров, 1985-го года рождения, село Анишкино, Тверской области. Родители Петр Петрович Ставров и Анна Павловна Ставрова.
И он включил мобильные данные, чтобы зайти в базу данных. Как назло, связь тут была ужасная, и капризная база грузиться не хотела. Сергей, посмотрев на его мучения, принялся звонить кому-то по телефону.
— Танюшечка, солнышко, не сильно занята? Как кто? Конечно, я. Да, подлец, но в следующее воскресенье обязательно в кино, а лучше на концерт. Тань, ну когда я обманывал. Конечно, не просто так звоню, а чтобы сказать ты — лучшая. А если поможешь в одном маленьком деле, вообще цены не будет. Да, как обычно. Диктую: Петр Петрович Ставров, 1959-го года рождения.
Через пару минут трепетного общения, Сергей прошептал, убрав трубку от лица:
— Разбились оба на машине, Олег с десяти лет рос в детдоме.
Андрей, повинуясь промелькнувшей догадке, открыл досье на Павла Самохина. К походу в кино добавился ужин в ресторане, зато оперативники разжились информацией о Самохиных.
— Что же у них традиция такая гибнуть и оставлять детей сиротами?
Сергей потер лицо, полез в карман за сигаретой, потом вспомнил, что бросил курить, и поморщился. Андрей пожал плечами — совпадению он не удивился, как и тому, что никаких стариков у Олега не оказалось.
— Как под копирку, — продолжал рассуждать Сергей, выезжая на трассу, — что один, что второй — сирота. Уверен, копнем глубже, найдем еще совпадения. А знаешь, самое любопытное, детдом этот я помню. Два года назад там пожар был. Никто не пострадал, но дела все сгорели, да и само здание перенесли в другое место — проще новое было построить, чем это восстановить. Знаешь, Андрюха, если хочешь мне что-нибудь рассказать, самое время.
Андрей глубоко вдохнул и задержал дыхание. Вот он — момент истины. Либо ему поверят, либо предложат пройти освидетельствование у психиатора. Сергей слушал молча, не перебивая. Что и говорить, слушать в их конторе умели.
— Значит, экстрасенсы, гипноз, — проговорил он задумчиво, потом резко свернул на обочину, заглушил мотор, — мне этот Степанов тоже подозрительным показался. Адекватный же мужик был, пока про дом не спросили. Ладно, брат, считай, твоя версия засчитана.
И он достал телефон, набрал номер, сел ровнее, и даже выражение лица стало серьезнее и строже.
— Вадим Петрович? Да, Никеев. Да, почти из Твери. Вадим Петрович, у нас тут с Травкиным странное дело нарисовывается. Травкин его еще до больницы зацепил, не успел доложить. Есть, следующий раз звонить до того, как штаны на заднице дымиться начнут. Так точно, и мозги включать будем. Да, файл сейчас перешлем. Да. Спасибо.
— Не благодари, — проговорил Сергей, возвращая телефон на панель, — и не спорь. Понимаю, боишься облажаться, но лучше быть живым дураком, чем мертвым и умным. Нас сейчас оперативная группа примет и будет вести. Выход на связь каждые три часа. Все, поехали в гости к твоим гипнотизерам. Ствол хоть не утопил?
Насмешку Андрей проглотил. Товарищ старше и опытнее, имеет право.
— Ствол взял, — и не удержался, проворчал: — Не мои они гипнотизеры.
Глава тридцать третья
Сказать, что Алексей мерз — не сказать ничего. Тонкие ботинки на меху, очень модные и дорогие, здесь, в Тверской глуши, превратились в ледяную ловушку для ног. Нос по цвету конкурировал с ярко-синим небом, руки в перчатках онемели, и приходилось держать их в карманах. Словом, зимний лес оказался именно таким, каким он себе представлял: холодным, полным снега, превращающегося в воду, стоило ему попасть в ботинки. Здесь не было четырех ЖЭ, а хваленый Мегафон показывал жалкие три палочки, а еще здесь царила мертвая, давящая на уши тишина, и даже солнце, искрящееся в сугробах, и легкий морозец — минус семь — не могли примирить его с действительностью.
Алексей нехотя вылез из машины — тепло оттуда уже выветрилось, а включать двигатель на холостой ход начальство запретило — конспирация, твою мать. Он бросил раздраженный взгляд на Виктора Степановича: шеф в дутиках, белом пуховике, лыжных штанах напоминал снеговика, присевшего на пенек в лесу у дороги. Как присел, так и не двинулся с места. А они тут почти полтора часа торчат. И зачем? Ради каких-то федералов, которым приспичило тащиться в эту дыру.
