— Сейчас очень тяжело жить, Саюри.
— Нобу-сан, думаю, нам надо выпить, чтобы подбодрить друг друга.
— Мы ведь знаем друг друга очень давно, Саюри. Почти... пятнадцать лет! Правда же? — спросил он. — Не надо, не отвечай. Я хочу сказать тебе кое-что, и очень прошу тебя внимательно послушать. Я уже давно хотел сказать тебе, а сейчас для этого пришло время. Надеюсь, что ты внимательно слушаешь, потому что я скажу это всего один раз. Я не очень люблю гейш, может, ты об этом уже знаешь. Но я всегда чувствовал, что ты, Саюри, отличаешься от других.
Я подождала, пока Нобу продолжит, но он молчал.
— Это то, что Нобу-сан хотел мне сказать? — спросила я.
— Разве это не предполагает того, что я обязан был для тебя что-то делать? Ну, например, покупать тебе ювелирные украшения.
— Но вы покупали мне украшения. Вы всегда проявляли ко мне доброту. Именно ко мне, потому что далеко не ко всем вы так относитесь.
— Я должен был делать для тебя больше. Но я не об этом хотел сказать. Мне трудно выразить свои мысли. Прежде всего я хотел сказать, что понял, насколько я глуп. Несколько минут назад ты смеялась над тем, что Министр может стать твоим данной. Но посмотри на меня: однорукий человек с кожей, похожей на кожу ящерицы...
— Нобу-сан, не нужно никогда так говорить о себе!
— Наконец, наступил подходящий момент. Я ждал много лет. Я продолжал ждать даже несмотря на твою глупость с этим Генералом. Каждый раз я представлял тебя с ним... Ну да ладно, не хочу даже вспоминать об этом. И этот дурак Министр! Я говорил тебе, что он сказал мне сегодня вечером? Это самое неприятное. После того как он понял, что не будет твоим данной, он долго сидел молча и, наконец, сказал: «Ты говорил мне, что я смогу стать данной Саюри». Я не говорил этого. Мы сделали все, что в наших силах, но это не помогло. После этого он сказал: «А можете вы организовать это хоть один раз?» Я спросил: «Организовать что один раз? Роль данны Саюри на одну ночь?» И он кивнул. Я сказал: «Послушайте меня, Министр! С меня достаточно того, что я ходил к хозяйке Ичирики предлагать такого человека, как вы, в качестве данны для такой женщины, как Саюри. Я сделал это только в надежде, что это никогда не произойдет. Но если вы думаете...»
— Вы не говорили этого!
— Говорю тебе, сказал. И дальше: «Если вы думаете, что я могу организовать вам аудиенцию с ней хоть на долю секунды... Почему вы должны иметь ее? В любом случае, она не моя собственность, чтобы отдавать ее кому-то».
— Нобу-сан, надеюсь, Министр не очень обиделся на эти слова, принимая во внимание все, что он сделал для «Ивамура Электрик».
— Не стоит считать меня неблагодарным. Министр помогал нам, потому что это его работа. Я хорошо относился к нему эти месяцы и не перестал бы хорошо относиться. Но это не означает, что я должен отказаться от того, что ждал больше десяти лет, и отдать это ему. Что если бы я пришел к тебе, как он просил, неужели ты бы ответила «Хорошо, Нобу-сан, я сделаю это для вас»?
— Пожалуйста... Как я могу отвечать на такие вопросы?
— Запросто. Просто скажи мне, что ты бы этого никогда не сделала.
— Но Нобу-сан, я в таком долгу перед вами... Мне нелегко отказать вам в любой просьбе.
— Это для меня новость! Неужели ты изменилась, Саюри, или это всегда было частью твоей натуры?
— Я всегда считала, что у вас очень высокое мнение обо мне.
— Обычно я не ошибаюсь в людях. Если ты не такая женщина, какой я тебя представлял, тогда я ничего не понимаю в этой жизни. Неужели ты хочешь сказать, что готова отдаться такому человеку, как Министр? Знаешь ли ты о существовании в мире добра и зла, правды и лжи? Или просто большая часть твоей жизни прошла в Джионе?
— О боже, Нобу-сан... я много лет не видела вас в таком состоянии...
Именно этого и не стоило говорить, потому что вмиг лицо Нобу налилось кровью. Он схватил свой стакан и так стукнул по столу, что тот треснул, а кубики льда разлетелись в разные стороны. Нобу развернул руку и показал мне выступившую на ладони кровь.
— О, Нобу-сан!
— Ответь мне!
— Я не могу думать об этом сейчас... Пожалуйста, давайте что-нибудь сделаем с вашей рукой.
— Ты бы отдалась Министру, независимо от того, кто тебя об этом попросит? Если ты женщина, способная на это, то немедленно покинь эту комнату и больше никогда со мной не разговаривай!
Я не понимала, как разговор принял такой опасный поворот, но совершенно очевидно, что для меня существует только один ответ. Я отчаялась приложить платок к руке Нобу, кровь уже капала на стол. Нобу так напряженно смотрел на меня, что я не могла сдвинуться с места.
— Я никогда этого не сделаю, — сказала я. Я надеялась успокоить его этими словами, но он еще долго молча смотрел на меня. Наконец Нобу перевел дыхание.
— В следующий раз говори, пожалуйста, до того, как я успею порезаться, ожидая твой ответ.
Я пошла за хозяйкой чайного дома. Она пришла с несколькими служанками, кувшином воды и полотенцами. Нобу не позволил ей звонить доктору, да и рана, к счастью, оказалась не такой серьезной, как я думала. Когда хозяйка вышла, Нобу стал на удивление молчаливым. Я попыталась завязать разговор, но он не проявлял никакого интереса.
— Сначала я не могла вас успокоить, — сказала я наконец. — Сейчас не могу вас разговорить. Не знаю, то ли вам нужно еще выпить, или, наоборот, проблема в большом количестве виски.
— Мы достаточно выпили, Саюри. Пришло время принести камень.
— Какой камень?
— Тот, который я дал тебе прошлой осенью. Кусок бетона с фабрики. Пойди и принеси его.
Услышав это, я похолодела, так как прекрасно знала, о чем он говорит. Пришло время Нобу объявить себя моим данной.
— О, я так много выпила, не знаю, смогу ли куда-нибудь дойти, — сказала я. — Может, Нобу-сан позволит мне принести его в нашу следующую встречу?
— Ты принесешь его сейчас. Как ты думаешь, для чего я остался после ухода Министра? Иди за камнем, а я подожду тебя здесь.
Я подумала о том, чтобы попросить служанку принести мне камень, но знала, что не смогу объяснить ей, где его найти. С большим трудом я спустилась вниз, обулась и пошла по улицам Джиона.
В окейе я прошла в свою комнату и нашла кусок бетона, завернутый в шелк. Встретившаяся мне в коридоре Анти поинтересовалась, зачем я тащу этот камень.
— Я несу его для Нобу-сан, — сказала я. — Пожалуйста, останови меня!
— Ты пьяна, Саюри! Что с тобой сегодня?
— Я должна вернуть ему этот камень. И... моя жизнь закончится, если я на это соглашусь. Пожалуйста, останови меня...
— Пьяная и рыдающая! Ты хуже, чем Хацумомо, и не можешь выйти в таком виде.
— Тогда, пожалуйста, позвони в Ичирики и скажи Нобу-сан, что я туда не приду.
— Зачем Нобу-сан этот камень?
— Я не могу тебе этого объяснить...
— Да мне и безразлично. Но если он ждет тебя, нужно идти, — сказала она мне, провела в мою комнату, вытерла слезы и поправила мой макияж.
— Я никогда не видела тебя в таком состоянии, Саюри. Одному богу известно, что с тобой произошло.
— Я просто дура, Анти.
— Сегодня вечером точно, — сказала она. — Мама рассердится, если узнает, что ты испортила отношения с Нобу.
— Еще нет, — сказала я. — Но если бы ты могла подсказать мне, как это можно сделать...
— Нам не о чем говорить, — сказала Анти и не проронила больше ни слова, пока заканчивала макияж.
Я вернулась в Ичирики с тяжеленным камнем в руках. Не знаю, на самом ли деле он был тяжелый или мои руки слишком ослабли от выпитого. К тому моменту, когда я пришла к Нобу, я почувствовала, что лишилась всей своей энергии.
Я положила камень на стол, и Нобу завернул его в полотенце, которое снял со своей руки.
— Я не обещал тебе подарить драгоценный камень такого же размера, — сказал он. — У меня нет такого количества денег. Но сейчас становится возможным то, что было невозможно раньше.
Я поклонилась и попыталась не выглядеть грустной. Нобу не нужно было объяснять мне, что он имел в виду.
Глава 33
В ту ночь я лежала на постели и напоминала себе рыбака, час за часом достающего из сети рыбу. Как только мысли о Председателе появлялись в моей голове, я доставала их оттуда снова и снова до тех пор, пока не осталось ни одной. Этот подход был бы очень грамотным, если бы я заставила его работать. Но стоило появиться самой незначительной мысли о нем, мне не удавалось ее поймать, и она увлекала меня за собой. Много раз я останавливала себя и говорила: «Не смей думать о Председателе, думай лучше о Нобу». И я сознательно рисовала в воображении какой-нибудь эпизод, в котором мы с Нобу встречаемся где-нибудь в Киото. Но потом неожиданно что-нибудь происходило, например я сталкивалась по дороге с Председателем, и я снова начинала думать о Председателе.
Несколько недель я тщетно пыталась успокоиться. Иногда, когда я на какое-то время переставала думать о Председателе, мне начинало казаться, что яма разверзается внутри меня. У меня совершенно пропал аппетит. Попытавшись несколько раз думать исключительно о Нобу, я онемела и перестала что-либо чувствовать. Когда я делала макияж, мое лицо висело на мне, как кимоно на шесте. Анти говорила, что я выгляжу, как приведение, хотя я ходила, как обычно, на вечеринки и банкеты.
Я знала, что Нобу собирается объявить себя моим данной, поэтому со дня на день ждала известий от него. Но проходили недели, а от него не было ни одной весточки. Однажды вечером, в конце июня, Мама принесла мне за завтраком газету. Я раскрыла ее и увидела крупный заголовок: «Ивамура Электрик» получает кредит от банка Мицубиси». Я надеялась найти хоть какие-нибудь ссылки на Нобу, Министра или Председателя, но статья содержала массу ненужной информации, большую часть из которой я не запомнила. Единственное, что я поняла, — компания получает огромный кредит от банка Мицубиси. Я дочитала и посмотрела на Маму.
— «Ивамура Электрик» улыбнулась удача, — сказала она. — Почему ты мне об этом не говорила?
— Мама, я не поняла почти ничего из только что прочитанного.
— Не удивительно, что мы так часто общались с Нобу Тощикацу последние несколько дней. Ты должна знать, что он предложил стать твоим данной. Правда, я хотела ему отказать. Кому нужен мужчина с неопределенным будущим? Теперь я понимаю, почему ты выглядела такой рассеянной в последнее время. Можешь расслабиться. Наконец-то случилось то, чего ты так ждала. Мы все знали, как тебе нравился Нобу все эти годы.
Я продолжала смотреть в стол, как примерная дочь. Но уверена, меня выдавало болезненное выражение лица, потому что Мама продолжила:
— Ты не должна отказывать Нобу, если он захочет пригласить тебя в постель. Возможно, ты не совсем здорова. После возвращения с Амами я пошлю тебя к врачу.
Амами — название маленького острова недалеко от Окинавы, но я не могла представить, что Мама говорит именно о нем. Как следовало из дальнейших слов Мамы, рано утром хозяйке Ичирики позвонили из «Ивамура Электрик» по поводу путешествия на остров Амами на следующие выходные. Ее попросили пригласить меня, Мамеху и Тыкву, а также еще одну гейшу, имя которой Мама не могла вспомнить. Поездка запланирована на следующую пятницу.
— Но, Мама.. это ведь какой-то бред. Путешествие на пикник на Амами. Только дорога на катере займет у нас целый день.
— Ничего подобного. «Ивамура Электрик» организовала для вас путешествие на самолете.
На мгновение я забыла все неприятные мысли, связанные с Нобу, и резко встала, будто меня кто-то уколол булавкой.
— Мама! Я не полечу на самолете!
— Считай, что уже сидишь в нем.
Я заставила себя не волноваться по поводу полета на самолете. И это срабатывало до тех пор, пока я не поговорила с хозяйкой Ичирики. Оказалось, что несколько американских офицеров с острова Окинава летали в Осака каждые выходные.
Обычно самолет летел назад пустым и через несколько дней возвращался, чтобы забрать их. «Ивамура Электрик» организовала для нашей группы полет на пустом самолете. Мы летели на Амами только благодаря порожнему рейсу. В противном случае мы бы поехали на курорт с горячими источниками и не боялись бы за свои жизни. Напоследок хозяйка сказала мне:
— Я очень рада, что мне не придется лететь в самолете.
В пятницу утром мы выехали в Осака на поезде. Помимо мистера Бэкку, пришедшего провожать нас до аэропорта, получилась небольшая группа, состоящая из Мамехи, Тыквы, меня и еще одной гейши по имени Шизу. Шизу жила в районе Понточчо. У нее были некрасивые очки, волосы, выкрашенные в серебряный цвет, отчего она выглядела старше своего возраста, и расщелина на подбородке, отчего он напоминал две груди. В основном она смотрела из окна поезда, но часто открывала свою оранжевую сумочку, доставала конфету и смотрела на нас так, словно не понимала, почему мы беспокоим ее своим присутствием.
Со станции Осака на маленьком автобусе, не больше машины, мы поехали в аэропорт. В конце концов, через час мы вышли из автобуса и оказались рядом с серебряным самолетом с двумя большими пропеллерами на крыльях.
Мужчины были уже на борту, сидели в креслах сзади и говорили о бизнесе. Кроме Председателя и Нобу там оказался Министр и какой-то пожилой человек, как я позже узнала — директор банка Мицубиси. Рядом с ними сидел человек лет тридцати с таким же подбородком, как у Шизу и в таких же очках с толстыми стеклами. Как выяснилось, Шизу долгое время была любовницей директора банка, а этот мужчина — их сын.
Мы сели впереди и дали возможность мужчинам обсудить деловые вопросы. Вскоре я услышала, как кто-то закашлял, самолет задергался, а когда я выглянула из окна, увидела, что гигантский пропеллер начал крутиться. Шум двигателя нарастал, и самолет начал двигаться, переваливаясь из стороны в сторону. Шум достиг максимальной силы, через несколько секунд мы услышали глухой стук, и самолет начал подниматься в воздух. Только когда мы оказались высоко над землей, кто-то сказал, что мы пролетим семьсот километров, и это займет около четырех часов. От услышанного у меня на глаза навернулись слезы, и все начали надо мной смеяться.
Я задернула шторы и попыталась успокоиться за чтением журнала. Спустя какое-то время после того, как Мамеха уснула в соседнем кресле, я нашла глазами Нобу. Он стоял в проходе.
— Ты себя нормально чувствуешь? — тихо, чтобы не разбудить Мамеху, спросил он.
— Нобу-сан никогда не задавал мне подобных вопросов, — сказала я. — У него, видимо, очень хорошее настроение.
