Что ж, вот и решение всех раздумий. С одной стороны, я имела полное право защищаться, но доказать в случае чего ничего бы не смогла — ведь до того, как я вынула оружие и открыла огонь — мерзавцы ничего не сделали, даже толковать их слова можно весьма двояко. Надо было, выходит, подождать, пока они перейдут к более однозначным действиям, да вот беда — имея право защищаться, я уже не имела бы такой возможности. А вот после моего выстрела выходит, что они защищались и пытались задержать напавшую на них опасную преступницу.
Странные изгибы имеет порой путь закона. Но ребята не учли простой вещи — вокруг лес, а в нем, как говорится: 'тайга — закон, медведь — прокурор'. Не спеша скосила взгляд на топающего рядом 'прокурора', а ведь не скажу, что такая постановка вопроса мне не нравится. И что удивительно — вопросы с 'не таежным' законом он тоже решил — в водородном факеле сгорают не то, что человеческие кости, в этих температурах горит железо и плавится платина. По закону будет очень сложно что-то определить и доказать, это конечно, если действовать именно по закону, но почему-то такие мелочи редко когда останавливают большинство его представителей. Попади к ним в лапки, и вряд ли потом докажешь что у тебя был до этого момента полный комплект органов, а уж про зубы и речи не идет.
Но это надо еще попасться так, чтобы были хотя бы формальные улики, а после произошедшего, скорее всего, нельзя будет установить даже сел коптер, перед тем как загорелся, или был сбит и упал. По сплавленному в стекло песку много не нагадаешь.
Но и нам лучше рядом с этим местом не отсвечивать. И потому мы со всей возможной скоростью драпаем с места преступления, с каждым шагом удаляясь от носителей цивилизации, которые оказываются опаснее любых диких зверей.
* * *
Дальше организм решил взять легкий отдых и перейти на автопилот, но мой тиран не дал — не успели мы пройти пяток километров, как он ухватил задремавшее на ходу тело за шкирку и засунул под какой-то выворотень. И вовремя — разверзлись хляби небесные и ливанул такой дождь, будто кто-то там наверху прямо на нами перевернул как минимум бочку размером с космолет. Я под шум водопада пристроилась было поспать в уголке, но мучитель вытащил мое оружие и заставил снова чистить.
Полагалось, очевидно, возмутится — я поняла, почему этот негодяй воспользовался моим револьвером, ему не понравилась предыдущая чистка и он сделал вот такой хитрый финт, но вместо негодования наружу вылезла совершенно счастливая улыбка. После которой оставалась только с песней — действительно что-то про себя мурлыкала — вычистить ствол до состояния 'блестит как у кота...' эээ, до зеркального блеска, словом. За что получила высочайшее одобрение и ласковое укус за ухо. Кажется, взаимопонимание достигнуто.
* * *
Когда дождь перестал, так же резко, как начался, пришлось покинуть уютное гнездышко и топать дальше. Причем, сразу взяли быстрый темп, двигаясь по краю степи возле леса почти половину ночи. Кроха мало того, что прекрасно ориентировался в темноте сам, так еще умудрился провести и меня так, что за весь путь ни одна ветка не стегнула по физиономии, и ни один корень не подвернулся под ноги. Волшебник лохматый, да и только.
За это время он пару раз настораживался, после чего приходилось некоторое время отсиживаться в каких-то ямах, но в целом весь переход прошел на удивление гладко. И вопрос ночной ночевки он решил просто обалденно — просто вывернул мой рюкзак, превратив его снова в креслице, и подвесил на трехметровых стропах на ветку. Вот ведь выдумщик — теперь никакое зверье до меня не допрыгнет и по ветке не доберется. А перегрызть стропы — не хватит сообразительности. Будем сильно на это надеяться...
С этой мыслью и заснула, а проснулась — от восхитительного запаха свежезаваренного кофе...
Глава 21
Блаженный запах наплывал волнами, отгоняя сон. Мне показалось, что всё это — полет в грозу, прыжок со скалы, многие километры, пройденные по лесу и настоящий бой с экипажем патрульного коптера — не больше, чем ночной кошмар. И сейчас дверь в спальню откроется и появится Кроха в крахмальном поварском колпаке и белом передничке. Принесет на подносе утренний кофе в постель и маленькую шоколадку...
В реальной жизни от него такого, конечно, не дождешься. Не то, что колпака с передником, а и кофе в постель — все же он машина, созданная для убийства, защитник и телохранитель, а не прислуга, но ведь это мой сон — могу же я хотя бы во сне немного помечтать, пока запах кофе не развеялся?
С этой мыслью и проснулась. Увы, вокруг — все тот же лес, наполненный птичьим гомоном и светом. Потянулась с удовольствием — я опять знатно проспала, и не осталось места горечи от сознания, что я не дома. Утром почему-то все напасти видятся в другом свете. Ну и конечно радостно и тепло на душе стало оттого, что Кроха и наяву оказался рядом. А вот запах кофе никуда не делся, заставив мгновенно стряхнуть остатки сна и продрать глаза, пытаясь рассмотреть, чем это там занять мой любимый зверь. В попытке сделать это поскорее, чуть не сверзилась из креслица, слишком поспешно отцепив пристяжные ремни. Пришлось вынужденно выполнить сложный акробатический этюд, потом немного передохнуть, приводя в норму пытающееся выломиться из груди сердце, и степенно спуститься вниз к разожжённому костерку.
Зрелище стоило пережитых волнений — Кроха, изображая из себя эдакого многорукого Шиву, действительно варил кофе. Держал руками над углями обычный прозрачный пакет из-под земляники, в котором бодренько закипала, окрашиваясь в коричнево-черный цвет, вода из ручья. Ногами, или э-э... нижними руками... — словом, во второй паре лап — он держал саперную лопатку, положенную в костер. На лопатке как на сковородке бодро поджаривались, приобретая золотисто-коричневый цвет, какие-то корешки, при этом он еще умудрялся мелко потряхивать ручку шанцевого инструмента, заставляя кусочки активно перемешиваться, равномерно обжариваясь.
На меня этот самодеятельный повар внимания практически не обратил, только развернул в мою сторону оба уха, да бросил задорный взгляд, на секунду оторвавшись от своего колдовства. Но такое пренебрежение я ему сразу простила — запах экзотического блюда, столь удивительный здесь, посреди этого леса, скорее всего никогда не знавшего ноги человека, совершенно лишал воли.
Но увы, прерывать повара явно не стоило, потому, протанцевав от нетерпения вокруг костра австралийский танец ниспослания дождя, я поняла что танцую не только от желания срочно напиться чудесного напитка — после чего удалилась в ближайшие кустики для завершения утреннего ритуала единения с природой. Там с удивлением обнаружила небольшую ямку тридцать на сорок сантиметров — аккуратно снятый дерн лежал рядом, а на нем красовалась стопка — примерно на двадцать листиков подорожника. В предназначении таинственного углубления сомневаться не приходилась, и оно послужило источником философских мыслей о том, что так ли многое дала нам цивилизация, если и без нее можно прекрасно устроиться с комфортом, приложив к тому минимум усилий. Завершив утренние процедуры умыванием в светло-желтой, но изумительно прозрачной воде ручья и мытьем рук песком из него же, с максимальной скоростью рванула к своему кофе.
Чашечка чудо-напитка — а в качестве посуды Кроха приспособил свернутый металлический набалдашник от той же самой саперной лопатки — дожидалась меня, стоя на столике в виде пенька, на листке лопуха вместо блюдца. Но кто обращает внимание на сервировку? Тут самое важное — содержимое. Первый глоток прошел 'на ура', второй проскочил еще быстрее, а вот третий я задержала во рту, решив посмаковать и заодно понять, чем же меня напоило это чудовище?
Мысль, что отправляясь следом за мной, кадавр просто прихватил с собой пакетик молотого или растворимого кофе, оказалась в корне неверной — вкус заметно отличался, да и запах, если тщательно принюхаться, тоже был несколько другой. Напиток — явно заваренный, тут двух мнений быть не могло. Вкус мало походил на то, что случалось пить в дорогой кофейне, где цена одной чашки равнялась четверти месячного заработка бедной журналистки, перебивающейся случайными подработками. Да, время от времени, или по рабочей необходимости, я вполне могла себе позволить забыть про желание быть независимой и посибаритствовать за материн счет — в конце концов, глупо отказываться от новых впечатлений из одной гордости.
Так вот, до кофе, который привозили в мешках из натуральной кожи, чтобы защитить зерна и сохранить естественный запах, творению Крохи было далеко. Как, впрочем, и до дорогого растворимого напитка вроде 'Пеле'. Но вот сравнение с продукцией большинства автоматических кофеварок, или тем, что варили в разнообразных забегаловках, было уже не в пользу последних. А главное заключалось даже не в том. Просто действие этого странного напитка на просыпающийся организм сравнить, пожалуй, не с чем. Может это, конечно, самовнушение, или влияние свежего воздуха, но от каждого глотка весь организм буквально продергивало, наполняя все клеточки энергией. Нечто подобное я испытывала только раз, когда одна большая любительница напоила меня напитком собственного приготовления. Она потом долго смеялась над моим видом и объясняла, что даже из самого дорогого кофе при сушке извлекается кофеин. Так требует закон — слишком велика потребность медицины в этом продукте, и если есть желание почувствовать, за что любили кофе три века назад, то надо пить только такой — из смолотых зеленых зерен, которые избежали этого цивилизованного варварства.
Вот теперь я и размышляла, держа в руке обернутую лопухом металлическую чашечку — где это кадавр умудрился найти необжаренные зерна кофе, ведь в этом климате он, кажется, не растет... И уж точно — не растет в лесу. Впрочем, те корешки, которые он уже закончил жарить и теперь ссыпал в кулечек, наводили на определенные мысли своим запахом. Ну и бог с ним, пусть это какой-то суррогат, но если он пахнет как кофе, на вкус похож, и уж тем более превосходит по тонизирующему эффекту почти все, что я до этого пила — буду называть его кофе. К слову, надо будет потихоньку подсмотреть, что же за корешки накопал мой спутник — большинство моих знакомых вряд ли поймут разницу, да и на таком заменителе, наверное, можно заработать неплохие деньги...
Мысль о деньгах среди окружающей природной красоты почему-то оставила неприятный осадок, который пришлось смывать глотком кофе — последним. С сожалением отставила пустую "чашку", с вожделением поглядев на еще более чем на половину полный пакет, из которого Кроха набирал порцию себе. Мне вторую чашку он не предложил. Ну, и не стоит ожидать от него излишней предупредительности — спасибо хоть за то, что позволил выпить эликсира первой. Или это он так на токсичность проверял?
Слегка в отместку, давая выход бурлящей внутри энергии, начала делать зарядку, вспоминая движения из, казалось, давно забытого комплекса упражнений и стараясь плавно перетекать из одной суставовыворачивающей позы в другую. Все это время чувствовала на себе заинтересованный и удивленный взгляд зверя. Может, за такое показательное выступление догадается еще чашечку налить?
Все это рукодрыжество и ногомашество закончилось нетривиально — меня скрутил натуральный приступ голода.
Современный человек с таким практически незнаком. Максимум, что ему известно — это небольшое сосущее чувство, если закрутился и пропустил ланч. Поэтому, когда встречается упоминание 'свирепого голода', вряд ли кто понимает, о чем на самом деле идет речь. Как не понимала и я до последнего момента. Казалось, внутри живота возник страшно свирепый зверь, вцепившийся во внутренности, или сами кишки вдруг превратились в ненасытного змея, принявшегося скручиваться внутри в узлы, буквально высасывая все вокруг.
Это, видимо, после действия стимулятора организм вспомнил, что практически сутки ничего не ел, а только бешено сжигал калории в борьбе за выживание. За нервным напряжением до последнего момента о голоде не вспоминалось, но стоило расслабиться и...
Жутко себя чувствовать, когда из цивилизованного человека превращаешься просто в очень голодного зверя, готового вцепиться зубами в кусок сырого мяса. Да что там мяса — готов перегрызть кому угодно горло, чтобы добраться до еды, и даже вид собственной ноги наполняет рот слюной!
— Кроха, миленький, очень кушать хочется. Поймай хоть птичку, хоть рыбку... я даже на мышку согласна, и вообще на что угодно! — Как можно жалостнее пролепетала я, держась руками за живот, в котором началась нешуточная война. Очень надеялась, что жалобный тон объяснит всю плачевность моего состояния и побудит кадавра тут же найти мне хоть какой-то еды.
Последний расчет оказался верным. Кроха задумчиво и оценивающе изучил мою скорченную фигуру — пришлось изобразить самую жалобную из известных гримасу, кивнул самому себе, явно соглашаясь с какими-то своими тайными мыслями, ободряюще мне оскалился и бодро рванул к ручью, где что-то быстренько прополоскал. И приволок назад еще один кулечек полный водой.
А вот в кулечке... У меня даже голод прошел от ужаса, который увидели глаза, правда всего на пару секунд, а потом живот снова скрутило, правда, уже непонятно от чего — голода или отвращения.
— Кроха, миленький... я же не птичка... и не рыбка... — пробормотала я, стараясь отодвинутся от своего благодетеля и страшного кулька.— Ну как это можно есть?! — кажется, последняя фраза прозвучала несколько панически. Впрочем, кадавр понял ее скорее как вопрос и показал 'как это надо есть'. Он закрыл одной лапой себе глаза, вторую сунул в кулек и выхватив от туда белесого от воды дождевого червя — без увеличительных свойств воды тот стал гораздо меньше, но я бы не сказала что намного менее противным — и положил себе его на язык. Глотнул, не жуя, и быстренько запил это блюдо 'кофием'. После чего мерзавец довольно улыбнулся и умильно похлопал себя по выпученному животу, дескать — 'вкуснятина, чего ты брыкаешься?'.
Как ни удивительно, все увиденное не вызвало рвотного спазма, но я все равно продолжала отползать дальше, упрямо отказываясь от деликатеса.
— Нет-нет! 'Это' я есть не смогу...
Кроха грустно посмотрел, как я мотаю головой из стороны в сторону, подобно сноровистой лошади, и с тоскливым вздохом лег на спину, скрестив руки на животе, а потом еще и морду набок свернул, вывалив язык до земли для полной убедительности.
Вот негодяй! Смысл пантомимы был совершенно понятен — другой доступной еды все равно нет, так что остается только лечь и помереть.
Некоторое время пришлось разрываться между душевной дрожью и настойчивыми требованиями желудка, но тут наглый телохранитель перестал изображать из себя дохлую тушку и довольно бодренько подскочил ко мне сзади, закрыв лапой глаза. После некоторого колебания рот открылся сам собой и мне на язык положили что-то вроде холодной и скользкой спагеттины, которая тут же была проглочена и запита кофе. Как ни странно, но такое надругательство над организмом прошло без последствий — желудок не сделал ни малейшей попытки вывернуться наизнанку, чего я от него ждала, а вместо этого с довольным рычанием набросился на добычу. Пришлось горестно вздохнуть и, хлебнув для храбрости еще кофе, снова открыть рот.
