— Вы искали там, впереди? — спросил Джон.
— Мы осмотрели те тоннели, но на то, чтобы досконально исследовать их сейчас, у нас нет достаточного количества людей. К тому же, человеку там не выжить, если вообще не выходить наружу, а все пути на открытый воздух контролируем мы.
Миллстоун ненадолго задумался.
— А могу я посмотреть на те тоннели? Ну и, если вы не против, на рабочую часть бура тоже.
— Не вижу никаких препятствий, — ответил Гриффин.
Рабочие вернулись к своим делам, а Джон вслед за их руководителем направился вперёд. Сразу за небольшими техническими нишами, откуда были доступны вспомогательные трансмиссии, находилась кабина, большую часть которой занимали органы управления и дисплеи. Миллстоун хотел было задержать на них свой взгляд, но Гриффин увлёк его вперёд. Там, за одним из компьютерных щитов, обнаружилась узенькая дверь. Начальник открыл её, взял фонарик, лежавший рядом, и осветил им пространство тоннеля.
К порогу был прикреплён небольшой трап, но, вместо того, чтобы воспользоваться им, Гриффин просто спрыгнул вниз. Это лишь укрепило Миллстоуна в мнении, что руководитель долгое время сам был таким же рабочим, как его подчинённые сейчас, и то, что он надел на себя костюм и больше командовал, не меняло его сущности. Джон тоже достал свой фонарик и устремился вниз.
Обстановка снаружи была гнетущей. Если бы ему сказали, что поиски здесь не велись вообще по причине того, что члены группы попросту побоялись сюда спускаться, он бы поверил в это. Возможно, просто он привык видеть во всех тоннелях хоть и слабое, но освещение, а здесь оно отсутствовало. Да и сам тоннель ощутимо забирал вниз, что тоже усиливало ощущение недоброго.
— Да уж, — сказал Миллстоун, освещая стенки и потолок тоннеля, — я понимаю, почему здесь вашей активности куда меньше.
— Нас интересует крот, а не его нора, — усмехнулся Гриффин.
— Как знать, может быть, там, в глубине, есть что-то не менее интересное.
— Это вряд ли. Прочие работы имело смысл начинать только после того, как эта машина окажется на поверхности.
— Я не думаю, что вы всё равно не проверите.
— Проверим.
Миллстоун нацелил фонарик на пол. Следов здесь было значительно меньше, отчего не покидало ощущение, что всё это выглядит так же, как и тогда, когда эта машина совершала здесь свою работу. Вряд ли где-то даже на диких территориях можно найти места, где со времён прошлых поколений людей ничего не изменилось. Кроме таких вот заброшенных объектов, само собой.
Джону даже показалось, что поверх следов гусениц он видит отпечатки мощных ботинок древних рабочих, управлявших этим буром и контролировавших процесс его подъёма на поверхность. Следы казались непомерно большими, но это, конечно же, было не так. Просто на Джона подействовала особая аура, царившая здесь. На деле, предки не были исполинами в физическом смысле, лишь в интеллектуальном. Вряд ли можно было представить, как нынешнее человечество создаёт такую машину, как этот бур.
В носовой части располагались большие дисковые фрезы с большими зубами, на концах которых находились резцы с блестящими режущими кромками. Миллстоун прикоснулся к одному — вряд ли кто-то из нынешних работников бюро занимался заточкой этого инструмента, значит, он сохранил свои свойства с давних времён. Причём Джон не обнаружил стыка, хотя хвостовик, которым резец крепился, точно был металлическим. Материалы плавно переходили друг в друга, и Миллстоун сразу вспомнил слова Ричардса о некоем Модификаторе, способном изменять свойства веществ. Не исключено, что именно он был использован при производстве этих резцов. Тем больше Миллстоуну хотелось своими глазами увидеть это полумифическое устройство, ведь теперь точно было известно, что когда-то оно существовало, но вот существует ли сейчас?
Но в настоящий момент это было неважно. На буре действительно не было больших скоплений грязи или пыли. И даже если предки точно содержали машину в хороших условиях, то она неизбежно скопилась бы за время простоя.
— Насколько далеко вы проникали вперёд? — спросил Миллстоун.
— Метров на сто.
— Ничего интересного?
— Такая же сеть разветвлённых тоннелей. Мы уже начинаем разбор пары завалов, чтобы пройти туда.
— Если эти ходы будут освещены, то вряд ли кто-то осмелится что-то у вас украсть.
— Воришек тут хватает.
— Что-то ещё пропало? — с интересом спросил Миллстоун.
— Ну, как мне кажется, это не совсем относится к этому делу.
— И всё же расскажите мне.
— Всё началось с того, что один из членов моей группы забыл сахар в кузове пикапа. Сначала думали, что произошла ошибка, но нет, сахар действительно пропал.
— И много его было?
— Десять килограммов.
— Неплохо. Что-то ещё?
— Да. Потом у Френка, другого члена группы родился сын, и я позволил им немного отметить это событие. Ничего существенного, но они оставили недопитую бутылку с вином на столике неподалёку от кострища, а на утро её не было.
— Ну, это мог кто-нибудь и из своих посреди ночи допить, кому не хватило с вечера.
— Все клянутся, что не брали. Какой им смысл лгать? — улыбнулся Гриффин, — никого же не собираются за это наказывать.
— Пожалуй, вы правы, — кивнул Миллстоун, снова направляя фонарик на пол, — а больше ничего подобного не было?
— Если только по мелочи, и это либо никто не заметил, либо просто не всплыло.
— Но ведь по близости нет никаких поселений?
— Совершенно верно. Именно поэтому эти происшествия меня тревожат. Обычно мы обмениваемся припасами с местными, или торгуемся, бывают даже мелкие кражи. Но ведь здесь-то полная глушь.
— Тем интереснее всё это дело.
Миллстоун прошёл ещё дальше вглубь. Чувство неизведанности прошлого нарастало в нём, сводя на нет гнетущее впечатление, производимое тоннелем. Он понимал тех людей, которые долго учились и прилагали большие усилия, чтобы стать простыми полевыми работниками технологического бюро. В этом была своя романтика. Конечно, не всегда попадались подлинные тайны и памятники былого величия человечества, а большую часть времени занимал спокойный кропотливый труд, но оно в любом случае того стоило.
По мере углубления в тоннели дорожка из свежих следов уменьшалась, пока, наконец, не превратилась лишь в маленькую тропку, идущую посреди пролёта. Дальше заходила всего пара человек, да и их следы тянулись не очень далеко. В месте, где они обрывались, исследователи, похоже, некоторое время потоптались на месте, осматривая прилегающие тоннели. Они оба были завалены, поэтому ничего интересного в них не было.
Джон отошёл к краю пролёта, чтобы осмотреть его. Следы древних были здесь гораздо чётче. Массивные ботинки с протектором, представлявшим собой несколько поперечных линий. Но после осмотра Миллстоун убедился, что ничего, кроме следов древности, здесь нет.
Затем он поднялся и стал осматривать стену. Его внимание привлекло то, что количество пыли в боковой канавке не просто не соответствовало её же количеству на полу, её там попросту не было. Зато присутствовали продолговатые отпечатки, как будто кто-то что-то проталкивал по этой борозде.
Джон поднял глаза вверх. Там находилась похожая канавка, и, если представить человека, перемещавшегося по ним, то за неё он мог бы ухватиться. Ему потребовалась бы колоссальная ловкость и немалая сила, чтобы преодолеть такое расстояние таким способом, но за неимением других вариантов, Миллстоун остановился на этом.
— Как вам такое? — сказал он Гриффину, указывая на свою находку.
— Вы думаете, что он ходит по ней?
— Я почти уверен в этом, — сказал Джон, — осталось только найти, куда он ходит.
Миллстоун устремил вглубь тоннеля фонарик и взгляд, полный решимости направиться туда немедленно.
— Вы не думаете, что нам стоит сходить за подмогой? — поинтересовался Гриффин.
— Возможно, вы правы, — ответил детектив, — если хотите, позовите кого-нибудь, а я пока пойду разведаю.
— Это может быть опасно.
— Не волнуйтесь, — Миллстоун достал из кармана лазер и активировал его, — я справлюсь. Найдёте меня по следам.
— Хорошо. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
— Уверен. Не думаю, что встречу кого-то отличного от человека, — улыбнулся Миллстоун.
Гриффин быстрыми шагами направился назад, а Джон направил свой фонарик вперёд и двинулся вдоль борозды на стене. Медлить было нельзя — он хотел первым найти воришку, тем более, что чем больше людей занимались бы сейчас этими поисками, тем больше была бы вероятность его спугнуть. К счастью, было просто проследить след, и Миллстоун шёл вперёд без остановок. Люди Гриффина до сюда не добрались, потому что не нашли то, что теперь нашёл он. Это было плюсом, поскольку иначе Миллстоун сейчас не находился бы здесь и не имел бы возможности исследовать эти тоннели.
Наконец, он наткнулся на боковую ветвь, на входе в которую было множество следов. Здесь разыскиваемый вынужден был спешиться. Но не столько это привлекло внимание Джона, сколько характер самих отпечатков — они были оставлены босыми ногами. Это немного не вписывалось в его теорию, но он всё равно без лишних промедлений устремился дальше.
В боковом пролёте было совсем темно. Если до этого где-то вдалеке тускло светились стёкла кабины бура, то отсюда она не была видна, и у Миллстоуна остался только его фонарик. Он стал продвигаться медленнее, боясь спугнуть того, за кем гнался. Могло оказаться, что у него превосходный слух, и он слышит каждый шорох, звучащий в этих тоннелях. Детектив светил фонариком вперёд, иногда опуская его для того, чтобы убедиться, что не сбился со следа.
Этот тоннель казался бесконечным из-за кромешной темноты, царившей в нём. Но, судя по своим прикидкам, Миллстоун прошагал уже метров пятьдесят, а ситуация не изменилась. По идее, Гриффин и его подчинённые уже выдвинулись за ним. Что же, если ситуация станет критической, их появление будет очень кстати, но пока нужно было двигаться вперёд.
Джон уверенно зашагал дальше, стараясь при этом издавать как можно меньше звуков, и в один момент его внимание привлёк какой-то гул вдалеке. Сначала он не понял его природу, но потом, подойдя ближе, услышал в этом зловещее монотонное человеческое бурчание. Как будто кто-то с огромной скоростью читал непонятную молитву. Слов разобрать было нельзя, и, после недолгих попыток расслышать их, Миллстоун направился дальше. По крайней мере, не оставалось сомнений, что тот, кого они ищут, находится здесь, и если учесть, что сам он издаёт звуки, то вряд ли услышит шаги приближающегося человека. Главное, чтобы сейчас не появился Гриффин со своими подчинёнными и не поднял здесь шум.
Пролёт был местами завален, и продвигаться дальше было заметно сложнее — постоянно приходилось обходить кучи породы, валявшиеся под ногами. Но Миллстоун всё ещё не потерял босые следы, а значит, приближался к своей цели.
Ещё через несколько метров пути ему стало казаться, что он даже начинает разбирать слова, но хоть сколько-нибудь связные реплики ему уловить не удавалось. Хуже было то, что из-за эха, блуждавшего по тоннелям, не получалось точно определить источник звука. К счастью, направление для движения было только одно.
Судя по эху, вскоре Джон очутился в большом помещении. Источник звука был рядом. Подняв фонарик, он увидел вдалеке белую тень, которая дёрнулась, лишь только на неё попал свет. Когда детектив подошёл ближе, он увидел, что это всего лишь человек, забившийся в угол. На нём была какая-то непонятная одежда, некоторые элементы которой представляли собой светоотражающее волокно, которое ярко отблёскивало в свете фонарика. Это, очевидно, была какая-то специальная форма, которая со временем потеряла цвет. Возможно, он нашёл её здесь же, в пролётах, а осталась она от древних рабочих.
В первый момент человек показался Миллстоуну невменяемым. Он забился в угол, закрыл лицо руками и начал причитать. Казалось, что если бы не свет фонарика, он вообще никак не отреагировал бы на появление детектива. Джон подходил ближе, но поведение незнакомца никак не менялось. Встав рядом, он попытался расслышать, что именно тот говорит.
— Не надо, не надо, не надо, я только хотел, хотел, хотел, оживить его, оживить, оживить, блестящий Бог, Бог, он оживёт...
Паузы между словами практически отсутствовали, и Джону приходилось прилагать серьёзные усилия, чтобы уловить в них хоть какой-то смысл. Убедившись, что странный субъект неопасен, детектив отвёл от него фонарик и осмотрелся. Помещение, в котором они находились, разительно отличалось от всех остальных, которые ему доводилось видеть сегодня в этой подземной структуре. Выглядело оно так, как будто не являлось творением великих предков, а было вырыто вручную. Все стены имели неправильную форму и были покрыты множеством отпечатков неизвестного инструмента, а повсюду валялись кучки породы.
Здесь же Миллстоун обнаружил детали, пропавшие у членов команды. Несколько шестерён и вал были заботливо разложены на куске ткани, лежавшем на полу. Они были идеально чистыми и блестели. Из потока непонятной речи Джону стало понятно лишь то, что этот человек поклоняется буру, считая его божеством и мечтает, чтобы гигантская машина прошлого однажды ожила. Также он к кому-то постоянно обращался и говорил, что невиновен, и лишь хотел помочь своему Богу ожить. Джон предположил, что это обращение к нему, но точно утверждать было нельзя, потому что незнакомец просто бурчал что-то себе под нос, не обращаясь к Миллстоуну.
— Простите, — сказал Джон, — вы меня понимаете?
— Я же сказал, я просто хотел, но у меня не выходило, — начал бурчать он.
— Как вас зовут?
— У меня нет, нет имени, оно мне не нужно, мне нужен только он.
Теперь хотя бы появилась уверенность в том, что странный незнакомец понимает человеческую речь, но его собственные слова сводятся к одной единственной вещи — высокотехнологичному буру, который он считает божеством. Теперь становилось очевидным, почему рабочие части фрез так заботливо очищены от пыли и грязи. Причём, всё сделано было так, что люди Гриффина не обнаружили никаких следов.
— Вы можете показать мне, где выход? — осторожно попросил Джон, когда ворчание незнакомца немного затихло.
— Я не знаю, не знаю, не знаю, я должен оставаться здесь. Знают только они, они должны прийти, я должен, должен, они помогут мне.
В этот момент поблизости послышались шаги. При их появлении незнакомец стал заметно беспокойнее, и Миллстоун, осветив проём, поднёс палец ко рту и сделал жест рукой в знак того, что пришедшим нужно вести себя тише.
Это был гриффин в компании троих крепких мужчин, вооружённых карабинами. У самого руководителя в руке был пистолет, и, судя по тому, что он немного запыхался, они чуть ли не бежали сюда, готовые действовать. Но требовалось прямо обратное, и теперь они стояли и вслушивались в беспокойное бурчание неизвестного человека, заросшего, небритого, грязного и босого, который, казалось, совсем лишён рассудка. Лишь их прерывистое дыхание нарушало монотонные реплики больше похожие на молитву.
