— Прости... те.
— Они зашли далеко в лес. Их никто не будет искать, — глядя прямо в бешеные глаза стоящего передо мной старика, продолжил я. Он кажется безоружным, но я знаю, что под халатом он держит в подрагивающей руке нож. Староста деревни, который нашёл в себе силы собрать всех и идти спасать своих людей. — Моё имя Курама, — порыв колючего холодного ветра набежал с севера. — Я сказал!
— Тринадцать, — выплюнул мне вышедший вперёд старик. — Я сам зарезал одного, демон, — продемонстрировал он мне окровавленный топор. Ошибся, это был не нож. — Я решился слишком поздно.
— Я простил их, они должны жить, ты понимаешь меня?
— После всего? — всколыхнулось человеческое море, придвигаясь ко мне. — Ты прощаешь их после совещённого, демон?
— Я — прощаю. Смерть для них — это слишком легко, — подтащил я тех ещё ближе, так, чтобы они всё слышали. — Они должны жить.
— Я понял, демон, — убрал топор старик. — Только не получится, нас накажут, а деревню сожгут.
— Некому будет наказывать, — отрезал я.
Отпустив Покров, я шагнул в толпу, которая расступалась и смыкалась по мере моего движения. Ни криков, ни слов, только море гнева и ненависти на километры вокруг. А ещё боль, её было больше всего.
— Ты пришел резать нас как скот. Ты пришел как шакал, нападая стаей на одного. Приди, брось вызов по правилам, но нет... Демон прав, ты зашел в лес, в котором будешь жить годы, — сквозь шум движения множества тел я слышал всё то, что говорил старик, подходя всё ближе и ближе к 'животным'. — Я буду резать вас всех, каждый день, каждый час. Резать вас всех... О-о-о, вы будете жить, проклиная себя за это. Будете жить... Долго, — прошептал он.
Шум в голове не прекращался ни на мгновение, а удары сердца раздавались грохотом барабанов, в ушах стоял тот хрип, с которым жизнь покидала тела несчастных.
* * *
— А где остальные? — встретил меня Тору, когда я вернулся в деревню. — Я хотел пойти с ними, но меня не пустили, — возмутился он.
— Неважно.
— Что там случилось? Я могу...
— Неважно.
— Да почему?..
— Ответь мне, знал ли ты? — от этого ответа зависело сколько ему осталось жить.
— Я догадывался, — уклонился он от ответа.
— Ты вывел меня к другой деревне, мы могли успеть, если бы не твоя ошибка.
Я остановился перед теми, кто остался за стенами деревни: женщины, старики, дети и всего несколько мужчин.
— Мне нужен человек, который покажет замок вашего хозяина.
Выживший ребенок, один из тех, кто мог погибнуть сегодня подошёл ко мне и подёргал за полу плаща. Его глаза были пусты, но он улыбался. Всё так же беззаботно улыбаясь, он указал пальчиком в сторону. Из взрослых не вышел никто.
— Я знаю, где это, — тихо произнёс Тору мне в спину. — Могу я помочь? Могу я попытаться исправить?
— Нет. — Всего моего самоконтроля едва хватало, чтобы не растереть его прямо сейчас в кровавую пыль. Если бы он указывал мне верный путь, мы бы не задержались в другой деревне и вышли к Могами на час раньше. Всего час и все те, кого сейчас не стало продолжили бы жить. — Просто уйди.
— Я, — вышел вперёд нескладный паренёк лет пятнадцати. — Я покажу.
Деревенские что-то кричали нам вслед, несколько даже пытались меня остановить силой, но, когда деревянные ворота разлетелись в щепки, то отстали даже они.
* * *
— Эти палатки и землянки — лагерь ополчения? — уточнил я у своего проводника, когда мне открылся вид на замок.
— Да-да, господин, — выдавил он из себя, уже жалея, что отправился со мной.
— Там такие же солдаты, что приходили к вам или это настоящие ополченцы?
— Я не-не знаю, — от страха застучал он зубами. — Обычно палатки дают ополченцам, — поклонился он. — Я-я не-не знаю, — сжался он.
— Беги отсюда, — отпустил я его.
Ещё раз глубоко поклонившись, он рванул изо всех сил прочь. Бежал настолько сильно, что даже не обратил внимания на слетевшие с ног гэта. Бежал, разбивая и раня ноги в кровь, пытаясь убежать от меня.
Изменённые когти вошли в ствол словно тот был из масла. Уже второй раз за сегодня. Несколькими оставшимися рывками я добрался до самой верхушки лесного гиганта. Прекрасный вид на окружающую местность и закат. Оставалось лишь ждать вечера, тогда, когда всё начальство вернётся в замок, а я у ополченцев закончатся учения на стенах крепости. Можно было ударить и сейчас, но в чём были виноваты эти несколько тысяч людей? В том, что их насильно согнали сюда и приказали умереть за своего хозяина? Или же они тоже выполняли преступные приказы, не думая, не оценивая свои поступки?
Кроваво-красное солнце уходило за горизонт, последними лучами уходящего дня освещая кажущийся таким маленьким и игрушечным замок. Маленьким и игрушечным...
— Если передо мной будет выбор из большего и меньшего зла, то что же я выберу? — Такой маленький, такой хрупкий темный шарик катался у меня в ладонях, постепенно увеличиваясь в размерах.
С соседней ветви мне в ответ каркнула ворона и, кося в мою сторону испуганным глазом, тяжелыми махами крыльев полетела прочь.
— Верно... — согласился я с ней, сжимая ладонь и ломая самую первую заготовку Бомбы. Схему потоков я вспомнил, теперь осталось сделать всё правильно. — Я не буду ничего выбирать. — Из источника напрямую потекла чакра сжимаясь в шарик напротив моего рта. — 'Я не буду выбирать'.
Первое испытание прошло успешно. Северный ветер лениво сдувал в сторону поднявшийся в небо грибовидное облако от взрыва. Последний луч кровавого солнца ушёл за горизонт, оставляя лишь тьму и полыхающую дымным пожаром воронку на месте замка и лагеря вокруг него.
========== Глава 26 ==========
Я пришёл в себя одним рывком, словно вынырнув из глубины мутного болота. Грохот громового разряда прямо над головой смог выдернуть меня в нормальную реальность, а ударивший в лицо холодный порыв приближающейся бури прояснил помутившийся рассудок.
Моё состояние аффекта длилось слишком долго. У обычного человека пребывание в подобном состоянии изменённого сознания занимает секунды или минуты. У меня, учитывая почти бесконечный источник чакры, это были часы. Началось это ещё в том лесу, где я впервые увидел столько мёртвых тел. Меня нельзя назвать святым, но вся кровь на моих руках была пролита ради сохранения моей жизни или жизней людей, с которыми я был вместе. Всё ради выживания, ничего личного. Это несправедливо, верно, но то, чему я стал вчера свидетелем, было стократ хуже. Бессмысленное, безжалостное истребление... ради чего? Ради удовлетворения личного эго какого-то хлыща, сидящего в своём замке только из-за череды таких же родовитых предков? Так больше не посидит, нет и того замка, и его самого. Или же ради сохранения власти?
Так вот, сначала лес, потом несчастный, которого оставили умирать, лишив зрения, а значит обрекли на участь ещё более страшную, ну а после и весь поток той мерзости, что вылился на меня из разума солдат-палачей. Это-то меня и добило окончательно. Маскировка? Ха, теперь, когда я едва ли не в открытую уничтожил целый замок, о ней можно будет забыть. Маскировка... мда, не сегодня, так завтра прибудут шиноби-повстанцы, возьмут образцы чакры и поймут, что тут был след биджу. Уверен, что тут есть нечто подобное. Остаётся надеяться, что они решат, что это Ягура в гневе взял и уничтожил одного из своих сторонников. Что подумают шиноби Кровавого Тумана, если прибудут первые, я даже не берусь представить. А также изменился и я сам, шагнув за ту черту, которой сам же ограничил свои силы и впервые использовал такой объём чакры.
Чакра биджу ведь та ещё специфическая вещь. Оказалось, что испытываемая мною ненависть, сами мои чувства, серьёзно усилили её, отчего снесло не только сам замок, но и палаточный лагерь вокруг него. Почти снесло — выживших в самом лагере осталось много, я сам видел там движения человеческих фигурок. Бомба упала в самый центр замка, из-за чего ударная волна была почти остановлена крепостными стенами, так и не выйдя вовне, а вот внутри осталась лишь выжженая земля. Камон владельца был поднят прямо над центральным зданием, поэтому я и уверен, что тот, кто отдавал приказ о геноциде, стал пеплом.
После использования сильнейшего моего оружия, пусть и не в самой сильной его версии, был ночной переход через лес, где я в буквальном смысле наломал немало дров, разнося ни в чём не повинные деревья. Шёл, страдал, пинал всё что попадалось под руку, под ногу, материл охотника, который вывел меня сначала к другой деревне... Одним словом сорвался и хорошо, что не на людях. Тогда и пообещал для себя, что приложу все свои силы, чтобы подобного более не повторилось. Нигде и никогда. Какими же мелочными теперь стали мои прошлые желания, перед новым стремлением.
Очнулся я только сейчас, наблюдая с обочины дороги на приближающуюся колонну солдат.
Удар грома прогремел вовремя, вырвав меня из этого состояния прямо в тот момент, когда я размышлял каким образом накрыть марширующую по дороге в мою сторону колонну солдат. Всего пару мгновений оставалось перед тем, как я снова проявил бы Покров и ударом хвоста снёс эту колонну солдат.
В самый последний момент я наконец-то очнулся и спросил себя изумлением и ужасом: 'А что я сейчас вообще делаю? Ведь это совершенное безумие!' Да, это было безумие, в которое я погрузился с головой.
Те же полосы на броне, тот же флаг, что был над уничтоженным замком, — солдаты возвращались домой, ещё не зная, что его не стало. На глаза легла алая пелена, прогремел гром, когда я моргнул ещё раз, мир наконец-то стал прежним, обычным и таким привычным без всепоглощающей ненависти. Глубоко вздохнув, я взял себя в руки. То, что со мной сейчас происходило было ненормальным.
Физическое состояние? Я не был ранен, я не болел и не испытывал, по крайней мере сейчас, жажды или голода. Пусть я сейчас и человек, но при всём этом я биджу, а значит проблема была в другом.
Прислушавшись к себе, обратившись внутрь, я понял, что же изменилось, моя чакра... стала другой. Я уже видел подобное, ещё будучи запечатанным. Тогда, едва я только попал в этот мир моя чакра предоставляла собой бурлящую багровую массу, лишь изредка разбавленную алыми проблесками. В этом котле и варилась вся та ненависть, которую накопил за столетия жизни и последующего заключения Девятихвостый. Повлияла эта ненависть и на меня, когда я, под её действием, едва не разнёс Коноху. С переходом в новое уже человеческое тело я отбросил, оставил в печати всю ту огромную массу чакры, и начал с самого начала. Соответственно изменилась и чакра, внезапно став чистого оранжевого, почти что золотого цвета, какой и оставалась вплоть до вчерашнего. Цвет чакры изменился, сейчас по яркой оранжевой с переходами в алый структуре чакросистемы пробегали вереницы тёмно-багровых искр, так неприятно похожих на чакру Лиса до моего вселения. По всей видимости ненависть отравила в своё время Лиса, подточив его разум, а теперь подобное происходило и со мной. Первый безумный поступок я уже совершил, когда уничтожил по воле эмоций замок.
— Эй, пшёл нахрен с дороги! — окрикнул меня офицер, что ехал впереди строя солдат. — Топай отсюда, черноногий.
— Никогда, — сказал я, стоя перед ним, и смотря на свои руки, — никогда более не поддаваться ненависти. Никогда, — поднял я взгляд на солдат. — или я перестану быть собой.
— Что он там бормочет? — к нам подъехал, судя по богато украшенной броне, второй офицер. — Кто ты на хрен такой, чтобы вставать у нас на пути? Бессмертный, что ли? — рассержено спросил он меня. — На колени или я снесу твою тупую голову, черноногий!
Ненависть, значит, а в следствие этого и изменения в чакре... Это проясняло многое в моём поведении. С этого дня следовало контролировать свои эмоции и не поддаваться зову инстинктов. Стать жёстче, контролировать себя и не поддаваться вспышкам гнева. В противном случае я, пусть и не сразу, может даже через годы, но стану таким же безумцем, как и Лис, граница между нами исчезнет. А ещё... следовало бы прекратить решать свои проблемы самым простым путём, если это несло для меня такую угрозу.
— Прощаю. Прощаю вас всех, — взмах рукой и волна яки сломала стройные ряды солдат, превращая их в бегущую неконтролируемую толпу.
Их всех можно убить, но их смерть не остановит этой войны. Она по факту вообще ничего не изменит. Довольно уже смертей, не могут абсолютно все люди быть преступниками. Уверен, что большинство из этих мужчин ожидают где-то далеко их семьи.
Сломался единый порядок, когда каждый человек под действием животного ужаса на время потерял контроль над собой. Большинство просто развернулись и, бросая оружие и элементы снаряжения, побежали в разные стороны, пытаясь сбежать. Оставшиеся или упали в обморок, или скорчились от пронизывающей их головы боли.
Уже не торопясь, я подошёл к офицеру.
— ю... — хрипел он, пытаясь унять судороги.
Выдав ещё один, уже чуть более сильный импульс яки, я полностью убрал давление.
— Слух вернулся? — схватив его прямо за доспех задал я вопрос. — Если слышишь, кивни, — мои пальцы постепенно прожигали броню, заставляя его поторопиться.
— С-слышу, — он пустил нить слюны из края рта, но постепенно его взгляд прояснялся.
— Деревни резали?
— Ч-что?
— Ты и твой отряд вырезали деревни? — встряхнув офицера, повторил я вопрос. — Отвечай.
— Н-нет, — прохрипел он. — Это ниже чести настоящего самурая. Я был против.
— Но ты знал, чем занимались остальные, — он гневно смотрел мне прямо в глаза. — Это был хороший ответ, — отпустил я его. Он не солгал, его эмоции соответствовали словам. — Придерживайся своей чести и впредь, — похлопал я ошалевшего человека по плечу, отчего он повалился на землю. Его отряд был рассеян, и они не принимали участие в геноциде — этого мне пока что хватит. Забудем, что у них могли быть другие преступления, ведь многое по законам этой страны и преступлением не являлось.
Продолжая идти вперёд, я размышлял, пытаясь осознать в полной мере события последних двух дней. Дней, которые полностью перевернули мой мир.
— Ну и что дальше? — мой вопрос повис над пустынной дорогой под мелкими каплями холодного дождя. — А что дальше-то? — далеко в небесах прогремел ещё один разряд.
Ну продолжу я свой путь и покину эту страну. Если у меня до этого были сомнения в своих возможностях, то после использования Бомбы они пропали. Всё это время я никогда не использовал все свои силы, никогда не пытался осознать их границы, не пытался достичь той грани. Отговаривал себя, тренировал тело и разум, но использовал чакру по минимуму. Это было удобно, так можно было остаться в рамках простого человека. Вчера я по своей собственной воле уничтожил целый замок. Можно попытаться оправдать себя, что я был несколько не в себе, списать это ещё на что-то, но это не меняет факта, что я уничтожил замок, который стоял там веками и в котором находилась как минимум тысяча человек. По своей воле, сам. Страшное было в другом — это была не полноценная Бомба биджу, я не стал формировать структуру потоков чакры до конца, просто напитал её до формирования устойчивой конструкции, чтобы она не развалилась в полёте, и отправил. Я не чувствовал в себе каких-то изменений или слабости, это было 'обычно'. И вот что мне после этого делать дальше, когда я сам не осознаю в полной мере пределов моих сил?
