— А кавалерия?..
— Пока не замечена.
Хранитель, переглянувшись с командиром гарнизона, раздумчиво кивнул. Лошади, как и драконы, темноту с качкой переносят не лучшим образом, да еще пехота — возможно, кавалерию свою Данзар оставил дома. 'Если так,— подумал Астор,— то здесь мы выигрываем. Четыре тяжелых эскадрона лагеря Динсмор, плюс весь кавалерийский корпус севера — а это почти шесть тысяч всадников...' Отвлекшись на легкий хлопок за спиной, хранитель следом за штатным магом повернул голову в правый угол комнаты. В отличие от остальных трех, тот бы очищен от мебели и совершенно пуст — там находилась резервная точка входа и выхода, через которую в Мидлхейм отправляли срочных гонцов. Во второй башне имелась еще одна, точно такая же. Их было по две на каждый бастион, и как раз ими в ночь первого штурма на заставы пришло подкрепление из столицы. Сейчас оное не требовалось, и резервную точку приспособили под почтовый канал связи.
— Сиди,— увидев лежащий на полу свиток, полковник Д'Алваро хлопнул по плечу привставшего мага и сам шагнул к стене. Поднял свиток, сломал печать, скользнул взглядом по плотным строчкам...— Демоны!
— Что?..— напряженно подался вперед Фабио. Астор бросил свиток протянувшему руку магу и вернулся к столу.
— Еще три бомбардира,— мрачно сказал он, не глядя на друга.— И всё крыло генерала Лери. Напролом идут, твари. Север пытается обойти с флангов, но там корпуса данзарских боевых чародеев...
Командир гарнизона неразборчиво выругался.
— Высадку прикрывают?— спросил он. Хранитель кивнул, и оба посмотрели на карту: вместо одной из булавок с синей головкой на бумаге темнело теперь лишь крошечное пустое отверстие. Не первое и, увы, вряд ли последнее. Штатный маг, сверившись с донесением, взялся за красные булавки, и Фабио, дернув плечом, отвернулся. Враг тоже нес потери, но учитывая двойное преимущество в численности, радоваться этому было сложно. Заметив короткую гримасу боли, на миг исказившую лицо хранителя, он выдвинул из-за стола табурет.
— Сядь, Астор,— сказал он.— В ногах правды нет, а это, боюсь, надолго... Опять голова?
— Да,— поморщился тот, растирая пальцами виски.— Это тоже теперь надолго, ну да ничего, милостью богов не треснет.
— Может, эликсиру?
— Успеется,— отмахнулся маркиз, присаживаясь.— С обезболивающими частить нельзя... Пять бомбардиров! За неполные два часа! Что у них там за маги?!
Командир гарнизона, оседлав соседний табурет, молча пожал плечами. А штатный маг второй заставы, на мгновение оторвавшись от записей, сказал:
— Да такие же, как и у нас, полковник, только б́ольшим числом.
— Так что ж резерв не увеличили?..
— Не могу знать,— вздохнул чародей, вновь склоняясь над столом.— Может, не успели просто...
Астор снова поморщился. Не успели? Да ведь у них неделя была в запасе! 'Само собой, боевиков со всей страны на запад не сгонишь,— пасмурно подумал он,— но уж прикинуть хрен к носу они могли бы!..'
— Рано зубами скрипеть, Астор,— негромко обронил командир гарнизона, поняв, о чем он думает.— Бой еще не проигран. И маги магами, но своих бомбардиров Данзар на запад не притащил — всё же как-то полегче.
Тот хмуро кивнул, искоса бросив взгляд в пустой угол.
Новых сводок пришлось ждать долго. За окнами башни постепенно стемнело, зарядивший еще в обед дождь сменился мокрым снегом, из-за двери донеслась вечерняя перекличка дозорных — и лишь в двенадцатом часу, когда уже всё пограничье опутала паутина дурных предчувствий, из угла наконец донесся тихий хлопок. Воздух в резервной точке сгустился серым пятном, помутнел и выплюнул на пол очередной запечатанный свиток.
Второе воздушное крыло лагеря Динсмор, под командованием генерала Монтрея, последовало за первым всего спустя час. Еще почти десяток бомбардиров был уничтожен, пятеро выведены из строя и отодвинуты в тыл; сборный резервный полк-буфер между линией застав и поместьями был втоптан в землю, а два западных хранителя из оставшихся четырех — убиты. Нескольким отчаянным командирам воздушных отрядов все-таки удалось прорваться к бухте, градом колб с горючей смесью уничтожив последнюю сотню кораблей, ожидавших разгрузки, но долину это уже не спасло. Потеряв почти половину бойцов людьми и драконами, защитники запада приняли решение оставить границу. Под крыльями бомбардиров, в кольце огрызающейся сталью конницы, поредевшей на треть, войска Геона отступали — в дыму, в огне, приказом короля сжигая за собой поместья и деревни. А враг, дышащий в спину, всё бил, не зная усталости: пядь за пядью армия Данзара выдавливала генералов Геона из долины Клевера, оттесняя к холмам...
К полуночи всё было кончено. Юг отбил границу, но запад своей удержать не сумел.
Глава XXV
Даккарай не спал. Ночь уже опустилась, давно прозвучал сигнал к отбою, которого нынче никто не заметил, кадеты все-таки разошлись по казармам — но окна их не спешили гаснуть. В каждой комнате жарко пылали печи и горели настольные лампы, из-за каждой двери слышался тревожный шепот...
— Беда,— в очередной раз повторил рыжий Стрэттон и, получив от сидящего рядом товарища тычок под ребро, умолк. Энрике Д'Освальдо бросил взгляд через стол, туда, где сидел Рональд де Ласси. Неунывающий весельчак, всегда и во всем находивший смешное, сейчас он был сам на себя не похож. Ссутулившись и уткнувшись взглядом в столешницу, Рональд застыл в полумраке потерянным призраком.
Западное побережье Геона было занято неприятелем, и до северо-западного там было рукой подать. Тактика выжженной земли оправдывала себя лишь наполовину: не найдя пищи и крова в разоренной долине Клевера захватчики неминуемо должны были обратить внимание на соседние, а бухта Сирен, так же, как раскинувшаяся над ней Рыбачья долина, испокон веков принадлежала роду де Ласси — спокойная, обильная, со всех сторон укрытая скалистыми гребнями гор и, увы, теперь оказавшаяся ближе всех к театру боевых действий. 'Данзар всегда заходил с юга,— опуская глаза, подумал Энрике.— Но не в этот раз. Бедняга Рон!'
Реджинальд Стрэттон шевельнулся. Обвел взглядом собравшихся за столом, подкрутил колесико лампы и сказал:
— Ну, довольно. В конце концов, пока обошлось одной долиной, к чему заранее хоронить остальные? Наши войска стоят на Волчьих холмах, да к тому же метель — быстро она не уймется, а это минимум ночь.
— Всего одна ночь,— еле слышно пробормотал де Ласси. Энрике от души пихнул Стрэттона под столом коленом.
— Да заткнешься ты или нет, морковка?— чуть слышно прошипел он.— Без тебя тошно!
— От тебя, можно подумать, больше пользы,— огрызнулся рыжий, задетый его раздраженным тоном. Реджинальд быль сухарь и прагматик до мозга костей, но и у него было сердце. Рона он считал другом и сейчас искренне ему сочувствовал — жаль только, облечь это сочувствие в слова не умел. Он отодвинулся от Энрике и посмотрел на бледного кадета де Ласси.— Рон, ну в самом деле...
Тот, не дослушав, отодвинулся от стола вместе со стулом, рывком поднялся на ноги и выскочил из комнаты.
— Молодец!— с чувством проронил Энрике, метнув свирепый взгляд на растерянно заморгавшего Стрэттона, и уже хотел было тоже подняться, но последний из четверых, сидящих у стола, коротко мотнул головой и встал.
— Я схожу,— сказал Клифф. Одернул мундир и вышел. Реджинальд, поймав очередной красноречивый взгляд соседа, нахмурил морковные брови:
— Еще раз меня толкнешь, Энрике,— получишь в морду. Тоже еще, заступник нашелся!
— Я хотя бы в душу не лезу, когда не просят,— не остался в долгу кадет Д'Освальдо.— И 'похороны' не поминаю почем зря — совсем ты слепой, что ли? Рон, бедолага, из последних сил держится!
— Он такой не один,— уязвленно заметил Стрэттон.— И его родные живы, в отличие от...
На койке Энрике, позади спорщиков, зашевелился кадет Декстер.
— Да заткнитесь вы оба,— проговорил он.— Развели базар. Так-то морковка прав, Энрике. И далеко не факт, что Данзар через хребты полезет, даже без всякой метели — к чему флангами распыляться? А вот от Волчьих холмов до Черной долины меньше недели лёта по прямой. О Клиффе бы лучше подумали, ослы.
Энрике вспомнил веснушчатое лицо Вэдсуорта, застывшее в странном спокойствии, его прямую спину, исчезнувшую в темноте за дверью, его молчание — и уязвленно крякнул.
— А ты бы лучше о себе подумал, Вэл,— проскрипел он, не оборачиваясь.— И шел спать, пока новых швов не прибавилось! Ну что ты притащился сюда, скажи? Ведь еле ходишь!
Тот мимолетно поморщился.
— Главное, что хожу,— обронил он, с кряхтением переворачиваясь на другой бок. А потом добавил ворчливо:— 'Спать'! Это в нашей-то обители скорби? Нет уж, благодарю покорно — тем более, утешитель из меня еще хуже Реджи...
Виллем Декстер тоже делил комнату с тремя соседями. И как на грех все они были с запада — два сына и один брат хранителей, отдавших свои жизни в сражении за границу. Первый остался круглым сиротой, двое других не знали, где сейчас их семьи, и все трое в одночасье лишились дома. 'Да,— мысленно признал Энрике,— пожалуй, есть с чем сравнить' Его собственный отец был жив и даже повышен в чине. А хранители запада полегли почти все на руинах своих бастионов.
— Беда,— опять без выражения повторил Реджинальд, и Энрике сердито раздул ноздри. Кадет Декстер за их спинами мрачно хмыкнул.
— Беда,— согласился он.— Но не катастрофа. Войну Геон еще не проиграл.
Никто ему не ответил. Геон не проиграл, но где он выиграл? На южной границе, атакованной лишь для отвода глаз?..
Рональд де Ласси вернулся четверть часа спустя — один. Не глядя на примолкших товарищей, он разделся, повесил мундир в шкаф и лег, с головой накрывшись одеялом.
— А где Клифф?— спросил Декстер. Ответа не последовало. Реджинальд с Энрике переглянулись. Да, Черная долина... Кадет Д'Освальдо, подумав, отодвинул свой стул и встал. Утешитель из него тоже был не ахти, но уж всяко лучше Реджи с Вэлом. А то, что их дружба с Клиффом порядком разладилась еще в прошлом году из-за Кассандры, пожалуй, сейчас было даже к месту. 'Может, двинет мне в челюсть сразу за всё,— думал Энрике, выходя из комнаты,— да его и попустит?..' Зла на соседа будущий хранитель не держал, а кость у него была крепкая. Прикрыв за собой дверь спальни, Энрике прошел коротким коридорчиком и, достигнув передней, вопросительно взглянул на дневального. Тому уточнений не понадобилось: сочувственно кивнув, он слегка шевельнул плечом в направлении уборной. Понятно.
— Клифф, приятель,— сказал Энрике, шагнув через порог и сразу увидев знакомую нескладную фигуру, застывшую у окошка в конце ряда рукомойников.— Вот ты где...
В комнате под лестницей на первом этаже женской казармы свет не горел, но спящих тут было не больше, чем во всем остальном кадетском городке. Девушки лежали в своих постелях и молчали. Кайя Освальдо, заложив руки за голову, смотрела в потолок, Сельвия, свернувшись калачиком, тихонько всхлипывала, Кассандра отстраненно прислушивалась к этим жалобным всхлипам, скользя пальцами по ободку медальона, а Орнелла вертелась с одного бока на другой как уж на сковороде. Провозившись добрые полчаса, она сердито дернула ногой и приподнялась на подушке:
— Селли! Во имя богов, ну ты-то что хнычешь?! У тебя же никто не умер!
— У м-меня н-никто...— покорно согласились из противоположного угла, давясь слезами.— А у д-других... М-мне их так жалко, д-девочки...
— Себя пожалей,— нервно огрызнулась Орнелла, переворачиваясь на спину. Так тоже было неудобно.— Запад сдал границу. Такими темпами и мы скоро где-нибудь понадобиться можем. А наездники из нас — курам на смех!
Сельвия, очевидно, представив такое развитие событий, зарылась лицом в подушку и зарыдала еще горше. Кадет Освальдо недовольно нахмурилась.
— Говори за себя, эль Тэйтана,— сказала она. Кайя не любила, когда ее чувствительную подругу кто-то расстраивал.— А лучше вообще молчи.
— Без тебя разберусь!— ощетинилась герцогиня. И снова дернув ногой, села в постели.— Кэсс! Ты спишь?
— Нет,— отозвались с койки справа.— Я думаю. О драконах. Интересно, сколько их у Данзара еще осталось?..
Орнелла закатила глаза.
— А десяти тысяч тебе мало?!— тряхнув своей растрепанной гривой, воскликнула она. Кассандра проигнорировала вопрос. А Кайя раздумчиво повела плечами:
— Ну, уже не десяти. Минимум на четверть проредили. И зима Геону на руку — драконы юга к холодам да метелям непривычные. Сейчас, пока кровь не остыла, еще поскачут, а поглядим на них через пару недель!
— Думаешь, падёж начнется?— с оттенком недоверия уточнила Кассандра.— Генералы Данзара ведь тоже не дураки. Знали, куда идут.
— Знание не равно опыту. Они всегда начинали с южной границы, с самой первой войны — а юг он и есть юг, что по ту сторону Туманного хребта, что по эту. И наше отступление всю долину Клевера предало огню. Где им греться?
— Ну, если только так... Так сколько же их осталось? Там, в Данзаре?
— Спроси чего полегче. Но уж не всю армию сюда привели, дело понятное. Наверное, треть — кавалерию-то дома оставили. И бомбардиров тоже. А только ими Данзар с хребта не прикроешь.
— А! Полки Разнотравья!
— Они самые. И это ведь только один лагерь, а в Разнотравье их пять. Не говоря уже о Предгорье...
Кадет эль Тэйтана молча переводила растерянный взгляд с одной койки на другую.
— Да вы что, рехнулись обе следом за Селли?!— наконец взревела она, когда Кассандра с Кайей вслед за подсчетом вражеских штурмовиков принялись обсуждать их сильные и слабые стороны.— Что за офицерский совет?! Вы хоть понимаете... Кэсс! Ну ты же сама говорила, что в гробу видела всю эту войну!
Те примолкли, и в наступившей тишине жалко икнула ослабевшая от слез кадет Д'Ориан.
— Говорила,— после паузы спокойно сказала Кассандра.— И войны я не хочу, и воевать тоже. А разве у нас есть выбор?
— Мы приносили присягу,— добавила Кайя.— Ты тоже, эль Тэйтана, так что смирись и не позорься — тебя отсюда уже никто не отпустит.
Орнелла что-то тихо прошипела себе под нос. Подруги не знали, но предостережение Кайи запоздало на целую неделю: еще после атаки на цепь южных застав герцогиня предприняла свою, на второго заместителя главы Даккарая. Позора удалось избежать, второй заместитель, исхитрившийся в отличие первого все-таки удержаться на должности, человеком был тертым — однако ничего для себя хорошего Орнелла от него не услышала. 'Боюсь, вы не можете оставить школу, ваша светлость,— разводя руками, сказал он.— Объявлена война! И даже если бы вы пожелали проститься с Даккараем еще в прошлом году, вас всё равно бы призвали — присяга, вы ведь понимаете...' Орнелла ничего не желала 'понимать', ей было страшно, ей хотелось домой, но что она могла сделать? Она сама себя заперла в эту клетку, и теперь только зря бросалась на прутья в бессильной ярости — выхода отсюда не было.
— Да шли бы вы со своим 'смирением'!..— не сдержавшись, буркнула она и, вновь упав на подушку, повернулась к подругам спиной. 'Демоны б взяли Ричарда,— со злым отчаянием думала она, уставившись в беленую стену.— Зачем я только за ним потащилась в этот богами проклятый Даккарай! Ему плевать на меня, на всех, кроме его драгоценной Клариссы — а этой бледной моли ничего не грозит! Она так и будет сидеть себе спокойно в Предгорье, и станет графиней, и Ричард как собачонка будет таскаться за ней, а я... А меня не будет?..' Орнелла зажмурилась. Последняя мысль породила в ней вдруг такое возмущение и обиду, что отступил даже страх. Её, самой завидной невесты Геона, первой красавицы Верхнего предгорья, такой молодой и любящей жизнь — может не стать? Из-за этой никому не нужной войны, из-за того, что она, не подумав, принесла присягу?.. И ничего не будет — ни Каменного Лога, ни балов с пикниками, ни Ричарда, ни Сау? Да как же это? За что, почему?.. Орнелла прислушалась к голосам подруг за спиной — Кайя с Кассандрой вновь завели разговор о Данзаре и его драконах, а Сельвия в своем углу, наикавшись, тихо шмыгала носом в подушку. Им не понять, подумала Орнелла. Даже Кэсс сдалась, а еще Д'Алваро! Ее светлость угрюмо насупилась. Сдаваться она не привыкла, смиряться не собиралась, но поддержать ее в этом сейчас было решительно некому. Разве что... Колеблясь, Орнелла медленно перевернулась на спину. Несмотря на ее молчание, Зигмунд де Шелоу всё так же продолжал писать ей — и сжечь эти горькие письма у нее не поднималась рука. Ей было жаль его, несмотря на страх перед его даром. И каждый раз при виде конверта со штемпелем Мидлхейма кадет эль Тэйтана отводила глаза, чувствуя себя бессердечной дрянью. Все-таки, она поступила с беднягой дурно — нужно было хотя бы проститься по-человечески, а не трусливо прятать голову в песок. Темные брови герцогини задумчиво нахмурились. Соблазн облегчить муки совести и заодно излить душу тому, кто если не поймет, так выслушает, был слишком велик. 'Напишу,— в конце концов решила она.— Прямо как есть! Умирать, так хоть без долгов' Орнелла села в кровати. Потом, набросив на плечи плед, босыми ногами прошлепала к столу, зажгла лампу и полезла в свою тумбочку за письменными принадлежностями.
