— А вот про этого давай подробнее. Как долго тут проторчал, что делал, как выглядел? — глава обернулась и низкими, горловыми и какими-то клокочущими звуками позвала другую русалку. Та осторожно подплыла ближе. Сид слегка склонила голову, рассматривая рыбу.
— Да я и не видела практически ничего. Он почти на границе был, дня полтора пути отсюда. Там и не ходит уже никто, я случайно его увидела. Пробыл он недолго дня три, к воде только на рассвете подходил, я его поэтому толком и не разглядела, мы ведь плохо переносим утреннее солнце, — она развела руками, оправдываясь. — Молодой достаточно, сильный, с бородой, волосы у него светлые. Одет был в одежду походную, поношенную, правда, но не потрепанную. И плащ на нем всегда черный был. Он действительно чернокнижника напоминал — все книжки какие-то читал, да травы собирал, но пахло от него по-другому.
— Что за травы?
— Не уверена. Репей, боярышник, к камышам пару раз подходил, еще корешки какие-то из земли вытаскивал, — Сид кивнула.
— Еще что-то?
— Да не было больше ничего. Он как на третью ночь в лес ушел, так больше и не появлялся.
— В лес говоришь? А в какую сторону?
— На север... кажется.
— Север, — протянула охотница, — туда, где капище?
— Капище? — захлопала глазами водорослеволосая.
— Забудь, — махнула на нее рукой Диана и начала расплетать поводок, удерживающий за шею другую воблу.
— Это все, что ты от нас хотела? — девчонка кивнула. — А как же твоя спина? — ехидно спросила глава косяка. — Сама ведь не справишься, — Диана застыла на месте, так и не закончив распускать поводок. Потом хмыкнула и что-то бросила предводительнице. Она склонилась над неожиданным приобретением, к ней подтянулись другие любопытствующие.
— Буду признательна, — хмыкнула Диана, поворачиваясь к ним спиной.
— Мужчины.
— Мужчины.
— Мужчины, — раздалось злобное ядовитое шипение, как только рыбешки разглядели ее спину. Я предпочел еще глубже зайти в лес.
— Это ведь они сделали? — спросила глава, вертя в руках стеклянный пузырек. Ди кивнула. Русалка открыла флакон, вылила чуть-чуть себе на ладони и передала емкость дальше.
— Может, все-таки остаешься с нами? — спросила хладнокровная, осторожно втирая лекарство в спину охотницы. Девчонка напряглась, почувствовав ледяные ладони утопленницы на своей спине.
— Спасибо, конечно, за предложение, но мне и тут не плохо.
— Жаль.
— Жаль.
— Жаль.
— Жаль, — снова раздалось многоголосое эхо.
Они окружили ее со всех сторон, почти полностью пряча от меня хрупкую фигурку. Осторожными, мягкими движениями русалки втирали в нежную кожу мутную жидкость, то и дело передавая флакон. Сид, расслабившись, откинула голову назад, откровенно наслаждаясь их прикосновениями. Я невольно сглотнул, стало жарко. Особенно когда только-только появившаяся луна, высветила полностью открытую хрупкую шею и стали отчетливо видны тонкие позвонки. Русалки легкими прикосновениями поглаживали ее руки, лопатки, ключицы, узкие плечи. Большие прозрачные капли воды одна за другой стекали по обнаженной спине, оставляя за собой влажные дорожки, словно следы поцелуев. Рыбы уже не шипели, они о чем-то тихо перешептывались и иногда смеялись. Сид иногда так же тихо отвечала им, и ее смех разносился над водной гладью низким, грудным звуком, пробирающим меня насквозь. Ее шрамы уже не выглядели так ужасно, самые тонкие из них исчезли полностью, другие стали менее заметными.
— Позволишь? — спросила одна из хвостатых, протягивая руки к голове Дианы, Сид легко кивнула. И водомерка, стянув шнурок с ее волос, начала аккуратно прядь за прядью расплетать ей косу. Тонкие, бледные пальцы ловко распускали каждый локон, поглаживая, осторожно перекидывая темную копну на плечи. Сид слегка повернулась, чтобы русалке было удобнее, и я забыл сделать следующий вдох. Длинные волосы цвета только что пролитой крови скользили по гладкой бархатной груди, завиваясь крупными волнами. Ди прогнулась, и с ее губ сорвался хриплый смешок, когда одна из речных обитательниц начала массировать ей шею.
Боги пора это заканчивать. Я дышал часто и хрипло, все тело горело, звук собственного сердца глушил мысли. Я хотел девчонку, безумно, до одури. Хотел пройтись поцелуями по ее позвоночнику, прикусить тонкую жилку на шее, зарыться пальцами в ее волосы, прижаться губами к нежной коже затылка, ощутить под руками, как бешено бьется ее сердце. Я рыкнул и, резко развернувшись, отправился назад, пытаясь унять дрожь в руках и успокоить стихию внутри меня. Чувствую, спокойный сон мне сегодня не светит и, словно в подтверждение моих слов, ветер донес до меня еще один хриплый, грудной смешок Сид.
Следующим утром, хотя каким утром? Ближе к полудню, я стоял у старого покосившегося сарая с прогнившей крышей, и пытался понять, охотница специально себе место на ночь погаже выбирала или это случайность? Спустившись к завтраку, я выяснил, что Диана в дом старосты так и не вернулась. Точнее нет, вернулась... практически под самое утро, забрала свою лошадь, леопарда, вещи и удалилась сюда, на окраину деревни, поближе к лесу и подальше от меня. Едкое почти призрачное поначалу чувство, когда я понял, что Арона тоже со вчерашнего вечера никто не видел, с каждым вдохом приобретало все более четкие и отвратительные формы. До конца завтрака я еле досидел. Беспрестанное восторженное щебетание Кэссиди на этот раз не умиляло, не развлекало и не отвлекало, а наоборот казалось раздражающе навязчивым.
По большому счету, мне бы, конечно, плюнуть на все это, расплатиться с упрямой девчонкой и отправить восвояси, но осознание собственной вины и то самое мерзко ощущение, название которому я не мог найти, ну или предпочитал пока не искать, этому мешали. Первой мыслью было оторвать стрекозлу все выступающее части тела. Вторая идея была чуть более здравой, и предполагала наличие у меня мозга — что бы кому-то что-то оторвать, надо этого кого-то для начала найти. И, наконец, третья — апофигей моего здравомыслия — а чего я так раздражен и имею ли на это право? Вопрос, безусловно, хороший и правильный, вот только отвечать на него я не собирался. Пока даже самому себе.
Прождав девчонку до полудня, в слепой надежде уже на ее здравомыслие... Ага, ее здравомыслие... Словно дитя наивное. Я стянул с груди исфит, позаимствовал у старосты карту и через пару вдохов уже знал, где она скрывается.
Первым, кого я увидел, когда подъехал к покосившемуся сараю был Арон. Он сидел на, расстеленном на земле, покрывале в другом конце двора, привалившись спиной к старой липе, и мирно спал. Рядом, не обращая никакого внимания на заливистые, причудливые рулады, которые выводил посол, сопел леопард.
Чем они ночью занимались, что сейчас оба спят без задних ног? А потом пришло облегчение, тот комок странных чувств и жажды крови стал меньше и уже не сдавливал горло. Я аккуратно толкнул прогнившую и изъеденную жучками дверь сарая, готовясь стряхивать с себя пауков и прочую живность, но вопреки моим ожиданиям ничего такого не произошло. Нет, для жизни, конечно, это место было непригодным, но чтобы провести в нем ночь вполне. Здесь даже пахло не плесенью и сыростью, а вполне себе приятно — сеном и какими-то травами. Девчонку я увидел почти сразу же как вошел, она беспокойно ворочалась в своем спальнике.
— Нет, нет, нет, — она изогнулась дугой.
— Диана! — позвал я, подходя к девчонке.
— Нет! — почти крик, и болезненная судорога пробежала по ее телу.
— Диана! — еще шаг. Я случайно задел щербатую кружку, стоявшую почти у самой кровати. Она покачнулась и, звякнув, откатилась в сторону, расплескивая свое содержимое. По сараю поплыл удушающий сладкий запах, в тот же миг Диана болезненно вскрикнула и дернулась. Я принюхался. Что-то знакомое, что-то опасное. Присев на корточки, я окунул один из отросших когтей в серую мутную лужицу. Он покрылся тонкой серебристой пленкой с черными витиеватыми прожилками. Духи грома! Белладонна. Но судя по тому, что Ди была еще жива, она не успела ее выпить, а вот нанюхаться вполне. Серебристая молния, дрогнув в моих руках, с треском врезалась в пол, не оставив и следа ни от яда, ни от старой посуды. Девчонка даже не пошевелилась, только тихонько что-то простонала. Я начинал волноваться.
— Диана, открой глаза, задери тебя упырь! — Я присел рядом и легко встряхнул ее за плечи, опасаясь напугать сильнее. Но вместо того чтобы проснуться, она сильнее вцепилась в спальник, а над нижней губой показались краешки острых клыков. Темная, густая, теплая струйка крови потекла по острому подбородку, тут же сгорая в голубом пламени защитного амулета. Она снова громко закричала, я сильнее сжал пальцы, буквально впиваясь в кожу, приподнял почти невесомое тело, склоняясь ближе к маленькому ушку, прикасаясь своей щекой к ее. Боги, какая у нее холодная кожа.
— Диана, мать твою, просыпайся! — почти прокричал я. Девчонка дернулась из моих рук и разомкнула веки. Я хотел было уже выдохнуть, когда понял, что она все еще видит свой кошмар. Взгляд был бессмысленным и пустым, а она продолжала с невероятной для такого маленького существа силой вырываться из моих рук, иногда негромко надрывно постанывая. Хотя эти звуки с трудом можно было назвать стонами, скорее хрипами. Я встряхнул ее еще раз, а потом перетянул к себе на колени и зажал так, чтобы не смогла двигаться. На ум сразу же пришли слова малышки из моего сна. Обнять. Что может быть проще, я чуть ослабил хватку.
— Диана, это я. Тише, успокойся, — она вскрикнула еще раз, а потом действительно затихла и спустя вдох полностью расслабилась. — Ну, вот видишь, ничего страшного, просто дурной сон. Ты всегда так тяжело просыпаешься? — я осторожно гладил ее по волосам, а у самого возникло острое чувство, что подобное уже происходило. И дело даже не в том, что я так же утешал Потеряшку из своего сна, а в самих ощущениях. Диана чувствовалась абсолютно так же, как и ребенок, сотканный из облаков. Тоже острое желание уберечь, почти физическая необходимость успокоить и защитить, а еще довольно мурлыкающая, словно сытая кошка, сила.
— Как это "ничего страшного"? — прохрипела она. — Да я у вас на коленях сижу. Это уж точно пострашнее любого кошмара будет, — она отодвинулась, разжала руги, судорожно стискивающие мой плащ, а потом, словно пойманный с поличным воришка, отскочила в сторону.
— Смотрю, ты уже пришла в себя, — я мог себя поздравить — она была растеряна и дезориентирована. Маленькая фигурка в широкой мужской рубахе, сползшей с одного плеча, с растрепанными волосами и босыми ногами. Она зябко поджимала пальчики и хмуро смотрела то на меня, то на дверь. Я против воли усмехнулся.
— Сколько времени? — деловито поинтересовалась она, игнорируя мой выпад.
— Полдень, — ну что ж, если так хочешь, давай поиграем.
— Прекрасно, — проворчала девчонка, — четыре с половиной оборота, персональный рекорд за эти четыре дня.
— Рекорд?
— Ну да, — пожала она плечами, отчего рубашка сползла еще ниже, демонстрируя ключицу. — Вы зачем-то конкретным пришли или так, снова мне на мозги покапать?
— Я вообще-то извиниться хотел, а еще поинтересоваться, какого гоблина ты в эту глушь забралась?! И где ты, мать твою, пропадала эти дни?
— Ну, так извиняйтесь, — я почти подавился. Хотя, должен признаться — заслужил.
— Извини, я не знал, — она прищурилась, а потом махнула рукой.
— Забудьте, у меня ведь нет чувств, — она как-то невесело усмехнулась, и эта кривая улыбка резанула меня, как по живому. Сглупил.
— Нет, Диана. Я действительно виноват перед тобой, очень сильно виноват. И у меня всегда с извинениями плохо было, а еще я, как оказалось, люблю делать поспешные выводы, — девчонка поморщилась.
— Полегчало?
— Я не...
— Что я не? — передразнила она, — Вы ведь приперлись сюда только для того, чтобы успокоить внезапно проснувшуюся совесть? О, вот только не надо этих удивленных глаз. Проблема не в том, что вы мне вчера наговорили и не в том, что били специально по больному, и даже не в том, что вы так действительно считаете. Проблема в том, что будь на моем месте, допустим, Кэссиди, вы бы поступили совершенно по-другому, — непостижимая и недосягаемая женская логика. И что мне теперь делать?
— Ты передергиваешь, и ты не права, — я подошел к ней и осторожно опустил руки ей на плечи, заглядывая в глаза. — Да, я чувствую себя виноватым, да, я бил по больному, да, я не сказал бы тех вещей Кэссиди, но совершенно по другим причинам. И я хочу, чтобы ты меня сейчас внимательно выслушала. Сделаешь? — Сид медленно, настороженно кивнула. — Вот и отлично. Когда ты вчера удрала от меня... И не надо мотать головой, ты именно удрала. Я переживал и дергался, волновался, что ты можешь в горячке куда-нибудь влезть или кого-нибудь прибить, а еще что могут прибить тебя. И еще я злился, безумно злился на себя и на тебя, и на свой язык без костей и взрывной демонский характер и на то, что сделал тебе больно. Так что мне действительно безумно жаль. Извини.
— Л-ладно, — она смотрела на меня большими глазами, так, словно увидела перед собой живого летающего единорога. — Хорошо, я... я... А, блин! Забыли, короче! — и охотница поспешно высвободилась, вновь надевая на себя набившую мне оскомину маску.
— Твоя очередь, что ты тут делаешь?
— Может, давайте я сначала оденусь, умоюсь, кофе попью, а потом мы с вами поговорим? — первое предложение мне однозначно не понравилось. Я предпочел бы, чтобы она так и осталась в этой рубашке, открывающей хрупкое плечо и стройные ножки. А еще лучше, чтобы она снова забралась ко мне на колени... Ага, сейчас, она прям разбежалась. Да к тому же, девчонка явно мерзла, стоя на холодном полу босыми ногами.
— Даю тебе три луча на одевание и умывание, — я развернулся и, не давая ей возможности возразить, вышел.
Пока она одевалась, я прогулялся к лошади и забрал из седельной сумки флягу с кофе, хваля себя за предусмотрительность. Арон по-прежнему храпел под деревом, а вот черный зверь внимательно наблюдал за моими действиями, щурясь от солнечных лучей, проникающих сквозь еще молодую. Я молча поприветствовал его, подняв флягу, кот открыл огромную пасть и демонстративно зевнул.
Разворошив вчерашние угли, и пристроив над костром кастрюльку с кофе, я сел на собственный плащ и стал ждать. Кто пытался ее отравить? Убийца, за которым мы гоняемся или кто-то другой? Как этот загадочный некто сумел проскользнуть мимо леопарда? И почему тот не почувствовал запах? Зачем девчонка притащила сюда Арона? Может она подозревала о готовящемся покушении, заранее знала, что кот по каким-то причинам не сможет ее защитить? Если так, то почему не попросила помощи у меня?
— Ммм, какие волшебные ароматы, — вырвал меня из раздумий все еще чуть хриплый со сна голос девчонки. Она стояла в паре шагов от меня и с закрытыми глазами вдыхала запах, исходящий от кастрюльки. — Только не говорите, что сами его сварили, а то я сейчас в обморок грохнусь.
— Боюсь тебя разочаровать, но нет. Я стянул его с кухни, — пожал я плечами. — Честно говоря, кофе у меня получается на редкость поганым, видимо потому, что я терпеть его не могу.
