* * *
— Огонь!
Длинная очередь массивных пушек ударила в борт с оглушительным раскатом грома, и высокий черный борт КЕВ "Лайтнинг" исчез за стеной пламени и дыма. За его кормой следующий в очереди "Симаунт" последовал его примеру, и тридцать два тяжелых снаряда с воем разлетелись над волнами.
* * *
— Сделайте пометку в журнале, — сказал капитан Травис дежурному квартирмейстеру "Харрикейна". Он вытащил из кармана часы, открыл футляр, затем снова защелкнул его.
— Противник открыл огонь в семнадцать минут шестнадцатого, — сказал он.
* * *
Поэл Халинд увидел, как ведущие чарисийские галеоны исчезли в огромном вулканическом потоке темно-коричневого дыма. Ни один из других кораблей перед его винтовыми галерами не стрелял. Без сомнения, они были хорошо снабжены снарядами, но теперь он хорошо рассмотрел их все, и каждый из них был, по крайней мере, таким же мощным, как ведущий галеон королевского доларского флота. За исключением броненосцев, ни один из них не мог установить меньше шестидесяти орудий, и по крайней мере два из них были кораблями такого класса, которого никогда не видел ни один доларский офицер. Он знал, какими они должны были быть — агенты инквизиции узнали по крайней мере некоторые подробности о классе Жинифир Армак, — но большинство таких кораблей предназначались для переоборудования в урезанные до одной палубы броненосцы, потому что они единственные предлагали корпуса, достаточно большие и прочные, чтобы нести массивный вес брони Ротвайлеров.
На этих не было брони, вместо этого на каждом из них было по три полных орудийных палубы, считая карронады на их спардеках. Девяносто восемь орудий — вот сколько было у Жинифир Армак. Одной мысли о том, чтобы столкнуться с этим холокостом, было достаточно, чтобы желудок любого человека превратился в замерзший свинец. Умом Халинд понимал, что броненосцы еще опаснее, но эти галеоны с высокими бортами, отбрасывавшими брызги, как выкрашенные в черный цвет утесы, в то время как более сорока орудий жадно ухмылялись из открытых портов, кричали "Опасность!" еще пронзительнее, чем низко посаженные, зловещего вида броненосцы.
И все же, что бы ни говорил инстинкт, на трехпалубники, очевидно, устанавливали стандартные 30-фунтовые гладкоствольные пушки ИЧФ, а не нарезные 6-дюймовые орудия Ротвайлеров, и дальность стрельбы по-прежнему составляла не менее мили. Нет, они оставят свой огонь до тех пор, пока кому-нибудь не посчастливится проникнуть глубже в зону их поражения. Однако, как только кто-то попадет в эту зону, такое количество снарядов превратит любую цель в разбитые, пылающие обломки за считанные минуты.
Единственными доларскими кораблями, у которых был хоть какой-то шанс выжить в таком огне, были винтовые галеры Халинда. Если бы они ждали, пока обычные галеоны подойдут достаточно близко, чтобы поддержать их, они бы только втянули своих спутников в водоворот разрушения, в котором они никогда не смогли бы выжить. Вероятность того, что даже винтовые галеры могли бы это сделать, вероятно, была немного выше, но, по крайней мере, их броня давала им некоторый шанс.
И именно поэтому он не мог ждать, какими бы ни были его первоначальные инструкции.
Броненосцы, чтобы сломать нам зубы... и трехпалубные, чтобы переломать нам кости. Вот что значит для них Сармут, и если я не смогу подобраться достаточно близко и достаточно быстро...
Этот массивный двойной бортовой залп врезался в море, подняв тридцатифутовые столбы воды, белее снега. Они возвышались, как лес титановых дубов, высокие и грозные, вокруг винтовых галер "Эрроу" и "Джэвелин". Маленькие корабли рассекали ледяные водопады, гребцы отчаянно выполняли свой долг, даже когда их корабли накренились под опасным давлением парусины. Каждый человек на борту этих винтовых галер знал, что было безумно рискованно так быстро вести их по таким волнам, что их корпуса зависали на грани разрушения еще до того, как враг нанес хоть один удар, но они никогда не колебались. Они рассекали волны со скоростью почти двенадцать узлов, прокладывая себе путь через огибающую более дальнюю дистанцию к своим врагам, лежа так глубоко от давления ветра, что их подветренные борта были залиты белой пеной. Тем не менее, даже при их скорости им потребовалось бы шесть минут, чтобы подойти к броненосцам на дистанцию поражения, и за это время великолепно обученные артиллеристы имперского чарисийского флота могли выпустить еще десять залпов.
* * *
— Бесстрашные ублюдки, — тихо сказал Зош Халбирстат.
Расположение "Флит уинг" далеко к северо-западу от основных сил Долара надежно защищало его от досягаемости Кейтано Рейсандо. Это также означало, что они были слишком далеко, чтобы увидеть чертово сражение с уровня палубы. Вот почему Халбирстат и Гектор забрались на грот-мачту шхуны.
Первый лейтенант был не очень доволен, когда его командир поднимался на мачту, хотя он знал, что лучше не говорить ничего подобного. И правда заключалась в том, что даже с одной рабочей рукой герцог Даркос был проворен, как ящерица-мартышка. Он карабкался вверх и вниз по снастям военных кораблей с тех пор, как ему исполнилось десять лет, он всегда был наделен отличной способностью к высоте, и его действующая рука стала удивительно мускулистой с тех пор, как он перестал пользоваться другой.
Халбирстат все это знал. Но он также знал афоризм старого моряка: "Одной рукой за корабль, а другой за себя". По его мнению, человеку с одной рукой — и точка — было бы немного сложно применить это на практике, если бы корабль внезапно накренился.
Однако со своего высокого места их двойные трубы позволяли им видеть слишком хорошо, и выражение лица Гектора было мрачным, когда они наблюдали за атакой винтовых галер.
— Никто никогда не говорил, что они не были смелыми, — сказал он, когда новые потоки коричневого дыма вырвались из бортов броненосцев. Он прокатился по кораблям, подгоняемый ветром, распространяясь с подветренной стороны. — Однако все мужество в мире не вытащит их из этого. — Он пожал плечами. — На их месте я, вероятно, отвел бы винтовые галеры назад, замедлил бы их и пошел с галеонами для поддержки. Однако я вижу аргументы в пользу того, чтобы сделать это таким образом, и Рейсандо, очевидно, все это время намеревался, чтобы они маневрировали независимо от галеонов. Во многих отношениях это только ускоряет дело, и если он сможет направить их достаточно далеко в лицо адмиралу Дарису, прежде чем туда доберется остальная часть его эскадры, коэффициента отвлечения может быть достаточно, чтобы...
Он замолчал, и его мрачное выражение лица окаменело, когда КЕВ "Джэвелин" налетел на пару 6-дюймовых снарядов. Всем броненосцам и бомбардировочным кораблям сэра Данкина Йерли были выданы "бронебойные" боеприпасы, разработанные адмиралом Симаунтом и герцогом Делтаком для их нарезных орудий. Они предназначались скорее для глубокого сверления каменных укреплений, чем для уничтожения военных кораблей, но и против них они отлично работали.
Оба снаряда пробили броню "Джэвелина" и разорвались глубоко внутри его корпуса. Галере неоправданно повезло, по крайней мере, в одном смысле, что ее погреб не взорвался вместе с ними. Но внезапные, жестокие взрывы были слишком сильны для корпуса, уже доведенного до предела и за его пределами.
Хребет галеры сломался, и сочетание вращающихся винтов и сильного давления ветра на паруса отправило ее ко дну.
Выживших не было. Даже если бы кто-нибудь попал живым в ледяную воду, переохлаждение убило бы их задолго до того, как кто-нибудь смог бы их спасти.
Сорок секунд спустя "Эрроу" отшатнулась в сторону, бешено перекатываясь, когда в нее тоже попал снаряд. Снаряд полностью прошел мимо ее брони и даже не взорвался. Но он ударил в грот-мачту в десяти футах над палубой, и восемь футов тяжелого рангоута разлетелись на визжащие осколки. Мачта мгновенно рухнула под тяжестью такелажа и яростной силы ветра.
Винтовая галера чуть не перевернулась, и разбитая мачта свалилась за борт, все еще прикрепленная к ней вантами, колотя по ее корпусу, как захваченный таран. Мелькали топоры и сабли, когда ее команда отчаянно рубила такелаж, пытаясь освободить свой корабль из смертельных объятий, а КЕВ "Флейл" и "Кэтепалт" отклонились, чтобы избежать столкновения, продолжая свою собственную стремительную атаку.
* * *
— Остальные их галеоны устанавливают свои бом-брамсели, сэр! — крикнул капитан Симпсин на ухо адмиралу Дарису.
Адмирал повернулся, чтобы посмотреть на него, и Симпсин указал на смотровую площадку на грот-мачте сквозь дым, клубящийся над палубой "Лайтнинга".
— Все они?
— Да, сэр, — подтвердил Симпсин, и Дарис глубоко вдохнул дым.
Очень надеюсь, что Данкин был прав насчет того, как близко он будет наступать на пятки этим ублюдкам, — подумал он. — Если он сильно отстает от них, это может стать... рискованным.
— Пытаются навалиться на нас, превратить это в общую рукопашную схватку. Они хотят прорвать нашу линию и подойти достаточно близко, чтобы взять нас на абордаж, — мрачно сказал он, и Симпсин кивнул.
— Текущая дистанция? — Адмирал постучал по боковой угловой трубе и невесело улыбнулся. — Я вижу, черт возьми, все сквозь дым с уровня палубы.
— Их линия примерно в двух милях позади винтовых галер, — сказал Симпсин. — По словам моего человека там, наверху, — он снова указал на грот-мачту, — а он хороший, опытный человек, этот интервал увеличивается из-за того, как быстро движутся винтовые галеры, а их основной корпус отстает на целую милю. — Флаг-капитан пожал плечами. — Похоже, Рейсандо пытается сблизиться с нами так быстро, как только может, но им еще предстоит пройти долгий путь.
Дарис нахмурился, его мозг гудел, как у одного из вращающихся дженни-станков Рейяна Мичейла, пока он прикидывал расстояния и скорость ветра. Если Рейсандо ставил бом-брамсели на свои корабли при этом свежеющем ветре, он явно был готов понести ущерб в воздухе, даже зная, что любой корабль с поврежденным такелажем станет легкой добычей. Это могло бы развернуться и укусить его, и даже с набором брамселей он был бы значительно медленнее, чем винтовые галеры.
Назовем это десятью узлами в этих условиях при таком ветре, — решил он, — и в трех милях от нас до их линии. Двадцать минут, прежде чем они смогут добраться до нас, и еще шесть минут или около того для их основного корпуса. Так что это значит...
— Мы закончим разбираться с винтовыми галерами, — сказал он своему флаг-капитану. — Передайте артиллеристам, что у них есть пятнадцать минут. Затем мы повернем с подветренной стороны.
— Да, сэр.
* * *
Лицо Поэла Халинда превратилось в железную маску, когда КЕВ "Хэлберд" пошатнулся. Секунду или две казалось, что он оправится от удара. Затем взорвался чарисийский снаряд, и он бешено закачался. Его мачта сломалась, с грохотом обрушившись на палубу, сокрушая и калеча его людей, но это было не все, что произошло. Он начал терять ход почти мгновенно, гораздо быстрее, чем следовало бы винтовой галере, и челюсть Халинда сжалась.
Достали до кривошипов, — подумал он, стараясь не представлять бойню в тесном пространстве под палубами, где матросы стояли буквально плечом к плечу, стараясь вести свое судно по воде. — Взрыв в этом замкнутом пространстве, должно быть, разорвал членов экипажа на куски и окрасил обшивку их кровью.
Что ж, у них уже была достаточная компания. "Эрроу" все еще был на плаву, хотя казалось, что он медленно идет ко дну. Эти обломки, должно быть, били по его обшивке, как молот по плетеной конструкции, прежде чем его людям удалось срезать их. "Флейл" тоже держался на плаву... еле-еле, и не очень долго; не было никаких сомнений, что он тонет. "Арбэлист" взорвался впечатляющим огненным шаром, а бронированный каземат "Сейбр" был уничтожен парой 6-дюймовых снарядов, которые пробили его носовую броню и взорвались почти одновременно. "Катласс" был выведен из строя, пока он вел проигранную битву с пожирающим его пламенем, и если каземат "Дирка" остался нетронутым, то его правый борт был ужасно искалечен взрывом, который разорвал его, как яростный коготь какого-то ящера-резака. Он мог видеть кровь, текущую из его шпигатов, как доказательство понесенных им потерь, и хотя он продолжал пробиваться сквозь волны с душераздирающим мужеством, его боевая ценность должна была быть... сомнительной.
С "Хэлбердом" пропало семь из его двенадцати винтовых галер, и он ошибался насчет того, как долго трехпалубные корабли будут держать огонь. Они не использовали свои орудия на нижней палубе, но, как у "Харрикейна" Рейсандо, у них были тяжелые нарезные орудия в шарнирных креплениях на верхних палубах. Но в то время как "Харрикейн" продемонстрировал пару 8-дюймовых орудий Фалтина, каждый из "чарисийцев" был достаточно большим, чтобы установить три, и они были длиннее и тоньше, чем орудия Долара — достаточно длинные, чтобы их дула выступали далеко за фальшборт, когда они были нацелены на бортовой залп.
Они также стреляли намного, намного быстрее, чем его собственные 150-фунтовые орудия. Фактически, они стреляли по крайней мере в два раза быстрее, чем бортовые орудия их собственных броненосцев. Заряжающиеся с казенной части — такими они должны были быть, как те, что были на их проклятых бронированных пароходах, — и они были дьявольски точны. Слава Богу, их было всего шесть!
Из носа "Мейса" вырвался дым, и он оскалил зубы, когда все три передних орудия выстрелили как одно. Его капитан, очевидно, решил пренебречь ограничением безопасности, которое запрещало стрелять из всех этих массивных орудий одновременно. Это ограничение имело даже больше смысла, чем обычно, в нынешних морских условиях, но капитан Климинс четко рассчитал, что завтрашнего дня для его корабля не будет, что бы ни случилось. Броненосец отказал ему в подходе к тому месту нахождения, которого он добивался, маневрируя с безупречным мастерством имперского чарисийского флота, чтобы вместо этого заставить его приблизиться к самому сердцу его дуги залпового огня. И все же, несмотря на то, что они всю дорогу держали его под огнем, он сделал это. Теперь он был вплотную к нему, всего в девяноста ярдах, подставляя его пушкам только свою носовую броню, пока он стрелял. Его артиллеристы были хороши... и так же решительны, как и их капитан. Ни одного промаха. Халинд действительно мог видеть, как мощный снаряд ударил в броню его цели... и отскочил. Три 10-дюймовых снаряда с визгом отлетели в сторону, сбитые с толку. Один из них разлетелся по меньшей мере на пять кусков.
А затем четыре орудия броненосца открыли ответный огонь.
"Мейс" распался в пузыре огня и дыма. Куски обломков описали дугу по небу, оставляя за собой полосы дыма, поднимаясь на целых триста футов, прежде чем они по спирали упали обратно в ледяную воду в белых перьях, и Халинд услышал, как рядом с ним злобно ругался Алфрид Маджирс.
— Климинс заслуживал лучшего, — услышал он свой собственный голос и задался вопросом, почему. Не похоже было, чтобы что-то, что он мог сказать в этот момент, имело значение, но он продолжал говорить. — Думаю, мы будем в пределах досягаемости еще примерно через две м...
