Брови Лок-Айленда поползли вверх. Принцип вращения снаряда для стабилизации его в полете был известен лучникам и арбалетчикам на протяжении веков. Кому-то не потребовалось много времени, чтобы понять, что нарезка канавок в стволе мушкета может придать такую же стабилизацию мушкетной пуле. Но никто никогда не предлагал использовать нарезные мушкеты в качестве серьезного боевого оружия, потому что их заряжали так долго. Чтобы загнать пулю в нарезы, необходимо было использовать слишком большой шарик и буквально забивать его в ствол, что снижало и без того скудную скорострельность мушкета до полной бесполезности на поле боя.
— Винтовки? — повторил он, и Кэйлеб кивнул.
— Посмотрите на это, — пригласил он и протянул мушкетную пулю.
Но нет, это был вовсе не "мяч", — понял Лок-Айленд, принимая его. — Это был слегка удлиненный цилиндр, закругленный с одного конца, но полый с другого.
— Когда пороховой заряд взрывается, — объяснил Кэйлеб, — он раздвигает полый конец пули и загоняет ее в нарезы. При этом пуля также герметизирует канал, удерживая за собой большую часть энергии пороха. Возможно, это не слишком очевидно, но стволы у этих "кремневых ружей" на самом деле длиннее, чем у большинства фитильных ружей. В сочетании с тем, как пули закрывают канал ствола, эта дополнительная длина придает каждому выстрелу большую скорость и мощность.
Лок-Айленд оторвал взгляд от пули и медленно покачал головой.
— Это действительно так просто?
— Это действительно так просто, — подтвердил Кэйлеб.
— Насколько это увеличивает эффективную дальность действия? — спросил верховный адмирал. — Я помню, как несколько лет назад наблюдал за графом Пайн-Маунтин на охоте. У него был нарезной фитильный мушкет — кажется, из Харчонга — и он уложил ящера-рогача почти с двухсот ярдов.
— Что ж, — сказал Кэйлеб, — давайте вернемся на линию огня, не так ли?
Он повел их обратно туда, где ждали лейтенант Лейн и его взвод. Затем он посмотрел на Мерлина.
— Не хотите ли оказать мне честь? — спросил он с лукавым блеском в глазах.
— Конечно, ваше высочество, — пробормотал Мерлин и повернулся к тому же капралу, чей мушкет Лок-Айленд осмотрел ранее.
— Если позволите? — спросил он, протягивая руку, и капрал с широкой улыбкой передал ему оружие, а затем и сумку с патронами.
Мерлин принял и то, и то и спокойно зарядил винтовку. Он высыпал порох на полку, затем снова повернулся к Кэйлебу.
— Могу я предположить, какую цель вы имели в виду, ваше высочество? — мягко спросил он.
— Так получилось, что я ее выбрал, — заверил его Кэйлеб с улыбкой еще шире, чем у капрала. — На самом деле, думаю, что, возможно, нашел то, что бросит вызов даже тебе, Мерлин.
Мерлин просто поднял бровь, а Кэйлеб повернулся и указал вниз по склону. Не на манекены, которые служили мишенями для морских пехотинцев, а за их пределы. Далеко за ними, — понял Лок-Айленд, — когда увидел дополнительный манекен, стоящий сам по себе по крайней мере в четырехстах ярдах от них.
— Это действительно кажется довольно рискованным выстрелом, ваше высочество, — заметил Мерлин.
— О, уверен, что ты сможешь это сделать! — ободряюще сказал Кэйлеб. Мерлин одарил его умеренно укоризненным взглядом, затем слегка отступил перед первой шеренгой морских пехотинцев.
Он пристально посмотрел вдаль, сапфировые глаза были полны решимости. Никто из наблюдавших за ним людей не понял, что он использовал встроенный в ПИКА лазерный дальномер, чтобы определить точное расстояние до своей цели. Она находилась на четырехстах двенадцати ярдах, и он кивнул сам себе.
В отличие от любого из окружающих его людей из плоти и крови, Мерлин знал среднюю начальную скорость пуль новых винтовок. Никто на Сэйфхолде еще не удосужился разработать хронограф, который кто-то на Старой Земле использовал бы для измерения начальной скорости огнестрельного оружия, но Мерлину он был не нужен. Или, скорее, у него уже был встроенный.
Теперь он взвел курок и поднял винтовку в боевое положение. Красное перекрестие наложилось на его поле зрения, значительно выше манекена, поскольку его процессор рассчитал траекторию пули и указал правильную точку прицеливания, и он захватил мушку в открытом целике простой задней прицельной рамки и выровнял их на светящемся значке, который мог видеть только он.
Перекрестие прицела выровнялось. На самом деле, он стабилизировался буквально с нечеловеческой точностью, потому что ни один человек из плоти и крови не смог бы держать эту винтовку так совершенно неподвижно. И тогда Мерлин плавно и уверенно нажал на спусковой крючок.
Ударник рванулся вперед, сверкнул затвор, и винтовка выбросила обычное облако порохового дыма, с грохотом ударившись о его плечо с жестокой отдачей любого крупнокалиберного оружия с черным порохом. Затем, на расстоянии четырехсот двенадцати ярдов, шлем манекена соскочил с головы и закружился, сверкая на солнце, прежде чем с глухим стуком упасть на землю.
— О, боже, — пробормотал Мерлин, с улыбкой поворачиваясь к Кэйлебу. — Боюсь, нам понадобится еще один новый шлем, ваше высочество.
* * *
— Понимаю, почему вы хотели скрыть все это от посторонних глаз, ваше высочество, — признал Лок-Айленд два часа спустя.
Он стоял с наследным принцем, Мерлином и лейтенантом Тилльером, ожидая, пока пара морских пехотинцев приведет лошадей для обратного путешествия его и Тилльера в Кингз-Харбор.
— Это то, что мы хотели бы сохранить в тайне, — ответил Кэйлеб. — А майор Кларик и лейтенант Лейн занимались некоторыми интересными вещами, разрабатывая наилучшую тактику. Это не так просто, как стоять на месте и палить, хотя поначалу это, вероятно, будет достаточно эффективно, учитывая наше преимущество в дальности и скорострельности. В конце концов, однако, у обеих сторон будут винтовки, и когда это произойдет, построение на открытом месте будет хорошим способом очень быстро убить много-много людей.
— Я вполне могу в это поверить, — сказал Лок-Айленд с дрожью, которая вовсе не была притворной.
— Тот факт, что каждый стрелок становится своим собственным пикинером, как только он закрепит штык, также окажет большое влияние на любые абордажные действия, милорд, — неуверенно заметил лейтенант Фэлхан, и Лок-Айленд кивнул.
Теперь он понял причину выступов странной формы на стволах винтовок. То, что Мерлин назвал "кольцевым штыком", по сути, представляло собой нож с четырнадцатидюймовым двусторонним лезвием и разрезным кольцом, сформированным на одном конце его поперечной гарды. Кольцо надевалось на дуло перед мушкой, и простой поворот на половину оборота фиксировал вырез в рукоятке ножа над выступом, чтобы надежно удерживать его на месте. Оружие все еще можно было заряжать и стрелять, хотя скорострельность резко снижалась из-за мешающего перезарядке штыка, и, как сказал Фэлхан, это буквально превращало каждый мушкет в абордажную пику. Это означало, что мушкетерам морской пехоты больше не нужно будет бросать свое огнестрельное оружие, как только начнется рукопашная схватка.
— В то же время, Брайан, — очень серьезно сказал Кэйлеб, — одна из причин, по которой я хотел, чтобы вы это увидели, заключается в том, что нам нужно принять решение, и вам следует высказать свое мнение по этому поводу, прежде чем мы это сделаем. В частности, действительно ли мы хотим начать выдавать винтовки всем нашим морским пехотинцам?
— Что? — верховный адмирал почувствовал, как его брови удивленно изогнулись от этого вопроса. — Почему мы не должны хотеть этого, ваше высочество? — спросил он через мгновение.
— Я могу назвать две основные причины, — ответил Кэйлеб. — Во-первых, на изготовление винтовки уходит гораздо больше времени, чем на изготовление гладкоствольного мушкета. Вероятно, мы сможем изготовить целых три или даже пять гладкоствольных ружей вместо каждой винтовки. Мастер Хаусмин собирается перенести производство мушкетов на свой новый литейный завод в Делтаке, как только сможет. Он должен быть в состоянии начать производить их там где-то в конце следующего месяца, и размещение всего этого под одной крышей позволит ему быть уверенным, что все взаимозаменяемые детали действительно взаимозаменяемы.
Принц скорчил гримасу, и Мерлин спрятал улыбку. За последние несколько месяцев Кэйлеб осознал недостатки, присущие отсутствию действительно единообразной системы измерений. Идея использования взаимозаменяемых деталей не была совершенно новой, но если бы "дюймы" двух разных мануфактур на самом деле не были идентичными, детали, произведенные одной из них, не подходили бы для мушкетов, произведенных другой. Именно поэтому Хаусмин следил за тем, чтобы на всех его объектах использовались единицы измерения того же размера, что и в Кингз-Харбор.
— Как только он полностью обустроит там свой оружейный цех, что займет месяц или около того больше, у него будет в два или три раза больше нарезных станков, чем сейчас, — продолжил Кэйлеб. — Общий объем производства возрастет, и соотношение производства немного изменится в пользу винтовок, но нарезка стволов требует времени и представляет собой целый дополнительный этап процесса. Это означает, что мы всегда сможем производить гладкоствольные ружья быстрее, чем винтовки. И хотя действительно приятно иметь преимущество винтовок в дальности стрельбы, мы также должны думать о том, чтобы иметь их достаточно для выполнения этой работы.
— Во-вторых, как только мы начнем их выпускать и как только они будут использоваться в действии, все захотят иметь те же виды оружия для своей пехоты. И, давайте посмотрим правде в глаза, дублировать их будет не так уж сложно. Мы не вводим никаких новых принципов или процессов в само оружие, кроме кремневого замка, который не является особенно сложным предложением.
— Итак, вы думаете о том, чтобы держать новые пули в резерве, — медленно произнес Лок-Айленд, и Кэйлеб кивнул.
— Мы сможем нарезать стволы существующих мушкетов намного быстрее, чем мы могли бы создавать их как винтовки с нуля, — отметил он. — Если мы будем держать новые пули "про запас", как вы выразились, мы сможем немедленно воспользоваться преимуществами превосходной скорострельности и новых штыков и по-прежнему держать в рукаве решающее преимущество, когда другие люди начнут копировать кремневые мушкеты. И все гладкоствольные ружья, которые мы изготовим за это время, будут доступны для нарезки, когда придет время.
— Но даже это будет довольно мимолетным преимуществом, ваше высочество, — указал Лок-Айленд.
— О, я знаю это, — снова кивнул Кэйлеб. — Я не говорю, что склоняюсь к отсрочке введения винтовок. Я просто говорю, что, по-моему, это то, что нам нужно обдумать. В любом случае, майору Кларику, конечно, нужно продолжать разрабатывать тактику как для гладкоствольных мушкетов, так и для винтовок.
— Вы, безусловно, правы в этом, ваше высочество, — немного мрачно сказал Лок-Айленд. Кэйлеб склонил голову набок, и верховный адмирал фыркнул. — Ваше высочество, вы знаете, что разборки с Нарманом и, возможно, Гектором, — это еще не конец. На самом деле, это будет только начало. Так что независимо от того, представим мы винтовки немедленно или нет, они нам скоро понадобятся. Вероятно, очень скоро.
.V.
Княжеский дворец, Эрейстор
Князь Нарман откинулся на спинку кресла, положив руки на резные деревянные подлокотники, и без всякого выражения наблюдал, как необычайно заурядный на вид человек последовал за бароном Шэндиром и Трависом Олсином, графом Пайн-Холлоу, в зал заседаний его тайного совета.
Телохранители за дверью зала заседаний вытянулись по стойке смирно, когда первый советник и начальник шпионажа Нармана прошли мимо них; два стражника, стоявшие за креслом Нармана, этого не сделали.
— Итак, — сказал князь, когда дверь за вновь прибывшими закрылась. — Я так понимаю, у вас есть для меня какой-то свежий доклад?
Его тон не был ободряющим. Не то чтобы кто-то из них был удивлен.
— Да, есть, мой князь, — сказал Пайн-Холлоу, обращаясь к своему кузену несколько более официально, чем обычно. — И нет, — продолжил он более сухим тоном, — это не та новость, которую вы действительно захотите услышать.
Что-то похожее на улыбку мелькнуло в уголках рта Нармана, и Шэндир позволил себе почувствовать осторожное облегчение. Настроение князя было очень тяжелым с тех пор, как появились первые намеки на катастрофу, постигшую организацию Шэндира в Чарисе. Пайн-Холлоу понимал это, и барон был благодарен первому советнику за его готовность помочь переложить основную тяжесть недовольства Нармана с собственных плеч Шэндира. Тот факт, что Травис Олсин, вероятно, был единственным человеком на Сэйфхолде, которому Нарман безоговорочно доверял, тоже нисколько не вредил.
— Что ж, в этом, безусловно, есть достоинство откровенности, — сказал князь через мгновение. Затем почти улыбка, если это была улыбка, исчезла, и он перевел взгляд на Шэндира.
— С таким же успехом ты можешь пойти дальше и рассказать мне, — прорычал он.
— Да, мой князь. — Шэндир поклонился и указал на человека, который сопровождал его и Пайн-Холлоу. — Мой князь, это Марис Уиллимс. — Глаза Нармана слегка сузились, и барон кивнул. — Да, мой князь. Мастеру Уиллимсу наконец-то удалось добраться до дома.
— Да, вижу.
Нарман задумчиво посмотрел на Уиллимса, когда тот опустился на одно колено и склонил голову. Князь позволил ему постоять на коленях несколько секунд, затем махнул рукой.
— Встаньте, мастер Уиллимс, — сказал он и подождал, пока Уиллимс выполнит команду. Затем он склонил голову набок и поджал губы. — Я рад видеть вас, — продолжил он, — хотя и не совсем в восторге от того, что вы здесь. Надеюсь, вы можете дать нам некоторую информацию из первых рук о том, что именно пошло не так?
— Я сделаю все, что в моих силах, ваше высочество, — почтительно ответил Уиллимс. — Тем не менее, сир, пожалуйста, помните, что я уже более двух месяцев пытаюсь найти дорогу домой, не попав в руки агентов Уэйв-Тандера. Информация, которой я располагаю, к настоящему времени определенно устарела.
— Это понятно, — резко сказал Нарман. — Просто расскажите нам, что вы знаете.
— Ну, ваше высочество, как я уже докладывал барону Шэндиру, я совсем не уверен, что изначально заставило их подозревать герцога. Когда Грей-Харбор приехал в особняк, он и герцог встретились наедине в библиотеке, и я не смог подслушать ничего из их разговоров. Однако я знаю, что герцог приказал пятнадцати своим стражникам быть готовыми к его вызову за пределами библиотеки, потому что я лично передал его записку капитану стражи. После того, как он и Грей-Харбор пробыли в библиотеке наедине, не считая личного стражника Грей-Харбора, минут пятнадцать, я услышал звонок, и его люди вошли в библиотеку.
Уиллимс на мгновение замолчал, затем покачал головой с выражением человека, который не был уверен, что его следующим словам поверят.
— Ваше высочество, я знал о качествах стражников, которых вызвал герцог, и я лично провел графа Грей-Харбора в библиотеку. Передав записку герцога капитану Жансину, я взял на себя обязанность доставить бренди в библиотеку, чтобы собрать всю возможную информацию. В то время герцог, граф и стражник графа были единственными в комнате, и хотя я не должен был этого знать, я также знал, что стражник графа был назначен к нему на службу много лет назад самим герцогом. Зная все это, я был уверен, что люди герцога легко возьмут Грей-Харбора под стражу, если это было то, что он намеревался. То, что могло произойти тогда, было больше, чем я мог предсказать, хотя подозреваю, что герцог был готов действовать в соответствии с планами переворота в случае непредвиденных обстоятельств, которые он подготовил давным-давно. Во всяком случае, я не могу поверить, что у него могло быть что-то еще на уме после того, как он приказал своим людям схватить первого советника королевства!
