— А ты понимаешь, шаман, что в вашем племени я стану главным над тобой? — уточнил, чисто умозрительно, я, на что поморщившийся, как от зубной боли, собеседник кивнул. — И всё равно зовёшь? — ещё кивок. — Мне очень приятно, но нет. У меня свой путь, хотя искренне благодарю, — с поклоном выдал я. — Если не вернусь семь дней — вещи мои пусть у племени будут. А то просто пропадут, — озвучил я.
— Великий дар, — произнёс шаман. — Но лучше ты не помирай, а в племя иди. Или хоть бабу возьми, — поднял он старый вопрос.
— Нет, хотя насчёт баб, — задумался я, — если нужно детей — то я и не против, через день, — прикинул занятость я. — Дети-то появились?
— Не… а, есть дети, Рябь на воде и Шелест тростника непраздны, — махнул лапой на “табу” шаман.
— Вот и славно, — ответствовал я. — А у вас им будет не хуже, а как бы не лучше, чем где бы то ни было в Мире, — на что собеседник важно покивал.
Вообще, познакомившись с папуасами, я был вынужден признать, что невзирая на “дикарство” это самые честные и приятные люди, именно как социум, из встреченных мной в Замороженном Мире. Так что, если бы и выбирать, где жить моим детям, в случае смерти, то наверное и сам бы предпочёл, чтобы у них.
И “башню чародея” тут бы хотелось бы построить… но я сам уже “испорчен” цивилизацией. А аборигены — нет, мои цели и стремления им без переформатирования сознания и миропонимания нахрен не сдались. А менять это — долго, да и перестанут они быть теми симпатичными и честными человеками, что есть.
— Будет баба, — кивнул шаман. — Завтра? — уточнил он, на что кивнул уже я. — Будет. Живи и исцелись, большой шаман, — закончил он беседу.
— Живи и исцелись, шаман, — попрощался я вслед.
А сам, не без иронии, припоминал один казус. Тружусь я как-то осеменителем, как раз над Шелестом, почти седой и миниатюрной девчонкой (впрочем, миниатюрными были все аборигеночки, ну да не суть). И чую на периферии пару человеков, метрах в тридцати от нас. Ну и, не прекращая осеменительного дела, создаю эфирную “прослушку” — реально интересно, кто и что.
А это пара “зверобоев”, любуются бесплатной порнухой, а от беседы я чуть не заржал, хотя и понял гораздо лучше определённые моменты племени.
Итак, один из зверобоев говорил второму, что Шелест — замечательная баба, прекрасно готовит, собирает травы и рыбачит. И вон как большой шаман пыхтит, значит и в постели хороша. Так что, как только забеременеет, женится на ней зверобой и ребёнок сразу будет, сговорились с Шелестом уже.
На что второй, с отчётливой завистью, выдал: повезло тебе, мне б такую. И это, извиняюсь, наблюдая, как я сношаю оговариваемую девицу! И без ревности, злобы, а радуясь, что будет ребёнок.
В общем, реально “другие они”, что я, в целом, умом-то понимал, но прочувствовал только на этом, подслушанном моменте.
Шаман, тем временем, утопал, ну а я вернулся в яму. И плита закрылась, отчётливо указав, что открытой она держится два часа и пятнадцать минут.
А значит, я либо сразу индианаджонствую, либо попробовать “подстраховаться”. Подумал я, да и с матом и надрывом, чуть нахрен не сломав бамбуковую платформу, спустил в яму гранитный булыжник полуметрового диаметра. На всякий случай.
И, открыв уже в третий раз плиту, булыжник как стопор и примостил. Скорее всего, его сломает нахрен, но может и нет, а мне лишний шанс — нелишний.
Ну и полез я в недра пирамиды, потихоньку. Гранитные своды были гранитны, как и гранитный пол. Отполированы до почти зеркального состояния и первые десять метров представляли собой прямой коридор, оканчивающийся камерой с “вопросом-КПП”.
Что сразу от описанных пирамид-зиккуратов текущую отличало: стандартом было три хода, почти сразу от входа: “для умных”, “для сильных” и правильный.
А тут сразу вопрос, задумался я, начав вчувствоваться в окружение в эфирном плане. И фигеть — никаких ловушек и агрессивных кругов в округе не было. Управляющий контур был, ни черта не понятный, но ничего “убивательно-давительного” не было.
Ой как мне это не нравиться, посетовал я, эфирным воздействием согнав пыль и вчитываясь в надпись на пластине. И выходило там: “Смысл бытия [хрен пойми какое слово] в чём?”
Ну охренеть местные гробницестроители затейники, констатировала моя офигелость. Смысл жизни им подавай, блин.
Впрочем, вроде ловушек и прочих гадостей и пакостей нет. А без правильного ответа ни черта мне прохода не будет. Так что надо пробовать.
Посидел я, прошерстил свой архив в Архиве, подобрал подходящий набор букв, ну и накарябал на пластине “развитие” на “шумерском” языке. Он, кроме “хрен пойми какого слова”, наиболее соответствовал.
И, на удивление, с первой попытки, угадал: перекрывающая ход тяжёлая плита поползла вниз.
Вот только сзади раздался громкий грохот, а ринувшись к выходу я его не обнаружил — песок и куски раскрошенного булыжника и закрытая плита.
Ну пиздец, сходил в пирамиду, заполошенно заметались мысли в голове. Впрочем, лёгкий подзатыльник, отвешенный самому себе, мозги прочистил.
Итак, местные не могут открыть плиту изнутри… потому что они не понимают, что работают кругами. И им надо видеть глазами место, куда они прилагают эфир. А мне — не надо, так что отставить панику и вспоминать буквы и последовательность!
И, раза с шестого, с визгом и писком (радостным, невзирая ни на что) отскочил я от открывающейся плиты.
Вот вам всем, паразиты ловушечные, потёр лапы довольный я. И пройдём мы ваши ловушки и найдём что в гробнице скрывается.
Поликовал я умеренно, да и потопал обратно, несколько глупо сожалея об отсутствии кожаного кнута. Его необходимость в археологических изысканиях под очень большим вопросом, но антуражненько бы было, не без этого.
Плита в “зале-КПП” не поднялась, более того, пройдя проход я обнаружил такую же залу — для воскресшего погребённого.
А вот дальше… опять не было развилок! Да что это за гробница такая неправильная, даже возмутился я. Где приличный лабиринт?
Но лабиринт ни черта не появился, а коридор был без развилок. Ну и ладно, решил я, медленно двигая вперёд и проверяя всё эфиром. И за час пути всё что я начувствовал — это просто коридор.
Вот ведь, фигня какая, уже не на шутку параноил я. Остановился, чтобы подумать, заодно запустил все доступные эфирно методы локации. И подумал.
В общем, выходило, что я весь час спускался по спиральному коридору, с диаметром где-то в полкилометра. А сейчас я метров на тридцать-сорок (точнее барометр данные не выдавал) ниже точки входа.
Ну, значит идём дальше, благо, открыть выход я могу, проверено критерием истины, заключил я, потопав дальше. Осторожно и проверяя округу.
И, ещё через час, набрёл я на следующий “зал-КПП”. С одной стороны — с немалой радостью, всё не этот, однообразный коридор-спираль. А с другой стороны — с немалым опасением, потому как гадостей и пакостей мне не встретилось, а значит их концентрация в зале, по логике, должна зашкаливать.
Так что, прежде чем входить в залу, я прочувствовал всё, совсем и вообще в ней. И опять замер, размышляя.
Дело в том, что несколько “боевых кругов-артефактов” в зале чувствовались. Располагались на потолке круглой залы, ориентированные на её внутренности. Электроразрядники высокого напряжения, судя по всему, неправильно ответившего прожаривающие до корочки.
Это, в целом, нормально, соответствует описанному археологами. А вот дальше начиналась фигня: круглый зал не имел, совсем и вообще, иных выходов, кроме входа! То есть, никаких опускающихся плит, открывающих коридор, ничего такого. Гранитный монолит на метра три, а далее — почва и камень, песчанник вроде, типа скалы в земле.
Ни черта не понимаю, заключил я, всчувствоваясь на максимум, и обнаружил, что ПОД залом, под пятиметровой толщины платформой, располагается пустота. И куча эфирных воздействий непонятной этиологии.
Так, очевидно, эта зала — аналог лифта. Ну или строители гробницы знатные шутники, угробившие кучу сил и времени на её построение, а в финальной точке: “ответишь правильно — тебя размажет, неправильно — сожжёт”.
Ну вообще — шуточка та ещё, на уровне местного “искромётного чуйства хьюмора”, так что возможный вариант.
Но маловероятный — так что, скорее всего, это всё же лифт. Вот только не нравятся мне эти электроразрядники, так что осмотрю ка я всё пристрастно, прежде чем что-то делать.
И зашёл я аккуратно в зал, начал его весьма пристрастно осматривать. Первое, что бросилось в глаза — обилие барельефов. С надписями и вообще, которых предыдущий зал-КПП был лишён.
И на этих барельефах изображался некий хмырь. В три раза повыше простых человеков, копошащихся у его ног. Но это, для древних культур, было в целом свойственно: чем “толще” тип социально, тем больше его рисуют.
Вот только хмырь был странным, причём даже слово “хмырь” подходило ему только наполовину.
Итак, начнём с рожи: огромные, почти в четверть треугольного лица глаза. Миндалевидный разрез, но есть ресницы, брови — человек в общем, только весьма глазастый. Волосы сего типа были сплетены то ли в дреды, то ли в иглы — копна этакого непонятно чего, еле дотягивающего до плеч. Учитывая лютые буркалы и треугольный овал, можно было бы подумать про китайские порномультики — но нос у хмыря, как показывал вид в профиль, был вполне нормальный, хороший такой нос.
Ухи же были великоваты, да и заострены — не до “ельфности”, но, подозреваю, вполне шевелильные ухи, судя по всему.
А вот дальше начинался треш и содомия: первое, у хмыря было три пары молочных желёз. Верхние, самые большие, вторые — средние, ну и нижние — доска-два-соска, даже единички нет, натуральный нуль.
Это бы ладно, но ниже пояса у хмыря болтался (а в ряде картинок — бодро стоял) вполне себе человеческий хер. И да, в ряде барельефов хмырь трахался сексом, причём и как мужчина, так и как женщина.
Был он, соответственно, всегда обнажённым, что на фоне одетых “жалких человеков”, копошащихся у ног хмыря, довольно странно. Ну и был он, судя по отображению как первичных, так и вторичных половых признаков, явным гермафродитом.
Из последнего “весёлого” отличия хмыря был лишний сустав на ногах.
А в остальном, помимо траханья сексом, хмырь-гермафродит наделял человеков всяческими полезными плюшками, знаниями и богатствами немеренными, тыкал лапой в дали загоризонтные, куда человеки вслед тыкавшей лапе с восторгом взирали.
В общем, похоже, с учётом кастрированного творческого потенциала местных, “здравствуй, возвыситель”, мысленно поздоровался вежливый я.
А уже неподалёку от “пластины ввода ответа” барельефы стали совсем интересными: в спину гермафродиту втыкает нож вострый некий гнусный до омерзения тип, в жреческом обмундировании. Следующая сцена — над телом гермафродита рыдают орды человеков, гнусный тип на заднем фоне сжигается огнём, сохраняя, невзирая на отображённые страдания, отменно гнусную рожу, вызывая желание “поддать жару”.
Картина погребения гермафродита, и… явная война. Режущие друг друга жрецы с перекошенными не самыми добрыми эмоциями мордами.
И на этом “познавательный лубок” десятитысячелетнего разлива заканчивается.
И это мдя, аж присел по турецки на пол я. Это выходит прирезали возвысителя. Но, чёрт возьми, КАК? Это базово и системно НЕВОЗМОЖНО.
Его возможности, по степени воздействия как на людей, так и на биоценоз Стегаса указывают на минимум богоравность! Да чёрт с ним, пусть маг а-ранга. Его ножом затыкать НЕВОЗМОЖНО. Эфир придаёт плоти мага запредельные характеристики, повышенную живучесть. Да чёрт возьми, гермафродит на барельефах вообще не может быть результатом эволюции — это результат работы биомага высочайшей квалификации, взявшего наиболее удачные и удобные природные решения и их скомпилировавшего.
На нож в спину такой биоконструкт, да даже без эфира, максимум ответствовал бы: “ну во-о-от, опять кафтан попортил… бессмертный я, без-смертный!”
Или я ни хрена не понимаю. Или местные изобразили то, что им “показалось”, а не то, что было.
Но, в целом, похоже, что занесло меня в гробницу “возвысителя”, как бы не первую из существующих на Стегасе гробниц. При этом, совершенно не факт, что в погребальной зале будет хоть что-то интересное. Но не факт и обратное, а посмотреть даже на “неинтересное” очень интересно.
На этом я потёр лапки, вгляделся в вопрос и… офигел, фаломорфировал, пожелал создателям пирамиды воскреснуть и сдохнуть в муках.
В общем, немного расстроился. Потому что вопрос был понятен и однозначен: “Зачем ты здесь?”
И не менее однозначно понятно, что хер “правильный” ответ подберёшь. А сверху, чтоб их, разрядники подлючие!
Так, не психуем, а думаем, взял себя в руки я. От входа до “панели ввода” — десяток метров. Многовато, но можно попробовать. Разрядники… Ну жалко, конечно, подкинул я охотничий нож на руке, но себя жальче.
И следующие три часа я убил на карябание на панели ввода всяческой фигни. От “богатства” до “мудрости”, “памяти”, “знаний” и прочего подобного. Потолочные разрядники бодро приветствовали моё несоответствие бодрыми разрядами, первый раз даже ослепив не отвернувшегося меня на пару минут.
Но “в яблочко” я, как понятно, не попадал, собирал регулярно расплывающийся кляксой расплавленного металла нож в удобоваримую болванку, ну и со стоящими дыбом от статики волосьями пробовал и пробовал.
А через три часа сам себе веско постановил: хватит страдать хернёй. Вероятность подобрать правильный ответ перебором, с учётом не вполне знакомого языка, близится к нулю. Времени я в гробнице провёл дохрена, так что пора сворачиваться. А отдохнув и надев сапоги на свежую голову — вернутся и думать, что и как делать.
И почесал я к выходу, что бодрым шагом (хотя и с эфирными проверками) заняло времени даже поменьше часа.
Сознательно не давая себе мыслеблудствовать, приготовил пожрать, да и завалился спать.
А с утра, только я намылился к гробнице, как притопала обещанная шаманом аборигеночка, о которой я, признаться, напрочь забыл.
Ну, тоже надо, да и небесприятственно, философски рассуждал я, непокладая осеменитель осеменяя гостью.
