— Не могу не согласиться, миледи, — серьезно сказал Салтан. Судья Трайсу теперь сидел за столом напротив нее, его серо-голубые глаза были пристальными... и обеспокоенными. — В отличие от вас, у меня не было возможности сравнить документы друг с другом, но я знаю, что эти копии были здесь, в этой библиотеке, с того дня, как они были впервые написаны. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, у нас с милордом нет иного выбора, кроме как верить, что они точны, и, в отличие от своего покойного отца, лорд Трайсу не из тех людей, которые терпят ущемление своих прав или прерогатив. Вот почему, после того как он попросил меня изучить язык и сам увидел соответствующие отрывки, он начал давить на Кэйлату по этим вопросам.
— Без сомнения, вы правы, — сказала Керита. — С другой стороны, сэр Салтан, я не могу отделаться от подозрения, что, когда подозреваемыми нарушителями являются девы войны, он немного больше раздражен очевидным нарушением его прав или прерогатив.
— Вероятно — нет, конечно — вы правы, дама Керита. И он тоже не одинок в этом отношении. На протяжении многих лет у нас были и другие споры с Кэйлатой. Действительно, когда дядя лорда Трайсу Сет — младший брат его отца, отец лорда Трайама — был убит в результате несчастного случая на охоте около десяти лет назад, нашлись те, кто утверждал, что у них есть доказательства того, что это был вовсе не несчастный случай. Что девы войны устроили это из-за его откровенного осуждения выбранного ими образа жизни. Лично мне всегда было немного трудно это принять, но тот факт, что это могло завоевать такое широкое доверие, ясно говорит о том, что лорд Трайсу далеко не одинок в своей неприязни к ним. Но даже если бы это было так, действительно ли это имело бы какое-либо отношение к тому, верна ли наша интерпретация в глазах закона?
— Нет, — сказала она, хотя с чувством вины сознавала, что часть ее хотела, чтобы это было так. С другой стороны, защитники Томанака все еще были простыми смертными. У них были свои предрассудки и мнения, как и у всех остальных. Но на них также лежала уникальная ответственность признать, что они это делали, и отбросить эти предрассудки в сторону, а не позволять им влиять на их решения или действия.
— Знакомы ли вы, сэр Салтан, — продолжила она через мгновение, — с видами способностей, которыми Томанак наделяет своих избранников, когда принимает от них Клятву меча?
— Прошу прощения? — Салтан моргнул, явно удивленный очевидной непоследовательностью. Затем он пожал плечами.
— Я едва ли "знаком" с ними, миледи. Думаю, что на самом деле очень многие люди таковы. Конечно, я кое-что почитал. И, честно говоря, я провел еще немного исследований, когда лорд Трайсу сказал мне, что к нам в гости пришел защитник. Наша библиотека, к сожалению, не особенно богата необходимыми мне ссылками. Лучшее, что я мог понять, это прояснить для себя, что Томанак менее... последователен от избранника к избраннику, чем многие другие Боги Света.
— Менее последователен, — пробормотала Керита и улыбнулась. — Возможно, это так кратко, как я когда-либо слышала, сэр Салтан. Бывают моменты, когда мне хочется, чтобы он был больше похож, о, на Торагана или Торфрамоса. Или Лиллинару, если уж на то пошло. Все их избранники, похоже, обладают примерно одинаковыми способностями, в большей или меньшей степени. Но Томанак предпочитает наделять каждого из своих защитников индивидуальными способностями. По большей части они, кажется, сочетаются со способностями или талантами, которые у нас уже были до того, как мы услышали Его призыв, но иногда никто не имеет ни малейшего представления, почему конкретный защитник получил определенную способность. До тех пор, конечно, пока не наступит день, когда ему — или ей — понадобится эта способность.
— И это такой случай, миледи? — спросил Салтан, его глаза были более пристальными, чем когда-либо.
— И да, и нет, — пожала плечами Керита. — У меня уже была потребность почти во всех способностях, которыми Он меня наделил в тот или иной момент. Но следует признать, что я должна была начать подозревать, что была особая причина, по которой Он послал меня разобраться с этой проблемой. Особенно когда лорд Трайсу напомнил мне, что само содержание документов оказывается под вопросом.
— Жаль, что у меня не было возможности изучить оригиналы Кэйлаты, — сказал Салтан немного задумчиво. — С самого начала было очевидно, что существует фундаментальное противоречие между тем, что я здесь читал, и формулировками, которые цитировали мэр Ялит и ее магистраты. Но без возможности лично увидеть оригиналы у меня не было возможности судить, насколько точными — или, если уж на то пошло, честными — были их цитаты.
— Ну, у меня была возможность изучить их, — сказала ему Керита. Говоря это, она встала и подошла к другому столу, под окном библиотеки, где она положила свои мечи в ножнах, когда сюда вошли они с Салтаном. Ни одна защитница Томанака никогда не оставляла меч — или мечи — которые были эмблемой ее власти, когда выполняла официальные обязанности. Теперь она расстегнула ремешок на мече, который обычно носила на левом бедре, и вытащила сверкающий двухфутовый клинок.
Салтан удивленно поднял бровь, когда она обнажила сталь, а затем она улыбнулась, несмотря на серьезность момента, когда его другая бровь поднялась, чтобы соответствовать ей, когда ее меч внезапно начал светиться голубым нимбом, достаточно ярким, чтобы его было хорошо видно даже в хорошо освещенной библиотеке.
— Как я уже сказала, — продолжила она нарочито безразличным тоном, — у меня была возможность изучить их. К сожалению, тогда мне и в голову не пришло, насколько тщательно я должна была их "изучить".
Она снова села, повернувшись к нему лицом через прежний стол, и положила меч плашмя перед собой, его сверкающее лезвие поверх обоих свитков, которые Салтан нашел для нее.
— А теперь, сэр Салтан, — сказала она гораздо более официальным тоном, — у меня есть просьба к вам как от защитника Хранителя Равновесия.
— Конечно, миледи, — быстро ответил сотойи, и Керита внимательно отметила его тон и манеры. Она была удовлетворена его быстрым согласием, но еще больше обрадовалась, когда не смогла обнаружить никаких признаков колебаний. Очевидно, он испытывал не больше сомнений по поводу принятия ее авторитета, чем чувствовал бы, принимая авторитет любого мужчины-защитника.
— Это в первую очередь для протокола, — сказала она ему, — потому что вы являетесь главным хранителем этих документов. — Она слегка повернула свой меч, направив рукоять в его сторону. — Пожалуйста, положите руку на рукоять моего меча.
Он повиновался, хотя ее слегка позабавил тот факт, что на этот раз он действительно слегка колебался. Не то чтобы она винила его. Несомненно, это был первый раз, когда кто-либо предложил ему взять в руки меч, окутанный короной божественной силы.
Она ждала, пока его первоначальное, легкое прикосновение не перерастет во что-то более уверенное, когда ни одна молния с шипением не сорвалась со стропил, чтобы испепелить его там, где он сидел. Затем она кивнула.
— Спасибо, — сказала она так ободряюще, как только могла, не выходя из своей собственной роли судьи. — А теперь, сэр Салтан, подтвердите ли вы для меня, в присутствии Бога Справедливости, что, насколько вам известно, это подлинные копии декларации короля Гарты и пожалования земли Кэйлаты лордом Келлосом, которые изначально были переданы на хранение лордам из Лорхэма?
— Насколько мне лично известно, так оно и есть, миледи, — сказал Салтан спокойным, официальным голосом, его глаза ни разу не дрогнули под ее пристальным взглядом. Синий свет, цепляющийся за ее меч, тоже никогда не колебался, отметила она. На самом деле, он становился все сильнее.
— А также, насколько вам известно, являются ли они подлинными и неизменными? Не было никаких дополнений, никаких удалений и никаких изменений?
— Никаких, миледи, — твердо сказала Салтан.
— Спасибо, — повторила она и кивнула, чтобы он убрал руку. Он так и сделал, и если и откинулся на спинку стула с чуть большей готовностью, чем показал, когда наклонялся вперед, Керита ничуть его не винила.
Она посмотрела на лежащие перед ней документы, затем подняла меч на раскрытых ладонях, держа его между собой и свитками.
"Хорошо", — подумала она, закрыв глаза и потянувшись к этой вездесущей ниточке, соединяющей ее с пылающей силой присутствия Томанака. — "Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять намек. Сожалею об этом, хотя, полагаю, я могла бы указать, что присутствия Лианы было достаточно, чтобы отвлечь кого угодно. Но теперь, когда я здесь и вы более или менее использовали Салтана, чтобы утереть мне нос, предположим, вы скажете мне, являются ли эти документы подделками или нет".
Она почувствовала отдаленный, восхищенный рокот божественного смеха... и одобрения. Затем она снова открыла глаза и посмотрела вниз на свой меч.
Который, как она уже ни капельки не удивилась, продолжал светиться ярким, ровным синим цветом.
Глава тридцать вторая
Керита Селдан сидела в комнате, отведенной ей лордом Трайсу в крепости Тэйлар, и смотрела в окно на безоблачное темно-синее небо, усеянное блеском звезд Силендрос. Небо было яснее, чем она видела в любую ночь с тех пор, как прибыла на Равнину Ветров, и она никогда не видела звезд ярче или крупнее, чем они выглядели сегодня вечером. Полумесяц молодой луны сиял чистейшим серебром в восточном небе, и она изучала его, сосредоточенно нахмурившись, задаваясь вопросом, что, по мнению Лиллинары, она делает, чтобы ситуация вышла из-под контроля.
Что ж, сказала она себе с упреком, это, наверное, не совсем справедливо. Это не так, как если бы она была единственным богом, заинтересованным в делах смертных, и я полагаю, что даже от бога нельзя ожидать, что он будет в курсе всего, что нужно Ее поклонникам. Но это же девы войны, ради Томанака! Ее девы войны — так о чем же, черт возьми, она думает? И почему она не поговорила об этом со своим Голосом в Куэйсаре?
В этом была суть всего вопроса. Конечно, помогло бы, если бы Керите пришло в голову проверить подлинность — или, по крайней мере, точность — документов в Кэйлате. Она должна была это сделать, хотя бы во имя тщательности, хотя, если быть честной по отношению к себе, у нее не было абсолютно никаких причин сомневаться в них. И даже сейчас она была уверена, что Ялит и ее совет не видят причин сомневаться в них. И почему они должны это делать? Они знали, что в их распоряжении находятся оригиналы правоустанавливающих документов.
К сожалению, сам Томанак счел нужным заверить Кериту, что копии, находящиеся во владении Трайсу, определенно не были подделками. Одна из тех особых способностей, о которых она упомянула Салтану, заключалась в том, что никто не мог успешно солгать ей, прикасаясь к ее мечу, и что ни один ложный или намеренно вводящий в заблуждение документ или улика не могли ускользнуть от ее обнаружения, когда она держала клинок и призывала Томанака определить их точность. Это означало, что документы Трайсу были не просто подлинными, но и что они точно излагали язык оригинала и истинные намерения как Гарты, так и Келлоса. Керита видела достаточно в других расследованиях, которые она проводила, чтобы не желать категорически исключать из рассмотрения очень многие вещи, но она не была готова подвергать сомнению его личные заверения.
Что означало, что каким-то образом, каким бы невероятным это ни было, подлинные документы в Кэйлате были подделками.
Керита не поделилась этим выводом с Трайсу. И она воспользовалась своими полномочиями избранника, чтобы добиться от Салтана Клятвы Меча держать результаты сегодняшнего осмотра и расследования при себе. Это означало, что до сих пор никто, кроме нее, не знал, куда ведет ее неприятная цепочка улик. И она не собиралась делиться этим ни с кем другим, пока не увидит перед собой более ясный путь через лабиринт.
Она позволила своим мыслям вернуться на час или два к сегодняшнему послеобеденному разговору с Трайсу.
* * *
— И пролило ли ваше расследование какой-нибудь новый свет на мои разногласия с мэром Ялит? — спросил Трайсу, поигрывая своим стаканом. Как и многие сотойские дворяне, он особенно любил дорогие ликеры, производимые в Дварвенхейме и империи Топора. Керите они и самой очень нравились, но она также испытывала живое уважение к их силе. Вот почему она ограничилась вином, а не бренди, которое предложил ей Трайсу.
— Немного, милорд, — сказала она.
Он откинулся назад, приподняв бровь, и задумчиво посмотрел на нее.
— Могу ли я считать, что все, что вы с Салтаном обнаружили — или, по крайней мере, обсудили — сегодня днем, по крайней мере, не вдохновило вас немедленно принять решение против меня?
— В мои намерения никогда не входило "немедленно выносить решение" за или против кого-либо, милорд, — мягко сказала она. — На данный момент я бы предпочла не быть более конкретной, хотя честность и простая справедливость вынуждают меня признать, что, по крайней мере, пока ситуация значительно менее однозначна, чем я предполагала изначально.
— Что ж, — сказал он с легкой улыбкой, — полагаю, я должен считать это улучшением, учитывая ваши первоначальные комментарии ко мне. — Гнев Кериты всколыхнулся, но она твердо подавила его, и он продолжил. — И должен признать, — продолжал он, — что я рад видеть именно такую беспристрастность и готовность рассмотреть все доказательства, которых я ожидал от защитника Томанака. Тем более что у меня самого есть репутация упрямца. Я знаю, как трудно любому человеку, какими бы честными или благими ни были его намерения, по-настоящему рассмотреть новые доказательства, которые, по-видимому, противоречат доказательствам, которые он уже признал действительными.
На мгновение Керита задумалась, не нарушил ли каким-то образом клятву Салтан. Но как только эта мысль пришла ей в голову, она тут же отбросила ее. Она не верила, что судья сознательно или намеренно нарушил бы ее при каких угодно обстоятельствах. Более того, даже если бы он был склонен к этому, он не смог бы нарушить клятву, данную на мече защитника, который в момент клятвы на самом деле был тем самым Мечом Томанака. Это было просто очередным предупреждением ей никогда не недооценивать интеллект Трайсу только потому, что она ненавидела его мнения и установки.
— Да, это не всегда легко, — согласилась она. — Но это трюк, которым должен овладеть любой из защитников Томанака. Я полагаю, что лорд любого домена должен быть способен делать почти то же самое, если он собирается справедливо вершить правосудие.
Она приветливо улыбнулась, скрывая свое веселье — в основном, — как вспыхнули его глаза, когда ее выстрел попал в цель.
— С другой стороны, милорд, — продолжила она более оживленно, — я чувствую, что определенно добиваюсь прогресса в том, что касается документов и их интерпретаций. На данный момент у меня больше вопросов, чем ответов, но, по крайней мере, я полагаю, что выяснила, в чем заключаются сами вопросы. И я уверена, что Томанак в конце концов приведет меня к ответам на них.
