Почти восемь часов блуждания по району не принесли совершенно никакого результата. Ни одной сущности, и уж тем более твари обнаружить не удалось. Даже обидно, сейчас бы я не отказался кого-нибудь прибить, хоть душу бы отвел. Гопников тоже не наблюдалось. Совсем тоска. Куда катится этот мир? В очередной раз вздохнув, и кляня про себя подлую череду невезения, я пошел домой. Единственной пользой сегодняшнего дня можно было назвать разве что, тот факт, что за один день я обошел практически весь свой участок. Завтра еще прошвырнуться в пару-тройку дальних дворов, и недельная норма работы выполнена. Лепота! Ну, хоть что-то хорошее.
Дома меня встретила привычная по утреннему инциденту разруха, и Асерана, сидящая в моем любимом кресле, по самую шею закутавшаяся в плед и поджавшая под себя ноги. Выглядела она настолько жалобно и беззащитно, что я невольно задумался, а сколько людей расстались со своей жизнью попавшись на уловку таких вот красавиц? Душой я очень ей сочувствовал и хотел утешить, но разумом понимал, что передо мной сидит не юная, обиженная жизнью девочка, а представитель иного вида, за плечами у которого опыт столетий, и для которого как раз уже я являюсь милой, неопытной девочкой. Впрочем, в моем сне она была совершенно другая, но проверять на себе я это не хотел. Как говорит Владимир, "наивный романтик с душой нараспашку — профессия весьма опасная и не способствует долголетию".
— Тебя долго не было, — осторожно проговорила она, взглянув на меня своими пронзительными глазами из темноты. Шторы на окнах были плотно задернуты, верхний свет не горел. Все освещение составляла одинокая лампочка, болтавшаяся под потолком, которую я зажег при входе в квартиру.
— Решил дать тебе время, как ты и просила, — ответил я и начал разгружать сумки, забранные, по пути домой у соседа, — ты извини, но я очень хочу есть, поэтому если ты не против, то давай продолжим наш разговор на кухне. Там мне проще будет готовить.
— Хорошо, — просто ответила она, и, не снимая пледа, пошла за мной на кухню, где уселась на табуретку между столом и холодильником, все также, поджав ноги под себя, — тут все очень странное, сейчас все так живут?
— Большая часть страны, — согласно кивнул я, ставя на плиту кастрюлю для картошки и сковородку, — а в каком году ты эээ... заснула?
— Когда на нас напали, на календаре было шестнадцатое июля тысяча восемьсот семьдесят пятого года.
— Эк, — чертыхнулся я, — а на календарь ты сегодня не смотрела?
— Его у тебя нет.
— Ну да, точно. Тогда поспешу тебя обрадовать, ну или разочаровать, смотря как посмотреть. Сегодня шестнадцатое декабря две тысячи четырнадцатого года. По новому стилю разумеется. По старому — сейчас как раз Новый год.
— Сколько? — опешила она, — это получается, что я...
— Спала сто тридцать девять лет. Сочувствую, но ничего поделать с этим не могу. Все что мог я давно уже сделал.
— Нет, я тебе благодарна, — медленно проговорила она, — но такой срок...
— А что в нем такого? — пожал плечами я, продолжая чистить картошку раковине, — не думаю, что для вампира это так уж много.
— Я родилась в восемьсот пятьдесят втором.
— Без тысячи? — заинтересовался я, — просто в восемьсот?
— Конечно же с тысячей! — возмутилась она, — думаешь, будь иначе, стала бы я так переживать?
— Да кто вас женщин разберет. О, так ты выходит практически моя ровесница? Ну, помладше на пару лет только. Забавно.
— Что в этом забавного?
— Я думал передо мной сидит древний и жутко коварный вампир, меняющий маски как перчатки и давно уже забывший, что такое эмоции и совесть, а оказалось — обычная девушка.
— Я могла тебе и солгать.
— Ложь я прекрасно чувствую, — рассмеялся я, ставя картошку на плиту и принимаясь за мясо, — тем более все твои эмоции были на виду, да ты их особо и не скрывала. Может и вправду говорят, что раньше люди были чище?
— Расскажи это Макиавелли.
— Ну, из каждого правила могут быть исключения.
— А что за странный новый стиль, о котором ты говорил? — спросила она, внимательно наблюдая за тем, как я готовлю.
— А ну, да, — хлопнул я себя по лбу, — откуда ты можешь это знать. В девятьсот восемнадцатом году мы перешли на григорианский календарь. Одними из последних в Европе. Говорят, Ленин лично указ подписывал.
— Ленин?
— Вождь мирового пролетариата, — улыбнулся я, — тебе придется хорошо потрудиться, чтобы наверстать все упущенное за последние полтора века.
— Это я уже и сама поняла, — буркнула она.
— Причем не только по истории, но и по культуре, философии, а также наукам. Без этого сейчас никуда. Кстати, не просветишь меня, почему ты так чисто со мной разговариваешь, и прекрасно меня понимаешь?
— Что ты имеешь в виду? — удивилась она.
— Вот только не надо мне тут лепить горбатого, — я погрозил ей куском мяса, — ты слишком хорошо ориентируешься в новых выражениях, и у тебя в речи совершенно отсутствуют устаревшие в наше время слова. А учитывая то, сколько ты была в отключке — это более чем странно. Я, что, по-твоему, совсем похож на идиота?
— Лепить горбатого, — задумчиво проговорила она, — это означает обманывать, выдавать себя за кого-то другого?
— Типа того.
— У меня есть дар познания языков. Я понимаю на интуитивном уровне слова и выражения, которых не знала и никогда не могла знать. Не знаю, откуда они, но понимаю и использую. Это бывает очень полезно, особенно на важных переговорах. Как ты, наверное, уже понял, всю эту информацию я получила из твоей крови. И судя по выражению твоего лица, ты этому не удивлен...
— Я догадывался об этом, — кивнул я, — что ж, это моя ошибка. И что же еще ты сумела вытащить из моей головы?
— Только это.
— А могла бы и больше?
— Нет.
— Хм... а почему?
— У тебя свои секреты, у меня свои, — пожала она плечиками, — ничего серьезного о себе ты мне так и не сказал, так какой смысл это делать мне? Ты видишь, что я не вру, а на большее и не рассчитывай.
— Интересно, — пробормотал я, засыпая мясо в сковородку и заливая его соусом своего собственного изобретения, — а если бы я ответил на твои вопросы, ты бы проявила ко мне ответную любезность?
— Конечно, нет, за кого ты меня принимаешь?
— Мда, действительно...
— Тем более, что я и так со временем узнаю о тебе все, что мне нужно. Как я поняла, ты работаешь в тайной канцелярии?
— Не совсем, но вроде того, — ответил я, — можешь считать, что я состою на государственной службе.
— Это хорошо, — кивнула она, — наш род всегда ценил тех, кто верно служит Империи.
— Российской Федерации.
— Не важно, — отмахнулась она, — названия меняются — суть остается. Ты уже успел доложить обо мне своему начальству?
— Нет, но была такая мысль.
— И что же тебя остановило?
— Возможные последствия. В том числе и для тебя.
— Какие же, позволь узнать?
— Ты вампир.
— Спасибо, я в курсе, — иронично хмыкнула она, — это все что тебя смущает?
— Судя по тому, что я увидел во сне, ваши кланы с успехом управляют людьми на протяжении многих столетий.
Выстрел в воздух, интересно, проколется или нет?
— Тысячелетий, — поправила она, — и что с того?
— Значит, ваши агенты давно уже сидят во всех государственных структурах и дергают людей за ниточки тогда, когда им нужно.
— Ничего нового ты мне не открыл.
— Изволь дослушать до конца, — попросил я, — так вот, учитывая этот факт, а также все то, что я видел во сне, можно сделать если и не однозначные выводы, то весьма жизнеспособные предложения. А именно: ваш род вполне может быть уничтожен, а на его месте находятся совершенно другие представители вашей расы. И они вряд ли обрадуются твоему возвращению с того света. И уж тем более не оставят в живых меня, ведь, насколько я понимаю, существование вампиров — это знание не для всех?
— Наш род один из сильнейших в мире! — нахмурилась она, — Его невозможно уничтожить.
— Уничтожить можно практически все, — покачал головой я, — было бы желание. А если добавить к этому всему кое-какие исторические события и две Мировые войны, то у меня есть все основания опасаться чего-то подобного.
— Какие Мировые войны? — опешила она, — Империя принимала в них участие?!
— Так, давай сделаем вот что, — вздохнул я и, подойдя к плите, начал перемешивать еду, — ты останешься на некоторое время у меня. Подтянешь свои знания, изучишь все то, что появилось в Мире за это время. А появилось очень многое, можешь мне поверить. А потом уже решишь, что делать дальше. Как тебе такая идея?
— Я вижу, — грустно кивнула она, осматривая кухонные приборы и каждый раз возвращаясь глазами к люстре над головой, — здесь все какое-то чужое...
— О чем я и говорю. Я тебя научу ориентироваться и выживать в современном мире, а потом, после того как мы наведем справки о твоих знакомых, ты отправишься к ним. Если они еще живы, конечно, уж извини за честность.
— Зачем тебе все это? — взгляд больших карих глаз уперся мне в лицо, — ты ведь знаешь, кто я такая и все равно хочешь отпустить? Просто так?
— Начнем с того что я тебя и не держу, — усмехнулся я, — а что касается остального... можешь ответить мне на один простой вопрос?
— Смотря, какой.
— Несложный, — успокоил ее я, — сколько за свою жизнь ты убила людей?
— Двадцать человек, — помедлив, неохотно выдавила она.
— Всего-то?! — удивился я, — тебе так редко нужно питаться?
— Что значит питаться?! — возмутилась она, — ты за кого меня вообще принимаешь?!
— За того кем ты и являешься, — невозмутимо продолжил я, — ты вампир, что мне еще про тебя думать?
— Наш род не сборище животных, чтобы убивать и жрать себе подобных! Да, как ты вообще посмел такое мне сказать?!
— Не ори, — я тоже повысил голос, — а как же те двадцать человек, о которых ты только что говорила?
— Я убила их в бою! Они были подонками и заслуживали смерти. Но это не значит, что я буду питаться, как животное!
— Милая, а ты вообще в курсе какие о вас ходят легенды и слухи?
— Не смей меня так называть!
— Как скажешь, — кивнул я, — и все-таки?
— Да какая разница, какие сказки выдумывают неграмотные крестьяне! Их послушать, так ума можно лишиться. Наш род никогда не убивал людей ради еды, и не будет этого делать, пока жив отец.
— А вот это уже хорошая оговорочка, — заинтересовался я, — причем даже не одна. Что значит ваш род и пока жив твой отец? Учти, кроме многочисленных слухов и легенд людям до сих пор ничего о вас неизвестно. Да я вообще впервые вижу представителя вашего вида! А судя по твоим словам, которые как я выяснил, на самом деле являются правдой, вы управляете нашим обществом уже целую кучу времени!
— Я не могу тебе всего рассказать, — покачала головой она, — ты не являешься ни членом нашего рода, ни даже его адептом. Мне жаль. Хотя... при желании это можно легко исправить.
— Ну, уж дудки, — засмеялся я, — ищи себе кого-нибудь другого в кандидата на рабы.
— Это не рабство, — укорила меня Асерана, — это первая ступень в нашем великом...
— И избавь меня от пламенных речей, — я поднял руки, — становиться одним из вас я не хочу и не буду ни при каких условиях. Это не обсуждается. А раз так, то мы опять зашли в тупик. Но это только на первый взгляд. Дело в том, что я тебе намного нужнее, чем ты мне. И если ты хочешь нормально со мной общаться, хотя бы как с партнером, то придется делиться информацией. Не всей, конечно, но некоторой уж точно.
— Ты ошибаешься, — теперь настала ее очередь улыбнуться моей наивности, — все, что знаешь ты, я со временем могу узнать и сама, а вот мои знания тебе не получить. Хотя тебе очень этого хочется, я вижу.
— А кому бы не хотелось? — удивился я, — живешь себе, живешь и вдруг — бац, узнаешь такое! Оказывается ты не просто раб системы, а раб системы построенной иными существами, для которых ты не более чем корм.
— Не говори так, — нахмурилась она, — для нас люди никогда не были кормом.
— А вот тут уже ты врешь.
— Но так было не всегда, — вздохнув, ответила она, — однако для последних веков мои слова являются правдой.
— Ясно. Но кое в чем ты все же ошиблась.
— В чем же?
— А откуда нам знать, что твой род еще существует? Ну, выйдешь ты от меня, такая гордая и непреклонная в своем решении. Пойдешь искать папу и, к большой радости враждебных клыконосцев, попадешь прямиком в ловушку. Хотя какая там ловушка, тупо нарвешься на кого-нибудь из них и упокоишься уже с гарантией. А потом и я следом за тобой отправлюсь, так как твои убийцы логично заинтересуются, а откуда ты взялась через столько времени? Где была? И кто это такой там умный тебя вернул из царства Морфея? Надо бы разобраться... Да, все может быть совершенно наоборот, твой отец и клан живы здоровы и процветают на просторах Родины, но кто за это может поручиться? Тем более своей жизнью. Я, к примеру, не готов, а ты?
— Ты мог бы разузнать об этом...
— И как ты себе это представляешь? Прийти к начальству и спросить, товарищ генерал, а у вас нет случаем связей с вампирами? Не знаете кто у них сейчас там главный? В лучшем случае меня сразу увезут в Кащенко (это больница такая, для тех, кто прискорбием на голову отличается), а в худшем — просто на просто исполнят. А потом и тебя заодно. Как говорил один старый еврей: "оно вам-таки, очень надо?".
— Да...
— Нет, конечно, сейчас век информационных технологий, и накопать можно практически все что угодно и на кого угодно. Но если учесть какой пост занимает твой отец и кем он является, то такими любознательными личностями тут же заинтересуются еще более любознательные ребята, которым это уже положено по должности. И тут мы опять приходим к такому же результату.
— Тогда мы и вправду зашли в тупик.
— Именно, но из любого тупика всегда есть выход. Нужно лишь чуть вернуться назад.
Она не ответила. Молча уставилась своими глазищами в пространство и о чем-то напряженно размышляла. Я ей не мешал. Пусть подумает. Пусть взвесит все за и против. Может быть, и правду найдет правильное решение.
Встав со стула, я принялся мыть овощи и делать салатик. Картофельное пюре, гуляш и вино с овощами. Что может быть чудеснее для холостяка, живущего уже год в полном одиночестве? Может кто-то решит со мной поспорить по поводу сочетания продуктов, и то, что следует употреблять под красное вино, так пусть идет лесом. "Кто не был студентом тому не понять..." как говорится в одной мудрой студенческой песенке. Так-с, что у нас там в сковородочке? Ммм... там все как надо! Отлично, осталось плотно поужинать и завалиться спать, предварительно поставив на себя защиту от физического воздействия, а то мало ли. Эх, устал я что-то сегодня...
— А я? — слегка обиженно посмотрела на меня Асерана, глядя на то, как я навалил себе две здоровенные тарелки вкусняшек и, открыв вино, уже было собрался приступить к снятию пробы.
— А что ты? — удивился я, — вечером дам тебе крови попить чуть-чуть, если хорошо себя вести будешь.
— Я не питаюсь кровью! — возмутилась она, — мне нужна нормальная пища!
