— Мои сограждане и я, возможно, были бы вынуждены дать неохотное согласие на траление, — сказала первая женщина, оглядываясь на остальных в поисках выражения согласия. — Но только после того, как будут приняты обычные меры предосторожности. Его импланты должны быть удалены или защищены от...
— У нас нет времени, — сказала Омонье. — Ни для него, ни для людей, которые уже умирают, предположительно находясь на нашем попечении. У меня нет ни тринадцати часов, ни двадцати шести, ни сколько бы то ни было еще времени, чтобы убедить вас в том, что трал не причинит вреда Девону Гарлину. Это должно быть сделано сейчас. Все, что я могу предложить, — это мои заверения в том, что мы будем действовать настолько быстро и чисто, насколько это возможно.
— Если я что-нибудь знаю о тралении, — сказал разумный человек, — вы познакомите его с более мягким примером того, через что прошли эти люди.
— Это будет неприятно, — ответила Омонье. — Я бы солгала, если бы сказала обратное. Но мы остановимся задолго до того, как появится хоть какой-то шанс на необратимое неврологическое повреждение. Он не умрет, и у него не останется воспоминаний о пережитом. Но мы получим разведданные, которые не смогли бы получить другими способами. Я должна получить это согласие, граждане. Сейчас умирают люди, которым мы ничем не можем помочь. Это наш последний и лучший шанс найти решение.
— Не могли бы вы оставить нас на минутку, верховный префект? — спросила первая женщина. — И, пожалуйста, заберите эти головы с собой.
Спарвер был на полпути к Броне, когда поступил приказ о смене маршрута. Он принял это без вопросов, предположив — как он делал в четырех или пяти предыдущих случаях — что произошел перерасчет приоритетов в спасении, что его услуги внезапно понадобились в одном месте, а не в другом.
— Выполняю, — сказал он, едва осознавая, что новым пунктом назначения был корабль Брони, а не сама Броня или другое гражданское поселение. Но даже если бы он обратил на это внимание, он бы рассудил, что у мозгов в тактической рубке была веская причина для встречи; что корабль, возможно, срочно понадобился в другом месте, и кого-то или что-то на его борту нужно было переправить в другое место назначения, а он был назначенным курьером.
Он уже освоился со своим новым курсом и раздумывал, не попытаться ли поспать несколько минут по дороге, когда верховный префект позвонила напрямую.
— Префект Банкал?
— Мэм.
— Я освобождаю вас от участия в спасательной операции. До сих пор вы справлялись очень хорошо, и я не сомневаюсь в вашей неизменной преданности делу — даже несмотря на то, что я и так просила от вас слишком многого.
Спарвер отбросил в сторону свои наполовину сформировавшиеся фантазии об отдыхе. — Все в порядке, мэм. Я лягу спать, когда мы закончим. И мы собираемся покончить с этим, не так ли? Просто я продолжаю видеть сообщения о новых жертвах...
— Картина сложная и меняющаяся, Банкал. Наше первоначальное предположение о том, что было бы достаточно поместить этих граждан в изолятор... представляется ошибочным. На данный момент единственным безотказным средством является полное удаление всех имплантов, но у нас просто нет средств для достаточно быстрой обработки граждан. И число наших погибших растет. За последние шестьдесят минут у нас было пять подтвержденных случаев, и есть признаки того, что кривая становится еще круче. Даже при оптимальном использовании наших активов мы теперь ожидаем потерять тридцать четыре... нет, тридцать пять процентов из тех, кого мы надеялись спасти. — Он услышал, как она произнесла почти беззвучное и крайне нехарактерное для нее ругательство. — Оценки растут почти в тот момент, когда я говорю, Банкал.
— Тогда последнее, что вам следовало бы делать, — это отстранять меня от операции. — Спарвер просмотрел свое заявление, решил, что в нем несколько не хватает необходимых формальностей, и добавил: — При всем моем уважении, мэм.
— Все в порядке, Банкал. Мы с вами уже достаточно хорошо знаем друг друга. Правда в том, что мы проигрываем гонку настолько сильно, что преимущество здесь или преимущество там не будет иметь большого значения. Вот почему я иду, пожалуй, на самый большой риск в своей карьере и переназначаю вас и целый крейсер резерва для параллельной работы. Вы немедленно примете командование его операциями.
— Это... прошу прощения, мэм. Мы уверены в этом?
— Дрейфус попросил, чтобы я переназначила корабль. Это как-то помогает подсластить пилюлю?
— Я полагаю, что это так, но ... зачем ему такой корабль? Мы пытаемся перемещать людей, а не сбрасывать их с неба.
— Дрейфус возвращается в Броню. Тем временем он попросил, чтобы я отправила корабль для расследования давнего дела Вой в Сверкающем Поясе. Это каменная глыба под названием Лета. Нет, я сомневаюсь, что это очень много значит для кого-либо из нас. И, честно говоря, мне не следует отвлекаться, особенно когда у Дрейфуса доказанный зуб на семью Вой. Но у него есть свои предчувствия, и в тех немногих случаях, когда он просил меня положиться на них...
— Что мы ожидаем найти в этом камне, мэм?
— Я пока не могу сказать. Не сомневаюсь, что Дрейфус даст нам объяснения, когда это его устроит.
— Это будет стоить жизней. Но тогда он это знает.
— Он бы не стал так легко обращаться с такой просьбой. И это параллельная операция, но мы должны предположить, что она связана с нашей более масштабной чрезвычайной ситуацией. Вы возьмете крейсер, исследуете скалу по своему усмотрению и доложите о результатах. Если там нет ничего интересного, мы будем считать это направление расследования закрытым.
— Если вы считаете, что это того стоит, мэм.
— Я знаю, Банкал. Есть еще одна вещь — небольшая формальность. Ни одному префекту ниже третьего ранга еще никогда не поручалось управлять крейсером резерва. Сегодня я не собираюсь отменять эту традицию.
— Тогда у вас возникли трудности, мэм.
— Я так не думаю, Банкал. Мы завершим формальности, когда пыль уляжется. Но считайте, что ваше повышение вступило в силу немедленно и имеет обязательную силу. Давайте не будем делать это временным, хорошо?
Крейсер резерва Брони "Демократический цирк" имел девяностометровую длину, с изящными ребрами и лезвиями, сплошь покрытый садистски острыми краями и зазубринами, словно какое-то выкованное орудие войны, предназначенное для того, чтобы причинять жертве столько же вреда при его извлечении, сколько и при ударе. Соображения, связанные с дизайном, были полностью обдуманными: это было физическое выражение авторитета Брони, убедительное напоминание о том, что — хотя и редко применяемые — ее полномочия могли распространяться и действительно распространялись на полное уничтожение целых орбиталищ.
Спарвер пристыковался к шлюзу под фюзеляжем, вышел из своего катера, затем отправил его на автопилоте, чтобы какой-нибудь другой префект мог использовать его в рамках спасательной операции.
Даже полевому префекту третьего ранга — как бы долго он ни пробыл в этом звании — не хватало опыта, чтобы управлять таким сложным и мощным судном, как "Демократический цирк". Поэтому все крейсеры и корветы резерва обслуживались выделенными экипажами оперативников Брони с дополнительным штатом. Обычный экипаж состоял из трех человек: капитана-пилота, специалиста по вспомогательным системам и мастера вооружения, с некоторым дублированием функциональных ролей. Сопровождать этот оперативный экипаж может дополнительный штат специалистов, и, в зависимости от требований миссии, до пятидесяти префектов с их силовым снаряжением.
Сегодня они и близко не подходили к такой загрузке. Префектов просто не хватало, чтобы разъезжать по округе, а поскольку "Демократический цирк" функционировал в основном как такси большой вместимости, не было необходимости в большем числе сотрудников, чем штатный экипаж.
Капитан Пелл приветствовал Спарвера на борту, крепко пожав ему руку и немедленно предложив кофе. Усатый Пелл был ветераном нескольких кризисов и пользовался репутацией человека, устойчивого под давлением. Спарвер и Дрейфус работали с Пеллом во время чрезвычайной ситуации с Авророй, и между капитаном и гиперсвином существовало взаимное уважение.
— Корабль в вашем распоряжении, полевой префект Банкал. Однако мы в значительной степени пребываем в неведении относительно этого назначения.
— Если это послужит каким-то утешением, мне они тоже мало что рассказали, — сказал Спарвер, одним глотком осушая чашку кофе. — Я бы хотел, чтобы вы выполнили скоростной переход к объекту под названием Лета. Мы совершим обычный заход на посадку и остановимся сразу за пределами зоны защиты от столкновений.
— Вероятно ли, что мы ожидаем неприятностей, сэр?
— Ваше предположение так же верно, как и мое, капитан Пелл. — Спарвер ободряюще похлопал мужчину по плечу. — Но я был бы готов выкатить свои орудия.
Пелл повел Спарвера вперед, на командную палубу, где в противоперегрузочных креслах сидели два других штатных оперативника с забралами и в перчатках. — Это префект Банкал. Префект, это оперативники Гролник и Диас, — сказал Пелл, представляя молодую женщину и мужчину в защитных шлемах. — Мы собираемся быстро взглянуть на объект под названием Лета. — Пелл опустился в свое кресло и начал колдовать с навигационными элементами и тактильными поверхностями ввода, его руки и пальцы двигались с непринужденной скоростью и точностью мастера-музыканта. — Минимальное время пересечения границы, развернутое вооружение и готовность к атаке на последнем заходе на посадку. Мистер Диас: не могли бы вы вернуться и проинструктировать префектов о мерах безопасности на случай неизбежных перегрузок?
— Вопрос, — сказал Спарвер. — Сколько человек у нас с собой?
— Четыре полевых, плюс тактическая броня и двойные ищейки. Правда, никакого личного оружия. У нас нет разрешения, и даже если бы оно поступило сейчас, нам пришлось бы лететь обратно в Броню, чтобы перевооружиться.
— Тогда давайте надеяться, что мы не столкнемся ни с какими проблемами, — сказал Спарвер.
Полевой трал представлял собой вертикальное приспособление, установленное на основании в форме подковы, оснащенное наклоняющейся шеей и куполообразным сканирующим шлемом. Омонье отошла в сторону, когда техники покатили громоздкий предмет по мосту, ведущему в изолированный куб.
— И вы можете гарантировать мне, что он не сможет использовать эту штуку как средство выхода за пределы Брони? — спросила Омонье у Тана.
— Я не могу дать никаких таких гарантий, мэм, — ответил Тан с понятным раздражением человека, которому за последние полчаса задавали подобный вопрос по меньшей мере полдюжины раз. — Если трал может прочитать Гарлина, то есть, по крайней мере, шанс, что Гарлин сможет дать отпор. Однако мы сделали все, что могли. Если бы вы были готовы погрузить Гарлина в бессознательное или полубессознательное состояние во время траления...
— Мне нужно, чтобы он был в сознании и восприимчив, — сказал Омонье. Она взмахнула папкой, зажатой между пальцами. — Прокрутите это до конца. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.
Тан и техники переместили трал в зону наблюдения куба с тройной облицовкой. Омонье подала сигнал убрать мостик. Команда трала начала включать питание своей машины, изучая поток данных и графику на встроенном экране с защитой от несанкционированного доступа.
Омонье открыла дверь-перегородку и вошла в комнату для допросов Гарлина. Он все еще сидел, положив руки на стол, и смотрел на нее снизу вверх с тупым, непреклонным вызовом.
— Это вышло за рамки нарушения моих основных прав. Вскоре вам самой предстоит допрос, верховный префект.
— Я обратилась к гражданскому кворуму, — сказала Омонье, кладя папку на стол и опускаясь на один из двух стульев напротив Гарлина. — У них были основания для беспокойства по поводу условий вашего содержания под стражей и моего отказа предоставить им физический доступ.
— Тогда вы признаете, что перешли черту.
— Признаю, что была вынуждена пойти на необычные меры. Мне все же удалось убедить их в том, что моя позиция имеет свои достоинства. Более того, я смогла получить разрешение протралить вас.
— Тральте столько, сколько вам нравится. Вы обнаружите, что преследовали невинного человека. Конечно, я не сомневаюсь, что вы закопаете эти улики, а потом состряпаете что-нибудь, изобличающее меня...
— Я не занимаюсь стряпней, мистер Гарлин. — Она обернулась, кивнула в сторону зеркального окна.
Траловая команда вкатила аппарат в помещение. От жужжащей машины исходил слабый запах озона.
— Подождите, — сказал Гарлин, его невозмутимость начала давать трещину. — Так не годится. Нельзя просто так засунуть чью-то голову в эту штуку. Должна быть подготовка... извлечение имплантов, ввод лекарств...
— Обычно так и делается, — согласилась Омонье, когда техники установили трал в нужное положение, установив два зубца его основания по обе стороны от его кресла. — И на то есть веская причина. Индуктивный нагрев может нанести большой ущерб. Но тогда вы бы знали все о такого рода вещах, не так ли?
— Вы не можете так поступить со мной.
— Вы поставили меня в такое унизительное положение, мистер Гарлин. Я здесь не копаюсь в глубоких воспоминаниях, так что нам не обязательно делать это с высоким разрешением. Но мне действительно нужно, чтобы вы были в полном сознании. — Она подняла голову и посмотрела на аналитиков. — Привяжите его.
Гарлин сопротивлялся, но она ожидала именно этого и не могла поклясться, что была бы более покорной в тех же обстоятельствах. На его запястья и локти были наложены путы, а затем куполообразный сканер опустили вниз, пока он не достиг уровня его глаз.
— Готово и ждем вашего слова, — сказал Тан.
— Начать первоначальное чтение.
Гул трала усилился. Гарлин напрягся, его руки застыли на подлокотниках.
— Субкраниально, — доложил Тан, не сводя глаз с закрытого экрана. — Разрешение объемной структуры коры головного мозга.
— Прекратите сейчас же, — сказал Гарлин.
— Возражения только запутают чтение, — мягко сказала Омонье. — Будет лучше для вас и для нас, если вы воздержитесь от каких-либо высказываний. Так мы закончим гораздо быстрее. — Она осторожно открыла папку и вытащила одно из изображений, напечатанных химическим способом, лицевой стороной вниз.
— Вы уже показали мне людей, — сказал Гарлин.
— Сейчас меня больше всего интересуют не лица. Я не знаю, часто ли вы общались с этими жертвами. Возможно, вы всегда были на расстоянии вытянутой руки от них, даже когда управляли клиникой.
— Что?
— Кровоток в норме. Сила синаптического возбуждения в норме. Разрешающие функциональные нейронные модули.
Омонье перевернула изображение и показала его Гарлину, не дав ему возможности отвести взгляд. Это был снимок Элизиум-Хайтс, сделанный квалифицированной технической командой всего за пару дней до этого. Она подержала снимок еще несколько секунд, изучая его реакцию, затем положила его лицевой стороной вниз на стол и выбрала другой из папки. Это был еще один недавний снимок клиники, сделанный под новым углом и при другом освещении.
