— Что еще хуже, — продолжил Бенджамин, — я не знаю, что на самом деле произошло на временной шкале СисПрава. 16 мая 1940 года — день, не имеющий исторического значения, по крайней мере, в том, что касается моего второго "я", которое также не является экспертом по Второй мировой войне. Мне неприятно это признавать, но мои воспоминания не могут помочь нам ничем, кроме определения дня и места.

— Разве тогда первоначальное мероприятие не было бы довольно рутинным? — предположила Эльжбета.

— Может быть, — подчеркнул Бенджамин. — Но это оставляет много вопросов. Была ли атака в первоначальной временной шкале? Если да, то как это было предотвращено? Если нет, то что послужило причиной ее срыва? Какие процедуры обеспечения безопасности были приняты? Каким образом эти процедуры были успешными в одном временном интервале и неудачными в другом? Какие военные средства имелись в наличии в одной версии, а каких не было в другой? Почему возникло несоответствие? Была ли атака частично успешной? Если да, то кто должен выжить, а кто должен умереть в этом поезде? Я не знаю.

Райберт издал разочарованный рык и провел рукой по волосам.

— Итак, это плохие новости, — заключил Бенджамин.

— Послушай, нам не нужно полностью менять событие, — сказал Райберт. — Если бы нам пришлось это сделать, мы бы ни за что не смогли добиться успеха. К счастью для нас, время стремится вернуться к своему первоначальному виду. Оно должно восстановиться, если мы приблизим событие достаточно близко к оригиналу.

— Должно? — многозначительно спросил Бенджамин.

— Это то, что мы видим в Узле, — парировал Райберт. Он оттолкнулся от стены и подошел к командирскому столу. — Изменение в этой временной шкале — это то, что запутало все эти другие вселенные. Каждая из них тянет за собой целое, пытаясь вернуться к нормальной жизни, но не может из-за этого события. Если мы исправим это или даже частично исправим, этого может быть достаточно, чтобы весь этот бардак вырвался на свободу и вернулся в исходное состояние.

— Но если мы потерпим неудачу в нашей первой попытке, то все, что мы сделали, — это сделали только хуже. Время оставляет еще больше шрамов, и мы потерпели бы неудачу.

— Я не собираюсь сидеть сложа руки и позволять победить Шигеки и его головорезам, — прорычал Райберт Бенджамину и наклонился вперед. — В какой-то момент мы воспользуемся той информацией, которая у нас есть.

— На самом деле я полностью согласен с тобой в этом.

— Правда? — здоровяк моргнул и отступил.

— Это верно. И хорошая новость в том, что я точно знаю, где получить необходимый нам опыт.

Огонь исчез из голоса Райберта. — Ну, а почему ты сразу не сказал?

— Нам нужен кто-то, кто не понаслышке знает о Второй мировой войне и, самое главное, о немецких военных организациях и процедурах. Я верю, что это даст нам преимущество, необходимое для того, чтобы провести мероприятие как можно ближе к оригиналу.

— Так ты хочешь, чтобы я подобрал другого попутчика? — спросил Райберт.

— Это верно.

— Хм, я не знаю...

— Что не так? — спросила Эльжбета.

— Ну, просто у меня такие приятные воспоминания о встрече с вами обоими. Сначала ты так хорошо отреагировал. Ну, знаешь, помимо того, что размахивал ножом, угрожал вышибить мне мозги и пытался задушить.

— Это другое дело, — настаивал Бенджамин. — Я встречался с этим человеком, и он тоже член семьи. Я знаю, что смогу заставить его выслушать. Даже такую безумную историю, как наша.

— Хорошо, — Райберт безразлично махнул ему рукой. — Кто этот парень?

— Граф Клаус-Вильгельм фон Шредер.

— Ух ты. Теперь это полтора имени. Значит, он служил в немецкой армии?

— Он поступил на службу в рейхсвер в 1926 году, следуя нашей давней семейной традиции. Фон Шредеры служили Германии — а до этого Пруссии, а еще раньше Бранденбургу — задолго до 1600 года, когда было создано баронство Шредер. Он был воспитан с пониманием того, что военная служба была и его судьбой, и его высшим призванием, и он повзрослел, видя слабость Веймарской республики и кровавые уличные бои между коммунистами и добровольческими отрядами.

— Мне казалось, ты говорил, что не являешься экспертом по Второй мировой войне?

— Ни одна из моих версий не является таковой, — сказал Бенджамин, и на мгновение он задался вопросом, как ему вообще пришло в голову произнести столь странное предложение. — Но с частью семейной истории я хорошо знаком.

— Ах. Что ж, думаю, в этом есть смысл. Значит, этот парень довольно хорошо известен в вашей семье?

— Можно и так сказать, — Бенджамин сверкнул улыбкой и продолжил. — В 1940 году, в то время, когда был убит Гитлер, мой дед находился во Франции, командуя батальоном моторизованной пехоты, приданным 7-й танковой дивизии Эрвина Роммеля. Согласно хронологии, которую мы пытаемся восстановить, он был серьезно ранен в бою, а когда вернулся на действительную службу, его перевели в разведку. В конце концов, он оказался на службе у сотрудника по имени Рейнхард Гелен в Иностранных армиях Востока, организации внутри Генерального штаба, ответственной за анализ и контрразведку против Советского Союза. Он и Гелен оба принимали активное участие в неудачном заговоре с целью убийства Гитлера в 1944 году, но им удалось избежать разоблачения. После войны он продолжил работать в организации Гелена — разведывательной службе, созданной Геленом и США главным образом для того, чтобы следить за Сталиным и СССР. В 1956 году она в конечном счете преобразовалась в БНД, федеральную разведывательную службу Западной Германии, и он служил одним из ее старших офицеров, пока не вышел в отставку в 1960 году.

— Но на временной шкале Администрации все пошло немного по-другому. Во многих отношениях.

— Во-первых, после убийства Гитлера внутри Германии развернулась серьезная борьба за престолонаследие, и это нанесло огромный ущерб нацистской партии. В то время как армия и дивизии СС продвигались во Францию, в Германии позади них разразилось то, что было равносильно гражданской войне. Прусская полиция, люфтваффе и примерно половина гестапо поддерживали Германа Геринга, который открыто состоял в союзе с Рудольфом Гессом; большая часть СС, остальная часть гестапо и часть СА поддерживали Генриха Гиммлера; а остальная часть СА и часть СС поддерживали Йозефа Геббельса. В тот момент, когда все это началось, армия — включая моего деда — была слишком занята вторжением во Францию, чтобы принимать чью-либо сторону дома.

— Но все изменилось, когда Гиммлер совершил серьезную ошибку, арестовав — и расстреляв — генерал-фельдмаршала фон Браухича "по подозрению в соучастии в убийстве фюрера" и отдав приказы об аресте всех трех командующих группами армий во Франции. Он, очевидно, надеялся обезглавить руководство армии до того, как сможет сформироваться какое-либо организованное сопротивление ему самому или нацистской партии. К несчастью для него, в то время как ему удалось казнить Браухича, его попытка арестовать командиров групп армий с треском провалилась, что привело к открытым боевым действиям во Франции между формированиями СС и регулярной армии вскоре после капитуляции сил Великобритании в Дюнкерке. Боевые действия закончились для СС неудачно, и Эрвин Роммель и — под его командованием — Клаус-Вильгельм фон Шредер сыграли выдающуюся роль в подавлении лояльных нацистам дивизий СС. Они были быстры, они были безжалостны, и это было чертовски кроваво.

— Быстрое и кровавое подавление, да? — Райберт задумался. — И у него есть история убийств нацистов? Мне уже нравится этот парень.

— После смерти Браухича и обвинения Гиммлера в его смерти армия в значительной степени переключила свою поддержку на Геринга и Гесса. Они сформировали то, что можно было бы считать "консервативным" крылом борьбы за власть в Германии, и пользовались поддержкой многих немецких промышленников и высшего класса, а также поддержкой армии, люфтваффе и военно-морского флота.

— Дома, в Германии, армейские подразделения, подразделения люфтваффе, гестапо и даже обычная полиция в форме вступили в конфликт в нескольких городах. Настоящие вооруженные столкновения продолжались не более пары недель, и Гиммлер, которому мешало то, что во Франции была нейтрализована большая часть личного состава СС, быстро сдавал позиции. Геббельс совершил ошибку, связавшись с Гиммлером сразу после убийства Гитлера из-за своего личного соперничества с Герингом, и они оба, плюс парень по имени Рейнхард Гейдрих, были схвачены и расстреляны где-то в Цвиккау в августе 1940 года.

— Почти все в Германии вздохнули с облегчением после казней. Но оставались еще Гесс и Геринг, и, если эта часть истории является каким-то показателем, нацисты очень хорошо умеют пожирать своих.

— Гесс был убит в октябре 1940 года, якобы несгибаемым офицером СС, лояльным Гиммлеру. На самом деле, вероятно, так оно и произошло, но общее мнение в Германии сводилось к тому, что Геринг решил устранить своего последнего настоящего соперника. Ни армия, ни флот вовсе не были довольны сложившейся ситуацией, и пороховая бочка воспламенилась, когда местный командир люфтваффе попытался насильственно разоружить армейский батальон, командир которого, как он ошибочно полагал, был готов совершить государственный переворот против Геринга. Командиром этого батальона был подполковник граф фон Шредер, и результатом стала полная катастрофа для командования люфтваффе.

— Твой дедушка ни от кого не терпит дерьма, не так ли? — усмехнулся Райберт.

— Конечно, можно и так сказать, — согласился Бенджамин, улыбаясь в ответ. — Справедливости ради надо сказать, что дедушка решил, будто он действительно ненавидит нацистов — в обеих вселенных — еще до того, как началась война. Нечто под названием "Хрустальная ночь" в 1938 году имело к этому большое отношение. Парень из люфтваффе был членом партии и, по-видимому, чертовски высокомерен по этому поводу, и это, должно быть, вывело дедушку из себя еще до того, как этот идиот облажался, попытавшись разоружить его людей.

— Как бы то ни было, реакция дедушки — и то, что случилось с люфтваффе — стало искрой, которая снова привела к открытым боевым действиям в сентябре, и на этот раз конфликт продолжался несколько месяцев, поскольку регулярные вооруженные силы начали сражаться друг с другом, и мой дед привел свои войска к победе в некоторых из худших городских сражений в конфликте.

— Ага, — кивнул Райберт. — Этот парень нравится мне все больше и больше.

— Затем, в феврале 1941 года, в результате взрыва придорожной бомбы в Берлине был убит Геринг, что создало новый хаос и огромную пустоту на вершине политической структуры. Адмирал Вильгельм Канарис из абвера, адмирал Эрих Редер из военно-морского флота и фельдмаршал Герд фон Рундштедт из армии вмешались, чтобы заполнить этот пробел.

— Люфтваффе и остатки СС были в значительной степени разгромлены к июню 1941 года, и, к удивлению негерманских наблюдателей, триумвират, образованный Канарисом, Редером и фон Рундштедтом, пригласил кронпринца Луи Фердинанда принять прежнюю императорскую корону. Никто за пределами Германии не предвидел этого, но национальный траур, когда во Франции был убит старший брат Луи Фердинанда Вильгельм, наводил на мысль, что дом Гогенцоллернов сохранил гораздо большую общественную поддержку, чем подозревали те, кто не был немцем — или нацисты, если уж на то пошло. Я не знаю, подозревал ли триумвират об этом или они просто рассматривали его как последнюю, отчаянную альтернативу ныне полностью дискредитированным нацистам. Однако, что бы они ни думали, это сработало.

— Луи Фердинанд согласился на новую конституцию, которая была во многом основана на имперской конституции, действовавшей до Первой мировой войны, но с более четкими ограничениями полномочий короны, и официально вступил на престол 1 января 1942 года.

— Все это очень увлекательно, — признал Райберт, — но не могли бы мы вернуться к твоему дедушке? Я хочу услышать о нем побольше.

— Я подхожу к этому, — сказал Бенджамин. — Сначала я должен подготовить почву. Как бы то ни было, Германия связалась с Великобританией и, по сути, сказала: — Послушайте, эти сумасшедшие нацисты, которым наш будущий монарх яростно противостоял — и, кстати, похоже, что это действительно было правдой, — втянули нас в эту глупую войну не с теми людьми. На данный момент, как вам, несомненно, известно, мы все еще значительно сильнее вас в военном отношении, за исключением действий на море. Однако у нас нет желания продолжать боевые действия, поэтому мы предлагаем превратить прекращение огня в постоянный мирный договор. — Это, наряду с возвращением значительной части территорий, захваченных нацистским режимом, и репатриацией всего британского экспедиционного корпуса после его капитуляции в Дюнкерке, в конечном итоге привело к заключению Берлинского мирного договора между Германией, Францией, Великобританией, Голландией, Бельгией и Польшей — который был подписан в Берлине в марте 1942 года.

— Все еще жду, когда снова появится дедушка, — пожаловался Райберт.

— Добираюсь туда, — ответил Бенджамин. — Когда был подписан договор, Иосиф Сталин был глубоко встревожен растущим сближением между имперской Германией и ее бывшими врагами во Франции и Британской империи. В отличие от Германии, он отказался расстаться со своей долей польских завоеваний, отчасти из чистой жадности, но также и потому, что стал более чем когда-либо убежден в том, что ему нужна оборонительная граница как можно дальше на западе. Он видел восстановленную Германию, которая, возможно, была еще более опасно антибольшевистской, чем были нацисты, и, следовательно, представляла угрозу для него и Советского Союза.

— В целом, различные европейские коммунистические партии неуклонно теряли власть и членов. Сталин видел, что Советский Союз становится еще большей нацией-изгоем, чем когда-либо, отрезанной и изолированной от Западной Европы. А затем Луи Фердинанд и его министерство иностранных дел обнародовали секретные довоенные договоры нацистов с Россией, из которых стало чертовски ясно, что планировал Сталин перед убийством Гитлера.

— К декабрю 1944 года все более параноидальный Сталин в значительной степени завершил свою собственную программу перевооружения и реформу Красной Армии, и в Венгрии и Румынии произошли "спонтанные" прокоммунистические восстания. Красная Армия мобилизовалась и двинулась вперед, вызванная своими "братскими друзьями-социалистами", и в этот момент кайзер потребовал от Сталина вывести свои войска. Сталин игнорировал все дипломатические усилия. Германия мобилизовалась как часть Западного альянса, и в апреле 1945 года началась Великая Восточная война.

— К тому времени Клаус-Вильгельм был произведен в генерал-майоры — эквивалент бригадного генерала — и назначен командовать бронетанковой бригадой в группе армий "Юг". Затем он с отличием служил в качестве командира танковой дивизии, возглавлявшей наступление через Балканы и на Украину, и к концу войны был генерал-лейтенантом — или четырехзвездным генералом — командующим целой танковой армией из нескольких корпусов. Он — человек, наиболее известный по освобождению Украины в войне, которая окончательно свергла Иосифа Сталина в августе 1951 года. На самом деле, он был настолько любим народом Украины, что они попросили Луи Фердинанда назначить его своим временным губернатором, и он занимал этот пост с 1952 по 1958 год, когда Республика Украина стала полноправным членом Организации Объединенных Наций.