— Да чт-что это т-такое, чёрт вас подери!!?
— Дикая Охота, так же известная как Адский гон, Охота Дикого Эдрика, или Одина, или Вотана, или Аравна, или Габриэля, — Арктур ошарашенно глянул на меня, — или Гудрун, или Самаэля, или Финн Мак...
— Хватит! Я и так понял! Я не о них! Что за тварь они гонят?! — рявкнул Флэнксон. Чувствовалось, ещё немного, и он начнёт трясти меня, приподняв за грудки. Маленькая просветительная лекция о творящемся над нашими головами явно была лишней.
— Демона, — ответил я.
— Да вы с ума сошли! Сперва пытаетесь доказать мне, что эти байки из сказок не ложь, а теперь хотите вывернуться с помощью религиозных домыслов?! — Флэнксон весь трясся от возмущения, на грани истерики — его рука шарила по кобуре револьвера.
— Как пожелаете, — я пожал плечами. — Можете считать, что это последствия неудачного приземления дирижабля, или взрыв болотного газа, вызвавший столь необычное ионное возмущение, или вызванное жаркой погодой аномальное...
— Да прекратите вы!!! Это полнейшее профанство в науке!!! — Флэнксон, глядя вслед уже далёкой процессии, почти вырвал повод своей лошади у Арктура, и, несколько неуклюже, стал взбираться в седло. — Я должен увидеть это вблизи!
— Стой!!! Ты свихнулся!! Это опасно!!! — Арктур пытался придержать коня за повод, но тот с испуганным ржанием едва не лягнул, и ему пришлось отпрыгнуть. Его лошадь всё же вырвалась и теперь дрожала около фонаря, прижимаясь крупом к столбу.
Начинаясь в полную силу ливень накрыл улочку в которой мы стояли и все остальные слова Арктура, как и ответы Флэнксона, если таковые и последовали, утонули в шуме воды. Каким бы рассудительным не казался инспектор, при столкновении с чем-то, не принадлежащим его миру, повёл себя как испуганный и вместе с тем любопытный ребёнок. Да и Стоун ничуть не лучше...
Арктур, безнадёжно махнув рукой вслед изчезшему в ливне другу, поймал своего коня. Кобыла, почти ничего не видя и не слыша вокруг из-за сюртука на голове, связанного рукавами под мордой, успокоилась. Садясь в седло, весь облепленный промокшей одеждой, он казался рыцарем на распутье, одновременно и боясь ведьм, кроющихся в ночи, и желая увидеть их тайные дела.
— Давай сюда!
Я отрицательно мотнул головой.
— Ты сможешь, в случае чего, защитить всех нас? — прокричал Арктур.
— Ты сначала направляешься за этим суматошным типом, и лишь затем спрашиваешь меня об этом? — я фыркнул. Впрочем, моих слов он не услышал — мир утонул в очередном раскате грома и невыносимо яркого света. — Да! — крикнул я в ответ. — Если вы не полезете в самое пекло! Но объясняться с ним после, в таком случае, будешь сам!
— Томас!!! Подожди нас!!! — во всю силу лёгких проорал Арктур. Ещё раз оглянувшись на меня и задержав взгляд на вновь выпущенных крыльях, он направился следом за Флэнксоном.
Дикая Охота, сделав очередной крюк где-то над Торговым трактом, разворачивалась к реке и теперь шла почти на нас. Я с недоумением вглядывался в приглушённые темнотой всполохи силы. Почему он тянет, почему не закончит с этим?! Псы, полумесяцем окружив добычу, явно загоняли её. Но куда? Неужели обратно, под каменные плиты церкви?!
— Арктур.
От голоса раздавшегося из ниоткуда над ухом он вздрогнул, но и только, даже не выругался показывая свою выдержку.
— Если вы на самом деле хотите посмотреть, чем всё закончится, то нам к церкви Святого Патрика. И не вздумайте сунуться дальше Дегтярного переулка! Иначе станете участниками этого действа! — я понадеялся, что это удержит их от необдуманных поступков. Хотя бы Стоуна.
Следуя за людьми в дрожащей от чуждой Ей силы Темноте, я вылился из теней только в начале улочки, откуда просматривался угол церкви и небольшой участок земли перед ней.
Арктур и Флэнксон, уже пешие, вглядывались в небо, полное отсветов и всполохов на нижней стороне густых, тяжёлых туч сине-сизого цвета. Расправив крылья я выставил почти невидимый в сумасшедшем чередовании света и тьмы щит. Даже если на нас попадёт часть удара, с этими двумя любопытными типами ничего не случиться, а я... Силы, что осталась в камнях и той, что влилась в них сегодня, хватит и на большее.
Всего лишь малая частичка былого — двадцать всадников и наверно с дюжину псов... но то, что я мог пересчитать их, не делало Охоту менее опасной.
Над нами пронёсся тёмный, бесформенный сгусток тьмы, страха и боли и закрутившись над косым крестом церкви, замер на несколько ударов сердца. Но последнее мне, скорее всего, показалось — как кажется, что останавливается любое движение, попав во вспышку молнии.
Огненно-белые всадники окружили Дювьеля плотным кольцом, туманные псы, то появлялись, то исчезали в языках этого света. Сила, вплетённая в одежду и волосы ярким серебром обтекала охотников, замыкая круг. Старшая поднесла к губам рог цвета запёкшейся крови и над крышами, рассекая движение и шум ливня, поплыл низкий, долгий рёв.
Я стиснул кулаки, ощутив, как заново нагреваются камни в браслетах. Безымянный палец на левой руке обожгло холодом и кольцо, выплетенное когда-то младшей сестрой, посыпалось, налипая на кожу сероватым прахом. В глазах потемнело. Ярчайшая вспышка света, от которой не помогли бы ни опущенные веки, ни Тьма Изначальная, если только на самом деле не шагнуть туда, где неразличимый шёпот голосов сложится в слова... Я мог воспринимать мир только через звуки и ощущения, но шум дождя, непрерывно раздираемый громом и летящей сквозь него смертью, запер меня в ловушке. То, что я упал на колени, понял лишь когда знакомые руки, ухватив за плечо, потянули вверх.
— Арктур, всё в порядке, — пытаясь разглядеть друга в плывущих перед глазами цветных пятнах я поднялся с его помощью. Сквозь тени, над крышей церкви, не виделся, но чувствовался всё ещё цепляющийся за жизнь родич... Ночной, который попал в старую ловушку сидхе и так и не сумел выбраться из неё... Ещё две вспышки света, и тишина из грохота дождя и биения собственного сердца. Совсем не так, как когда-то...
— Даниэл! Невероятно! Просто невероятно!!! — Арктур, поддерживая меня под руку, смотрел вослед удаляющейся Охоте.
— Да уж... Я-то думал, ты спросишь о моём самочувствии, — я фыркнул, пытаясь проморгаться и если не увидеть глазами, так хоть почувствовать через тени, что происходит вокруг. — Надеюсь, теперь Флэнксон поверит в мою непричастность ко всему этому?
— Теперь... — раздался над плечом голос инспектора. Продолжение фразы утонуло в раскате грома. Но, как бы там ни было, я мог надеяться на Арктура, если он не убедит друга не копаться в моём прошлом, то, хотя бы, объяснит, что некоторых вопросов задавать не стоит.
Дождь, уже не ливень, а именно дождь, холодный, с утихающими где-то над Дунбаром раскатами грома и высверками молний, насквозь промочил одежду. Он был восхитителен. За каждой каплей, в каждом шорохе струй по водостокам расползалась ночная темнота. Ночной дождь...
— Теперь мы можем подойти туда ближе?
— Что? — вопрос Флэнксона выдернул меня из спокойствия наползающих обратно теней. Я мотнул головой пытаясь откинуть с лица налипшие пряди волос.
— Церковь? Мы можем подойти туда, или не стоит?
— Там уже не на что смотреть, — я попытался наощупь высвободить серьгу из волос. Гаснущее свечение камней сопровождалось едва различимым треском. Нагревшись и тут же попав под холодную воду кварц не выдержал — многие камни умерли и вряд ли я ещё раз смогу воспользоваться этим оружием. Разве только, пока ещё не снял, вытянуть из них всё, оставив после рассыпаться в старой шкатулке, запрятанной в зеркале. Память... об ушедших... о тех, кто стал дальними голосами глубоко во Тьме и той, ради чьего возвращения я готов был заплатить любую цену, забрать чью угодно жизнь... Когда я опустил руки, из рукавов посыпалась мелкая, тающая в холодных струях дождя каменная пыль.
Флэнксон уже спускался вниз по улочке, Арктур же, стоящий в паре шагов, внимательно наблюдал за мной.
— И всё? Всё закончилось?
Я глянул на друга, печально усмехнулся, дёрнув уголком губ.
— Да. Охота завершена.
Над городом, беззвучно перечеркнув небо, расползлась ветвистая желтоватая молния.
38. копьё Ассал вернуться
ЧЕТВЕРГ 17 АВГУСТА
к оглавлению
В открытые нараспашку окна, вместе с шорохом дремлющего сада, втекала прохлада и свежесть августа. Рассветные сумерки, полные птичьих голосов. Жёлтые пятна листьев в зелени веток смотрелись небрежными, случайными мазками кисти.
Я перевёл взгляд обратно на руку, положенную поверх одеяла. Долго смотрел на уцелевшие, всё ещё яркие камни в браслете и двух кольцах. Тусклое серебро... Узор волн под пальцами такой тонкий, что прикосновением невозможно почувствовать, как он идёт...
Богини, почему это происходит со мной?.. Почему Колесо Жизни, на дальнем обороте подцепив эту историю, тащит её в новое время?.. Или мне только кажется и никаких повторений нет?
Я прикрыл глаза. Память крови обоих уже погасла, оставив на душе гадостное чувство не вины, но сожаления и печали, что подобные вещи случаются под этим небом. И ещё более неприятное ощущение — что мне дали возможность пережить произошедшее со мной во время Исхода с другой стороны...
— Эн"шэн?
Я поднял взгляд. Фаэ уже давно сидела на подоконнике, я чувствовал её присутствие, но разговаривать ни с ней, ни вообще, желания не было.
Утром вторника я заехал за Юстином на Вечерний бульвар. После всех событий той ночи не чувствуя ни капли усталости, впервые за последние две недели, но делать ничего не мог. Завалившись в кровать в спальне на первом этаже, так и лежал здесь почти двое суток, зависнув на самом краю сновидений, и боясь погрузиться в них. Мне было достаточно и той памяти крови, что сама выплывала в сознании. Знать историю этих двоих в больших подробностях было бы уже слишком...
Натан... Ночной, в котором и в самом деле оказалась малая часть крови нашего Рода... Случайно попавший в старую-старую ловушку сидхе лишь оттого, что выбрал местом служения церковь Святого Патрика, а не какую-нибудь другую. Элеонора... до встречи с Натаном даже не подозревавшая, кто она... И людские законы, не дающие быть им вместе, не таясь от всего города. Давнее прошлое, история, что ждала завершения два с половиной века... У них бы всё равно не получилось разорвать цепь заклятья, возможно растянуть её ещё чуть дальше, но и только.
— Эн"шэн? Ау-у? Ты здесь? — Фаэ, задумчиво перебрала в пальчиках гроздь крупной, ещё оранжевой рябины, оторвала одну и прицельно бросила в меня, попав в спутанные пряди волос, откинутых вверх на подушку. Там красовалось уже более дюжины ягод.
Я перевёл взгляд на браслет. Меньше сотни жизней, забранные паутиной Натана и те, что забрал я в сражениях и после, в безумной попытке собрать крохи света, шорох дубрав, горечь волн...
— Эн"шэн, ну хватит, ты меня уже пугаешь!
Ещё одна оранжевая бусина упала куда-то в изголовье кровати. Я вздохнул, закрывая глаза.
— Там ванна готова. И вода, между прочим, остывает! Юстин тебе кофе сварил, и что-то готовит, у меня от одного запаха слюнки текут!
В шорохе сада за окнами отчего-то слышались волны, едва ворошащие белый бархат прогретого за день песка, шёпотом и вздохами накатывающие на берег. Голос фэйри пробивался откуда-то издалека, рассыпая смысл сказанных слов под ноги крохотными ракушками.
— ...но тут, в общем, приходил Данни... Они вроде как уезжают сегодня.
— Что? — я открыл глаза, резко выплывая из сна.
— О! Ты всё-таки не утратил способности говорить? Данни и Габриэль уезжают сегодня днём, — девчонка в полупрозрачном платьице из утренней дымки оборвала остатки рябиновых ягод и часть их с тихим стуком покатилась по полу, исчезая где-то под кроватью и стульями. Соскочив с подоконника, Фаэ на цыпочках подошла ко мне. — Он не сказал точно, во сколько. И кто его знает, когда у этого эльфа день начинается?.. Так ты будешь завтракать, или тебе этого достаточно? — занеся надо мной кулачёк с ягодами, она разжала пальцы.
— Огонёк... — я раздражённо шевельнул крылом, заслоняясь от подобия завтрака в постель и по всей комнате вполне слышимо зашуршали тени.
Фэйри склонилась ко мне, покачала головой.
— Надень очки и даже не думай снимать их — ты выглядишь просто ужасно.
— Спасибо, — я дёрнул уголком губ.
— Всегда пожалуйста! И учти, если тебя через полчаса не будет на кухне, я сочту это согласием отдать мне свою порцию!
Фаэ исчезла, оставив падать и рассыпаться остатки ягод.
Повернувшись на спину, я закрыл лицо ладонями. Богини! Что со мной творится?! Здесь и сейчас... я — здесь и сейчас!
Утреннее солнце, ползущее по затянутому лёгкими облаками небу, ещё не успело прогреть воздух, да, похоже, и не собиралось делать этого сегодня. День обещал быть прохладным и ясным, как первый подарок давно уставшему от гроз и жары городу.
Высвободив руку из кармана тёмно-серого плаща, я поправил очки и на несколько секунд замер, провожая взглядом большого ворона, перелетающего с одного дерева на другое. Теперь, в каждой такой птице, мне будут чудиться помощники Габриэля. Но именно этот ворон таковым и был. Толкнув створку ворот я вошёл внутрь, неспешно, под внимательным взглядом птицы, ступая по светлой дорожке, мимо кустов алых роз, зная наверняка, что, когда сид уедет из Гатри, буду проходить возле этого дома вспоминая их цвет и запах... И то, как мы сидели в ночной темноте на веранде, полной тёплого света и шелеста крылышек от кружащих вокруг ламп мотыльков... и сладкую печаль осенней прохлады, сокрытую в его крови, что уже покинула меня, но всё же осталась моим собственным воспоминанием...
Поднявшись на крыльцо, я остановился, с усмешкой рассматривая бледно-зелёный шёлковый платочек, небрежно повязанный на дверную ручку. Фаэ, кто же ещё?
Двери открыли не сразу. В доме чувствовалась суета, хотя никакого шума, что наверняка сопровождал бы спешные сборы в дорогу, не было. Кэльпи, взъерошенный, но с чрезвычайно довольным лицом впустил меня и что-то неразборчиво, скороговоркой выдав на французском, исчез за кухонной дверью. Подождав с минуту я направился к лестнице ведущей на второй этаж. Вторя каждому движению, по стенам и полу потянулся едва различимый узор крыльев. Всё, что осталось от старого оружия, я снял, опустошив камни — воспользоваться ими ещё раз уже не получилось бы, а оставлять там силу было глупо. Правда сейчас, в свете раннего утра, спрятанные в лёгких тенях крылья казались непривычно тяжёлыми, да и полностью убрать их не получалось.
— Даниил? — Габриэль шагнул из коридора на верхнюю ступеньку лестницы и удивлённо замер, спешно переворачивая в пальцах конверт так, что бы скрыть адрес. Можно подумать, я охочусь за их секретами!
— Похоже, я успел вовремя... — я задумчиво оглядел сида — светлый костюм, дорожный плащ, памятный ещё по сновидению. — Уезжаешь?
— Да... — на лице Габриэля замерло странное выражение. — Вызывают, совсем внезапно, так что... не знаю даже, встретимся ли ещё. Будешь чай?
