Рассвет над океаном

И ни с кем я не переживал восторга, только что пережитого с ней.

Стоит ей посмотреть на меня, и я всё прочту в её лице. Может быть, прочту, что продолжения не будет. Я бы оттянул этот момент, если бы мог — но ей нужно возвращаться домой. Господи, как не хочется, чтобы она уходила!

— Мия!

— Ты проснулся, — откликается она, не оборачиваясь.

— Восьмой час. Тебе пора.

— Да, мне пора.

Какой ровный у неё голос!

— Я решила сделать что-то такое, после чего наши с тобой... отношения уже не стали бы прежними, — вдруг говорит Мия, хотя я ни о чём её не спрашиваю. — Потом подумала, что слишком спешу, но уже не хотела останавливаться. А теперь... — она чуть слышно вздыхает, находит мою руку и сплетает свои пальцы с моими, — теперь я не могу понять, почему мы не сделали этого раньше!

И тогда она переворачивается, её ладонь скользит по моей груди, и я, наконец, вижу её лицо, сияющее ярче утреннего солнца.

15. Мисс Паркер. 9 апреля, вторник, утро

Это был просто секс, Паркер.

Просто секс? Как бы не так!

Секс — всего лишь набор приятных телодвижений. Возможность расслабиться. Способ утвердить свою власть над мужчиной. Да, после первого поцелуя с Джародом я ожидала хорошего секса... Но не того, что у нас случилось на самом деле.

Мы душами с ним переплелись, а не только телами. Я думала, такого не бывает! Я думала, все разговоры об этом — романтическая чушь. А теперь лежу рядом с человеком, который только что казался мне частью меня самой. И боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить его сон.

Раз за разом, переживаю заново потрясение, которое испытала, когда он раздевал меня. Он так смотрел на меня и так ко мне прикасался, словно ждал этого момента целую вечность. Я думала, не бывает и такого. По крайней мере, не может быть со мной!

А ведь он всё про меня знает. Знает, что я не праведница. Знает, сколько мрачных тайн в моём прошлом и в прошлом моей семьи. И не забыл, конечно, сколько проблем я принесла в его собственную жизнь.

С Томми было иначе. Его нежность сводила меня с ума, но я постоянно чувствовала себя виноватой. Словно я беру то, что мне не принадлежит. Словно обманываю его... Ведь так оно и было! Он не ведал, что за жизнь я веду. И с какой силой он столкнулся. И он погиб из-за этого... Из-за меня погиб.

Почему я вспоминаю сейчас о нём? Почему к застарелой боли примешана сейчас тревога?

Дурные мысли — прочь. Джарод — не Томми. У него нет иллюзий. Ему известно, что такое Центр и как ему противостоять.

Ощущаю спиной его спокойное дыхание. Так же размеренно дышит океан под нами, поднимая и опуская яхту. Солнце всё выше, в каюте всё светлей. Тревоги больше нет. Мне слишком хорошо сейчас, я не хочу задерживаться в тревоге. Скорей бы миновали назначенные три дня! Скорей бы осталась позади моя прежняя жизнь. В новой жизни будут только Джарод и океан. Океан и Джарод. На первое время мне этого хватит.

Чёрт возьми, сколько можно спать?! Я должна возвращаться. И мне до смерти хочется снова окунуться в его тепло. Снова почувствовать себя королевским подарком. Не могу потерять больше ни минуты!

— Мия!

Наконец-то.

— Восьмой час. Тебе пора.

И я говорю ему напрямик, о чём сейчас думаю. Довольно недомолвок и лжи! А потом целую его счастливое лицо и поспешно отодвигаюсь, потому что нас опять накрывает желанием. Джарод одевается, повернувшись ко мне спиной, складывает аккуратной стопочкой и оставляет рядом со мной мои вещи.

— Собирайся, моя хорошая. Я пойду наверх, нам нужно ещё добраться до пристани.

Когда я поднимаюсь в салон, яхта несётся на всех парах, снаружи ничего не видно, кроме поднятых ею брызг. Мой капитан снова выглядит мальчишкой. Как четыре часа назад, когда мы отправились встречать рассвет. У него теперь тоже ничего не останется, кроме меня и океана...

— Джарод! Ответь мне на один вопрос.

— Конечно, Мия, — отзывается он с готовностью.

— Через три дня ты уплывёшь со мной в другое полушарие. Что, здесь тебя совсем ничего не держит?

Он сбавляет скорость и озадаченно поворачивается ко мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты свободен? Я знаю, у тебя была подруга... однажды до тебя пытались добраться через неё...

Вспоминать об этом неприятно, но я должна была спросить.

— Зои?

Точно, Зои. Рыжие волосы, хорошенькое живое личико.

— Мы давно расстались, — произносит Джарод с тёплой улыбкой, которая почему-то меня задевает. — Вскоре после того, как стало понятно, что её здоровью ничто не грозит.

— Ты...

— Это было наше общее решение.

"Вскоре после того, как стало понятно, что её здоровью ничто не грозит".

Он пристально смотрит на меня и говорит, притушив улыбку:

— Я совершенно свободен, Мия. И не уйду от тебя, когда ты будешь в безопасности, если ты сама этого не захочешь.

— А мама? Ты нашёл её?

Ещё один, очень больной вопрос, который нельзя не задать.

— Нет, — он мрачнеет. — Она как будто растворилась, никаких зацепок, никаких следов.

— Прости.

— Не беспокойся об этом, Мия. Я обязательно с ней встречусь. Но сейчас у меня есть дело, которое нельзя откладывать.

Мы уже вошли в гавань, яхта требует внимания, и Джарод снова показывает мне затылок.

— А... остальная твоя семья? Что с ними?

— У них всё хорошо, — в его голосе ясно слышится удовлетворение. — Они живут в Техасе, недалеко друг от друга. Майор Чарльз воспитывает Джарода-младшего. По-моему, они оба счастливы. Итен заканчивает учёбу. Эмили собирается замуж.

— Часто с ними видишься?

— Не очень. Они справляются без меня.

Начав спрашивать, я уже не могу остановиться.

— Ты выяснил всё, что хотел? Знаешь теперь, кто ты?

Повисает пауза. "Надежда" пробирается к своему месту, лавируя среди других судов. Толчок, и она останавливается у причала.

— Нет, Мия, — произносит Джарод без выражения. Я уж думала, что он не ответит. — Я так этого и не узнал. И выяснил не всё.

Он выходит из-за пульта и садится рядом со мной на диван.

— Информация была противоречивой. Часть её я получил из Центра, часть — из других источников. Я не знал, чему верить, и решил хотя бы разобраться с родственными связями. Как только майор Чарльз, Эмили и Итен собрались вместе, я сам, своими руками, провёл генетическую экспертизу. Эмили — моя сестра и дочь майора Чарльза. Итен — её брат и его сын. Но мы с Итеном — не родственники, и майор Чарльз мне не отец. Донором для моей матери был кто-то другой.

— И что дальше? — я беру его за руку.

— Когда-нибудь я найду все ответы, — он пожимает плечами, стараясь выглядеть беспечным, и повторяет: — Но сейчас у меня есть дело, которое нельзя откладывать.

Да ведь у меня же есть шанс ему помочь! Крошечный шанс, но жаль им не воспользоваться.

— А хочешь, — говорю я с неожиданным для меня самой волнением, — я попробую это узнать? — и поясняю, пока он не успел перебить: — Отцовский архив сейчас в моём распоряжении. Часть документов забрали в хранилище Центра, но многое оставили. Вдруг там есть что-нибудь, касающееся NuGenesis?

— Нет, Мия! — он испуганно сжимает мои пальцы. — Не вздумай! Тебе нельзя рисковать.

— Никакого риска! Они привыкли, что я разбираю эти бумаги. Просто теперь у меня будет цель.

— Не надо! Твоя задача — не вызывать подозрений и на один день освободиться от слежки, и больше ниче...

Поздно. Я должна это сделать. Я так решила! Чутье подсказывает, что меня ждёт успех.

— Я буду очень осторожна, Джарод. Обещаю, что брошу поиски, если кто-нибудь обратит на них внимание.

И я целую его, не давая больше возражать.

16. Джарод. 9 апреля, вторник, поздний вечер

Бесконечный выдался день!

Когда Мия ушла — я смотрел на неё, пока не она не скрылась из виду, — мною овладело чувство иллюзорности происходящего. Это утро было слишком прекрасным для реальной жизни! Я жадно искал вокруг себя свидетельства того, что оно мне не привиделось. Тарелка из-под бутербродов и два бокала на столике в салоне. Влажное полотенце, оставленное Мией в ванной. Смятая постель, белое покрывало, пахнущее её духами. Зарывшись в него лицом, я решил поспать ещё пару часов — неизвестно, когда удастся уснуть в следующий раз. Во сне, разумеется, видел её и проснулся сам не свой от желания.

Дыши ровно, Джарод, возьми себя в руки. Главное — не то, что теперь она с тобой спит. Главное — то, что теперь ты за неё отвечаешь, а значит, голова у тебя должна быть ясная.

Прежде всего, следовало убедиться, что в Центре тихо. Я написал Анжело, получил от него новые файлы с компьютера мистера Лайла, проглядел их и вздохнул с облегчением: всё в порядке. Утренних отлучек мисс Паркер не заметили, ненужных вопросов ей не задавали, наблюдение за ней не усилили.

Среди прочего, попалась короткая сегодняшняя запись с камеры наблюдения в её кабинете. Как всегда, подтянутая, очень бледная, с каменным выражением лица, мисс Паркер сидит за столом и сортирует на три кучки бумаги из пухлой жёлтой папки. Время от времени отправляет что-нибудь в шредер, делает пометки в блокноте. Невозможно заподозрить, что она занята сейчас поиском "улик", а не скучной канцелярской работой, но на сердце у меня всё равно становится тяжело. И зачем только я признался Мие, что выяснил не всё, что хотел? Нужно было сказать, что тайн, которые я стремился бы раскрыть, больше не осталось. Но я же не знал, что она вдруг кинется мне помогать!

Увидел я и то, как вчера она плеснула виски в лицо своему брату, и как жгучая, нутряная ненависть исказила это лицо. Он психопат, он по-настоящему опасен! Скорее, скорее забрать её отсюда и увезти подальше! Германия вдруг показалась мне слишком близкой, я предпочёл бы другую планету.

Отплытие назначено на утро двенадцатого апреля. Сколько мне нужно сделать за три дня! Я подкорректировал уже составленный план действий, взял напрокат машину и поехал в Филадельфию. Предстояло купить справочники по мореходству и навигационные карты, заказать доставку на яхту провизии и питьевой воды и позаботиться об одежде для Мии — мы договорились, что никаких своих вещей она не возьмёт. Кроме того, предстояло сделать наше путешествие легальным. Сколько лет, Джарод, тебе пришлось бы провести в тюрьме, если бы кто-то вздумал посадить тебя за подделку документов? Паспорта и права на управление судном я подготовлю сам, но визы постараюсь получить настоящие. Хорошо, что есть люди, готовые мне помочь и в том, и в другом.

В Филадельфии всё шло, как по маслу, я вернулся раньше, чем рассчитывал, и провёл вечер за изучением карт и метеорологических прогнозов. До начала сезона ураганов — больше месяца. Если повезёт с погодой, мы пересечём Атлантику за неделю. Если не повезёт — максимум, недели за три. Может быть, имеет смысл сделать остановку на каких-нибудь островах, а Европа подождёт? Бесконечные пляжи, белый песок, буйство зелени, аборигены в цветочных гирляндах. Не жизнь, а картинка из рекламного буклета! Жаркие тропические ночи. Стоп, стоп, стоп! Предаваться мечтам будешь потом. Вероятно, они даже исполнятся, если Мия захочет, чтобы ты остался.

А если не захочет? Недавно у меня получилось почти забыть о ней. Но я ещё не знал, каково это — заниматься с ней любовью, просыпаться, когда её голова покоится на моём плече, видеть рассвет в её глазах. Воспоминания, которые теперь останутся со мной навсегда.

Утром, прежде, чем расстаться, я попросил Мию не приезжать сюда до двенадцатого. Она посмотрела на меня странно и сказала, что хочет быть в курсе всех дел, а с вопросами безопасности разберётся сама. "Если я не смогу приехать, то попрошу Сида передать тебе привет!"

Когда начинает темнеть, я звоню Сидни и интересуюсь, не спрашивала ли обо мне мисс Паркер.

— Нет, — отвечает тот, слегка удивившись. — Зато она, похоже, взялась за ум. Сегодня она гораздо лучше выглядела и даже сказала, что готова побеседовать с наркологом. Мальчик мой, это не твоя ли заслуга?

— При чём тут я, Сид? Мы не общаемся, и я не видел её с того вечера.

Прежде чем отключиться, я слышу, как он усмехается. Доктор, конечно, что-то подозревает, но знать подробности ему не нужно — так будет безопасней для всех.

Сворачиваю карты, закрываю справочники и поднимаюсь на верхнюю палубу. Вечер такой же тёплый, как вчера, и небо такое же ясное, но стало ветрено, и океан по ту сторону дамбы напоминает о себе глухим рокотом. Я по-прежнему тревожусь о Мие: ей бы затаиться сейчас дома, симулируя тихое пьянство, как она делала позавчера. Но до чего же мне хочется, чтобы она уже сейчас была здесь!

17. Мисс Паркер. 10 апреля, утро

Оказывается, труднее всего скрывать счастье!

Я надеваю тёмно-серый костюм, откладываю в сторону румяна и подкрашиваю сиреневым почти незаметные сегодня синяки под глазами. Вид становится таким же нездоровым, как раньше, но взгляд! Что, спрашивается, можно сделать с ним?! А с губами, расплывающимися в предательской улыбке, стоит мне только задуматься?

Мысленно я всё ещё на "Надежде". Вспоминаю пикантные подробности сегодняшнего утра, фантазирую об утре следующем. Снова чувствую благоговейные касания Джародовых рук, воображаю, что сделаю с ним завтра, чтобы трепет и нежность уступили место настоящей страсти.

Опаздываю в Центр на пятнадцать минут. Два дня назад я попыталась бы тенью проскользнуть в свой кабинет, чтобы не столкнуться ни с кем из родственничков, но сегодня... Сегодня мне всё равно. Моё освобождение так близко! Я ухожу, ухожу! А вы — оставайтесь. Интригуйте, боритесь за власть, пресмыкайтесь перед Триумвиратом, караульте свои страшные тайны, убивайте ради всего этого. Я в ваши игры больше не играю!

— Отлично выглядишь, Паркер! Вампирская бледность тебе идёт! — Лайл, с которым я сталкиваюсь на пороге кабинета, вдруг берёт меня за подбородок и поворачивает к свету. — Поделись секретом: как ты её добилась? Неужели вчера весь день провела в салоне красоты?

— Не трожь меня, недоумок! — я бью его по руке, изображая злость. — Не знаешь, чем ещё себя украсить? Хочешь, помогу?

Мне сегодня нет дела до его наглости и глумливых комплиментов. Если бы можно было дать себе волю! Я дёрнула бы его за пижонский галстук и рассмеялась бы ему в лицо. До Рейнса, через полчаса вызвавшего меня к себе, мне тоже нет дела. Да, папуля, у меня по-прежнему никаких новостей. А чего ты хотел? Поиски Джарода никогда не бывали быстрыми! Уношу ноги, чтобы не поддаться искушению и не похлопать его по блестящей лысине.

В кабинете, под глазом работающей камеры, нужно быть начеку. Надеюсь, я по-прежнему кажусь невозмутимой, но даётся мне это с трудом. Скоро я навсегда покину это обрыдлое место! Между стеной и столом — четыре коробки с отцовскими документами, две разобранных, две нетронутых. Вот последняя работа, которую я сделаю в Центре. Прости, отец. Я люблю тебя, но постараюсь забыть и о тебе тоже. Ты причинил мне слишком много боли.

Похоже, единственный способ контролировать выражение лица — вовсе избегать тех мыслей, которые нужно скрыть. Поэтому теперь я стараюсь думать только о деле. До обеда успеваю разобрать одну большую папку. В ней, как и в тех папках, которые уже разобраны, нет никаких упоминаний о NuGenesis. Неудивительно, эти бумаги наверняка изъяли в первую очередь! Мне нужен счастливый случай, какой-нибудь листок, затерявшийся среди других.