| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В следующие несколько лет о Васко да Гаме ничего не слышно, но его имя затем всплывает в 1495 г. при весьма значительных обстоятельствах, сразу после смерти дона Жуана II. Мы уже отмечали борьбу за престолонаследие, которая началась после смерти предполагаемого наследника дона Афонсу в 1491 г., когда дон Жуан II изо всех сил пытался продвигать кандидатуру своего незаконнорожденного сына, дона Жоржи. Мы отметили также, что его главными сторонниками в этом предприятии были Алмейды, которые, как мы увидим ниже, были связаны с Васко да Гамой несколькими способами. Королева донья Леонор поддержала своего брата дона Мануэла, который явно был законным преемником, после того как попытка дона Жуана II добиться от папы легитимации дона Жоржи потерпела неудачу в 1494 г. К моменту смерти короля стало ясно, что дон Жоржи не был подходящим кандидатом. Текст королевского завещания, официально открытого самим Руи де Пина, описывается им так:
"Выяснилось, что король объявил герцога Бежа тем, кто по праву был его законным наследником и преемником его королевств, и он со словами великой любви и больших обязательств вверил его попечению своего сына, сеньора дона Жоржи, которому он также оставил герцогство Коимбра и сеньорию Монтемор-о-Велью со всеми виллами и землями, которые принадлежали инфанту дону Педро, его прадеду, и он также просил герцога [дона Мануэла] передать ему [дону Жоржи] все то, чем он владел как герцог, в том числе звание магистра Ордена Христа и остров Мадейра. И хотя король дон Мануэл даровал ему титул герцога со многими из перечисленных выше прав и владений во время своего правления, он уклонился от передачи некоторых из них, и считается, что это было не из-за отсутствия любви и доброй воли, которые он испытывал к нему, но из-за [финансовых] затруднений Королевства и больших нужд Королевской Короны, а также из-за ожидания, что, если бы у него были сыновья, они могли бы потребовать этого от него" (56).
Таким образом, дон Жуан II хотел оставить дону Жоржи огромные полномочия, как герцогу Коимбры и магистру всех трех военных орденов, которые, несомненно, поставили бы его в положение большого политического значения. Сравнение, выбранное самим королем, с инфантом доном Педру, хотя и основанное отчасти на том факте, что инфант был герцогом Коимбрским, должно было вызвать любопытные отклики, поскольку наводило на мысль, что дону Жоржи предназначалась роль соперничающего (и потенциально дестабилизирующего) центра власти по отношению к Короне. Может показаться, что это довольно плохо согласуется с тем, что мы знаем о доме Жуане II при его жизни: почему этот король, которого обычно считают закоренелым и довольно безжалостным централизатором, фактически первым абсолютистским монархом Португалии, пожелал оставить после себя такое разделенное наследие? Казалось бы, очевидный парадокс может быть разрешен, если кто-то захочет рассмотреть этот вопрос с точки зрения конца XV века, отбросив некоторые очевидные анахронизмы (57).
Во-первых, хотя в Португалии можно было найти некоторую разновидность средневекового европейского представления о двух телах короля (изложенную Э. Х. Канторовичем и другими), не очевидно, что она отражала что-то большее, чем некоторые очень широкие идеи институциональной преемственности (58). Практика централизованного правления во времена дона Жуана II была, возможно, слишком недавней (и слишком хрупкой), для того, чтобы иметь специфическую и четко определенную "политическую теологию", и, таким образом, исследователи, которые подходят к вопросу с преимущественно юридической точки зрения, вряд ли продвинутся очень далеко. Из изучения действий и завещания дона Жуана II следует, что его концепция власти была не просто централизованной, но специфически личной и, следовательно, не поддавалась обобщению в понятие централизованного "королевства" в абстрактном смысле. Таким образом, тот факт, что он сам имел централизованную власть и осуществлял ее как таковую, не означал, что дон Жуан считал такое политическое устройство подходящим в целом; конечно, он, должно быть, считал довольно неуместным сосредоточивать власть до такой степени в руках кого-то, кого он считал столь же некомпетентным, как и дон Мануэл. Тогда решение заключалось в том, чтобы разделить власть между доном Жоржи и его сторонниками — кланом Алмейда, с одной стороны, и доном Мануэлом, с другой, чтобы узаконить и запечатлеть в камне, так сказать, состояние постоянной фракционной борьбы.
После этих размышлений мы можем вернуться к Васко да Гаме и к рассмотрению его места в фракционной политике раннего мануэлинского двора. В этом контексте интересно отметить, что первыми документами, которые относятся к нему после восшествия на престол дона Мануэла, являются две дарственных грамоты, адресованных ему от дона Жоржи, датированные через несколько месяцев после смерти дона Жуана II, а именно 17 и 18 декабря 1495 г. Эти грамоты неоднократно публиковались Брито Ребелу, Тейшейрой де Арагао и совсем недавно Армандо Кортесао; они даруют Васко да Гаме, которого называют "фидалгу двора сеньора-короля, и рыцарем ордена Сантьяго", коменды Мугеласа и Шупаррии со всеми их привилегиями, арендной платой, десятиной, правами и податями, — привилегия, которая, как мы знаем, приносила в начале шестнадцатого века 80 000 рейсов (60 000 от Мугеласа и 20 000 от Шупаррии). Коменды были стратегически расположены в районе Сетубала, очень близко к резиденции Ордена Сантьяго в Палмеле. В дарственных грамотах упоминаются услуги, оказанные Васко да Гамой в прежние годы, что Кортесао истолковал как еще одно свидетельство таинственных экспедиций вокруг мыса Доброй Надежды, "путешествий с целью открытий и исследований восточноафриканского побережья за Риу-ду-Инфанте с каравеллами, о которых не сохранилось никаких сведений". Точная фраза, из которой он сделал такие выводы, содержится в обоих этих грамотах, в которых упоминаются "многочисленные услуги, которые Васко да Гама, фидалгу двора короля, моего господина... оказал и, надеюсь, окажет в будущем королю, моему господину и отцу, чью душу да упокоит Бог, и королю, моему господину, и мне" (59). С нашей точки зрения, мы можем трактовать эти грамоты совершенно иначе. Они предполагают, что Васко да Гама, как член Ордена Сантьяго, продолжал быть приверженцем дона Жоржи и, таким образом, — принимая во внимание наши более ранние рассуждения — весьма вероятно, был членом разрозненной группировки противников дона Мануэла, которая сформировалась вокруг клана Алмейда и барона Алвиту.
На первый взгляд кажется, что такая интерпретация только усугубляет путаницу. Почему, в конце концов, дон Мануэл выбрал члена, так сказать, противоположной партии, руководителем первой экспедиции в Индийский океан? Небольшое размышление показывает правдоподобность этой идеи. Во-первых, если — по свидетельству Барруша — решение об отправке экспедиции было принято вопреки мнению большинства членов королевского совета, вероятно, был достигнут определенный компромисс в отношении выбора капитана. Во-вторых, существовала проблема риска и тот факт, что в конечном итоге был отправлен лишь небольшой флот (с минимальной командой менее двухсот человек). Гораздо лучше, чтобы такую ??экспедицию возглавил человек, отождествляющий себя с оппозицией, чем один из аристократов, выбранных лично доном Мануэлом; по крайней мере, таким образом бремя неудачи (если бы экспедиция закончилась неудачей) можно было частично переложить на других. В-третьих, мы имеем дело с тем фактом, что ни один из хронистов не дает нам убедительного объяснения выбора Гамы в качестве командующего экспедицией. Барруш и Каштаньеда предполагают, что дон Жуан II уже выбрал на этот пост отца Васко, Эштевана да Гаму, и после смерти последнего эта честь перешла к его сыновьям. Каштаньеда добавляет далее, что по праву экспедицию должен был возглавить старший сын, Паулу да Гама, но он уступил этот пост своему младшему брату по состоянию здоровья и вместо этого согласился стать капитаном одного из судов! (60) Несмотря на некоторые подтверждающие косвенные доказательства — Паулу да Гама умер на обратном пути из Индии, что свидетельствует о плохом самочувствии — последняя версия не лишена натяжек. Если бы Паулу да Гама полностью отказался плыть, дело обстояло бы несколько иначе. Кроме того, если речь шла о наследственном праве, почему Васко предпочли другим его братьям? Таким образом, есть подозрение, что Васко да Гама был выбран не только как сын своего отца, но и в силу определенных личных качеств.
Третий хронист, решительно неофициальный и склонный к сплетням Гашпар Корреа, предлагает нам совершенно иную версию. По его словам, дон Мануэл выбрал Гаму, который служил при его дворе, более или менее импульсивно, потому что ему понравилась его внешность. Эта версия, если рассматривать ее в целом, совершенно невероятна, но содержит один элемент, который можно принять как соответствующий духу решения: Гама действительно был выбран. Чтобы еще больше запутать ситуацию, Гарсиа де Резенде в своей "Хронике Д. Жуана II" со своей стороны настаивает на том, что Д. Жуан не только выбрал Васко да Гаму для руководства экспедицией в Индию, но даже подготовил флот и завершил составление инструкций (regimentos); в этой версии Д. Мануэл действительно не более чем приказал флоту выйти в море, "в том виде, каким он был, с той же командой и теми же составленными для него инструкциями, и под командованием того же Васко да Гама в качестве капитан-майора" (61). Как бы то ни было (и вполне может быть, что ни один из этих хронистов не владел истиной по этому вопросу), мы уверены по крайней мере в том, что в июле 1497 г. Васко да Гама отплыл в Индию со своим флотом из трех кораблей: "Сан-Габриэль", "Сан-Рафаэль", "Берриу" и четвертого корабля с припасами.
ПРОБЛЕМА ДОНА ЖОРЖИ
Политическая интерпретация, которую мы предложили на последних нескольких страницах, призывает к пересмотру роли Ордена Сантьяго, а также его магистра, дона Жоржи, герцога Коимбры, в контексте ранней карьеры Васко да Гамы. У нас все еще нет адекватной биографии дона Жоржи, которая значительно облегчила бы нашу задачу. В ее отсутствие мы можем кратко обрисовать основные элементы его карьеры, начиная с его незаконного рождения в Абрантесе в августе 1481 г. от любовницы дона Жуана II, доньи Аны де Мендонса. До девяти лет его воспитывала сестра короля, донья Хуана, которая, хотя и не принимала духовный сан, жила в монастыре Иисуса в Авейру, а после ее смерти в 1490 г. он прибыл ко двору. С этого времени дон Жоржи, по-видимому, тесно связан с семьей Алмейда, и эта связь еще больше укрепилась после 1492 г., когда он принял на себя должности магистров Сантьяго и Ависа. Семья его матери продолжала играть определенную роль в его жизни, и мы знаем о контактах между ним и его дядей по материнской линии, Антониу де Мендонса Фуртадо, жителем Лиссабона и командором Ависского Ордена (62). Хроники дона Мануэла и дона Жуана III представляют собой форму систематической пропаганды против дона Жоржи (а позже против его сына дона Жуана де Ленкастре, маркиза де Торрес Новас с марта 1520 г., а затем ставшего первым герцогом Авейру), что усложняет нашу задачу; и отец, и сын обвиняются в разной степени в аморальности и распущенности в своем личном поведении.
Дон Жуан II, как мы отмечали, в своем завещании просил дона Мануэла передать дону Жоржи должность магистра Ордена Христа, а также контроль над атлантическими островами; он также попросил даровать ему титул герцога Коимбрского и выдать за него дочь замуж. Дон Мануэл медлил с исполнением некоторых пунктов этого завещания; в отношении других, таких как передача должности магистра Орден Христа, как мы отметили, он вообще отказался подчиниться. Дон Жоржи был провозглашен герцогом Коимбрским только в мае 1500 г., и в конечном итоге титул был подтвержден только в мае 1509 г., почти через пятнадцать лет после смерти его отца. Кроме того, дон Жоржи не получил в жены принцессу; вместо этого, в мае 1500 г., через несколько дней после того, как ему наконец даровали титул герцога Коимбрского, он заключил брак с доньей Бритиш де Вильена, дочерью дона Алвару де Португал и, следовательно, кузиной тогдашнего герцога Браганса (63).
Однако сам дон Алвару де Португал был человеком без всякого значительного политического влияния и веса (64). Сын второго герцога Браганса, дона Фернанду, он занял политическое положение к последнему десятилетию правления дона Афонсу V и последовательно назначался, вначале, на должность администратора casa de suplicaГЦo, а затем, в 1475 г., канцлера (chanceler-mor) Португалии. Великая чистка, сопровождавшая падение и казнь его старшего брата, герцога Браганса, в 1483 г. заставила его бежать в Кастилию, где он был принят с беспрецедентными почестями: ему был предоставлен территориальный пост, он стал алькальдом-мэром Севильи и Андухара и, в конце концов, президентом Королевского совета Кастилии (65). Когда дон Мануэл вступил на престол, он призвал его вернуться в рамках всеобщей амнистии заговорщикам 1483-1484 гг. и предложил вернуть ему его имущество (которое было конфисковано), а также значительное денежное содержание. Дон Алвару согласился и продолжал вплоть до своей смерти в Толедо в начале марта 1504 г. играть ключевую роль посредника между Испанией и Португалией. Именно его, например, отправил в качестве посла дон Мануэл для переговоров о браке короля с доньей Изабель, дочерью Католических монархов и вдовой инфанта дона Афонсу (умершего в 1491 г.). Кроме того, дон Алвару проявил большой интерес к участию в торговле в Индийском океане, вложив в нее часть своего значительного состояния и отправив своих агентов в порты юго-западной Индии. Брак между его дочерью и доном Жоржи в 1500 г. показывает, что нам не следует придерживаться чрезмерно упрощенного и бинарного взгляда на фракционную политику при португальском дворе. Дон Алвару, противник дона Жуана II в середине 1480-х гг., следовательно, не стал автоматически сторонником дона Мануэла; вместо этого он был сторонником такой концепции торговли в Индийском океане, где дворянство играло существенную роль, а монархия — относительно меньшую, таким образом — по сути — антимануэлинской концепции. Кроме того, он, по-видимому, находился в союзе с доном Жоржи, одним из противников королевской власти в Португалии и соперником дона Мануэла в качестве претендента на престол, и привнес в последнего нотку кастильского влияния.
Это влияние косвенно проявляется в действиях дона Жоржи в отношении Ордена Сантьягу. Если с точки зрения историков дона Мануэла и дона Жуана III, дон Жоржи предстает неуравновешенным принцем, который со временем превращается в слабоумного развратника перед смертью в возрасте шестидесяти девяти лет в Пальмеле в 1550 г., летописцы Ордена Сантьяго воспринимают его роль несколько иначе. С их точки зрения, дон Жоржи предстает великим администратором и реформатором, который помогает реорганизовать внутреннюю структуру ордена, действуя в меньшем масштабе, но в том же направлении, что и дон Мануэл, который централизовал управление в общенациональном масштабе с помощью OrdenaГ?es Manuelinas и других законов (66). Ключевой работой, которая цитируется в этом отношении, является "Regras, Statutos e DiffiniГ?es da Ordem de Santiago" (1509 г.), выработанные на общем собрании (capitulo geral), созванном доном Жоржи в Пальмеле в октябре 1508 г., но есть также ряд других частей внутреннего законодательства (regimentos), которые действовали примерно с 1508 г. до конца 1520-х гг. Особое значение, как отмечает недавний историк Ордена Сантьяго, имеет тот факт, что нормы в таких работах, как указанный выше свод правил 1509 г., являются "переводом, адаптацией или переформулировкой кастильских норм не только пятнадцатого века, но и всей истории Ордена" (67).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
