| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наступила последняя неделя марта 1498 г., и вопрос о пресной воде действительно стал спорным. Гама решил, что необходима демонстрация силы, чтобы местные жители осознали бы, "сколько вреда мы могли бы причинить им, если бы захотели". Поэтому он спустил на воду корабельные шлюпки, вооружил их бомбардами и подошел к источнику воды, где "мавры", со своей стороны, соорудили импровизированный деревянный частокол для его защиты. Одним залпом из бомбард португальцы смели с пляжа первую группу защитников, и начался небольшой бой, который длился три часа. Двое местных жителей были убиты, и португальцам также удалось захватить две лодки, забрав нескольких пленных обратно на свои суда. Одна из этих лодок принадлежала шарифу, который ранее посетил флот в качестве посла; добыча, состоявшая в основном из хлопчатобумажной ткани и небольшого количества муки, была роздана матросам, а сам Гама сохранил несколько книг ("их законов"), которые он нашел, чтобы привезти дону Мануэлу.
Затем, в воскресенье 25 марта, с духом триумфа португальцы без всякого сопротивления отправились снабжаться водой, а затем пошли и дали несколько выстрелов из бомбард перед главным поселением, где "мавры остались в своих домах, потому что они не осмеливались выйти на берег". Затем, 27-го, убедившись, что они подавили местное сопротивление, три корабля вернулись к острову, где была отслужена месса (Ильеус де Сан-Хорхе), и отплыли оттуда 29-го при слабом ветре дальше на север вдоль побережья.
Их главными информаторами на этом этапе, по-видимому, были лоцман-мусульманин и еще один человек, который поднялся на борт по собственной воле со своим сыном. Однако на лоцмана смотрели с некоторым подозрением, и 1 апреля Васко да Гама даже приказал высечь его за то, что он ложно сказал ему, что некоторые острова, которые находились в поле зрения, на самом деле были материком. Кроме того, в отчете говорится, что "первому из названных островов мы дали название остров Выпоротого (ilha do Acoutado)", чтобы отметить это событие. Флот, по-видимому, искал остров, населенный христианами, который, как их заверили в Мозамбике, существует где-то у побережья (и который иногда считается ссылкой на Килву). В конце концов, 4 апреля, узнав, что они уже прошли его, они решили направиться в Момбасу. Но тем временем, миновав Занзибар (который они приняли за материк), корабль "Сан-Рафаэль" сел на мель на каких-то отмелях, и ему пришлось дожидаться прилива, чтобы продолжить свое плавание. Миновав Пембу, 7 апреля флот наконец прибыл к Момбасе. Это было встречено с некоторым облегчением, так как большая часть экипажа все еще была довольно больна, и португальцы полагали, что в Момбасе, по крайней мере, они окажутся среди христиан. Таким образом, текст говорит нам:
"Там [в Момбасе] мы отдохнули с большим удовольствием, поскольку нам казалось, что на следующий день [воскресенье 5 апреля] мы сможем сойти на берег и побывать на мессе с христианами, которые, как нам сказали, были здесь и жили отдельно от мавров под властью собственного главы (alcaide). Лоцманы, которых мы привезли, сказали, что на этом острове Момбаса есть мавры и христиане, и что живут они отдельно друг от друга, и что у тех и других есть свой глава (senhor), и что, когда мы прибудем туда, они примут нас с почетом и пригласят в свои дома".
Перспектива, которая радикально отличалась от того, с чем португальцы столкнулись в Мозамбике. Но уже на следующий день португальцев начали одолевать сомнения. Сначала прибыла лодка с сотней человек, из которых Васко да Гама допустил на борт только четверых или пятерых, опасаясь, что иначе они захватят его корабли силой. После переговоров с этими людьми они вернулись на берег, и правитель послал овцу и немного фруктов в качестве подношения, прося португальцев сойти на берег. Но после его опыта в Мозамбике мы видим изменение поведения Гамы. Прибытие двух человек ("которые говорили, что они христиане, но нам таковыми не казались") не успокоило его, равно как и присутствие четырех "самых почитаемых мавров". В конце концов, на следующий день двое португальцев (вероятно, осужденных на изгнание преступников или дегредадуш) были отправлены в королевский дворец, где их приняли с должным церемониалом; они также посетили город и дом двух "христианских купцов", которые показали им некоторые тексты, относящиеся к Святому Духу. На борт также были отправлены образцы имбиря, перца и гвоздики.
Необходимо выделить два основных контраста между поведением флота Гамы ранее и в Момбасе. Во-первых, мы должны отметить, что португальцы, похоже, не пытались скрыть свою принадлежность к христианам в Момбасе, но, возможно, это было потому, что они полагали (ошибочно), что там было значительное христианское население. Но, во-вторых, примечательно, что Васко да Гама и другие капитаны не сошли на берег в Момбасе (в отличие от Сан-Браса), предоставив эту задачу "расходным" осужденным преступникам, которых брали с собой в первую очередь для выполнения таких опасных заданий. Их подозрения подтвердились в ходе следующего инцидента, который произошел во вторник, 10 апреля, на следующий день после визита в город двух осужденных ссыльных:
"На кораблях с нами были мавры, которые, увидев, что мы не собираемся уходить, сели в лодку (zavra), и, когда они проходили мимо носа корабля, лоцманы, которых мы привезли из Мозамбика, бросились в воду, а те, кто находились в лодке, подобрали их. А когда наступила ночь, капитан подверг пыткам (pingou) двух мавров из тех, кто [еще] был с нами, чтобы заставить их сказать нам, не замышляется ли какая-нибудь измена. Они сказали, что был отдан приказ схватить нас, когда мы сойдем [на сушу], и отомстить за то, что мы сделали в Мозамбике. И как раз в тот момент, когда собирались пытать второго, он бросился в море со связанными руками, а другой сделал то же самое во время quarto de alva (утренней вахты)".
Таким образом, начались боевые действия, и позже той же ночью две лодки (almadias) подошли к португальским кораблям, и несколько человек подплыли к ним, пытаясь перерезать якорные канаты "Берриу" и "Сан-Рафаэля". Однако их попытка была сорвана, и в нашем отчете отмечается: "Эти и другие злодеяния были задуманы этими собаками, но наш Господь не допустил, чтобы они произошли, ибо они не верили в Него"! Таким образом, португальцы на флоте, по-видимому, в значительной степени видели конфликт в манихейских терминах: христиане противостояли мусульманским "собакам" (perros). Описание Момбасы интересно в этом отношении, ибо в нем говорится:
"Это большой город и расположен на возвышенности над морем, и это порт, куда каждый день заходит много судов, а у входа стоит колонна (падрао). А в той части селения (villa), что у моря, находится невысокая крепость. Те, кто сходил на берег, рассказывали нам, что видели много пленников, разгуливающих по этому кварталу в кандалах, и нам показалось, что это должны были быть христиане, поскольку христиане в этой стране воюют с маврами".
Таким образом, подразумеваемой отправной точкой является то, что пленные и подчиненные народы "должны были быть христианами", и чуть дальше по тексту отмечается, что даже христианские купцы подвергались сильным притеснениям со стороны короля мавров. Теперь, несмотря на относительно здоровые воздух и воду в городе (в результате чего симптомы цинги резко уменьшились), флот едва ли мог оставаться в городе, когда "узнал об измене и заговоре, которые эти собаки хотели совершить против нас". Флот, таким образом, проследовал вдоль побережья и захватил другое судно, принадлежавшее старому и "почтенному мавру", на борту которого находился он сам, его молодая жена и семнадцать других мужчин, а также груз золота, серебра и продовольствия.
Мы видели, что лоцманы из Мозамбика сбежали в Момбасе. Таким образом, португальцы искали других лоцманов, и действительно, это описывается как главная причина, по которой они захватили упомянутое выше судно; однако в отношении лоцманов их постигло разочарование. Таким образом, по совету некоторых мусульманских пленных, которых они все еще держали на борту, флот решил зайти в Малинди (описанный как находившийся в тридцати лигах дальше по побережью от Момбасы) 14 апреля. В частности, Гама слышал, что в Малинди стояли четыре христианских корабля, принадлежащих индийцам (здесь idios, а не indianos), и подумал, что они могли бы дать ему христианских лоцманов, а также воду, еду и другие припасы. В то же время в действиях португальского флота в Малинди проявляются взаимные подозрения. Когда португальцы бросили якорь у порта, навстречу им не явилось ни одной лодки, поскольку, — отмечает сам наш анонимный автор, — "они уже знали, что мы захватили судно и пленили находившихся на нем мавров".
Таким образом, после ожидания, на следующий день после Пасхи (которая пришлась в том году на 15 апреля) старый судовладелец-мусульманин был высажен на берег и отправлен к правителю Малинди с посланием о том, что Гама желает вступить с ним в мирные отношения. Позже в тот же день он вернулся с подарками и сообщением от правителя, в котором говорилось, что он готов принять Гаму и предоставить ему товары и лоцманов, которых он хотел. Но последний выказал определенное нежелание ступить на сушу и вместо этого попросил правителя выйти на лодке и встретить его у берега. Когда два судна (лодка Гамы и завра царя) оказались рядом, царь перешел в лодку Гамы, и последовал долгий разговор. Царь предложил посетить португальские корабли, если Гама согласится посетить его дворец; последний отказался, заявив, что у него есть приказ от своего короля, запрещавший сходить на берег. Однако, поскольку атмосфера казалась в целом благоприятной для португальцев, Гама в знак доброй воли освободил находившихся на борту мусульманских пленников, а также приказал дать залп из пушек в честь царя. Наконец, примерно через три часа, последний отправился обратно, забрав с собой бывших пленников и двух португальцев (которым он хотел показать свои дворцы); однако в качестве заложников против этих двух португальцев он оставил одного из своих сыновей и шарифа.
Таким образом, взаимные подозрения несколько (если не полностью) рассеялись, так что на следующий день Гама и Николау Коэльо отправились осмотреть город поближе; двое царских кавалеристов устроили для них представление на берегу. Царь повторил свою просьбу, чтобы Гама сошел на берег, но тот настойчиво отказался. Именно здесь португальцы впервые встретились с индийскими купцами, а точнее с теми, кто находился на борту четырех упомянутых выше судов, которые, возможно, были христианами святого Фомы из Кералы. Таким образом, описание в нашем тексте настаивает на том, что эти люди несли христианские иконы, поклонялись Христу и Богородице и читали христианские молитвы. Заметим, кроме того, что они были смуглыми, носили мало одежды, имели длинные бороды и длинные волосы; далее, что они не ели говядины, говорили на языке, совершенно отличном от "языка мавров", но, тем не менее, могли общаться на ломаном арабском.
Любопытным аспектом описания кораблей "индийцев" являются неоднократные упоминания о наличии там огнестрельного оружия; так, когда они устроили праздник для португальцев, отмечается, что "они выстрелили из множества бомбард, запустили ракеты (foguetes) и разразились громкими криками". Сообщается, что эти самые люди предупредили Гаму, чтобы он не сходил на берег, утверждая, что местным жителям нельзя было доверять, поскольку они "говорили не от чистого сердца и не по своей воле". Поверив им на слово, он через несколько дней (22 апреля) схватил одного из фаворитов правителя (um seu privado) и властно потребовал, чтобы ему дали лоцманов, как и было обещано. Текст продолжается: "И когда он получил сообщение, царь немедленно прислал лоцмана-христианина, и капитан [Гама] отпустил фидалгу, которого он удерживал на борту. И мы очень обрадовались лоцману-христианину, которого прислал нам царь". Наконец, после девяти дней пребывания в Малинди (городской центр, который наш автор сравнивает с португальским городом Алкошете), 24 апреля флот отплыл в "город, который называется Куалекут, и о котором знал царь [Малинди]". Хотя исчезновение regimento, которые вез Гама, снова мешает нам, можно интерпретировать эту фразу как означающую, что выбор Каликута в качестве пункта назначения был импровизацией Гамы и его капитанов, решением, принятым где-то на восточном побережье Африки.
Здесь мы можем на мгновение остановиться, чтобы кратко поразмышлять об опыте флота Гамы в этом районе, а также определить его место в контексте политической истории этого региона. Как мы уже отмечали, флот, следуя с юга на север, зашел в Мозамбик, Момбасу и Малинди именно в таком порядке; ходили также слухи о значении Килвы и Пембы, но на самом деле эти центры не посещались. Все эти города упоминаются арабскими географами и путешественниками по крайней мере с XII века (например, аль-Идриси, Якутом, Ибн аль-Муджавиром и Ибн Саидом), и, в частности, заслуживают внимания Килва и Момбаса. Мы можем отметить, что Килву посетил Ибн Баттута в 1330-х гг., и к тому времени она описывалась как превзошедшая Момбасу в качестве доминирующего центра Билад аз-Зандж (так арабы называли суахилийское побережье). Однако к концу XV века между этими центрами существовало острое торговое и политическое соперничество; если на сомалийском побережье (араб. "Билад аль-Барбар") на севере Мукдишо (Могадишо) сохранил свое превосходство, то господствующее положение расположенной южнее Килвы оспаривалось как Момбасой, так и правящей семьей Занзибара (45). Чтобы понять относительно теплый прием, оказанный португальцам в Малинди, также полезно иметь в виду, что тамошний султан в это время тоже изо всех сил пытался избавиться от опеки Килвы.
Португальцы не сразу осознали эту ситуацию. Но мы, тем не менее, должны здесь настаивать на том, что, вопреки тому, что косвенно предполагает ряд историков, это пребывание в Восточной Африке имело решающее значение для определения поведения португальцев в Керале. Фундаментальной ошибкой является представление о том, что Гама прибыл в Каликут, так сказать, прямо из Португалии. Мы отмечаем растущую тень крайней подозрительности в отношении Гамы к торговым центрам и правителям, с которыми он сталкивается по пути из Мозамбика в Момбасу и, наконец, в Малинди. К концу пребывания в Восточной Африке можно выявить закономерность; португальские капитаны ждут, пока к ним подойдут суда, и обычно берут заложников, прежде чем ступить на берег. Трое капитанов (два брата Гама и Коэльу) редко, если вообще когда-либо высаживались на берег, даже при столь благоприятных обстоятельствах, как в Малинди (46). Уступки достигаются путем стратегического применения силы, и одной из таких уступок был, как мы уже отмечали, "христианский" лоцман, которого Гама получил в Малинди.
"ТАЙНА" ИБН МАДЖИДА
С позиций наших современных знаний следует сказать, что португальский флот Гамы, отплывший из Лиссабона в начале августа 1497 г., на самом деле вышел слишком поздно в том году, чтобы воспользоваться погодными условиями на пути. Поэтому в XVI веке суда стали выходить из Португалии значительно раньше, обычно в феврале или марте. Кроме того, ситуацию усугублял тот факт, что к тому времени, когда флот совершил медленный и долгий переход вдоль суахилийского побережья, было уже несколько поздно для пересечения западной части Индийского океана ввиду приближающегося наступления юго-западного муссона. Смутное осознание этого могло лежать в основе стремления Гамы найти местного лоцмана в Малинди после того, как мозамбикцы так внезапно покинули его. Но гораздо более важным, в конечном счете, было то обстоятельство, что он нуждался в услугах кого-то, кто мог бы сообщить ему, где находится флот, когда он высадится на западном побережье Индии. Ведь, в отличие от Восточной Африки, в Индии у Гамы была конкретная задача: установить контакт не с областью в целом, а с торговым городом Каликутом. Эти насущные и конкретные причины, а не абстрактная потребность найти кого-то, кто "откроет тайну муссонов", по-видимому, и были причиной обращения за помощью к местному лоцману. Кроме того, поиск и использование местных лоцманов является повторяющейся темой после того, как флот вошел в торговую зону Индийского океана, начиная с Мозамбика и далее.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
