Кожедуб и царь Пугачев

Девушки-рейнджеры обменивались выпадами. Игра была задорной и веселой. Кое-что даже удалось подпалить. Но вот автомат предупредил их:

— Приближается блокпост.

Августина произнесла с досадой:

— Придется отложить игру!

— Мы что дети! Тем более что тут есть сохранение! — Ответила Маруся и чмокнула воздух губками.

Рыжая гарпия зло бросила:

— Так вот и сохраняй!

Девушка-рейнджер сжала папку, заставив сжаться игру.

У блокпоста их встретили бойцы легиона "Орлан". Они были суровы и рычали. Демонстрация мандата оказала чудотворное действие. Громилы притихли, и стали подчеркнуто вежливо отдавать честь.

— Вот так животы подобрать! — Августина не удержалась и проверила пресс одного из бойцов, заставив согнуться. — Что-то ты слабоват вроде тинэйджера.

Воин стонал от боли:

Офицер тут же обратился к грозной даме.

— Застрелить его?

Августина набычилась, но губы растянула в улыбке пантеры:

— Нет, пусть лучше погибнет как викинг в бою. А бои еще будут.

Обе девушки-рейнджеры излучали такую царственную уверенность, что проникли бы куда угодно без мандата.

Августина и Маруся ехали на север. Им предстояло пересечь почти всю Англию и Шотландию. И по пути им то и дело встречались блокпосты. Кроме того, можно было осмотреть внешность, во что превратилась богатая страна. На окраине города Октябрь, трудились женщины, подростки, дети старше десяти лет. Они возводили укрепления. В лохмотьях и голодные то и дело получали плетью от надсмотрщиков. Крепкие удары могли приложить кого угодно. Вот один мальчик от сильного удара упал. Надзиратель стал яростно в каком-то диком исступлении его избивать, словно это ребенок причинил лично ему большие не приятности.

Маруся и Августина остановились, прервав экзекуцию.

— Почему ты так жестоко обращаешься с рабсилой! — Спросила, сверкая глазами рыжая дьяволица.

Увидев полковничьи погоны, надсмотрщик сник:

— Это для устрашения других! — Промямлил он.

Подбородок Августины заострился:

— Вот как, а если выпороть тебя?

Черный кабан захрюкал:

— Не надо!

Маруся чьи глазки уже как угольки геенны хотела, была дать мальчишке кнут и заставить отхлестать надсмотрщика, но после этого ребенка пришлось бы эвакуировать, так как месть истязателя была бы страшной.

— Шут с тобой! — Подумала она. — Когда придут наши, я позабочусь чтобы тебя отправили в Сибирь за полярный круг.

Девушка-рейнджер обратилась:

— Имя и звание.

Последовал автоматический ответ:

— Боб Раздвакряк старший сержант.

— Запомни "кряк" если я узнаю, что этот мальчик избит или покалечен, то тебе будет трибунал. — Маруся погладила ребенка по голой, тощей спине. Между острых лопаток набухли кровавые рубцы. Свежие и не давно зажившие, видно каждое ребрышко. Дитя нищеты жилистое с выступающими от постоянной тяжелой работы венами, пустой живот проваливается. Мальчик был в одних лишь шортах с легким загаром, босые ноги сбиты и исцарапаны на голых коленках ссадины. А ведь даже лето в Британии не жаркое, то сейчас, например, дует холодный ветер. А какого весной, осенью, или зимой, таким полураздетым детям?

Маруся тяжело вздохнула:

— Скоро придет свобода и у всех у вас будут кожаные туфельки. — Шепнула чтобы не слышно она.

К ней подскочила девочка в рваном платье и протянула тонкую руку с мозолистой ладошкой:

— Дай хлеба.

Маруся бросила ее шоколадку. Девочка схватила на лету, поклонившись, поблагодарила. Ее белые кудряшки развивались по ветру. Девочка скривила лицо она выглядела грустной:

— Ты мне напоминаешь маму.

— Она ведь наверняка такая же светленькая как ты! — Сказала, улыбаясь Маруся девочке. Ее черные пальцы прошли по белоснежно кудрявой головке.

Ребенок всплакнул:

— Ты гладишь меня как мама.

Воительница-херувим ласково произнесла:

— Возможно, все женщины любят детей!

Девочка топнув, исцарапанной ножкой, воскликнула:

— Не правда! Мою маму приказала облить бензином и поджечь женщина черная как ты, но с рыжими волосами. Она сгорела в страшных муках, до сих пор у меня в ушах звенят ее крики. Отца распяли на кресте, в низ головой, но среди янки нашлась милосердная душа и его прокололи штыком в сердце.

Из глаз девочки выступили слезы. Они потекли по щекам. Исхудавшее, но еще круглое личико излучало горе.

Даже у внешне черствой Августины дрогнуло сердечко:

— Мы подумаем над тем, чтобы сделать лучше.

— Тут меня бьют. Особенно Авериль. — Девочка указала на жирного надсмотрщика.

Маруся обратила внимание, что похожее на серое рубище платьице девочки. Оно была рассечено особенно сильно на спине, все в дырках. Через которые были видны причиненные плетью и палкой раны. Босые ножки в синяках, пальчики сбиты, исколоты об терн, также пятки разбиты об лопату, которая выше девочки. В довершение от лодыжек до стегон, синие писуги от кнута. В целом несчастное создание, жизнь которого превращена в сплошной ад. Ну как не отомстить за такую невинность.

Маруся словно голодная львица в ягненку, подошла и хлопнула по плечу Авериля.

— Привет голубчик. Ты исправно несешь службу.

Тот упал, с трудом поднялся. Глядя бешеными глазами.

Маруся шепнула измученной девочке на ухо.

— Теперь он тебя больше никогда не ударит.

После подобного прикосновения надсмотрщик был обречен на мучительную, и не очень быструю смерть, с постепенным параличом.

Августина проделала тоже самое еще с несколькими самыми рьяными надсмотрщиками.

-Извините парни! Надо значит надо!

Девушки-рейнджеры, установив временную справедливость, поехали дальше. Было интересно, они впервые своими глазами видели Англию. Владычицу морей и множества стран.

Августина заметила:

— Век великой Британской империи оказался не долог, в отличие, например от России. Как ты думаешь почему.

Маруся иронически и одновременно серьезно и логично заметила:

— Из-за чрезмерной демократии. Демократическая система не позволяла вести затяжные войны. В отличие от тоталитарной.

— Верно, Россия потому и проиграла первую войну в Чечне из-за демократии. Когда собственные журналисты вставляли палки в колеса. Пока не прижали их без особых репрессий. — Августина жестко сдвинув черные брови, заметила. — И все же репрессии не помешали бы, в том числе и противозаконные.

Маруся отчего вдруг стала защищать коммунистического тирана:

— При Сталине много творилось противозаконного, но все же большая часть репрессированных понесли наказание за дело. И вообще демократы сильно преувеличивали число жертв. Да и не было это таким тотальным. Есть же точные данные три миллиона семисот тысяч репрессированных при Сталине с двадцать четвертого года. Из них вынесено смертных приговоров шестисот восемьдесят восемь тысяч, а приведено в исполнение пятисот тридцать шесть. То есть не такой уж жестокий был Сталин в СССР. Правда, в это число не входят жертвы цивилизации. Но тут сталинизм страшнее.

Августина сама решила блеснуть умом и эрудицией, а также логической рассудительностью:

— Но в США, и свободолюбивых западных странах чтобы удержаться у власти требовалось убивать и сажать намного больше. Да и экономика еще не успела приспособиться к социализму. — Согласилась Юлиана. — Вообще, что было в СССР, усилилось стократно в США. Если Россия по своему менталитету вполне подходила к социализму жесткого сталинского типа, то в Америке непослушные янки. Там требовалось навеять животный страх.

Маруся прервала ее:

— На пути нас ждет засада!

Августина опять тряхнула корпусом:

— Свои или партизаны?

Блондинка-херувим пискнула:

— Скорее всего, партизаны!

Рыжая дьяволица скорее раздосадовалась, чем обрадовалась, вероятной встрече с народными мстителями:

— Придется объехать! Вернее все поступить именно так. Нам не следует убивать своих союзников.

. ГЛАВА ? 4

Маруся в лаконичной форме согласилась:

— Придется!

Машина повернула на проселочную дорогу. Шесть широких колес были прекрасно приспособлены к движению по лесу. Маруся высунула голову, прислушиваясь и принюхиваясь.

— А может дать очередь по партизанам? — Спросила, искря раздражением Августина.

Маруся непритворно возмутилась:

— Убить патриотов, защищающих попранную Родину?

Августина с рассудительным цинизмом ответила:

— А если они точно также будут убивать наших солдат, стремясь к независимости.

Маруся уверенно замотала головой:

— Думаю, что нет!

Рыжая дьяволица вызверилась:

— Это почему!?

Маруся лукаво улыбаясь, произнесла:

— По той причине, по которой в странах восточной Европы освобожденной от вермахта почти не было партизанских вылазок.

Августина выпалила:

— Репрессии НКВД запугали?

Маруся хихикнула и с пафосом ответила:

— Нет потому, что их освободили от гнета фашистов. Русские пришли как освободители, а не захватчики. Народ принял их с радостью, и по этому не было социальной базы для партизанской войны.

Августина не согласилась:

— А на Украине? Там был настоящих майдан с автоматами!

Маруся сверкнула зубками:

— Тут виноваты сталинские перегибы, обозлившие народ. У Сталина был зуб к украинцам, он их не любил.

Августина освободила от сапожищ свои ноженьки, и метнув в ворону босыми пальчиками шишечку, проворковала:

— Украинцы прекрасный славянский народ, певучий и вежливый. Не даром Киев был столицей все огромной Руси. Вообще российское руководство тоже виновато в обострении отношений с Украиной, не всегда хватало такта. Особенно во время президентских выборов.

— А вообще президент с двумя ходками это как священник с двумя рожками! — Сострила Маруся и тоже подбросила голенькой ножкой кинжал. Когда босая подошва ловит остро отточенное острие, это очень щекотно и приятно.

Августина вполне серьезно произнесла:

— Нас возможно тоже посадят! Например, за дезертирство. Ну ладно, в следующий раз постараемся найти выход из аномальной зоны.

Маруся нахмурилась и заметила:

— Какой выход! Мы даже теоретически не представляем, как можно вернуться назад. Даже если бы и имели понятие, то это было почти невозможно. Ведь количество вселенных стремиться к бесконечности, и попасть обратно, это как вытащить помеченную монетку из груды металла размерами с Солнце.

Августина прорычала:

— Так и останемся тут на века!

Воительницу-херувима подобная перспектива совсем не пугала:

— Возможно, но мне Россия, не испоганенная семидесятилетним правление большевиков куда больше нравиться. Ведь коммунисты так рьяно вытравливали христианскую веру, что православных много, а верующих надо поискать.

Августина неподдельно кисло скривилась:

— Тебя это удивляет. Меня, например другое смущает, что атеизм пытаются выдавить силой. Это возврат к средним векам. Да и вообще когда президент креститься хочется крикнуть: не верю! Президент слишком умный чтобы не понимать абсурдность религиозных догматов. — Заметила Августина.

Маруся раздосадовано произнесла:

— Я не глупее президента, но тоже верую!

Августина также все более и более заводилась:

— Вопреки логике и разуму. Да и веруешь ли ты. Может это просто страх перед смертью и желание продлить существование.

Маруся быстро перекрестилась, стряхнула с ресницы пыльцу... Подмигнув подруге, ответила:

— Но ты ведь предлагала альтернативу: атеистическое бессмертие! То есть и у атеистов есть свои лазейки! Помирать не охота!

Августина с жаром принялась, толковать:

— Да бессмертие силой науки, куда вернее Библейских сказок. Тем более даже в Библии ничего конкретного не говориться, что ждет немногих праведников. Если вечное служение Богу, то у меня нет никакого желания повиноваться то кто мучает миллиарды людей.

Маруся печально прикрыла ресницами сапфировые очи:

— Имеешь в виду ад?

Августина жестко ответила:

— Ада я не видела! Главное жизнь, особенно болезни, среди нормальных людей ни одного здорового нет. Видимо мы одни с тобой здоровые на все человечество. Даже Павел был болен, и Бог мучил своего главного пророка. Ну, если так Он поступает со своими ближайшими слугами, то, что ожидать остальным. Особенно тебе массовый убийца да в душе прелюбодейка, нравилось, когда щупают парни.

Маруся тоже не на шутку рассердилась:

— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!

Августина закатила глаза от воспоминаний:

— Ну, я же не праведница. Мое кредо не отказывай себе в удовольствии, если не расходиться с интересами Родины. Вообще, какие у тебя соображение как улучшить здоровье народа.

Маруся вспомнила об американских экспериментах:

— Вампиры еще относительно крепкие, с усиленной регенерацией — выше физическими возможностями человека!

Августина в раздражении махнула рукой:

— Больные люди. Бояться солнца. Эта участь не особенно завидная.

Воительница-херувим предложила:

— Можно изменить генофонд вампира, и он не будет бояться солнца. Ты слышала, над этим уже работают, чтобы изменить Сталина.

Августина такая перспектива показалась интересной:

— Тут малейший сбой и вместо вождя будет урод или труп. Что впрочем, было бы закономерно.

Маруся прервала спор. Ловко подпрыгнула в высоту и в полете, осмотрела местность:

— Вот, кажется, мы объезжаем партизан. К счастью машина почти бесшумная, мотор с глушителем. Вообще для своего времени это отличная машина.

Августина рассудительно произнесла:

— В США всегда было прекрасно развито машиностроение. В этом отношении это мировой лидер, а коммунистический режим не успел все задушить до конца. Впрочем, в этом мире у нас автомобили не хуже особенно, после того как присоединили Германию.

Маруся продолжила:

— И все же необычно что в легковых автомобилях даже наша современная Россия была отсталой особенно в качестве.

Августина попробовала возразить:

— Почему даже! Тут я смотрела статистические сводки уровень развития куда выше чем в СССР в соответствующие годы. В условиях свободы крылья экономики машут быстрее. Это закон, подобно тому, что в клетке лев всего лишь животное, а на воле царь!

Маруся отдала подруге должное:

— Хорошо подмечено.

Августина теперь набычилась:

— Вот так и христианская вера, низводить человека до уровня глины, овцы, раба божьего. А глина не способна сама творить и ей никогда не стать равной царям. Обещание светлого будущего, после того как вынесут вперед ногами ни чуть не лучше коммунистических сказок.

Маруся провела рукой по воздуху:

— Сравнение православия и коммунизма не уместно.

Августина обрадовалась — рыбка клюет:

— Конечно! Вот ты скажи брал ли Иоанн Креститель с Иисуса Христа деньги когда тот принял у него крещение.

Маруся поразилась наивному вопросу:

— Конечно, нет!

Августина продолжила, тараща глаза:

— А прочие апостолы? Когда крестили во Имя Отца, Сына и Святого Духа.

Маруся поняла куда клонит её рыжая напарница, но до конца разыгрывала святую невинность: