Я.Р.В: Лавил - черный человек

— Разбитая ваза, — Екатерина сделала шаг вперёд. Смотрела на кукольную голову с трудом шевеля обветренными и припухшими губами. Ветер пустыни нарастал, звеня в ушах тонкой капелью.

— Что за ваза? — Ферьзев сел на песок, вытянув затёкшие ноги.

— Я разбила мамину любимую вазу и свалила все на собаку, собака потом две недели жила на улице, зимой... Мне было очень стыдно, но я боялась, признаться.

— Похоже на правду, — Ферьзев понимающе кивнул. — Вы Роман?

— Трудно вспомнить что было в самом детстве, а вот лет десять назад помню случай. Мне было ужасно стыдно перед другом. Я предал его...

Вспоминать наши посиделки с Хворостовым в подвале Урицкого и вправду было очень неприятно.

— Мой ответ: предательство.

— Тоже, наверное, подходит. Андрей, Серафим?

Уткин вздрогнул услышав свое имя. Он видимо планировал отлежаться притворившись мертвым.

— Воровство, — неожиданно злобно произнесла Большакова. Хорошо ещё пинка ему не дала, для пущей уверенности. А вот Серафим был к этому готов, поэтому сжался в комок и застонал.

— Я не знал чья она, она просто лежала на полу, я на нее наступил в темноте! Может она выпала из моего же кармана! В детстве я был обжорой, часто объедал своего брата! Не надо больше этих вопросов, пожалуйста...

Под конец он завыл брошенным псом.

— Хорошо, обжорство. Андрей?

Трепольский застыл с занесенным кулаком. Он нервно бил по раскрытой ладони правой руки и смотрел в песок под ногами.

— Кто-то один из нас врёт...

— Да, но времени мало, надо дать ответ, — Ферьзев косился на кукольную голову и циферблат рядом с ней. На поиск ответов у нас меньше минуты. Трепольский потянулся к ремню джинсов, но вовремя вспомнил что отдал нож мне. Кстати где он? Я незаметно похлопал себя по карманам, но найти оружие не смог. Похоже я выронил его на предыдущем уровне, когда падал в проём. Так же осталось неизвестным какую именно вещь дали мне устроители всего этого кошмара.

— Стыд? Да какой к черту стыд! Я родился в семье предпринимателей. Я не знаю за что мне должно было быть стыдно. В детстве я себе ни в чем не отказывал, деньги были, вещи были... Глупые вазы? Да я бил их каждую неделю меня никто не ругал, они просто покупали новые! — Трепольский почти прокричал последние слова. Было видно, что ему действительно нечего вспомнить.

— Сейчас не стыдно? — Екатерина отошла от него на пару шагов.

— Нет, и не должно! Я не выбирал родителей, а если бы и выбирал сейчас, то ничего не изменил.

— Значит нет стыда? — я сделал робкое предположение. — Может он и есть тот лишний человек?

— Нет, — Ферьзев удручённо покачал головой. — Суть задания не найти того, кому не стыдно, а назвать главный стыд детства. И, очевидно же, у всех он есть.

— Пошли к черту! — Процедил сквозь зубы Трепольский, повернувшись к нам спиной.

— Мы опять проигрываем, — Ферьзев трепал подбородок, — Итак, у нас чревоугодие, ложь, предательство, ненависть...

— Почти как смертные грехи, — Большакова подняла на нас распухшие глаза. Буря усиливалась.

— Да, и явно чего-то не хватает.

— Блуда или гордыни? — я нервно усмехнулся. Разминал пальцы, но пока ума не прикладывал какую печать поставить на весь этот балаган. Больше всего хотелось поставить на них крест.

— Гордыня? — Трепольский вдруг заинтересовался моим предположением. — Гордыни у меня было хоть отбавляй, но тут нечему стыдиться.

Он истерично рассмеялся.

— Да уж, конечно, мажор богатеньких родителей, — язвительно прошипела Большакова, бросив на Трепольского уничижающий взгляд.

— Да пошла ты, сучка, ты даже не представляешь сколько таких дерзких цыпочек прошло через мою постель, — Трепольский показал Большаковой язык. Он был совсем плох, нервное истощение сказывалось на нём каким-то своеобразным опьянением, при котором язык парня заплетался, а походка становилась валкой.

— Да, и кажется понятно каким образом предатель будет нам мешать, — Большакова не унималась. Взгляд ее окаменел, кулаки решительно сжались. На таймере чуть больше минуты.

— Я не предатель! Какие же вы тупые! — тень вдруг упала на его лицо. Трепольский заулыбался неестественно широко, кидая безумный взгляд на каждого из нас по очереди. Досталось даже лежащему на песке Уткину. Серафим притих постепенно превращаясь в небольшой бархан. — А я знаю кто предатель...

— Да? И кто же? — Ферьзев поправил очки. В поднимающейся буре они его серьезно выручали.

— Да вот я вам и сказал! Ну нет, это не будет так просто, — Трепольев окончательно потерял человеческое лицо, прыгал от радости и строя рожи тыкал в нас по очереди пальцем.

— Время, — с деловым нажимом произнес Ферьзев. — И опять у нас не слаженность в команде.

Время на таймере действительно подошло к концу. Кукольная голова ожила и щёлкнув пластмассовыми зубами опустилась к нам.

— Ну что, мышки, готовы ваши ответы?

— Почти... — Ферьзев задрал голову и упер руки в бока. Он взял на себя смелость первым озвучить свой детский стыд. За ним последовала Большакова, Уткин и я. Кукольная голова довольно кивала принимая каждый ответ. Когда очередь дошла до Трепольского все напряжённо замерли. Парень стоял к нам спиной и не выказывал желания участвовать в опросе. Кукольная голова неспешно подлетела к Трепольскому и замерла над ним.

— Твой ответ, мышка?

— Истерики, — неожиданно тихо и спокойно произнес Трепольский. Мы ахнули. — В детстве я часто впадал в истерики и доводил родителей до слез. Просто так, развлекаясь.

— Ответ принят! — Голова рассмеялась и взмыла в небо с огромной скоростью. — Глупые мышки! Вам сначала надо было найти предателя. Глупые, глупые мышки! Как вы уже догадались, один из вас соврал, а значит жребий выберет случайную жертву. И, кстати, пока колесо неудачи будет крутиться, у вас будет время чтобы найти среди мышек крысу. Жирную и очень противную, — голова озорно рассмеялась. — Я покручу колесо подольше. Мне очень хочется, чтобы вы вычислили предателя.

Барабан колеса действительно тронулся с места. И теперь на нем всего пять цифр.

— Предатель... — мои пересохшие губы еле прошелестели это слово. Круживший вокруг нас ветер обжигал лицо.

— Как же нам его найти? — встрепенулась после глубокого раздумья Большакова. Она с подозрением осмотрела каждого из нас. Вдруг обратилась к кукле, задрав голову: — мало подсказок, дай ещё одну! Пожалуйста!

— Хм... — фарфоровая голова опустила на нас красный глаз. — Пожалуйста? Я люблю вежливых мышек. Ну что ж, слушайте ещё одну подсказку: предатель лжёт, лжёт всегда и во всем. Он не ответит правды ни на один вопрос! Кроме очевидных, конечно же. Он отец лжи.

— Отец лжи... — Ферьзев тер подбородок анализируя услышанное. Спокойный и рассудительный даже на волоске от смерти. Я вглядывался в его лицо, внимательно следил за движениями. Четкими, но вместе с тем плавными. Само его спокойствие казалось мне обманом.

— Всегда врёт? Какая неожиданность! Да мы все врём, врём всю свою жизнь! — Трепольский истерично растрепал волосы. В центре песчаной бури, да ещё и в шортах ему было особенно тяжело. Оголённые ноги раскраснелись и по выражению лица Трепольского ожоги отзывались ощутимой болью. — Кто-то один из вас предатель, ребята. Это точно!

Парень без зазрения совести потряс указательным пальцем в нашу с Ферьзевым сторону. И с одной стороны его подозрения вполне не беспочвенны, а с другой совсем уж отцом лжи меня назвать было нельзя. Да я белая ворона в этой компании, но играю на общих правилах. Что касается Ферьзева...

— С чего такие выводы, молодой человек? — интеллигент поправил очки. Он был по-прежнему невозмутим. Впрочем, как и я.

— Чутьё... — прошипел Трепольский и глаза его нехорошо сверкнули в мою сторону. — Где мой нож, дядя?

— Нет его у меня, — я показательно развел руки. Карманы мои действительно были пустые.

— Ложь. Очередная! Эти вещи дали нам не просто так! Зажигалка для темной комнаты, в этой комнате нам надо найти предателя и убить... — последнее слово Трепольский процедил сквозь зубы. — Что там ещё? Иголка?

— Да! — Вдруг вклинилась в разговор Большакова. Иголка кстати уже у нее в руке, так сказать на боевом дежурстве. — Ей очень удобно выколоть кому-нибудь глаз.

— Сука! — Трепольский сжал кулаки.

— Стойте!

Мне пришлось срочно разнимать сближающихся оппонентов.

— Ножа нет. Он был у меня, но его забрали. Возможно нож уже не нужен. Мы же прорезали им выход с предыдущего уровня...

— Уровня? — глаза Большаковой слезились. — Вы говорите об этом так, как будто это какая то компьютерная игра... Они уже убили одного из нас!

— Мышки потеряли нож? Как неосмотрительно. Впрочем, обычное дело для глупых мышек... — кукольная голова слегка улыбнулась и с неба прямо между нами с Трепольским в песок воткнулся армейский нож. Он вошёл глубоко, по самую рукоятку. Все замолчали и замерли. Даже Уткин, что все это время успешно притворялся мертвым, приподнялся на локте и выгнул шею чтобы разглядеть оружие повнимательнее.

— Хватайте его! Предатель пацан! — вдруг пролепетал жалобным голосом Серафим и театрально рухнул головой в песок.

Мы кинулись к оружию как по команде. Не знаю кто какую цель преследовал. Колесо случайного выбора монотонно крутилось над нашими головами толкая всех на глупые и необдуманные шаги. Лично я хотел заполучить оружие только для того чтобы никто не пострадал случайно. Ферьзев был очень аккуратен и толкнул меня скорее ради приличия. Всё-таки будет не слишком красиво показывать наш импровизированный сговор. А вот Трепольский и Большакова дрались не на шутку. Я получил смачный удар в бок от пацана, в свою очередь он взвыл от боли, когда острые коготки Екатерины прошлись по его щеке. Рассвирепев Трепольский крутанулся волчком. Его кулаки били не глядя, я увернулся от удара, Большакова получила под дых, а вот бедолаге Ферьзеву досталось в ухо. Он шумно выдохнул и потеряв равновесие упал на песок. Очки слетели с носа, но благо не разбились.

— Уйдите! Нож мой! — крикнул пацан и тут же получил от меня удар под коленку. Он упал ничком, судорожно цепляясь руками за ускользающий воздух. Я схватил нож за рукоятку, но не смог даже пошевелить его.

— Что за черт!? — я злобно сжал зубы, поднял голову и тут же поплатился за свою неосмотрительность. Пощёчина от Большаковой было прологом моей неудачи, её красиво завершил пинок в спину от Трепольского. Пацан быстро поднялся на ноги, быстро оценил ситуацию и ловко вывел меня из игры. Разобраться с Большаковой ему вообще не составило никакого труда. Девчонка вскрикнула схватившись за лицо и упала на бок. Трепольский выдернул нож из песка с победным рыком. Вскинул над головой как рыцарь. Этакая урезанная версия короля Артура, с не менее урезанной версией легендарного меча. Уткин застонал уткнувшись в песок. Да уж, радоваться тут было нечему. И некому кроме самого Трепольского.

— Ну что суки, попались! — парень ловко крутанул нож в руке и принял боевую стойку. Я и Ферьзев поднялись на ноги.

— И что же дальше молодой человек? — интеллигент рыскал глазами в поисках своих очков. — Кого же из нас будете резать?

— Обоих! — Трепольский сплюнул песок, попавший в рот. — Ну! Кто из вас соврал?

— Никто, придурок! — на этот раз не выдержал я. — Брось оружие. Ты не на тех его направил.

Я демонстративно указал на парящую над нами голову. Кукла с интересом наблюдала за происходящим. Мерзкая тварь.

— Соглашусь с Романом. Скорее всего нас просто хотят рассорить. Будьте благоразумны Павел.

Трепольский зарычал от злости не решаясь нападать, но и закапывать топор войны обратно в песок тоже не спешил.

— Она сказала, что нам надо найти предателя, иначе мы не выживем, — всхлипнула где-то сбоку Большакова. Она запнулась на полуслове, но никто из нас не обратил на это внимание. Все оно было приковано к чертовому Трепольскому. Большакова присела на корточки увидев знакомую дужку от очков. Пропажа Ферьзева быстро оказалась в её руках. Девушка было протянула их интеллигенту, но в последний момент осеклась делать это. Она медленно поднесла очки к глазам. Все это происходило за нашими спинами, а в пылу спора, в котором рождалась не истина, а истерическое настроение, я не заметил, как оторопела и даже побледнела Большакова. Она несколько раз подносила очки к лицу, потом резко убирала. Смотрела то на Трепольского, то на фигуру Уткина, то на кукольную голову.

— Ни за что не отдам нож! — Трепольский выходил из нашего окружения непрестанно мотая головой. Моё навязчивое предложение было принято им в самые ожесточенные штыки. Ферьзев приводил свои аргументы, но делал это неубедительно и тихо, в свойственной интеллигенту манере.

— Они не настоящие... — голос Большаковой в нарастающей перебранке еле различим. Да и ветер усиливался с каждой минутой. Ещё немного, и мы будем вынуждены кричать чтобы быть услышанными друг другом.

— Молодой человек, оружие — это уловка. Мы вообще не должны были прикасаться к ножу, — Ферьзев в очередной раз потянулся к носу, но вовремя осекся.

— Его очки ненастоящие! — Большакова крикнула. Злобно, ожесточенно. Её щеки налились румянцем. В дрожащей руке очки Ферьзева. Девушка демонстративно надела их на нос и тут я понял в чем подвох. В стеклах очков не было линз. С таким же успехом можно носить пустую оправу. Бог лжи?

Я бросил на интеллигента резкий, вопросительный взгляд. Ферьзев опустил глаза. Он не успел произнести ни слова. Истеричный вопль неподвижного и почти полностью засыпанного песком Уткина пробрал до мурашек не только меня.

— Он предатель! Он!

Выпад Трепольского был настолько же неожиданным, как и глупым. Мы не успели разобраться в ситуации, не успели задать вопросы. Даже не выслушали Ферьзева. Да и слушать уже было некого. Нож подобно змее вонзился в тщедушную грудь интеллигента. Не было ни крови, ни предсмертных вскриков. Ферьзев вздрогнул. На его лице застыла досада и недоумение. Голова мужчины опустилась, он молча смотрел на торчащую из груди рукоятку, потом захрипел и прыснув алой слюной упал ничком.

— Ха-ха-ха! — кукольная голова закружилась в безумном танце. — глупые, глупые мышки! Вы убили не того человека. Но у меня есть для вас и хорошие новости. Жертва есть, пусть и выбранная неверно, так что остальные выжившие переходят на следующий уровень.

— Чертова тварь! — я сжал зубы, кинулся к Ферьзеву, но нога неожиданно провалилась в песок по самое колено. Твердая опора по взмаху волшебной палочки превратилась в вязкий кисель. И не только для меня одного. Большакова и Трепольский так же едва сохранили равновесие. Девушка вскрикнула судорожно взмахнув руками. Песок поглощал всех выживших быстро и не церемонясь. Молчал только Уткин, похоже уже смирившись со своей участью. Песок не поглощал только невинно убитого Ферьзева.

— Не дергайтесь! Эта хрень не убьет нас, — я не сопротивлялся погружаясь в неизбежность. Под ногами всё ещё не было опоры, но я был совершенно спокоен. Чего нельзя было сказать о Большаковой и Трепольском. Они стонали и плакали, не надеясь на спасение. Я задрал голову и посмотрел на куклу. Её мертвый красный глаз тлел, как гаснущий уголёк. Таймер и барабан с нашими номерами действительно исчез. Жертва была принесена. Ну что ж, я остался без союзника. И что-то подсказывало мне что на следующем уровне действовать надо куда решительней. Когда песок подобрался к лицу я задержал дыхание. Надеюсь в этот раз падать придется не слишком долго. Откуда-то снизу до меня донёсся еле слышный металлический лязг. Он был похож на что-то знакомое, но прежде чем я понял на что именно ног моих коснулась пустота. Следующий уровень прогружался быстро. Лаборатория Чернобожцев работала как часы...