Джон Черчилль с удивлением уставился на сопровождающую, — а отказаться от такой великой чести никак нельзя? Мне бы хотелось быстрее оказаться в Белогирии. — В его голосе слышалось явное недовольство.

— Нет! — отрезала Лариса. — Кроме праздника, у вас ещё встреча с руководителями наркоматов. Вы же у нас представитель деловых кругов Британии. Вот и будьте таковым, проявите уважение к принимающей стороне.

Через два дня утром Джон Спенсер-Черчилль уже был в Москве и с унылым видом сидел на скрипучей скамейке. Слева возвышался странный деревянный зиккурат.

— Правду ли говорят, — повернулся он к Ларисе, — что внутри этого сооружения вы спрятали саркофаг с забальзамированным телом вождя?

— Да, по многочисленным просьбам трудящихся, ЦК ВКП(б) принял очень непростое решение, сохранить тело великого пролетарского вождя. — Голос Ларисы звучал ровно и бесстрастно. Она явно повторяла заученный текст.

Их места располагались на краю верхнего гостевого ряда. Оттуда хорошо видны, собравшиеся на трибуне мавзолея советские вожди. Черчиллю интересно наблюдать за ними. Он даже пожалел, что Окерлунду пропуск не дали. Он остался в спецквартире на на улице с непроизносимым названием, что-то вроде Wosdvijenka. Хорошо ещё, что эта Воздвиженка недалеко от Красной площади.

Между тем на площади начинается торжественный спектакль. Тысячи солдат Московского гарнизона парадным прусским шагом проходят по брусчатке древней площади. Направо, на мавзолей, равняются колонны. За пехотой идут красные курсанты, кавалерия. По брусчатке скрежещут траками танки. В полдень подкатывают автомашины, приспособленные под ораторские трибуны. Приближается шествие рабочих... Перед каждым предприятием движется знамя, за ним маршируют дети в красных галстуках. За детьми следуют рабочие. Они несут эмблемы своей фабрики или завода: прялку или веретено, рубанок или молоток, автомобильную шину или башмак, нож или кирпич. Для Черчилля это смотрится немного наивно, немного смешно, зато сопровождающая его Лариса Рейснер расчувствовалась. Даже аккуратно промокает платочком уголки глаз. Демонстрация длится целых шесть часов...

Ещё день ушёл на нудные переговоры с советскими чиновниками, которые мечтали получить с представителя «загнивающего строя» как можно больше, ничего не давая в ответ. Джон тоже крутился как мог, не давая ни каких обещаний, кроме как поставить в известность, довести до сведения, проинформировать деловые круги Сити, лишь бы ему разрешили, наконец, сесть в поезд и отправиться на восток. Как сказал по этому поводу Окерлунд — в Москве много часовых мастерских, но здесь совершенно не ценят время...

Только на третий день компании удалось вырваться из цепких объятий партийно-хозяйственной машины.

— Ви очен хитры, товарищ Черчилль, — говорил с заметным кавказским акцентом усатый и рябой секретарь коммунистической партии. — Ви так и не сказалы нам ничего опрэделённого.

Почему представитель деловых и финансовых кругов Британской империи должен что-то обещать какому-то секретарю, пусть даже генеральному, Черчиллю совершенно не понятно. А вот о Клэр никто ничего рассказать не мог. Лев Каменев, бывший поклонник Клэр, а в жизни нарком торговли, в неформальной обстановке смог сообщить только, что зимой прошлого года миссис Шеридан покинула Москву, благополучно добралась до Барнаула, где пересекла границу анархической конфедерации. Больше о ней никто ничего в Москве не слышал.

— Бросьте, мистер Черчилль, вашу безумную затею, — в который раз повторял Каменев. Он прекрасно владел английским. — Белогория страшное место, особенно для женщин. Там практикуются всякие ужасы вроде древних кровавых ритуалов. Многожёнство там в порядке вещей. Даже храмовая проституция присутствует... и даже... вы не поверите! даже культовая наркомания!

— Лев Борисович, вы хотите сказать, что нашу милую Клэр принесли в жертву? А может её силой удерживают в гареме какого-нибудь местного богдыхана? — Черчиллю стало смешно от таких предположений. У него не укладывалось в голове, что его кузина, женщина, безусловно, вздорная и взбалмошная, но отчаянно смелая и ловкая, могла попасть в серьёзный переплёт.

— Вовсе я не хочу ничего такого... — смутился Каменев. — Во всяком случае, удачи вам, и передавайте миссис Клэр горячий привет от Лёвы Каменева, — нарком с чувством пожал протянутую руку. — Всего доброго!

...

(Белогория. Бийск)

Неделя в тряском и тесном купе, однообразные унылые пейзажи, медленно проплывающие за окном, сажа и копоть паровозного дыма утомили путешественников и они были страшно рады, когда поезд прогрохотал по мосту над полноводной Обью. В Новосибирске они должны пересесть на другой поезд, который доставит их в Бийск — финансово-промышленный центр Белогории. До административного и культурного центра, города с громким названием Каракорумск, надо будет добираться либо верхом трое суток, либо, если им повезёт и удастся нанять авто — то полдня. Расположен Каракорумск где-то в отрогах Алтайских гор, поэтому даже при наличии автомобиля, часть пути придётся двигаться пешим порядком или верхом.

В Барнауле Черчилль и его спутники были задержаны на целые сутки. Не помогли даже грозные сопроводительные письма Ларисы Рейснер.

— Откуда я должен знать, что вам разрешено без очереди пересекать границу Союза Советских Социалистических Республик? — Втолковывал им грузный усатый пограничник в Барнаульском ОВиРе31. — Бумаги ваши это лишь бумаги, я таких сам скока хошь заскирдую. А в Белогорию кого попало пускать мне запрещено, вот позвонит мне лично предгубкома, товарищ Эйхе, скажет, что можно вам ехать, тогда пожалуйста. Езжайте куда хотите. Хоть в Белогорию, хоть в Тибет, хоть к чёрту на рога.

Пришлось Ларисе срочно телефонировать в Новосибирск и требовать вождя Сибирских коммунистов Роберта Индриковича Эйхе. Тот не стал упорствовать, а просто попросил передать трубку бдительному пограничнику. Вопрос был решён мгновенно, и уже через час поезд из десяти вагонов лениво стучал по стыкам рельсов, унося английского аристократа, русского офицера и еврейскую революционерку в сторону Центра Азии.

В отличие от Советской России на перроне Бийского вокзала никакого собрания по поводу встречи не было. Да и вообще никого не интересовало, кто и зачем приехал в этот почти летний день в самый большой город молодой республики.

Привокзальная площадь жила бурной жизнью. Между двухэтажными кирпичными магазинами сновали носильщики, торговцы уличной едой и дворники, которых на удивление много. Вокруг пестрели яркие рекламные вывески, на уличных растяжках ветер раскачивал красное полотнище с чёрными буквами. Буквы складывались в — «АНАРХИЯ — МАТЬ ПОРЯДКА». Шумно хлопала крыльями стая голубей, которую только что согнали дворники.

Черчилль, Окерлунд и Лариса Рейснер стояли посреди привокзальной площади, курили и гадали, почему их появление никого не интересует. Во всех странах мира ко всем лицам пересекающим границу — повышенный интерес, а тут до них нет никому дела.

— У этих анархистов полная свобода перемещения, — вспомнила Лариса. — Мне на инструктаже об этом говорили, но не уточнили, что контроля за пересечением границы у них нет, хотя это именно та свобода, что самая сво...

— Лариса, милая, что-то вы заговариваться начинаете, — притормозил её Окерлунд. — Так значит, свобода передвижения? То есть, кто угодно может сюда приехать и остаться жить?

— На счёт остаться жить, я не знаю, — Лариса задумалась на мгновение. — Мне говорили, что чтобы здесь поселиться временно, надо найти какое-то жилище и заключить договор на проживание с владельцем. А чтобы — постоянно, наверное, надо арендовать участок у местной общины. Тут же община — главный решающий элемент всей конфедерации, помните, я вам в поезде рассказывала?

— Наверное, для бедного и малонаселённого государства такая политика и в самом деле приносит определённую пользу, вспомните, как выросли на эмигрантах САСШ, — Черчилль начал выступать, словно на митинге, но вовремя остановился. — Впрочем, господа, нам пора задуматься о наших дальнейших действиях по поиску миссис Шеридан.

— Интересно, есть ли здесь какие-то службы занимающиеся поисками? — повернувшись к Ларисе, спросил Окерлунд. — В нормальных странах этим обычно занимается полиция.

— Вроде бы полиция у них отсутствует вообще, а за порядком следят какие-то добровольные народные дружины. Это что-то похожее на отряды Красной Гвардии в 1917 году. Не помню, чтобы красногвардейцы поиском пропавших занимались, но нам, наверное, лучше всего спросить у этих самых дружинников. Знать бы ещё, где их найти.

— О! Да вот же они! — Окерлунд кивнул в сторону трёх всадников лихо выруливших на привокзальную площадь. Все трое одеты в подобие казачьей летней формы сибирского казачьего войска — белые «ермаковки» с красными погонами, синие шаровары с зелёными лампасами. В руке у каждого — нагайка. На голове, как положено, фуражки с зелёной тульей.

Гости дорогие! — крикнул зверского вида пожилой бородач. — Куды путь держите? Ищете кого? Может чем помочь? Так вы не стесняйтесь! Первый раз в Бийске, наверное?

— Какие у вас кони статные, — игриво качнула обтянутым черной юбкой бедром Лариса. — И сами вы мужчины видные, любо-дорого посмотреть.

— Спасибо, милая барышня на добром слове, но всё-таки, куды вам надоть?

— Ищем мы одну женщину из Англии. Больше года уже никаких вестей не было. Родственники волнуются. Может быть, знаете, служивые, кто в Белогории поисками пропавших путников занимается?

— Должно, Горная Стража. Так ведь, Евсеич? — Самый рослый обернулся к пожилому усачу. — Это вам сейчас надоть по Стрелочному, потом свернуть на Александровскую... — Евсеич, присмотри за моим коником, я лучше провожу товарищей прямо до места. — Казак ловко спрыгнул на булыжную мостовую и усиленно замахал руками, тормозя извозчика.

...

Начальник управления Горной Стражи Плотников Филипп Долматович, бывший красный партизан и командир партизанского полка в армии Ефима Мамонтова очень удивлён появлением в его кабинете странных гостей. Он никогда не представлял, что будет разговаривать с живым английским аристократом. Сказал бы кто лет десять назад о таком повороте, он бы ещё и в ухо, такому брехуну залепил.

Что до миссис Шеридан, то Плотников прекрасно помнил, как года полтора назад в Бийске появилась экстравагантная особа женского пола. В кожаном шлеме, кожаных штанах и больших очках-консервах разъезжала по Бийску на грохочущем и чадящем мотоциклете. Мотоциклет, конечно, класс! Но через месяц барышня укатила в сторону гор, и больше ничего о ней слышно не было. Так как никто о пропаже не заявлял, то и искать её никто не искал.

— Иностранные гости — большая редкость в нашей стороне, — успокаивал англичанина Филипп Долматович, разливая по чашкам ароматный смородиновый чай. — Вот сейчас сообразим с вами заявление, вы подробно опишете словесный, так сказать, портрет, особые приметы, фото приложите, а потом мы делу, как говорится, ход дадим. Вот увидите, не пройдёт и недели, как найдётся ваша кузина. Никуда не денется. Думаю, что нашла она какого-нибудь гарного хлопца да и вышла за него взамуж.

— Это вряд ли, — перебил словоохотливого чиновника Окерлунд. — У неё в Англии двое несовершеннолетних детей осталось.

— Ежели детки, тогда, да, — согласился Филипп Долматович. — Супротив материнского инс-тин-кту не попрёшь. Мы в любом случае искать будем. Вы-то сами как собирались искать? Наверняка, не в Бийске сидеть?

— Конечно, двинем в сторону гор, там же у вас вся культурная жизнь кипит. — Окерлунд в этот раз активно вёл переговоры. После прохождения процедуры получения английского вида на жительство в общении с чиновниками он стал виртуозом.

— Тогда я бы порекомендовал вам задержаться на неделю в Бийске. Мы поработаем и выдадим вам какой-то материал. Либо скажем, куда вам направляться, либо сообщим, что вообще происходило. Потом так и будем, так сказать, работать. У нас центры НГС в Каракорумске, в Улале, Кебезени, Змеиногорске, в этом как его, — он, вспоминая, пощёлкал пальцами, — в Белоцарске... да ещё в Кузнецке и Минусинске. С этими городами у нас прямая телеграфная связь. А пока живите наслаждайтесь в нашем прекрасном Бийске. У нас очень интересный кружок философов образовался. Николай Бердяев его возглавил, слышали о таком, ну он ещё «Вольную академию духовной культуры» придумал и теперь в этой академии лекции читает для всех желающих.

— Он же кондовый православный? — удивилась Лариса. — Его же из-за мракобесия из СССР выгнали. А у вас, я слышала, с религией тоже контры.

— Контры, это да, это вы девушка правильно заметили, но запрета на любую творческую деятельность у нас нет и быть не может. Потому как, это будет нарушение нашего главного закона. Полная духовная свобода в отличие от Совдепии. Пишем, говорим, обсуждаем что хотим. Это закон. — Филипп Долматович строго посмотрел на женщину. — Вот принуждать кого-то к чему бы то ни было, агрессия по любому поводу — это ни-ни. Организовывать секты религиозные или политические, карается... да-с, и строго-с.

Филипп Долматович порылся в ящике могучего стола и достал какой-то листок.

— Вот могу вам репертуарный план предложить на май месяц. У нас в Бийске прекрасные театры! Алька Розенбаум32 такие потешные комедии сочиняет, просто обхохочешься. Сергей Леонтьев33 балеты ставит... Не поверите, к нам из Китая из английской миссии специально приезжают насладиться, так сказать. — Филипп Долматович гордо подкрутил ус. — Да-с! Кстати завтра дают «Петрушку34», очень рекомендую. Витя Смольцов35 первую партию танцует. Моя жена от него просто без ума... Может только билетов не достаться. Театр у нас пока маленький всего на...

— Да, пренепременнейше, перебил главу НГС Окерлунд, — милейший, Филипп Долматович, порекомендуйте нам лучше постоялый двор поприличнее. И вот ещё что, верхом по Белогории путешествовать хорошо, но долго, есть ли возможность арендовать авто?

— Гостиниц в Бийске хватает, у нас народ, так сказать, подвижный, да и из Советской России бывает, что к нам заезжают. Есть и перворазрядная гостиница со всеми, так сказать, удобствами. Можно прямо от меня позвонить, номера забронировать. С автомобилем сложнее, всё-таки ни в Китае, ни, извините за выражение, в Совдепии автозаводов нет. У нас тоже пока только планы. Авто в частном пользовании, конечно, имеются. Но гарантий, что вы с хозяевами договоритесь, я вам дать не могу. Только, на мой взгляд, лошадки они как-то, так сказать, надёжнее будут. Бензин же придётся с собой везти. Да и дорог у нас тоже пока, так сказать, маловато. Вот смотрите: — Чуйский тракт до Китайского Кобдо36 и дальше в Синьцзян, потом Кузнецкий тракт на Минусинск и в Урянхайскую область, ещё Змеиногорский до Усть-Каменогорска ну и строящиеся — Ануйский, Чемальский, Телецкий. По строящимся на машинах не проехать, а на лошадках — со всем нашим удовольствием. К тому же, машинкам бензин нужён, а коники летом травку завсегда...