— Как-нибудь потом, святой отец. Еще, номера означают и порядок старшинства. Соответственно если я выхожу из строя — командует Стингер, после него — Тирли и так далее. По порядку передвижения, держитесь рядом со мной, без приказа — не отставать, в сторону не отходить. Если кто-то из нас сделает вот так, — я поднял согнутую в локте руку вверх и сжал кулак, — это означает опасность. В этом случае падаете там, где стоите и все это молча. Что касается оружия... Мне Лисицкий объяснил нюансы вашей, скажем так, деятельности. Можете не применять, более того, я бы попросил вас вообще не хвататься за него, но нести придется, равно как и боеприпасы. Кстати, серебро на него получили?
— А как же, — пробурчал Потапыч. — Прапор правда кочевряжился, но таки выдал. Шесть человек в группе — шесть БК.
— Ну и прекрасно, значит, небольшой резерв спецбоеприпаса у нас есть. Теперь внимание всем, — я подождал пока бойцы развернуться ко мне. — Идем следующим порядком: головняк — Комар и Потапыч. Потапыч со своей бандурой и в ПНВ, Комар — спецбоеприпас и фонарь в инфрокрасный режим, постарайся только не слепить.
— А на хрена так сложно то? — спросил сапер.
— Меня уверили, что там прошло чуть ли не стадо и идти лучше всего по их следам. Также заверяли что взрывающихся сюрпризов можно не ожидать, но... Сам понимаешь. Так что на тебе следопытство и заодно посматривай на предмет мин и растяжек, так, на всякий случай.
— Понял, сделаем.
— Так, ядро группы — я, Тирли и отец Яков. Я с ПНВ и обычными патронами, Тирли с серебром и фонарем. Стингер, ты как всегда прикрываешь задницу, в автомат серебро, а ноктовизор — на твое усмотрение...
— Интересно, а в ПНВ их вообще видно будет? — задумчиво сказал Тирли. — Вроде как полковник говорил, что они могут менять свою температуру тела произвольно. Как, отче?
— Ну мне то он без надобности, — замялся священник. — я их и так чую. Но братья, которые защищали меня, подобными устройствами пользовались, хоть и не всегда.
— Там, внизу, будет прохладно, — продолжил радист. — Я ж полазал по пещерам, так что знаю. Градусов 10-15, вряд ли больше. А это вроде как чуть ли не их естественная температура...
— Тогда ПНВ на максимальную чувствительность и фонарями пользоваться очень осторожно. Что тут еще сделаешь. Если пойдем с обычными фонарями — то нас будет видно за километр. Кстати, Тирли, а твои хитрушки их засекут?
— Фиг знает, вряд ли, — пожал он плечами. — Это же все проектировалось в расчете на людей, точней на теплокровные объекты с массой более сорока килограмм. Если на меньшие размеры еще смогу повозившись перенастроить, то на этих... Сомневаюсь, тем более про них ничего толком не известно. Хотя... Там же вроде как и обычные люди должны быть? Их то засеку, только расстояние конечно небольшое, метров двести максимум. Подземелье, сам понимаешь. Ну и если живы, конечно, или померли совсем недавно.
— Толку нам с тех двухсот метров то?
— Тоже верно... Хотя можно акустикой попробовать, Звук в пещерах далеко разноситься. Ну невозможно совершенно бесшумно двигаться. Я конечно не супер акустик, но направление и дистанцию с некоторой погрешностью дать смогу.
— Простите, — опять вмешался священник, — но я же говорю, что я их чую.
— Ну что они там мы и так знаем...
— Вы, наверное, не до конца понимаете, — усмехнулся он. — Я могу точно сказать, что они там, — он уверенно ткнул пальцем куда-то вперед по ходу автобуса, чуть левее и вниз. — Не меньше десятка особей, когда подберемся поближе — скажу точнее. И до них примерно... — он на секунду задумался. — Да, чуть меньше тридцати километров. И занимаются чем-то очень не хорошим. — Он поежился.
— Э, а мы не опоздали? — спросил Стингер.
— Нет, — покачал головой священник. — Ритуал состоится именно этой ночью и начнется незадолго до полуночи, в данном случае это важно.
Тем временем автобус подкатил к небольшому палаточному городку, разбитому вокруг красноватой скалы, метров на пять поднимающейся над достаточно однообразным пейзажем. Метрах так в двадцати от палаток стояло кольцо оцепления из местных. Как определил, что из местных — да черные все. И явно не самое простое подразделение, автоматы держат грамотно, местность осматривают внимательно, хотя явно стоят не первый час. Никакого раздолбайства и расслабухи я не заметил. На наш автобус глянули мельком и больше никак не отреагировали, по ходу в курсе.
Наш же транспорт прокатил за оцепление и остановился у здоровенной палатки, поставленной вплотную к скале. Ребята начали цеплять на себя сбрую, Стингер с Потапычем помогали разобраться с броником священнику. Тот явно был непривычен к подобному облачению, но не возражал. Я заметил что ребята подобрали ему один из самых легких армейских вариантов, даже без воротника, юбку же прикрывающую пах взяли, но, навьючив на отца бронежилет, автомат и разгрузку с патронами, оценили как он прогнулся под грузом и решили ее не цеплять. Священник счастливо вздохнул, пошевелил плечами, оценивая груз, и вроде как даже стал веселее смотреть. Ну да, когда в килограммах перечисляешь весь вес боевой сбруи — кажется страшно, но когда все это на тебя вешается, то при грамотной подгонке, вес распределяется по всему телу и становиться вполне переносимым. Посмотрим, как он часа через три запоет. Впрочем, ребята уже вешали на него рюкзак с запасом патронов, сухпайком, запасными батареями для всей нашей электроники и прочими приблудами. Хоть выход и ожидался коротким, но экипировались по полной, мало ли что. После того как на отца Якова нахлобучили каску и стали прилаживать на нее ноктовизор — его пыл окончательно угас. В общем, из автобуса он вылез с трудом. Ничего, это он еще того веса, что Тирли попрет, не представляет. Радист традиционно самый нагруженный в группе. Вон он с сожалением откладывает свой хеклеровский пистолет-пулемет и берет в качестве второго оружия ПБ.
Я же начал навешивать на себя свое снаряжение. Камуфляж то нацепил еще в самолете, а теперь все остальное. Так, пластиковые наколенники и налокотники, бронежилет, юбка и воротник к нему. На правое бедро кобуру с ПБ, длинный зараза, быстро не достанешь. Но чтобы быстро доставать, цепляю слева на грудь по американской моде свой "Глок", кобура как раз с кармашком под запасную обойму. Теперь разгрузка, в нее два сдвоенных магазина с серебром слева, две сдвойки с обычными — справа. Пятую сцепку в автомат. Так, продолжим обвешиваться, рацию слева, чуть сдвинуть вперед, чтобы не разбить, если придется падать на левый бок. Шнур от гарнитуры пропускаю под разгрузкой, цепляю на место ларингофоны и наушник. Нож тоже слева на грудь, проверяю, удобно ли доставать. Винторез достаю из чехла и, натянув на оптику самолично сконструированный и сшитый чехол, привязываю к РД так, чтобы висело все это дело на мне прикладом вверх. Неправильно конечно снайперку таскать без чехла, да по пыльным пещерам, но вроде идти не так чтобы очень уж далеко, сойдет. Вроде, как и все, РД на спину, подтянуть ремни, чтобы плотно прилегал к спине. Опа, а это что.
Оказывается в комплекте к спецбоепрису шли еще и ножи, из разряда "сдохни от зависти Ребмо". Вытащил из ножен, посмотрел. А сталь то весьма приличная, да и заточка вроде грамотная. Балансировка правда... Ну стандартная, то есть драться им я поостерегусь. Потапыч ехидно комментирует что ножи проходят тоже по разряду спецбоеприпаса и, в отличие от патронов, сдавать их придется под отчет. И впрямь, по всему клинку идет серебряная гравировка, без каких либо художественных изысков, просто серебряные полосы по диагонали пересекают весь клинок. Вот оно как. Вздохнув, цепляю слева на пояс, прихватив специальной петлей на бедре, дабы не болтался. Не, мой "Катран" лучше и уж всяко привычнее. Вот не знаю за что, но понравился мне этот нож, и именно с ним я тренировался в рукопашке, ставя себе удар. Но раз положено, нехай висит, авось не помру от лишнего полукилограмма.
Выбрался из автобуса, попрыгал, поверяя, правильно ли все развесил и закрепил. Вроде ничего не бренчит. Ну, остались мелочи, бандана, она же косынка медицинская, на голову, сверху каску, тактические очки на фиг, в пещере не понадобятся, вместо них ПНВ, пока можно сдвинуть на лоб. Сумку застегнул и бросил обратно в салон автобуса. Надеюсь, не сопрут. Впрочем, Комар уже запугивал словесно водителя, что мол в сумку сапера лазить без разрешения опасно для жизни. Ну да, у него там не меньше пятнадцати килограмм всяких взрывающихся игрушек. Как он с этой сумкой шарахается в центре большого города — не представляю. И даже ни разу в полицию не забирали. Рядом в качестве дополнительного аргумента навис своими двумя метрами Потапыч. Впрочем, водитель клянется всеми святыми, что из автобуса ничего не пропадет.
И начинает демонстративно поглядывать на часы, показывая, что нам пора уже выдвигаться. Ну и ладно, бегло осматриваю своих — вроде все готовы. Сверяем часы — 19 часов 22 минуты. Мысленно ставлю отсечку, что добраться надо к 23-00, у нас три с половиной часа, блин, если там действительно километров десять — скорее всего не успеем, ходить под землей — это не на поверхности. Даже по бункеру десять километров топать достаточно долго, а уж по естественным пещерам. Ладно, пора начинать.
Заходим в палатку. А внутри ничего и нет. Только достаточно большая щель в скале. Комар с Потапычем, взяв оружие на изготовку, ныряют в темноту. Передергиваю затвор автомата, досылая патрон, и ныряю следом. Понеслась...
Черт, черт, черт... Не успеваем, никак не успеваем.
— Давай Шестой, работай локатором, — пихнул я локтем в бок тяжело дышащего священника. Тот испуганно дернулся, но, соорентировавшись, повел головой и уверенно ткнул пальцем вперед:
— Там, метров восемьсот, не больше. И метров 600 до контролируемых людей. Люди под полным контролем, то есть как личности — мертвы, только тела остались.
Группа расположилась на короткий привал, уже в третий раз, иначе священник попросту не выдерживал. Хотя по нашим меркам дорога оказалась невероятно легкой и темп мы держали неторопливый. Мне до сих пор не верилось что в таком удобном месте, каким являются любые подземные пространства, будь они естественного или искусственного происхождения, никто не оставил ни единой растяжки и не влепил ни одной противопехотки.
Комар, выступавший в роли следопыта, утверждал, что примерно трое суток назад здесь прошла толпа штатских, в разнородной обуви, шли быстро, дорогу знали. А еще сутки спустя по их следам прошла группа очень похожая на военных. В американской обуви военного образца, человек 20 — 25, точнее сказать сапер затруднялся. Шли осторожно, примерно как мы, внимательно осматривали все места, пригодные для минирования. Попутно практически затоптали первый след. Судя по размерам обуви — одни мужики, причем не маленьких габаритов. Точно, это та группа американцев, про которую поминал ФСБшник.
Тирли, который тоже умел немного читать следы, полностью подтвердил слова Комара. И оба в один голос утверждали, что этой дорогой назад никто не поднимался.
Я взглянул на часы, бля, 23-40.
— Комар, что там у вас, — прижал я левой рукой тангенту рации.
— Да все то же командир, — впереди шевельнулась четко различимая в ноктовизор фигура, прижавшаяся к правой стене. Второй силуэт находился слева и чуть сзади. — Ну чего, Шестой отдышался? Выдвигаемся?
— Можно подумать ты не слышишь, как он пыхтит, — буркнул я. — Проползи чуть вперед, только из поля зрения Потапыча не вылезай.
— Оки, — и силуэт впереди плавно двинулся, постепенно скрываясь за поворотом.
— Третий — Первому, — внезапно подал голос Тирли, колдовавший во время привала над своей аппаратурой. — Подтверждаю Шестого, люди, две цели, примерно 630 метров, четко слышу сердцебиение, пульс ниже нормы.
— Группа, внимание, — начал было я, но меня тут же перебили.
— Пятый — всем, вижу отблески света, похоже на открытый огонь. До поворота четыреста метров, свет оттуда.
— Первый — пятому, стоять. Первый — всем, ПНВ долой, оружие к бою, по возможности работать бесшумками. Рации на голос, тишина в эфире.
И я первый переключил рацию на включение голосом. В ухо кольнуло еще четыре щелчка, отец Яков по ходу не понял команду, да и, скорее всего, забыл, где переключаются режимы. Впрочем, ладно. Я зажмурил глаза, чтобы хоть немного привыкнуть к темноте, выключил ноктовизор и перетащил его с лица на каску, аккуратно зафиксировав ремешком. Потом также аккуратно приоткрыл веки. Темнота была не то чтобы абсолютной, но весьма близкой к этому. По крайней мере, до того места, где расположилась наша группа, никакого света не пробивалось. И если священника, сидевшего в полуметре от меня я еще хоть как-то различал, то Тирли, расположившегося тремя метрами дальше, не видел абсолютно, просто помнил, что он где-то там должен находиться. Хотя нет, краем глаза я заметил какое-то шевеление, как раз там, где должен был сидеть радист. По ходу он сворачивал свою аппаратуру.
Слух, обостренный темнотой уловил тихие шорохи с разных сторон, ребята вытаскивали ПБ. Впереди вдруг зажглись у самого пола темно-красные, еле заметные отблески. Ага, это Потапыч подсвечивает фонарем, обозначая свое место. Я тоже вытащил фонарь и, развернув его рефлектором вниз, несколько раз махнул в направлении света. А потом дернул отца Якова за рукав, увлекая его за собой, и потопал в направлении Потапыча. Двигаться тихо священник совершенно не умел, за его топотом я не мог расслышать даже своих шагов, не говоря уже про остальных. Оставалось только надеяться, что они поняли меня правильно и двигаются в нужном направлении.
— Пятый — первому, — внезапно опять раздался голос Комара, — тут следы перестрелки.
— Сиди там, — ответил я. — Первый всем, выдвигайтесь к четвертому, третий, шестой на тебе. Я к пятому.
И, выпустив рукав священника, заспешил к повороту, подсвечивая фонарем себе под ноги, чтобы не споткнуться на неровностях пола. Правда, пол стал неожиданно ровным для пещеры. Впрочем, все разъяснилось, стоило мне проскользнуть за поворот. Этот тоннель был искусственного происхождения. Стены явно были вырублены, а кое-где заметна и каменная кладка. А поворот впереди и впрямь подсвечивали рыжеватые отблески, беспорядочно прыгающие на стенах. Действительно, открытый огонь.
Комар сидел, скорчившись, у правой стены. Я издал тихое шипение, привлекая его внимание. Он, не оглядываясь, сделал приглашающий жест и ткнул пальцем куда-то себе под ноги. Там обнаружилась россыпь натовских гильз. И огромное кровавое пятно на стене, как раз на уровне глаз сидящего на корточках человека. Убедившись, что я все заметил, сапер указал вправо и вперед, где была еще кучка гильз, вот только крови на стене не наблюдалось.
— Группе, движение в прежнем порядке, — немного подумав, приказал я. — Предельное внимание.
Комар дождался, пока из-за поворота покажется Потапыч, и двинулся дальше, держась правой стороны, пулеметчик продолжал прикрывать его слева. Тоннель впереди резко поворачивал направо, пара добралась до угла и Комар, прижавшись к самому полу, плавно высунулся за поворот и тут же отшатнулся обратно. Поднял левую руку и активно зажестикулировал. Из его жестов стало понятно, что за поворотом двое, вооружены, смотрят в нашем направлении. Я молча поднял зажатый в правой руке пистолет, а левой чиркнул себя по горлу. Сапер кивнул и потащил из кобуры бесшумку. И тут меня за плечо аккуратно тронул священник. Левая рука тут же выдала останавливающий жест. Комар все же вытащил пистолет, но стрелять не стал, выжидающе поглядывая на меня.
