Как дошла, где остановили — не помню. Пришла в себя только, когда меня вытолкнули из толпы остальных к пьедесталу, и Министр Фадж лично напялил на меня — то есть он-то думал, что на эту стервочку Локхарт — диадему Мисс Очарования. Очень уж ему понравилось, как я Бэгмена приложила.

Дальше все, как положено: призы, подарки, фоторепортеры налетели, прочая газетная братия, а впереди, разумеется, Скитер с Борзопишущим пером наперевес. Смотрят на меня голодными глазами, чего-то ждут... И как-то запоздало до меня доходит, что победительнице конкурса положено говорить благодарственную речь! А что говорить? Выиграла-то Каллиста Локхарт, а не я! Но марку надо держать — мне суют микрофон, я пытаюсь до него дотянуться... И тут какая-то зараза наступает мне на подол! Естественно, я кубарем лечу с пьедестала, репортеры разлетаются, как плюй-камушки, Министр Фадж отважно пытается меня поймать — и в результате мы оба в обнимку валимся в оркестровую яму.

Как говорят маглы, Бог бережет пьяниц, дураков и малых детей. Уж не знаю, в какую из категорий попал Министр, но приземлился он исключительно удачно — задницей в турецкий барабан, ну, знаете, здоровенный такой. Я, соответственно, сверху, так что по-настоящему не повезло только барабану. И вот Фадж барахтается в руинах, а я беру ноги в руки, и — обратно в гримерку. Естественно, вся пресса ломанулась за мной, но я-то успела изучить все ходы и переходы театра, а они-то нет! И пока репортеры плутали по закулисным лабиринтам, я успела впихнуть дрыхнущее Очарование обратно в платье, быстренько упаковалась в свой родной прикид, и, когда банда страждущих щелкоперов нас все-таки нашла, я встретила их на пороге, вся из себя суровая дуэнья: мисс Локхарт не принимает, занята, борется с наплывом эмоций, вопросы для интервью сдавать мне в письменном виде.

Как она потом выкручивалась — не знаю, и знать не хочу, если честно. Но, ребята, имейте в виду: настоящая Мисс Очарование магической Англии — перед вами! — закончила Тонкс, гордо задрав носик — уже свой, а не красотки Каллисты.

Ответом ей был дружный стон. Гости "Улиточного Клуба" уже не могли смеяться — и не смеяться не могли, только тяжело дышали и утирали слезы. Первым пришел в себя, разумеется, Забини, поинтересовавшись преувеличенно вежливо:

— Скажите, пожалуйста, мисс Тонкс, а леди Каллиста потом не пыталась вас... ммм... отблагодарить за столь ценную услугу?

— Насколько я знаю, нет, — Тонкс прекрасно поняла истинный смысл вопроса. — Я догадываюсь, насколько горячо она желала пожать мне не то, чтобы руку — скорее, шею, но до нее вовремя дошло, что попытка покушения на Мракоборца вряд ли пойдет на пользу ее дивной красоте... а проверять письма и посылки на скрытые проклятия нас еще на первом курсе Академии учили.

— Вот все вы, девчонки, такие! Ухаживаешь за вами, бережешь вас, охраняешь, спасаешь... а что взамен? — сделал странный вывод дылда Маклагген, склоняясь к Гермионе и пытаясь ее обнять. Та досадливо отстранилась:

— Хочешь заслужить мою вечную благодарность? — и добавила в ответ на просиявший взгляд Кормака. — Тогда будь любезен, спаси меня от своего присутствия!

На лице несостоявшегося вратаря гриффиндорской команды отразилась напряженная работа мысли. Но прежде, чем он озвучил результат, Гермиона успела улизнуть в компанию к Сьюзан Боунс и двум шестикурсницам с Рэйвенкло.

(1)Коммондер — Ну не знаю я, не знаю, какие звания приняты в Аврорате! У ДжейРо на эту тему — ни слова. А "коммондер" в английской армии соответствует примерно нашему майору.

(2)Гурджиев Георгий Иванович — мистик суфийского толка, основатель собственной школы. По некоторым сведениям, незадолго до революции был близко знаком со Сталиным, а в двадцатые-тридцатые годы играл при нем ту же роль, что и пресловутый оккультист Эрик Хануссен при Гитлере. После приезда в СССР Вольфа Мессинга ушел в тень. Погиб в 1949 г при весьма подозрительных обстоятельствах.

Глава 5

ВНИМАНИЕ! Рейтинг главы — NC-17... или около того.

Глава 4.

Клубника со сливками

Вечеринка постепенно переходила в ту стадию, когда гости разбиваются на маленькие обособленные группочки, когда все говорят и мало кто слушает, а воспоминания об этих разговорах на следующее утро развеиваются, как дым, оставив только мимолетное ощущение уютного тепла. Между диванов, кресел и столиков бесшумно сновали домовые эльфы, убирая опустевшие блюда и бокалы, разнося напитки и десерты. Хозяин апартаментов в окружении дюжины семикурсников, по большей части с Рэйвенкло и Хаффлпаффа, о чем-то жизнерадостно разглагольствовал, а рядом с ним переминалась с ноги на ногу пунцовая Сьюзан Боунс с таким видом, словно ей пять лет, и ее поставили на табуретку, требуя рассказать стишок. Блейз Забини флиртовал с Дафной и Асторией Гринграсс одновременно; сестры мило смущались и хихикали, прикрывая рот рукой. Маклагген вовсю обхаживал Гермиону, а та только отмахивалась от него, как от назойливой мухи-переростка.

Сам же Гарри обводил тоскливым взглядом уютную гостиную и чувствовал себя зрителем в обшарпанном кинозале, где крутят кино про чужую счастливую жизнь. Рассказ Тонкс заставил подняться из самых сокровенных глубин души парня такую муть, о существовании которой он даже не подозревал.

Для семейки Дурслей, как и для большинства обывателей пригородов вроде Литтл-Уиннинга, любые "звезды" — киноактеры, певцы, спортсмены, топ-модели и прочие медиаперсоны — были как бы уже не совсем людьми, чуть ли не небожителями. Знакомством с ними хвастались при каждом удобном случае, их имена произносили с почтительным придыханием, их жизни отчаянно завидовали. Тетя Петуния, как и все ее соседки-домохозяйки, жадно поглощала от корки до корки всяческие "желтые" издания, а затем стирала язык до мозолей, обсуждая по телефону очередные светские скандалы.

Знаменитости, разумеется, тоже были "ненормальными" — но с обывательской точки зрения это была приемлемая, даже почтенная ненормальность... в отличие от ненормальности постылого племянника. А тот вынужденно внимал бесконечному тетушкиному трепу и делал свои невеселые выводы.

И вот теперь, едва Тонкс упомянула о своей нечаянной награде на конкурсе красоты, Гарри показалось, что между ними мгновенно выросла многомильной толщины стеклянная стена. Чертов Забини, похоже, накаркал: вся радость, весь кураж, с которыми Гарри переступил порог гостиной Слагхорна, испарились, словно вышел срок действия каких-нибудь чар или зелья, уступив место комплексам заморыша из-под лестницы.

Рядом с Тонкс — великолепной Авроршей, племянницей Сириуса Блэка и просто милой, обаятельной, чуточку неуклюжей девушкой — Гарри еще мог себя вообразить. Но рядом с Тонкс — Королевой красоты всей магической Британии... Это было неправильно. Нелогично. Неуместно. Просто невозможно, в конце концов!

Однако Гарри обещал Тонкс приятный вечер. И добросовестно принялся выполнять обещание. Загнав комплексы под пятку и заставив губы растянуться в дежурной улыбке, парень поддерживал разговор, заказал прошмыгнувшему мимо эльфу клубнику со взбитыми сливками, — Тонкс тихонько взвизгнула от восторга, тут же выловила из лакомства резной двузубой вилочкой самую крупную клубничину и отправила ее в рот целиком, мгновенно вымазавшись сливками пополам с соком, как ребенок, — звенел бокалом о бокал Аврорши, смеялся шуткам, пытался шутить сам... Однако девушка быстро почувствовала неладное и, прервав на полуслове очередную потрясающую историю — о походе по бутикам Сохо, где Тонкс развлекалась, требуя у продавщиц подобрать ей что-нибудь под цвет волос, — взяла Гарри за подбородок и пристально взглянула ему прямо в глаза:

— Ты чего затосковал? Что-то не так?

Гарри никогда не был Легилиментом. Более того — упражнения с профессором Снейпом заставили юношу проникнуться величайшим отвращением к этой разновидности магии. Но сейчас, встретив взгляд Тонкс, он вдруг почувствовал, что ее сознание полностью беззащитно, и на миг погрузился в ее чувства — безумную, гремучую смесь тревоги и тоски, заботы, нежности и отчаянной надежды. Пальцы, касающиеся его подбородка, дрогнули — и Гарри сказал совсем не то, что собирался сначала:

— Тонкс... у тебя нос в сливках.

— Правда? Где? — девушка потешно скосила глаза и смущенно улыбнулась. — Ой... Сейчас вытру!

— Не надо! Можно, я?.. — и, прежде чем Тонкс успела ответить: "Можно", Гарри подался вперед и аккуратно снял губами с кончика ее носа молочно-розовую капельку.

— Нахал! Что ты себе позволяешь?! — негодующим шепотом воскликнула Тонкс, хотя ее сияющие глаза и озорная улыбка говорили совершенно другое. — Я тебе не Снитч, чтобы меня ртом ловить!

— Подумаешь! Всего один раз и было, и то случайно... — улыбнулся Гарри в ответ.

— Скажи еще "Я больше не буду"... Вот как внесут этот твой прием в "Квиддич Сквозь Века", будешь знать!

— Внесут, куда он денется! И назовут его... эээ... "Заглот Поттера", вот! Чем я хуже Вронского с его финтом?

Тонкс ничего не ответила. Она рыдала от смеха, уткнувшись Гарри в плечо.

Мягко прозвонили часы на каминной полке, и профессор Слагхорн поднялся с кресла.

— Друзья мои! Как ни жаль мне прерывать нашу занимательную беседу, но время уже позднее, а завтра всем нам предстоит трудный день. Мисс Боунс, передавайте при случае от меня поклон вашей тетушке, и не забудьте о моих советах. Мистер Забини, ваш доклад о свойствах Акватофана никуда не годится: ни слова о противоядиях! Будьте любезны переписать — моя снисходительность имеет границы. Мистер Маклагген! — верзила-Гриффиндорец оглянулся, и Гермиона изящным пируэтом вывернулась из-под его руки, присоединившись к толпе у выхода. — Мистер Маклагген, вы опять забыли про ту книгу для Тибериуса, о повадках Клинохвостов... хотя, как я понимаю, сейчас у вас на уме совсем другая дичь!

Маклагген напыжился, как павлин. Гермиона же, фыркнув: "Бездна такта!", — профессор и не подумал понизить голос, — протолкалась к дверям и первой покинула гостиную. Следом за ней потянулись остальные, смеясь и переговариваясь.

Тонкс и Гарри уходили последними. Однако не успели они выйти за порог, как путь им преградил Блейз Забини. Бросив в коридор острый внимательный взгляд, и удостоверившись, что все члены и гости Улиточного Клуба, а в особенности его сокурсники, успели достаточно удалиться, слизеринец обратился к Аврорше, по-прежнему старательно не глядя на ее спутника:

— Мисс Тонкс, на два слова, позволите?

— Конечно, мистер...

— Блейз Забини, к вашим услугам. Хотя о небольшой услуге хотел бы попросить вас я... и тебя, Поттер, тоже, — добавил слизеринец нехотя.

— Я слушаю, — ответили Тонкс и Гарри в унисон. Забини криво усмехнулся и продолжил:

— Я хотел бы не предавать огласке то, что было сегодня утром. Надеюсь, вы никому не рассказывали?.. — Блейз обращался к Тонкс, но смотрел теперь на Гарри и только на Гарри. Тот ответил озадаченным взглядом, затем до него дошло:

— Не беспокойся, Забини, никому ни слова. Твоя репутация не пострадает. И... спасибо за помощь, — подчиняясь внезапному порыву, Гарри протянул руку, слизеринец поглядел на нее недоуменно — и неожиданно твердо пожал.

— Никаких проблем, Поттер. Будут деньги — обращайся, — и не удержался, добавил ехидно. — Подумать только — сам Избранный руку подал! Год мыть не буду!

Тонкс хихикнула:

— Ну зачем же такие жертвы? Руки надо мыть — и для здоровья полезно, и палочка не прилипнет.

Забини гневно сверкнул глазами, а затем вдруг широко и открыто, совсем не по-слизерински, улыбнулся:

— Желание леди — закон! — и заспешил в сторону дормиториев "змеиного" факультета.

— Странный он, этот Забини, — заметил Гарри, когда пара подходила к лестнице, ведущей на первый этаж к Большому Залу. — Неправильный какой-то слизеринец.

— Зато вежливый, — ответила Тонкс. — Но ты прав: со сколькими слизеринцами ни общалась, все были непроходимыми хамами. Традиция, что ли, у них такая?

— Чистокровные... — неопределенно протянул Гарри.

— Но-но-но! — Тонкс угрожающе помахала пальцем перед его носом. — Моя мама — урожденная Блэк!

— Как и мой крестный, — парировал Гарри. — И если верить воспоминаниям Снейпа, что Сириус, что мой папа в Хогвартсе далеко не блистали манерами. Но ты тоже права — наверное, все зависит от ситуации. Блейз понимает, что его репутация в наших руках — вот и делает реверансы. Мы ему нужны, вот и все!

За разговором оба не заметили, как лестничный пролет бесшумно повернулся и вместо знакомого коридора возле Большого Зала вывел их в какую-то обходную галерею. Гермиона только сейчас обнаружила отсутствие Гарри среди прочих студентов-гриффиндорцев и, встревожившись, выглянула на лестничную клетку. Гарри успокаивающе помахал ей рукой, Гермиона что-то крикнула, но слова нельзя было разобрать сквозь проснувшееся эхо. Тонкс потянула парня за рукав:

— Все в порядке! Наша умница тебя сосчитала, так что теперь мы предоставлены сами себе... и это здорово. Как насчет романтической прогулки? Только представь: таинственный ночной замок, темные коридоры, полные всякой нечисти... Призраки... Полтергейсты... Кошки-и... — с каждым словом девушка понижала голос. — Филчи-и... Снейпы-ы... И рядом — верный рыцарь без страха и упрека. Что скажешь?

— "За" обеими ногами! Кстати, а кто из нас кого провожает?

— Ну, Га-арри-и! — протянула Тонкс тонким капризным голоском. — Кто же задает такие вопросы даме? — и закончила обычным озорным тоном. — А, какая, к драклам, разница! Пошли!

Некоторое время тишину коридора нарушал только звук шагов. Гарри осторожно, едва касаясь, держал Тонкс за руку и чувствовал, что стеклянная стена между ними никуда не исчезла.

— Как странно, — сказал он наконец, просто чтобы хоть что-то сказать. — Я гуляю, да еще и после отбоя, почти в обнимку с Королевой Красоты магической Британии... Прав был Забини — это не я. Это кто-то другой. А я сейчас либо домучиваю очередное эссе по Трансфигурации, либо надраиваю призовые кубки Слизерина в Зале Славы под присмотром старины Филча...

— Глупенький мой олененок... Конечно это ты! И потом — почему это "почти в обнимку"? Дай сюда руку! — и Тонкс решительно пристроила руку Гарри себе за спину, причем ладонь в итоге оказалась не на талии, а существенно ниже. И едва тот попытался сдвинуть ладонь вверх, как Тонкс преувеличенно грозно нахмурила брови: — А ну, положи, где было! Обижусь!

Все, на что хватило ошарашенного парня — просипеть еле слышно:

— К-как... как ты меня назвала?

— Олененок, — непринужденно ответила Тонкс. — А разве не так? Твой отец — анимаг-олень. У твоей мамы Патронус — лань. И кто ты у нас в результате выходишь? Бе-емби, — протянула девушка с немыслимой смесью иронии и нежности в голосе и легонько боднула его лбом в висок.

— "Бемби"! Сама ты... Полувидимка!

— Не-а! Я не Полувидимка. Я — Шамель!

— ???

— Это сокращение от "хамелеона". Так меня в Аврорате прозвали, после того конкурса... А что тебя так удивляет?

— Да нет, ничего... Просто и вправду странно. Со мной никогда еще такого не бывало: я иду — ну хорошо, хорошо, в обнимку — с очаровательнейшей девушкой на свете, — Тонкс мило потупила глазки, — и она не рыдает у меня на плече, вспоминая своего прежнего парня, не высматривает, к кому бы сбежать, когда кончится официальная обязаловка...