Нечто эдакое мне чудилось, когда я подыхал на крепостной стене. Впрочем, неудивительно, безумие внутри моей головы чередовало визуальные галлюцинации со слуховыми, а иногда совмещало их. Нужно поторапливаться, пока я окончательно не погряз в лабиринте иллюзий. Ольга казалась, до боли, настоящей. Хотелось прижать кошку к себе и поцеловать. Но этот путь вёл в никуда.

— Сейчас я закрою глаза, и ты исчезнешь, — медленно сказал я, — чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее я отправлюсь дальше.

Я зажмурился. Цветочная сладость прошлась по моим губам, а тихое "Идиот" довершило картину свидания с покойной кошкой. Всё, как при жизни.

Я бесшумно спустился по прыгающим доскам и остановился около массивной деревянной двери, оббитой металлическими полосами. Логично было предположить, присутствие часового, а то и двух, снаружи. Мгновение я размышлял, не послушать ли советов собственного супер я, но решил не давать ему поблажек. Поэтому, толкнул двери и, скользнув в проём, ухватил открывших рты солдат за кирасы.

— Кто?.. — начал один, хватаясь за рукоять короткого клинка, висевшего на расшитом поясе.

— Да никто! — рявкнул я и столкнул их шлемами, слушая как звон пошёл по всему переулку, — спокойной ночи.

Этих я устроил менее комфортно, бросив между двумя кучами мусора и забросав тела каким-то гнильём. Когда они в таком виде пойдут докладывать о нападении, их командир просто ошалеет от радости за своих воинов.

Кто-то стоял около соседнего домика, наблюдая за моими развлечениями, но стоило поднять глаза, и наблюдатель растворился в сумрачных тенях городской ночи. Ах, да, маскировка. Я набросил капюшон на голову и аккуратно спрятал белые пряди, торчащие наружу. Рост никуда не скроешь, но можно слегка ссутулиться, пытаясь не слишком возвышаться над местными.

Проклятые неудобства! Ненавижу эту грань!

Я осмотрелся: небольшой участок, перед входом в караульную башню, освещался огромными масляными лампами, а остальное пространство постепенно погружалось в сизые сумерки, наполненные неприятными ароматами человеческой жизни. Очень не хотелось, но придётся, как следует, в них искупаться.

Передвигаясь по узкому переулку и стараясь не касаться огромных куч зловонного мусора, я пытался вспомнить тот вид, который открылся мне с балкона на крепостной стене. Поскольку карты у меня не было, а путеводителей никто не выдавал, приходилось пользоваться зрительной памятью. Это оказалось весьма нелегко: десятки крысиных ходов непрерывно уходили в стороны и определить, какой именно нужен мне, для передвижения в нужном направлении становилось весьма нетривиальной задачей. В то же время приходилось избегать многолюдных, хорошо освещённых улиц, которые я, время от времени, встречал.

Пока мне удавалось не привлекать особого внимания к своей персоне, ибо не считать же таковым цепкие взгляды тёмных личностей, сидящих около чадящих костров, в тёмных переулках, а то и прямо посреди узкой дороги, где я шагал. Один раз несколько человек в изодранных плащах и широкополых шляпах решились о чём-то меня расспросить. Для вызова на откровенность у каждого имелся длинный нож, спрятанный под полой плаща. К их счастью, эта идея не была доведена до своего логического завершения. Поэтому джентльмены удачи продолжили посиделки у огня, а не стали добычей для крыс и бездомных псов.

Чем дальше я продвигался, тем выше становились здания, чьи верхушки приобрели тенденцию стремиться друг к другу, отчего улочка, и без того неширокая, казалась ещё уже. Эти районы были намного хуже, чем предыдущие: кучи мусора напоминали настоящие холмы, вонь стала воистину непереносимой, а количество людей увеличилось на порядок. Животные непрерывно разговаривали, ссорились, пили из ассиметричных бутылок мутную бурду, устраивали потасовки и совокуплялись.

Похоже у местных аборигенов существовали некие понятия о территориальной обособленности и из-за этого я постоянно ловил на себе любопытствующие, недобрые, а то и откровенно враждебные взгляды. Какая-то, фривольно одетая, уродина, вроде бы женского пола, попыталась заигрывать со мной, но сумрачный здоровяк, не говоря ни слова, оттащил её за волосы и посоветовал мне валить в свой район.

В конце концов представители местной золотой молодёжи не выдержали присутствия наглого чужака и три десятка, вооружённых палками, подростков, увязались следом за мной. Поначалу они не очень торопились, отпуская непристойные шутки и делая попытки швырнуть в меня всякой гнилью. В этот момент я лениво размышлял, над возникшей проблемой, отыскивая способы её наилучшего решения. То есть решение то было, но после придётся спешно прятать гору трупов.

Внезапно передо мной появился очередной перекрёсток, почему-то совершенно пустынный. Впрочем, причина стала ясна, стоило мне выйти в круг света от четырёх высоких фонарей. На противоположной стороне пересечения улиц, под чахлым деревцом, располагалось уродливое нагромождение старых телег, поваленных на бок, где я мог наблюдать сломанные оси с остатками колёс. За этой грудой мусора притаились люди в доспехах и пристально смотрели на меня.

Засада? Какого чёрта?

Впрочем, солдаты смотрели не на меня. За мою спину.

Потом один из них вышел из своего укрытия и обнажил огромный палаш. Толпа, следовавшая за мной, остановилась и кто-то, шумно сглотнув слюну, выдохнул:

— Гордель побери! Это же облава!

— Валим! — нервно взвизгнул ещё один.

Собирались они очень долго. Стражники оказались намного быстрее. Пока местные хулиганы нервно переругивались, люди в доспехах, подчиняясь чётким приказам уже бежали через перекрёсток. Я посторонился, освободив им дорогу: это ваши, человеческие, разборки, не имею ни малейшего желания в них участвовать.

Из-за угла послышались тупые удары и оглушительные вопли тех, кому не повезло. Я не стал задерживаться, для ознакомления с ходом и последствиями потасовки, пусть их. Ночь слишком мала, для всех моих дел, и я не стану тратить время на подобные пустяки. Люди в больших городах ничем не отличаются от других таких же и их занятия не претендуют на разнообразие: пьянство, болтовня и секс. Дай им возможность без помех заниматься любимым делом, и они позабудут обо всем остальном.

— Уверен? — осведомился Паша, привалившийся плечом к серой стене двухэтажного задания, — то есть всё возвышенное ты взял для вас, львов, а у людей осталась одна грязь?

— Ещё и ты, — я остановился и тяжело вздохнул, — я ещё способен понять, когда моё подсознание воссоздаёт тех, о ком я скучаю, но ты...

— Ты не ответил. Считаешь людей всего лишь грязными животными не способными ни на что стоящее? Средоточие всех пороков, так? И лишь ты, вершина творения, обладаешь огромным сердцем, способным вместить всё самое лучшее и преодолеть несчастья вселенной?

Вид у него был скорее ехидный, чем возмущённый. В последние годы своей жизни, за этой маской Паша скрывал истинные чувства, которые, в основном, касались поведения Наташи.

Наташи! Вспомнилось!

— С-сука! — глухо сказал я и ударил кулаком о стену, рядом с головой призрака, — тварь!

— Не смей! — человек вцепился в мой плащ, и я увидел закушенную губу и белые, от бешенства глаза, — не смей осуждать её, ты, кровожадная гадина!

— По её вине погибла Леся! — я отшвырнул Пашу прочь, — да и ты тоже, идиот!

Галлюцинации становились всё назойливее: я ощущал запах человека и его прикосновения так, словно он действительно стоял рядом.

— Во имя милосердной Земмы! Какое дерьмо тут происходит? — толстяк в одежде, усыпанной мукой изумлённо уставился на меня из полуоткрытой двери, — Какого Горделя ты ломаешь стены моей пекарни?

Ломаю? Дьявол! Оказывается, я пробил кулаком отверстие в стене и теперь оттуда неторопливо вываливались дымные кольца с запахом пряной выпечки. Омерзительно!

Повар хотел продолжить, но быстро осознал один важный факт: я на голову выше и гораздо шире в плечах.

— Я позову стражу! — пискнул он и торопливо спрятал за спину широкий кухонный нож, — у меня есть знакомые, знаешь где?

— Человек, оставь меня в покое! — я уже почти не соображал, какую хрень несу. Нужно срочно взять себя в руки, — занимайся своими булками.

Я сцепил зубы и быстро зашагал прочь, оставив позади проклятия и угрозы осмелевшего повара. Группа людей, в пышных меховых одеждах, изумлённо наблюдавшая за происходящим, шарахнулась в сторону. Какой-то холёный толстяк с бородкой, заплетённой в косички, пробормотал странную фразу: "Наверное, фокусник с востока".

Нужно передвигаться по менее многолюдным местам, пока "фокусник" не сотворил таких фокусов, от которых и самому страшно станет. Да и отвык я от большого количества людей. Грани, по которым мы странствовали последнее время, не могли похвастаться таким количеством этих животных.

— Последствия порчи, — прошептал бесплотный голос, — она близко. Внутри.

Ощущая, как мир идёт рябью, я остановился на краю большой площади, заполненной горожанами обоих полов и любого уровня достатка. Нашёл, значит, малолюдное место. Молодец.

Ладно. Для начала необходимо осмотреться.

Аккуратные плоские плиты под ногами выгодно отличались от того ужаса, по которому я шагал до сих пор. Грязи практически не было, а деревья и кусты, как ни странно, выглядели ухоженными. В каждом здании можно было наблюдать одну, а то и две двери с разноцветными вывесками, надписи на которых недвусмысленно указывали на питейный характер заведения. Возле каждого бара, или как это здесь называлось, я заметил небольшую огороженную площадку, с навесом, защищающим от осадков. Судя по свежему сену, тут должны были столоваться животные, доставившие посетителей. Однако, кроме людей, других животных на площади не было. Внезапно я заметил движение в одном из этих стойл. Присмотревшись, я едва не начал хохотать в полный голос. Вот ведь как, отчасти я оказался прав: внутри отдыхали животные — те, которые уже успели набраться под завязку и не смогли принять вертикальное положение. Остроумно, чёрт побери!

Кроме того, на площади имелись: прогуливающиеся прохожие, все — приличного облика, никакой нищеты с окраин; охранники у стойл, с короткими дубинами в руках — следили, чтобы никто не нарушил пьяный сон утомившихся гуляк и городские стражники у каждого выхода на площадь. На моих глазах один из солдат дал пинка какому-то оборванцу, вознамерившемуся прошмыгнуть в общество приличных людей.

Стоило мне приблизиться к охранникам, как один из них толкнул товарища локтём в бок и кивнул на меня. Тот прищурился и окинул взглядом, не пропустив ни поношенного плаща, ни запылённых сапог. Мне позарез было нужно перейти эту площадь, не погружаясь вновь в запутанный лабиринт трущоб, однако очень не хотелось поднимать шум, истребляя городскую стражу.

Я надвинул капюшон поглубже и сделал несколько шагов вперёд, надеясь на благоразумие солдат. Тот, который первым заметил меня, попытался преградить дорогу, но его напарник внезапно ухватил товарища за рукав куртки и потянул к себе, яростно шипя ему в ухо какие-то ругательства. Пока они сипели, я спокойно прошёл мимо и оказался среди мирно прогуливающихся пар.

Здесь были женщины. Много женщин. Слишком много, учитывая то, чем одарила меня Галя.

На площади играла музыка: какой-то небольшой оркестрик самозабвенно издевался над своими инструментами, продуцируя нечто вроде местного варианта ланжа. Однако всё разом начало ломаться, когда большинство пар внезапно остановилось. Женщины прекращали прогулку и начинали вращать головами, пытаясь отыскать источник мощного влечения. Некоторые пытались ослабить шнуровки на груди, другие опускали декольте, а в особо тяжёлых случаях, бросали руки партнёров и точно сомнамбулы шли в мою сторону. Галя, чёрт бы тебя побрал!

— Эй! — какая-то зрелая дамочка с арбузоподобным бюстом попыталась схватить меня за руку, — красавчик, покажи лицо. Кажется, мы знакомы?

Сейчас, всё бросил и показал лицо!

Я ускорил шаг, но три горожанки преградили мне дорогу, причём одна явно пыталась выскользнуть из ставшего ловушкой, платья.

— Постой!

— Не желаешь познакомиться?

Мужья или любовники были в шоке от происходящего. Я тоже, хоть и понимал, какая фигня происходит. Один из мужчин попытался задержать убегающую подругу и получил по физиономии. Очаровательно! Музыка окончательно смолкла, а стражники заинтересовались необычным происшествием.

Я распихал назойливых самок и едва не бегом устремился к противоположному краю площади. Поздно! Паломничество обезумевших от сексуального вожделения женщин приобрело массовый характер, причём большинство принялись сбрасывать мешающие им части одежды.

Да что же это такое? Когда Галя игралась с моим даром влечения, я не замечал такого усиления эффекта! Это же настоящее безумие! Массовое помешательство! О, чёрт, как же я не понял сразу — массовое, вот, то самое слово! Чем их больше — тем сильнее воздействие. И как теперь поступить?

Меня хватали за ноги, обнимали, лезли целоваться, а кто-то даже облизывал руки. Теперь даже самый тупой мог бы сообразить, кто именно является источником беспорядков. Мужчины тащили упирающихся самок прочь, кто-то активно использовал кулаки, а кто-то грозил мне всевозможными неприятностями. Со всех сторон приближались патрули. В общем, внимания я почти не привлекал.

Внезапно кто-то из обиженных самцов взревел, будто его обокрали. Оглушительная оплеуха с последующим воплем подсказала — воришка обнаружен. А вот завязавшаяся потасовка дала понять, что он бы не один.

И ад начался.

В то время, как женщины продолжали замедлять моё движение, буквально ложась под ноги, мужчины задорно колотили друг друга. Охранники стойл не могли удержаться, не поучаствовав в столь весёлом занятии и пустили в ход дубинки. Стражники, шагавшие, было ко мне, принялись разнимать дерущихся и невольно завязли в драке.

Сквозь оглушительные вопли и звуки ударов я расслышал, как оркестр вновь принялся за дело, играя нечто быстрое и задорное. Ха! А музыканты то молодцы! Люди с чувством юмора.

Однако нужно было как-то выбираться из этого бардака. Я отбросил в сторону самых прилипчивых поклонниц и уже не скрываясь, в несколько прыжков преодолел расстояние до выхода из этого дурдома, который я сам и сотворил. Кто-то изумлённо охнул за моей спиной, но большинству было не до того: они самозабвенно выколачивали мозги друг другу. Оглянувшись, я заметил, как кое кто решил воспользоваться ситуацией и активно валил на землю уже так гостеприимно обнажившихся самок. Люди...

Ф-фу, спокойствие. Или нет?

К бурлящей площади активно пробирались любопытствующие. Некоторые довольствовались участью наблюдателей, подбадривая участников издалека. Другим же этого определённо было мало, и они едва не бегом неслись в самую гущу событий. Но все эти зеваки меня не интересовали. А вот высокий широкоплечий парень с чёрной эмблемой на груди и треспом на поясе был тут явно неспроста.

Ну конечно! Как же я мог забыть про чёртовы детекторы. В руках охотника жужжала знакомая штуковина и он сосредоточенно водил ею из стороны в сторону. Внезапно человек оторвался от прибора и поднял голову. Наши взгляды встретились и брови моего визави поползли вверх. Прежде чем он успел издать хоть какой-нибудь звук, я прорвался к нему сквозь галдящую толпу и, ухватив за горло, затащил в переулок.