Повеселел, смотрю, Серёга, защёлкал клавишами, конспект в голове освежает. Сходили, проверили свои скафандры, подзаправили, старательно отдали дань совету сержанта-инструктора.
А потом, перед отбоем, мы с ним ещё в 'созвездия' сыграли на своих ноутах. Это такая игра, очень полезная для нас, пилотов. Каждый из штурманов должен моментально ориентироваться на небесной сфере.
На экранах двух компов, соединённых в сеть, синхронно выдаётся вид звёздного неба, сначала довольно крупно: два-три созвездия, потом помельче, по созвездию, причём в самой разнообразной ориентации, потом — вообще — фрагментами, по несколько звёзд. Кто больше и раньше угадает, тому очки. Интерфейс у программы, по тем временам, был продвинутый, акустический, вот мы и повеселились, стараясь переорать друг друга:
'Центавр! Волосы Вероники! Пояс Ориона! Лира! Наугольник! Южный Крест!' Вообще, Серёга был чемпионом курса, но я у него иногда выигрывал, как и в этот раз. После сходили в душ — спасибо тебе коллега Браун! — и улеглись на жестковатые для Земли кушетки. А для Луны — самое то, мягче пуха. Пристегнули одеяла посвободнее, хоть и не невесомость, а слететь на пол во сне можно запросто, и — спатеньки. Только Серёга сначала ворочался и бормотал, по-моему, продолжал и во сне в созвездия играть. Реванш у меня брал, наверно.
Вы не думайте, что у нас в училище была какая-то там особенная муштра и вообще — казарма. Нравы были довольно свободные, хотя мы и считались военнослужащими и подчинялись неизбежной в этом смысле дисциплине. Зато, при окончании училища каждый получал вместе с дипломом звание лейтенанта запаса, если летел работать по распределению, или просто лейтенанта, если уходил служить в ВКС России или ООН...'
* * *
— Капитан, а этот Браун, он что, русский был?
— Наполовину. Его предки в США уехали, давно уже. А когда там заварушка началась, успели вовремя смотаться, пока границы не закрыли и вообще самолёты летали. Опасались они очень, что их детей в армию позабирают и пошлют на юг с неграми сражаться. Они тогда там про политкорректность позабыли, и негров снова неграми стали называть. Прилетели, говорят, нищие, амеро-то упал до нуля, а у них все сбережения в амеро были. Я его тут, на Европе встретил как-то. Он ещё летал и был на хорошем счету. Очень кстати, говорил, ему премия за воду тогда пришлась.
— Продолжайте, капитан.
— Есть, мэм:
* * *
'Прогудел сигнал подъёма. Я вскакиваю по курсантской привычке, забыл, что на Луне, если бы не одеяло на резинках, в потолок бы вписался. А Серёга стоит полотенцем вытирается, уже умылся. Это уж, как всегда: свойство у него было просыпаться за пять минут до подъёма, и пока остальные в умывальниках толкаются, спокойно бриться и одеваться. Я его привычке всегда завидовал, но себя будить не разрешал: сам думал научиться, да так и не вышло. До сих пор в любых условиях сплю как сурок и до последнего.
Ну, все утренние дела, позавтракали, одели свои 'Доспехи-2', встали в строй. Сержант-инструктор снова прочитал нам свои предпоследние наставления. Он всегда так говорил, — 'предпоследние' — из суеверия, что ли? — и потопали в коллективный шлюз, а далее грузиться на реактивную платформу 'Пенал'. Она хоть и крытая, но не герметичная, только в пилотской кабине можно держать атмосферу, а солдатики, или в данном случае — курсанты — и так посидят. Уселись, пристегнулись, пересоединили штуцеры шлангов к местной воздушной магистрали, чтобы смесь в баллонах не расходовать.
Пилоты разогрели реактор, засвистел пар в соплах, — слышно, только если шлем приложить к стенке, а так тишина — потом этот свист перешёл в ультразвук, платформу закачало — значит, поднялись с полозьев и встали на струи — и полетели.
Эта платформа тогда была ещё ничуть не устаревшая, хотя и неказистая: с виду два корыта соединённые краями. Но пилоты её очень ценили за надёжность. Да и покупали её у России очень охотно, и турки, и иранцы, и Европа и даже японцы. Те, правда, меняли всю интеллектронику и электронику на свою, бзик у них такой.
В верхнем корыте, впереди была пилотская кабина, потом грузовой отсек с откидными скамейками по бортам, сзади аппарель для входа-выхода. Нижнее корыто — двигательный отсек с реактором и баками с рабочим телом. Из него же вниз выходят дюзы. Под аппарелью ещё одна дюза горизонтального хода и впереди — тормозная. Лунные асы-пилоты, впрочем, демонстрируя высокий класс вождения, тормозили, обычно поднимая платформу на дыбы и бережно ставя её полозьями на грунт после гашения вертикальной и горизонтальной скорости.
Когда только эти 'Пеналы' пошли, говорят, заявились к нам в Селеноград индийцы со своего сектора. Они в раздумье были: наши машины покупать или бразильские 'Мачете'. Хоть это и были изделия одного класса, но 'Мачете' симпатичные были, с иллюминаторами, все линии зализанные, как будто на Луне это играет какую-нибудь роль! А наши — Глашкино корыто по дизайну, да ещё на крыше торчат параболы да штыри. Короче, полная деревня в фас и в профиль.
Индийцы посмотрели, почитали проспекты, покрутили большими носами, и домой в свой сектор засобирались. Наше руководство видит, что перспективные клиенты скучные какие-то и подсылает к ним в столовку, где те обедали, лучшего пилота-пенальщика Мишу Гринберга. Один индиец оказался его однокашником, они разговорились на русском, о знакомых кто, где летает, и так далее. Миша и говорит так, между прочим:
'Зря не хотите наши 'Пеналы' брать. Они могут баллистические прыжки делать. На них даже на лунную орбиту слетать можно!'
Индиец перевёл своим, те смеются, компотом давятся:
'Шутите, сэр, это же машина для поверхности! И в описании этого нет!'
'Ну и что, для поверхности? — не унимается Миша. — Это русская машина, а у нас все параметры с запасом делаются, на всякий пожарный! И в описаниях не всё пишут. Ну, ничего, вы не хотите, так пакистанцы купят, они интересовались недавно'. Кстати, не соврал — было такое!
Тут индийцы смеяться перестали, — не любят они пакистанцев — а самый главный в тюрбане говорит:
'Сэр, а это может кто-нибудь продемонстрировать?'
Остальные подносики отодвинули и защёлкали на своих ноутбуках. Миша в ответ:
'Если начальство уговорите, то я бы и слетал. Но это вряд ли, очень оно, начальство, негативно на это смотрит, — и шёпотом, — Перестраховщики!'
Индийцам, естественно, уже вожжа под хвост попала, — вынь, да полож им орбитальный полёт! Даже компоты не допили, ринулись к руководству. Генерал, а тогда всё очень военизировано было, так вот генерал удивился вроде: 'А откуда вы узнали про такие возможности нашего аппарата?' А потом сделал кислую мину и говорит:
'Конечно, это всё возможно, но мы такое редко практикуем, не целевое использование, то, сё...'
Индийцы настаивают. Тогда генерал, вроде соглашается:
'Ну, в виде исключения, учитывая дружеские российско-индийские отношения, пожалуй, да! Только вам придётся оплатить заправку и расход ресурса реактора, а то меня земное начальство по миру пустит за растрату'.
Индийцы тут же выдают гарантийное письмо и раньше, чем Миша Гринберг со своим индийским коллегой пристёгиваются к креслам, уже приходит оплата. Миша показывает класс, стартует свечкой, выходит на низкую орбиту, делает виток и садится на последнем литре рабочего тела.
Его и его индийского коллегу чествуют в столовой, индиец выглядит одуревшим, всё пытается машинально зафиксироваться за крепко укреплённые окружающие предметы и только повторяет по-русски:
'Вот это, да! Вот это, да!'
А Гринберг — ничего, ему же не впервой! Индиец, тот, что в тюрбане, тоже жмёт Мише руки и тут же улетучивается на переговоры к генералу. И там с порога:
'Можно от вас в Дели позвонить?'
Короче, после этого индийцы о других аппаратах и слышать не хотели, только наши покупали и очень хвалили. Присылали нам своих пилотов на стажировку, Миша их и натаскивал. Те, правда, на орбиту выходить не рисковали, но баллистику освоили чётко.
Кстати, прослышав о нашем рекорде, и бразильцы учудили: вывели своё 'Мачете' на орбиту, а сесть не могут — водички не хватает, да ещё и закрутило их по неосторожности. Запаниковали, воздух кончается, дали 'Мэйдэй'. Наши аварийщики их и вытаскивали. Но это всё давно было, я тогда ещё пешком под стол ходил.
В грузовом отсеке, где мы покачивались на скамейках, иллюминаторы, как я говорил, не были предусмотрены, — зачем они, мы же не туристы? — освещения тоже почти не было, только на потолке имелся ряд плафонов, из которых включен, был только один. Читать, впрочем, никто не собирался, да и при закрытом шлеме 'Доспеха-2' это несколько затруднительно. Только из-за неприкрытых створок двери пилотской кабины вырывался и падал на пол отсека солнечный луч, из чего я заключил, что мы летим прямо в направлении восхода. Полёт длился минут двадцать, затем 'Пенал' накренился и, повернув направо, тут же пошёл на посадку. После посадочного толчка открылась аппарель. Повинуясь жесту сержанта, сидящий с краю курсант неуклюже потопал на выход. Сержант одним плавным движением выскочил вслед за ним, и я имел удовольствие послушать его 'предпоследний инструктаж' соискателю зачёта.
Естественно, не напрямую, а по рации. Этот инструктаж повторялся с некоторыми вариациями ещё столько раз, сколько курсантов покинули наше корыто перед тем, как пришла моя очередь, вслед за Серёжей, и сводился к тому, что:
'Поскольку настоящую спасательную шлюпку ради вашего дурацкого зачёта гробить слишком кучеряво, то считайте, что она уже угробилась в хлам, и от неё остался только шлюзовой отсек, — вот он лежит. Ящик с аварийным биотехом-'юртой', ящик с климатизатором, баллоны с дыхательной смесью, — вот они: раз, два, три — на семьдесят пять часов.
Ещё имеется гигиенический блок, в просторечии — унитаз. Это чтобы за юрту по нужде не бегать. (Сержант так шутил.) Его перед употреблением разогреть, иначе примёрзните задницей и водяная форсунка не заработает. Воды, кстати мало, так что не злоупотребляйте, заправить будет нечем. Если только вам питьевой не жалко.
Также в наличии упаковка с аварийным продовольственным запасом и с напитками на любой вкус. (Напитки на любой вкус — это маленькая канистра с водой и бутылка с витаминизированным соком, обычно апельсиновым). Так что, кушайте на здоровье, поправляйтесь!
Вот это — знакомый и опостылевший вам аварийный передатчик, который по идее должен привлечь к вашей аварии спасателей. Но настоящих спасателей мы беспокоить не будем, поэтому это просто муляж, который, тем не менее, вам нужно правильно включить и расположить на местности.
А вот это — настоящий, аварийный передатчик. Для настоящей аварии, которая, не дай Бог, с вами может произойти. Обслуживания не требует, только на солнце не держите. Если что, просто нажмите клавишу и через полчаса за вами прилетят. И можете сразу начинать готовиться к пересдаче зачёта.
До встречи через трое суток — ваше время пошло! Удачи!'
Вскоре настала и моя очередь. Я вывалился из 'Пенала' под яркие лучи всё ещё восходящего солнца, стекло шлема сразу потемнело, и пока я регулировал поглощение света кроме солнца почти ничего и не видел. Только под конец речи сержанта я обнаружил себя стоящим на кочковатой, покрытой валунами равнине, на которой были свалены в беспорядке все жизненно важные для меня аварийные причиндалы.
В заключение напутствия сержант помахал рукой, развернулся и несколькими прыжками достиг распахнутой аппарели.
'Трогай!' прозвучало в эфире и я, опомнившись, перемахнул через трубу шлюзового отсека и залёг за ней. Всё же, вдалбливаемые нам три года рефлексы сделали своё дело: какой ни маломощный двигатель у 'Пенала', но вылетевший из-под дюз камешек запросто может повредить скафандр. Даже рикошетом, но в моём случае камням не от чего было рикошетить: ближайшие скалы находились метрах в пятистах.
Почва затряслась, несколько таких бедовых камешков щёлкнули по трубе шлюза, а поскольку я к ней прижался, я это услышал. Затем вибрации прекратились, я поднял голову и увидел в стороне парящий на струях пара 'Пенал'. Он набирал скорость, и я на всякий случай отметил по местным предметам направление. Оно было перпендикулярно направлению на солнце, и я пришёл к выводу, что, скорее всего нас высаживают на прямой, или скорее на широкой дуге, чтобы каждая точка высадки была примерно на одном расстоянии от Базы. Что ж, логично!
Поднялся и приступил к обустройству 'аварийного лагеря'. Первым делом оттащил на ровную поверхность и подальше от прочих вещей массивный ящик с зародышем биотеха. Вынимать его не требовалось, достаточно было открыть крышку, сорвать плёнку с бурого содержимого и ударить прикреплённым к крышке с внутренней стороны молоточком по выступающему в центре из массы штоку. Этот удар разбивает внутреннюю стеклянную капсулу с жидким активатором. Затем крышку следовало закрыть, снять пломбу и открыть панель электронного управления. Что я и сделал, попутно хозяйственно прибрав красивый молоточек в боковой карман.
Под крышкой оказался маленький дисплей и наборная тастатура. Ничего нового, сто раз уже отработано на тренажёрах, сначала в классах, потом на природе в пустыне, потом в скафандрах. Нажать любую кнопку — дисплей оживает, требует ввести код активации. Вот он код вместе с краткой инструкцией крупными буквами на русском и английском запечатлён на крышке. Набираем код и жмём ввод. Почему не пищит? Прошлый раз пищало! Не прошлый — балда — а позапрошлый: тут воздуха нет! На дисплее: 'Код принят, идёт установка программы' и далее:
'За ходом активации вы можете следить визуально — нажмите 1.
Получать акустическую информацию — нажмите 2.
Получать информацию по радиоканалу — нажмите 3'.
Пялиться на биотех мне неохота, воздуха, а значит и акустики, тут нет, значит, жмём тройку. Есть!
Дисплей пишет: 'Установите частоту радиоканала'. На рации в скафандре установлен 16-й канал, значит, это будет частота... э... Какая же? Не помню... Да можно же рацию перевести в режим индикации частоты! Несколько отработанных нажатий вслепую на нагрудном щитке и на внутришлемном дисплее загорается искомое. Копирую на клавиатуре биотеха, частоту и в наушниках слышится механический голос: 'Частота установлена. Если вы слышите это сообщение, нажмите любую кнопку'. Нажимаю 'любую' кнопку и процессор любезно информирует меня об установлении односторонней радиосвязи.
'Теперь произведите химическую активацию' — требует биотех. Да я же уже произвёл! Процессор настаивает, а затем, замолкнув на полуслове, сообщает мне, что химическая активация успешно произведена. Спасибо, дорогой, что бы я без твоей информации делал?
Теперь нужно заняться установкой 'аварийного' передатчика. Скорее всего, это просто муляж, ведь прав сержант, авария у меня не настоящая и аварийный канал не стоит глушить, да ещё двадцатью передатчиками по числу курсантов. Но может он и заизлучает на какой-нибудь частоте как индикатор того, что я работаю. Да тут делов-то! Достать из упаковки, подсоединить антенну, нажать на клавишу. Не нажимается, но это не беда, просто жать нужно сильнее, чтобы внутри сломалась специальная пластинка и кнопка зафиксировалась.
