Подкова с неба

— Хозяин, ты опозоришь меня перед Пегасами!

— Что?!

— Я — боевой рыцарский конь, я не могу таскать на себе груду железного лома!

— Это я железный лом?!

— Перед крылатыми лошадьми я должен предстать во всем блеске, поэтому ты лучше останься здесь и приведи себя в порядок, а я пошел!

Отважный рыцарь лишился дара речи. Викинг, чувствуя себя полностью отомщенным за прогулку по облакам, развернулся и с довольным видом прошествовал ко входу в Нагорию.

— Стой! — зарычал Гиль, придя в себя. — Стой, наглое животное! Погоди, я с тобой разберусь!

Не дожидаясь, пока хозяин выполнит свою угрозу, Викинг подпрыгнул и бросился бежать, отважный рыцарь — за ним. Вдруг у самых Ворот им наперерез шагнула широкая, похожая на шкаф, каменная фигура.

— Кто меня звал? — грозно пророкотала она.

Путешественники разом остановились, посмотрели друг на друга и ответили в один голос:

— Это не я!

Каменный человек подумал, медленно с душераздирающим скрежетом наклонил голову, но поднять ее обратно не смог — заело. Добрый рыцарь Гильом подошел к нему поближе и дружелюбно предложил:

— Помочь?

— Нет! — рассердился вдруг каменный человек. — Дай руку! — и протянул Гилю свою, в тяжелой каменной перчатке.

— Хозяин, хозяин! — всполошился Викинг. — Ни за что не давай! Это же Каменный Гость, волшебник предупреждал, его пожатия никто не выдерживает! Лучше вообще на эту глыбу не смотреть!

— Цыц! — гордо вскинул голову Гильом. — Во-первых, я рыцарь, а во-вторых, воспитанный человек! Когда со мной здороваются, я не могу не ответить!

И он хотел от души пожать протянутую ему каменную руку. Рыжий конь перегородил ему дорогу.

— Очень даже можешь! — заявил он, с опаской оглядываясь на стража Белых Ворот, который, отчаянно скрипя

всеми частями тела, подходил все ближе и ближе. — Хозяин, беги скорей в Нагорию, я, так и быть, тебя прикрою!

Отважный рыцарь рассердился.

— Что ты болтаешь?! Когда я от кого убегал? А ну, прочь! Дай мне с человеком поздороваться!

— Это не человек, а чурбан каменный! С таким здороваться не обязательно!

— Конь, не учи меня этикету! Моя мама всегда говорила, что здороваться нужно со всеми. Так что не путайся под ногами! Отойди, я сказал!

Викинг посмотрел Гильому в глаза, но, наткнувшись на непреклонный рыцарский взгляд, опустил уши и надулся.

— Ладно, ладно, я пошел... Только... Ой!

— Что случилось? — спросил Гиль.

Рыжий конь выгнулся колесом, запрокинул голову и задергался, как марионетка на веревочках.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Ой-ой-ой! Мамочки! Ай, хозяин! Там... Там, спине... Ой, не могу!

— Что на спине?

— На спине... ай-ай-ай! Колет! — приплясывая и взбрыкивая ногами, Викинг потихоньку оттеснял отважного рыцаря к Воротам. За ними, громко топая, шел Каменный Гость и повторял без остановки: "Дай руку! Дай руку!"

— Колет? — переспросил Гильом.

— А-а-а, да!.. Нет! Щиплет!

— Щиплет?

— Нет, колет!

— Так колет или щиплет?

Викинг протолкнул хозяина в высокий проем Белых Ворот, сам заскочил следом и ответил с довольной улыбкой:

— И не колет, и не щиплет! Все прошло! Смотри, мы уже в Нагории!

Гильом оглянулся. Каменный Гость остался снаружи, для него Ворота были слишком узкими. Конечно, можно было к нему выйти...

— Возвращаться — плохая примета! — быстро сказал рыжий конь, перехватив рыцарский взгляд. — Сам говорил, удачи не будет.

— Хорошо! — согласился Гильом. — На обратном пути поздороваюсь... А сейчас нас ждут подвиги. Пошли, Викинг!

Из всех стран, какие только есть на свете, Нагория — самая маленькая. Пешком, не торопясь, ее можно обойти за один час. Жители Нагории, ветреники и ветреницы, приходятся дальними родственниками цветочным эльфам — они маленькие, легкие создания, и в головах у них ветер, но, живя на вершине Горы и постоянно глядя на всех сверху вниз, ветреники считают себя очень большими и значительными.

Их лучшие друзья, крылатые лошади Пегасы, тоже любят позадирать нос. Целыми днями жители Нагории верхом на них кружат по поднебесью, перегоняют облака с места на место; иногда они любят пошутить — соберут все дождевые облака в одном месте и устроят на земле потоп... Не со зла, а по легкомыслию. Сами ветреники вообще от малейшего дуновения разлетаются в разные стороны, поэтому, чтобы придать себе вес, они пьют крепленое вино, которое обычных людей превращает в камень...

Проделав долгий путь, отважный рыцарь Гильом со своим верным конем Викингом наконец-то вошли в Нагорию. Маленькая страна сплошь состояла из светлого камня и густого, как сливки, белого тумана. Дома ветреников были выдолблены прямо в Горе, как ласточкины норки, и солнце освещало их своими лучами. Нет в Нагории ни кустов, ни деревьев — только толстый ковер зеленого мха лежал под ногами. По нему, метя землю волнистыми гривами и пышными хвостами, бродили белые Пегасы, с интересом разглядывая путешественников. Викинг вдруг застеснялся, из рыжего стал малиновым, запутался в собственных ногах и чуть не упал.

— Брось! — сказал ему отважный рыцарь. — Не переживай! Мы же не на смотрины прибыли, а на подвиги. Сейчас кого-нибудь найдем...

— Кого найдем? — сморщился Викинг. — Никого же нет!

Хозяев действительно не было видно. В округ стояла тишина, только мягко стелился туман и фыркали крылатые лошади.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул Гильом.

— Будь, будь, будь... — подхватило эхо.

— Я, отважный герой...

— Рой, рой, рой...

— Пришел, чтобы сразиться с любым вашим рыцарем!

— Царем, царем, царем...

— Можно и царем... А не нужно ли у вас кого-то спасти?

Эхо смолкло, словно задумалось.

— Эй, мы, что, напрасно сюда пришли? — возмутился отважный рыцарь.

— Господин герой... — тихий шепот проплыл по воздуху, как облачко пара, и осел на рыцарских доспехах. Рядом с Гилем возникла вдруг тоненькая фигурка и схватила его за руку.

— Спаси, спаси нас, господин!

Ты шанс последний наш один!

— А ты кто? — удивился отважный рыцарь.

— Я — бедный ветреник, а вот

Все те, кто здесь со мной живет...

Из тумана потихоньку выбирались такие же тоненькие малыши и малышки, с самым грустным видом окружая путешественников. Все они простирали к рыцарю маленькие ручки и просили:

— Спаси, спаси нас, господин!

Ты шанс последний наш один!

Надо сказать, что ветреники всегда разговаривали стихами, потому что каждый день ездили верхом на Пегасах. (Есть такая примета: кто Пегаса оседлает, непременно станет поэтом...)

— Спасти я могу, — заметил рыцарь. — Это моя профессия, можно сказать. Кстати, зовите меня просто "рыцарь Гильом"... Ну, где ваш враг? С кем мне сражаться?

Ветреники заволновались, запрыгали, заговорили все разом. Вперед выступил тот малыш, что первым подошел к Гилю и, видимо, был здесь за главного (он доходил отважному рыцарю до подмышек, а остальные только до пояса). Ветреник поднял руку и торжественно изрек:

— О слушай, слушай нас, Гильом!

Увы, мы так теперь живем!..

Ветреники бедные,

Худые да бледные,

Похожи на привидений,

Собственной тени боятся!

Но этой ужасной печали

Два дня назад мы не знали,

Два дня назад мы умели

Петь, шутить и смеяться...

На наших конях летучих

Носились мы с братом по тучам,

И вдруг у Пегаса брата

Подковы упали вниз.

Скакать без подков-то плохо!

Не чуяли мы подвоха -

Мой брат за своей потерей

Возьми да и спустись...

Не знаю, что он там делал,

Да только вернулся он с девой,

И дева в руках сжимала

Ночной горшок золотой.

И ей лет эдак двести,

Но брат звал ее невестой!

Наверное, он обо что-то

Ударился головой...

Но что, что с ним случилось?!

За что такая немилость?

Зачем брат это чудовище

К нам сюда притащил?

Дева так больно дерется,

Кричит, визжит и смеется,

Бороться с этой напастью

У нас не хватает сил.

От ее ударов могучих

Мы улетаем за тучи -

Легкие мы и нежные,

Как тополиный пух...

Дева громко ругается,

Горшком своим в нас бросается,

И нас из десятка осталось,

Наверное, не больше двух!

Как сладить с этим кошмаром

Не знает ни юный, ни старый,

Но ты, о, отважный рыцарь,

Нам послан самой судьбой!

Спасай нас скорей, не медли!

Сверни чудовище в петли!

И мы за тобой, рыцарь,

Отважно ринемся в бой!

Спаси, спаси нас, о Гильом!

Мы за тобою в бой пойдем!

— Да, досталось вам на целую поэму! — заметил Гиль и задумался.

Конечно, несчастных ветреников, угнетаемых неизвестной особой женского пола, нужно было спасать — так велели ему честь и рыцарское достоинство. Но сражаться с женщиной? Даже если она самая ведьмистая ведьма на свете, как можно?! То-то будет смеяться противный граф Берингер, когда узнает, что отважный рыцарь Гильом, прозванный Непобедимым, Неустрашимым и Непререкаемым, выступил против вооруженной ночным горшком дамы!

Но ветреники дружно вцепились в него и хором закричали:

— Спаси, спаси нас, о Гильом!

Мы за тобою в бой пойдем!

— Ладно, — вздохнул первый герой Подгории. — Спасу... кого надо. Ведите меня к вашему чудовищу!

Обрадованные малыши мгновенно подхватили его и чуть ли не на руках понесли к пещере, где, по их словам, сидела ужасная женщина. Следом потрусил рыжий конь.

— Мы великие герои, нам преграды ни по чем!

Если встретим мы дракона, сразу в порошок сотрем! — распевали ветреники во все горло, уже позабыв обо всех своих несчастьях. Перед входом в большую пещеру процессия остановилась.

— Там в темноте сидит оно,

Ужасной злобой все полно! — сказали ветреники Гилю и быстро попрятались кто куда.

Отважный рыцарь немного потоптался на месте, потом откашлялся, сделал три шага вперед и произнес такую речь:

— Благородная дама!.. Ммм... Я... э-э... Не соблаговолите ли выйти из пещеры? А то как-то неудобно в пустоту говорить... Я, конечно, не настаиваю... э-э... Давайте сделаем так: я буду говорить, а вы просто подайте знак, что слышите, чихните или кашляньте, ладно? Позвольте для начала представиться — я, отважный рыцарь...

— ГИЛЬ?!!

Из глубин пещеры словно ураган вырвался. Малышей-ветреников разметало в разные стороны, у Викинга подогнулись колени... Один рыцарь сумел устоять на ногах.

— Берта! — пробормотал он в изумлении...

Много разных родственников было у отважного рыцаря: братья и сестры, дядюшки и тетушки, родные, двоюродные, троюродные бабушки и четвероюродные дедушки, не считая семиюродных племянников. И из всей этой многочисленной родни единственной, о ком он старался никогда не вспоминать, была кузина Берта. И не потому, что она была ужасно злая, грубая и вредная, и не потому, что она была страшной уродиной — высокой, костлявой, с большими желтыми зубами и бородавкой на носу.

Дело в том, что, несмотря на свое уродство, кузина сорок девять раз выходила замуж. А сколько рыцарей сложило головы из-за одного ее благосклонного взгляда — не перечесть! А все потому, что крестная-колдунья научила Берту кое-каким заклинаниям и оставила ей в наследство волшебный ночной горшок из чистого золота. Стоило этим горшком коснуться головы какого-нибудь рыцаря, как он немедленно влюблялся в кузину и шел на любые безумства ради ее кривой улыбки.

Гильом прекрасно знал и о волшебном горшке, и о том, что Берта, овдовев в сорок девятый раз, подыскивала себе нового мужа. Но что она делает в Нагории?

— Кузина, дорогая, как ты здесь оказалась?

— Как я здесь оказалась? — взвизгнула Берта, выпрыгивая из пещеры с горшком наперевес. — Как я здесь оказалась?! Он еще спрашивает! Меня похитили из окна собственного дома, притащили сюда и держат в плену эти гадкие коротышки!

— Кузина, — задумчиво спросил отважный рыцарь, — а ты, случайно, не задела ли кого-нибудь из ветреников своим горшком?

— Нужны мне эти малявки! Я себе присмотрела красавчика графа Берингера и, когда он по улице проезжал, горшочком в него из окна кинула. Только промахнулась, а тут еще этот мелкий негодяй на крылатом коне мимо пролетал и под горшок подставился. Сам виноват! Выкрал меня из собственного дома! Влюбился! Как будто он единственный такой... Ну, я ему наподдала, как следует, чтобы руки не распускал, он сейчас где-нибудь на краю света приземлился и остальные малявки тоже!

Гиль махнул рукой.

— Кузина, ты не права... Да что тебе говорить! Горбатого могила исправит!

— Это я горбатая?! — Берту даже перекосило. — Ты меня назвал горбатой?! Ах, грубиян! Я страдаю в заточении, а он еще обзывается! Негодяй!

Отважный рыцарь еле увернулся от просвистевшего в воздухе золотого горшка. Берта свистом подозвала посудину обратно, поудобнее перехватила ее за ручку и нацелилась для нового броска. Сражаться с волшебными ночными горшками рыцарь не привык, а потому быстро спрятался за выступом белой скалы, а Викинг, как и полагалось боевому коню, не отступал от хозяина ни на шаг.

— Ги-и-иль!!! — вопила кузина. — Немедленно выходи, мерзавец! Как ты смеешь прятаться, когда я с тобой разговариваю?!

— Так просто и не объяснишь... — ответил ей Гильом из-за скалы и чуть не получил горшком по лбу. Тогда он решил, что Берта так просто не успокоиться и надо составить план действий по ее обезвреживанию.

— Ги-и-иль!!! — Гора вздрогнула от нового вопля. Три ее вершины покачнулись и сложились домиком, с них посыпались камни, застучав, как град, по рыцарским доспехам.

— Ну вот, вмятины останутся, — огорчился отважный рыцарь, заползая вместе с конем в маленькую пещерку. Там уже сидело целое семейство трясущихся от страха ветреников.

— Привет! — весело сказал им Гильом. — Вот так встреча! Представьте себе, ваше чудовище оказалось моей близкой родственницей! Да, да, моей двоюродной сестрой! Не понимаю, в кого она такая уродилась? Совершенно не умеет себя вести, семью позорит...

— Ги-и-иль!!!

Отважный рыцарь прижал палец к губам.

— Тсс, меня здесь нет...

Ветреники дружно закивали, а самый маленький поднялся и крикнул наружу:

— И так сказал он ей в ответ:

"Прошу простить, меня здесь нет!"

— Ги-и-иль!!!

Отважный рыцарь и рыжей конь пулей вылетели из пещерки. Над Горой кружился золотой горшок Берты. Заметив путешественников, он спикировал вниз, но промахнулся и едва не расплющился о скалу.

— Караул! — завопил Викинг. — Помогите, спасите, убивают!

Окончательно потеряв голову, рыжий конь бросился обратно к Белым Воротам.

— Стой! — скомандовал Гильом, хватая его за хвост. — А как же ветреники?

— Ветреники пусть сами разбираются, а я жить хочу!

Крича, визжа, топая ногами и колотя горшком по камням, к путешественникам шагала Берта.

— Караул... — повторил Викинг и смолк. Прямо перед ними стоял Каменный Гость.

— Дай руку! — грозно пророкотал он.

— Га-а-анс!!! — кричала Берта.

Рыжий конь метнулся направо, потом налево, а потом лег на землю и закрыл глаза копытами.