— Однажды я видела вас восьмерых, — прокомментировала женщина, как будто они просто подхватывали нить обычного разговора. — В прошлый раз вас было десять. Вы никогда не приходили в одиночку. — Ее глаза изучали его, само его присутствие было гротескным оскорблением. — Никогда не бывало одного, — повторила она.
— Я решил прийти сам, — ответил Дрейфус. — Я подумал, что это позор, что ваше гостеприимство так слабо распространяется на всех этих префектов.
Кассиан подошел обратно, кабель связи все еще свисал с платформы. Они даже не начали наматывать его обратно.
На баррикаде охранники, передвинувшиеся с места на место и пополнившие боеприпасы, поднимали лестницы в ведрах.
— Я разговаривал с мэром Доккумом. Они отслеживают разговоры оранжистов по всему Элви. Пока ничего не известно о другом префекте.
— Будет.
— Мэр пытается связаться с Тиллманом Друэном, представителем "Оранжевых". Это не гарантировано. Они говорят только тогда, когда им есть что терять.
— Возможно, Доккум сможет убедить их, что сегодня им есть что терять.
Его браслет звякнул. Дрейфус отошел на несколько шагов от Кассиана и раздраженно ответил.
— Пока докладывать нечего.
— Где вы?
— В тылу правительственных войск в Элви. Кассиан находится в контакте со своим начальником, неким мэром Доккумом. Доккум пытается наладить канал переговоров с повстанцами. Нет никакой гарантии, что они ответят.
— Тогда я не готова ждать ни минуты дольше.
— Пожалуйста, дайте мне еще несколько минут. Здесь и так все достаточно плохо. Отправка префектов только еще больше повысит температуру.
— Сколько еще ждать?
Дрейфус оглянулся на Кассиана. Другой мужчина снова подключился к кабелю связи, с тревогой поглядывая на Дрейфуса, пока тот слушал. Дрейфус похолодел. Он уже узнал плохие новости по манере Кассиана.
Дрейфус отключился от Омонье, сказав, что скоро выйдет на связь. Он неторопливо подошел, и каждый шаг словно гвоздем вонзался ему в плечо.
— В чем дело, Кассиан?
— Сторона Друэна выдвигает требования.
Дрейфус позволил себе последний проблеск надежды, какой бы иллюзорной она ни была, как он понимал.
— Освободить мою коллегу?
— Нет, выдать ее тело. — Кассиан с трудом сглотнул. — Боюсь, что она была мертва, когда ее нашли. Сторона Друэна отрицает свою ответственность, но она умерла на территории, находящейся под их контролем.
Дрейфус обдумал это. Это было именно то, чего он боялся, но ему все еще требовалось время, чтобы осознать это в своем воображении, чтобы начать выстраивать дальнейшее на этой новой истине.
— Какие требования?
— Прекращение огня. Свобода передвижения. Освобождение заключенных. Как обычно. Очевидно, мы не ведем переговоров с убийцами.
— Я должен получить ее тело. Пусть Доккум отдаст им все, что они захотят.
— Она уже мертва, префект.
Дрейфус повысил тон. — Удовлетворите их требования. При необходимости превысьте их. Но доставьте мне это тело.
Тенч доставили через двадцать пять минут. Произошел обмен, сложный и чреватый последствиями. Пленные должны были подняться на баррикаду и перелезть через нее, а затем тем же путем должно было вернуться тело на носилках.
Когда его опустили, Дрейфус медленно подошел к носилкам, каждый шаг давался ему тяжелее предыдущего, как будто на него постоянно давил тяжелый груз. Он жестом приказал охранникам отойти в сторону. Он откинул простыню с головы тела, наслаждаясь последними мгновениями надежды.
Он вгляделся в лицо Тенч. Даже после смерти, даже учитывая то, как с ней обращались нападавшие до или после убийства, не было ни малейшего повода для сомнений.
— Прости, Ингвар, — одними губами произнес он.
Он полностью стянул с нее простыню.
Причину смерти предстоит установить медицинским экспертам, работающим в Броне. Но в возможностях не было недостатка. Судя по имеющимся у Тенч травмам, она испытала множественные повреждения. В нее стреляли, избивали дубинками, душили, кололи и рвали на части. Это были лишь самые очевидные раны.
— Я подвел тебя, — тихо сказал он. — Ты никогда этого не знала, но я все равно подвел тебя.
Кассиан приблизился к нему. Он дал Дрейфусу несколько минут побыть наедине с телом.
— Это ваша коллега?
— Да. Это Ингвар Тенч.
После некоторого молчания Кассиан спросил: — Что с ней будет?
— Ее вернут в Броню. Они установят точные причины смерти. Я бы не стал слишком беспокоиться по этому поводу.
— А после этого — появится ли другая ее версия, которая продолжит?
— Ты имеешь в виду бета— или альфа-уровень? — Дрейфус чуть не рассмеялся над невежеством Кассиана, без сомнения, вызванным благими намерениями. — У нас это работает не так.
— Мне жаль.
— Что она умерла, или сожалеешь, что этот день может стать плохим для всех вас?
Что-то промелькнуло в глазах Кассиана, какой-то вызов, который был почти восхитителен. — Я могу вам обещать, что она не получила бы теплого приема, если бы прошла через другую спицу. Но все еще была бы жива.
— Ты имеешь в виду просто ранение в плечо.
Кассиан посмотрел на тело. — Вы действительно никак не можете ее спасти?
— Если бы мы добрались до нее быстро, могли бы многое сделать. Сейчас уже слишком поздно что-либо предпринимать.
— Еще раз прошу прощения.
— Это еще не конец. — Дрейфус пристально посмотрел на мужчину, гадая, понял ли он его до конца. — Я заключу с тобой сделку, Кассиан. Вам не нужны меры принуждения, и, честно говоря, мне не нужна бумажная волокита.
— Что вы предлагаете?
— У меня есть тело, но нет картины преступления. Обеспечь мне это, и я смогу свести дело к действиям тяжелой техники. — Он встретился взглядом с Кассианом, желая, чтобы тот принял его предложение. — Поверь мне, это в ваших же интересах.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дрейфус замешкался у входа в тактический кабинет. За коваными бронзовыми дверями он увидел свое отражение, задумчивое и погруженное в глубокие тени, — человека, уже приговоренного к смерти.
Он прижал руки к узорам в виде латных перчаток на дверях и шагнул в темное, торжественное пространство за ними. Покрытые лаком стены, черный стол для совещаний и постоянно меняющийся массив слева — эволюционирующая трехмерная модель Сверкающего Пояса из трансформируемого материала именно в данный момент времени, выполненная со скрупулезной детализацией.
Джейн Омонье только что заняла свое место в центре широкого овального стола, по бокам от нее расположились старшие префекты Лилиан Бодри и Гастон Клирмаунтин. Спарвер Банкал уже занял свое место рядом с Бодри, справа от Омонье, а Дрейфус сел на свое обычное место рядом с Клирмаунтином, через два места слева от Омонье. Рядом с ним сидел внештатный аналитик, чье имя он забыл, а рядом с ними стояло кресло, которое обычно принадлежало Ингвар Тенч, унаследованное от ее предыдущей работы в качестве префекта внутренней службы, тесно сотрудничавшей с Омонье и другими по особо важным вопросам. Благодаря своему высокому техническому званию она продолжала работать в тактическом кабинете даже после того, как ее перевели на полевые задания. Ее опыт и проницательность по-прежнему ценились.
Теперь кресло было пустым.
— Том, — сказала Омонье, прежде чем он сел. — Рада вашему присутствию, но вам все равно следует отдохнуть. Двадцати шести часов явно недостаточно для восстановления сил.
Дрейфус с ворчанием опустился в кресло, его плечо болело, но уже не так сильно. — Я поправлюсь. Это больше, чем можно сказать об Ингвар.
— Спасибо, что проследили за возвращением ее тела. Сейчас мы разговариваем с Мерсье. — Взгляд Омонье скользнул по столу, остановившись на собравшихся перед ней девятнадцати префектах и аналитиках. — В Стадлер-Кременеве мы потеряли одного из наших лучших игроков. Независимо от причин этой потери, я хочу подчеркнуть, что одна ошибка не перечеркивает всю жизнь преданного служения нашей организации. Ее профессионализм — ее глубокое знание нашей истории и систем — был непревзойденным. И я включаю себя в это число.
Никто и бровью не повел, услышав это. Омонье была известна многими достоинствами, но ложная скромность не входила в их число.
— Можно сказать, — заметила Лилиан Бодри, — что это было нечто большее, чем ошибка. Это была... дикая провокация.
— Лилиан, пожалуйста, — пробормотал Гастон Клирмаунтин.
— Если я этого не скажу, никто другой этого не скажет, — резко возразила Бодри. — Одним безрассудным поступком Тенч свела на нет годы работы по установлению хороших отношений с нашими наиболее сложными клиентами. Это чудо, что нам не пришлось отправлять массированный ответ. Число погибших могло быть...
Дрейфус оборвал ее. — Вы намекаете, что это было самоубийство, Лилиан. Откуда вы знаете, что это не было честной ошибкой?
— Не может быть, чтобы она пошла туда, не зная о последствиях, — сказала Бодри. Она повернулась на кресле, застыв, как марионетка. — Историю Стадлер-К до сих пор преподают на вводных курсах. Кроме того, это была Ингвар Тенч. То, чего она не знала, не стоит и интереса.
Дрейфус откусил кусочек яблока, хруст был слышен на другом конце стола. — Возможно, она не осознавала, где находится, пока не стало слишком поздно.
— При всем уважении, никто просто так не попадает в орбиталище, включенное в карантинный список, — сказала Бодри. — Наши системы гарантируют это.
Дрейфус пожал плечами, глубже погружаясь в свое кресло. — Системы иногда дают сбой. Разве это не половина причины, по которой мы существуем?
— У нас есть ее корабль, — сказала Омонье, кивнув в сторону Дрейфуса. — Это уже больше, чем было на момент смерти Мизлера Кранаха. Команда тяжелой техники доставляет его обратно в Броню на буксире; они не рискнут активировать ни одну из его систем, пока не обеспечат полную безопасность.
— Должна быть причина, по которой мы не смогли перехватить управление, — сказала Бодри.
— И мы найдем ее. — Взгляд Омонье скользнул по залу, задержавшись на полудюжине или около того присутствующих, которые были относительными новичками в священной обители тактического кабинета. — Теперь я должна упомянуть кое-что еще в связи со службой Ингвар. То, что я собираюсь обсудить, не должно выйти за пределы этой комнаты.
Дрейфус вонзил зубы в яблоко, но воздержался от укуса.
— Чуть более четырех лет назад, — сказала Омонье, — Ингвар проводила расследование несанкционированной операции в рамках проекта Брони под кодовым названием Катопсис. После выполненного командой Тенч расследования я полностью закрыла ее и инициировала дисциплинарные процедуры в отношении инициаторов, включая Григора Бакуса. Никого не заставили покинуть Броню, но закрытие операции оставило в наследство недоброжелательность, в основном направленную на Тенч. Это она предложила перевести ее на работу в полевых условиях, и я согласилась. Мне не хотелось терять талантливую сотрудницу, но я не сомневалась, что из нее получился бы не менее эффективный, преданный своему делу полевой агент.
— Простите, но могу я поинтересоваться характером этой операции? — спросил один из новичков, аналитик по имени Джеффи.
— Том? — спросила Омонье.
Дрейфус выпрямился на своем кресле. — Катопсис был проектом по отлову и удерживанию одного или обоих враждебных искусственных интеллектов, которые, как известно, свободно разгуливают по Сверкающему Поясу.
— А что в этом плохого? — спросил Джеффи.
— В этом была своя польза, — сказала Омонье. — Но практические аспекты были опасны. Если бы в какой-то момент это не сработало, Катопсис мог бы дестабилизировать ситуацию, потенциально позволив одному разуму стать более могущественным, чем его противник.
Джеффи наслаждался моментом, когда он был в центре внимания. — Люди, стоящие за Катопсисом, этого не видели?
— Григор Бакус и его соратники были уверены, что их ловушка может нейтрализовать обоих противников одним ударом. Я была уверена в меньшей степени. Есть кое-что, что можно сказать в пользу предсказуемого статус-кво; пока эти два ущербных бога зациклены друг на друге, мы можем жить своей жизнью.
Никто не спорил с Джейн Омонье по этому поводу. Это было бы крайне неразумно, учитывая, что она была пленницей одного из этих злобных разумов.
— Вы думаете, что тлеющая неприязнь могла сохраниться и по сей день? — спросил Клирмаунтин.
— Не знаю, Гастон. Но я действительно хочу, чтобы этим делом занялись. — Ее взгляд остановился на единственном гиперсвине в комнате. — Спарвер, немедленно поручаю вам это дело. Вам предстоит разобраться в действиях Ингвар за последние несколько недель и месяцев. Возможно, вы ничего не найдете, но если в ее недавней истории есть что-то, что могло бы пролить свет на сегодняшние события — даже если это окажется всего лишь самоубийством, — я рассчитываю, что вы это найдете.
— Чувствую, что мог бы принести больше пользы в расследовании Сферы милосердия, — сказал Спарвер.
— Тем не менее, Талия Нг останется ответственной за Сферу милосердия и более широкую операцию по сдерживанию последствий поступка Мизлера Кранаха. Разрешаю ей вернуться в Вальско-Венев, чтобы связаться с лемурами и взглянуть на место преступления свежим взглядом.
— Мои впечатления были недостаточно свежими, мэм?
— Я не хочу, чтобы кто-то из вас слишком эмоционально реагировал на действия своих подопечных.
Если Спарвера и не удовлетворило это объяснение, у него хватило здравого смысла не оспаривать его дальше. Дрейфус встретился с ним взглядом, кивнул в знак одобрения и поддержки и пожелал своему другу не копать глубже, чем тот уже забрался.
— Отлично, — небрежно ответил Спарвер. — Я возьму на себя Ингвар.
— Конечно, вы это сделаете. — Омонье помолчала, разглядывая свои пальцы, прежде чем продолжить. — Есть еще один вопрос, который только сейчас привлек мое внимание. Я думаю, было бы справедливо сказать, что мы считали Ингвар преданной своему делу одиночкой, верной Броне, почти полностью отдающейся своей работе, исключающей личную жизнь?
Ни у кого не нашлось возражений.
— У Тенч есть дочь, — продолжила Омонье. — Она обычная гражданка, живет в Сверкающем Поясе. Кто-то должен сообщить ей о том, что произошло.
Омонье и Дрейфус воспользовались специальным ключом, чтобы попасть в комнаты Тенч. Они вошли, и при их появлении включился приглушенный свет. Оглядев лаконичную обстановку, голую мебель и ничем не украшенные поверхности, Дрейфус остановился как вкопанный.
— Какой-то идиот уже побывал здесь до нас. Они вычистили это место.
— Я так не думаю, — сказала Омонье. — У меня такое чувство, что все именно так, как ей нравилось.
Дрейфус взглянул на свою начальницу. — Вы навещали ее, когда она была жива?
— Нет. Она была не из тех, кто любит чаепития и сочувствие. Однако я знала Ингвар, и она жила бы именно так. — Омонье обвела рукой обстановку, выдержанную в теплых тонах охры. — Спартанская жизнь. Ничего не отвлекает, никаких сложностей. Ничего, кроме самого необходимого.
— Я думал, что моя обстановка минималистична, — ответил Дрейфус.
