Норд засопел.
— В пруду, говоришь? Знаешь, что... принеси мне все, что там отыщешь, и получишь еще столько же...
— Ага, — недоверчиво кивнул данмер, — монеты гони. Тогда и принесу.
— Послушай, красноглазый, я сейчас на мели. Но Шором клянусь, чтоб мне пива не пить, если ты принесешь...
Незамеченный обоими Элемар покачал головой и так же осторожно отступил назад. Мелкому данмеру в любом случае ничего не светило, кроме подзатыльника и угрозы поведать обворованному Фарготу о личности вора. Никаких денег мальчишке не видать. Босмера ему, пожалуй, было не жаль, но неожиданно захотелось проучить Хрисскара — подслушанный разговор напомнил альтмеру кое-что из его собственного детства. А значит, следовало опередить мальчишку. С этими мыслями Элемар направился в сторону данмерской части поселка.
Отличие от заметно ухоженной "имперской половины" селения даже ночью было разительным. Вместо крепких каменных домов — покосившиеся дощатые лачуги, вместо уличных светильников — ночная темень, вместо патрулей легионеров — бесшумно крадущиеся тени. И запах — стойкий омерзительный запах сырой рыбы, гниющих водорослей... и чего-то гнилостно-грибного. Видимо, того самого муска, чем бы эта дрянь ни была. Элемар вспомнил рассказ Аррилла: Сейда Нин до возведения имперцами маяка и постройки канцелярии Береговой Охраны был обычным рыбацким поселком, каких сотни по всему побережью Тамриэля. В том же Хай Роке они мало отличались от здешних. Разве что сами рыбаки были не мерами, а людьми.
Имперцы позаботились и об удобстве, построив крепкие дома для чиновников канцелярии и обслуги. И не только для них, но коренные жители поселения по-прежнему ютились в полуразвалившихся хибарах. Улучшать их быт имперцы, несмотря на громкие заявления, не торопились. Впрочем, альтмер их не осуждал — судя по всему, данмеров это устраивало, и менять что-либо они не желали. Насильно же пытаться сделать кого-то счастливым — занятие заведомо бесперспективное и неблагодарное. В конце концов, если кто-то хочет жить в грязи, это его личное дело.
Кстати, о грязи — с учетом основного занятия местных жителей, её было удивительно немного. Альтмер помнил проходы в рыбных рядах Вэйреста, в которых ноги по щиколотку утопали в чешуе и всюду валялись клочья протухшей рыбьей требухи. Здесь же... альтмер невольно восхитился, понимая, что у данмеров, похоже, не было привычки гадить себе под ноги.
Элемар почти дошёл до пруда — единственного, к слову, данмерская часть селения была невелика, даже меньше "имперской" — когда впереди мелькнула щуплая фигурка. Присела на берегу и завозилась. Что делал мальчишка, альтмер не понял — слишком близко подходить он поостерегся, чтобы не быть обнаруженным, к тому же данмер явно знал, где именно расположен тайник и как до него добраться. В отличие от него самого. Так что самым разумным вариантом было подождать и поймать воришку с поличным. А потом договориться... если получится.
Возня эльфёнка завершилась негромким плеском. Мальчишка тихо зашипел что-то невнятное и встревоженно завертел головой. Вжавшийся в стену ближайшей лачуги Элемар замер и на всякий случай затаил дыхание. А тот почти бесшумно метнулся к середине пруда, где, словно нарочно, торчал покрытый плесенью пень. Так же бесшумно вернулся и снова завозился, пряча, как оказалось, длинную доску. И, едва распрямившись, был схвачен подкравшимся альтмером за обтянутое старенькой рубашкой тощее плечо.
Пойманный эльфёнок попытался заверещать, но Элемар был начеку. Альтмер зло зашипел, борясь с желанием отвесить мальчишке крепкий подзатыльник — такой, чтобы в голове звенело до утра — поганец не растерялся и цапнул прикрывшую рот ладонь. Не говоря уже о том, что из рук он выкручивался, извиваясь так, как не всякий червяк сумеет.
— Уймись, малец, — буркнул в острое ухо альтмер. — Уймись, не обижу.
Мальчишка замер и перестал вырываться, старательно вглядываясь в лицо старшего мера. Элемар заметил, что он по-прежнему прижимает к себе руку, в которой что-то было — выбросить украденное он не попытался.
— Дяденька, отпустите, — заныл малец. — Я больше не буду! И... и вот, — в машинально подставленную ладонь опустился небольшой влажноватый мешочек, резко пахнущий прелым деревом и муском. — Это все Хрисскар виноват. Он меня заставил...
Если он рассчитывал, что успокоенный его покладистостью альтмер разжалобится и ослабит хватку, его ждало жестокое разочарование — Элемар в далёком прошлом сам поступал точно так же. Чужие тайники он не обчищал — просто потому что не знал ни одного, кроме своих собственных. Но вот спереть у булочника сладкий рулет или пару яблок у зазевавшейся торговки на рыночной площади доводилось не раз — голод заставлял. Как и попадаться на этом. И так же, как мальчишка-данмер сейчас, давить на жалость и ждать удобного момента, чтобы вырваться и задать стрекача. Да и раскаяния в красных глазищах не наблюдалось. Даже с поправкой на ночную темень.
— Ага. А я жрица Дибеллы, — хмыкнул Элемар. — Брось, мелкий, не на того напал. Идём, — он потянул мальчишку за собой, направляясь в трактир.
— Пусти, н'вах. Никуда я не пойду, — тут же окрысился подросток, безуспешно упираясь босыми пятками во влажную землю.
— Есть хочешь? — в животе эльфёнка немедленно булькнуло. — Хочешь. Тогда пошли.
— Куда? Хрисскару сдавать? Этот вонючий скриб все равно уже сменился и до утра будет в казарме храпеть... да и не заплатит он тебе.
— Вот и славно, что он в казарме, — отозвался альтмер, таща упирающегося мальчишку к трактиру Аррилла. — Тебе он, кстати, тоже не заплатил бы.
— Да знаю я, — уставший упираться эльфёнок уныло шмыгнул носом и пошёл рядом со старшим мером. — Я и не собирался ему ничего отдавать.
— Себе бы оставил? — снова хмыкнул Элемар, по-прежнему не торопясь его отпускать. — Зря.
— Нет, — неожиданно смущённо пробурчал мальчишка. — Мамке бы отдал. Она бы нашла, кому продать.
— Кому? Аррилл, насколько я знаю, единственный торговец в этой дыре, а он не покупает краденое. И уж вещи Фаргота он узнал бы в любом случае, — альтмер был в этом не уверен, но главное было убедить эльфёнка, что отдать трофей было правильно. — И тогда у твоей матери были бы неприятности.
Данмер задушенно всхлипнул. Да, мать — это слабое место любого нормального человека. Или мера. Давить на это было подло, тем более что мальчишка явно не от хорошей жизни решился на воровство, но Элемар не видел другого способа воздействия.
Аррилл ничего не сказал. Только вопросительно поднял брови, принимая заказ на двоих. Зевающая Элон принесла две миски того, что она назвала мусковой похлёбкой, и по лепёшке с завёрнутыми в неё кусочками мяса и какой-то зеленью, небрежно смахнув запрошенные десяток "шлемов" в широкий карман передника. Запивать пришлось водой — соков не было, предложенный флин стоил дорого, а при виде уже знакомого расписного кувшина с мацтом Элемара мгновенно перекосило: пить "это" после утреннего возлияния в "Южной Стене" он был не готов. И без того голова от недосыпа начинала ощутимо побаливать. Особенно затылок. Мелкий к еде не притронулся, пришлось уговаривать. Заодно кое-что выяснилось о причинах, толкнувших его на глупую сделку с Хрисскаром.
Из живых родственников у него оказалась только мать, с которой он и жил неподалеку от того самого мускового пруда, где Фаргот устроил тайник. И, разумеется, не раз видел босмера поблизости, но проследить до недавнего времени не решался — дураком он не был и то, что ему сказал по пути к трактиру Элемар, понимал и сам. Пока не увидел, как мать отдает сборщику налогов все деньги, что успела собрать с прошлого раза. Тогда-то он и решился на воровство, но ничего не нашел. Сегодня была вторая попытка...
— Ты ведь понимаешь, что Хрисскар все равно бы тебе денег не дал? — произнес альтмер, глядя на торопливо уминающего похлёбку эльфёнка, и подвинул свою порцию ему — неаппетитное на вид слизистое месиво по вкусу оказалось немногим лучше.
Зато лепешка с мясом оказалась выше всяких похвал. Но и стоила вчетверо дороже похлёбки. Альтмер понимал, что с деньгами нужно что-то решать, того, что получено от Кая надолго не хватит, но не сумел отказать себе в удовольствии и заказать еще одну.
— Угу, — тот в очередной раз покосился на лепешку, но так и не притронулся к ней.
Да что такое?
— У меня к тебе предложение. Завтра ты идешь к Хрисскару и говоришь ему, что тайник кто-то уже обчистил. Кто — ты не видел. Про меня тоже ни слова. За это получишь те самые четыре монеты, что он тебе обещал. На этот раз без обмана.
— Не врешь? — недоверчиво протянул маленький данмер, подвигая к себе элемарову миску похлебки.
— Нет, — качнул головой Элемар. — Честное магическое, — дурашливо приставив указательный и средний пальцы к переносице, пообещал он.
Зевнул и потер глаза. Спать хотелось зверски, но в зале, даже если бы Аррилл позволил, примоститься было попросту негде — лавок не было, а устраиваться на стульях... Так что, поразмыслив, альтмер утащил эльфёнка из трактира, велев отправляться домой.
Мелкий же, что-то явно обдумав и оценив его платёжеспособность и щедрость — не съеденную лепёшку он, смущаясь, попросил разрешения забрать с собой "для мамки" и, получив разрешающий кивок, ухватил, как величайшее сокровище — предложил переночевать у них.
— Только вы, дяденька, денег мамке дайте, немного совсем. А то она ругаться начнет, — пояснил он, таща Элемара в сторону данмерской части селения.
Альтмер встряхнулся, держась настороже: что-то подсказывало ему, что расслабляться не стоит. Но все обошлось — мальчишка действительно привел его к небольшому домику, хозяйка которого, данмерка с усталым взглядом, представившаяся, как Индрель Ратрион, отругала сына не столько за то, что он приволок среди ночи "какого-то н'ваха", сколько за полночные шатания неизвестно где. Элемару же велели укладываться в гамаке, при условии, что он немедленно заплатит пять серебряных монет и не станет доставлять хозяевам неудобств. Альтмер кивнул и отсчитал требуемую сумму, думая о том, что дела этой семьи совсем плохи — впускать на ночь в дом совершенного незнакомца... Он-то и впрямь не собирался вредить приютившим его мерам, но ведь это он... Кошелек, полученный от Кая, он надёжно припрятал еще в Балморе, в его доме, расплачиваясь деньгами, вырученными за продажу трофеев из Аддамасартуса. И надеялся, что за несколько "башен" и "шлемов" его не прирежут во время сна, а нож, который хозяйка дома спрятала под подушкой, стараясь делать это незаметно, предназначен не для нападения на неожиданного постояльца, а для защиты и самоуспокоения.
* * *
Наутро Элемар поймал Фаргота на полпути к трактиру Аррилла. Босмер, получив свое имущество, попытался было возмутиться тем, что наглый чужак залез в его тайник, но смягчился, узнав, что вором был кто-то другой, а его "новый друг" просто отобрал его вещи. А выяснив, что ничего не пропало, и альтмер вернул действительно все припрятанные вещи, окончательно успокоился и пообещал молчать об этом случае. Альтмер в это, конечно, ни минуты не верил — трактирщик об этом точно услышит, Фаргот не утерпит, чтобы не поделиться с "лучшим другом". Впрочем, пусть его. Лишь бы никто другой не услышал.
Сам же Элемар за время беседы успел несколько раз проклясть тот час, когда решил помочь ненормальному длинноухому в расчете закрепить хорошее впечатление о себе. Вряд ли после обнаружения пропажи отношение Аррилла к нему поменялось бы — рассказывать о своей "находке" Элемар не стал бы, а сбывать узнаваемые вещи поехал бы в Балмору: наверняка в той же "Южной Стене" нашлось бы кому подсказать, где найти неболтливого скупщика. Так что никто бы ничего не узнал. К тому же пришлось изворачиваться, чтобы не выдать Ринара — того самого мальчишку-данмера, который в это же время околачивался возле казарм в ожидании Хрисскара. И закруглиться, пока сам легионер не показался на улице: альтмер, выросший в окружении людей, знал их гораздо лучше, чем его островные сородичи, привыкшие относиться к остальным с пренебрежением, и понимал — для норда не составит труда разобраться в ситуации. Даже если Ринар честно скажет то, о чем они договорились еще вчера: тайник опустошили до него, кто — он не видел.
К чести мальчишки, он свою часть соглашения выполнил — раздосадованный северянин, крякнув, злобно покосился в сторону данмерской половины поселения, но тем и ограничился, видимо, опасаясь связываться с местными: альтмер уже слышал от Индрель о недавней пропаже сборщика налогов. Да и трактирщик чуть позже кое-что добавил к рассказу несколько оттаявшей данмерки. Насколько понял Элемар, этот Процессус Вителлиус был ещё тем типом. Той же Индрель пришлось влезать в долги, чтобы выплатить затребованную сумму — после смерти мужа, погибшего во время шторма, как это нередко случается с рыбаками, она едва сводила концы с концами. Так что, уплаченные за ночлег пять серебряных септимов для них были большим подспорьем.
Приплясывающий от нетерпения Ринар дожидался его у маяка, как и было оговорено — сюда, по уверениям мальчишки, мало кто ходил, так что опасность оказаться замеченным была невелика. Альтмер, как и обещал, вручил ему четыре "башни" и долго смотрел вслед умчавшемуся с зажатыми в кулаке монетами эльфёнку, вспоминая себя в его возрасте и думая, что многое отдал бы за то, чтобы тогда, тридцать с лишним лет назад, оказаться на месте Ринара. Пусть таким же голодным и оборванным, но чтобы рядом была мать... а не жадные до денег воспитатели приюта, смотревшие на него, как на товар, который никто не купит...
Как он оказался у входа в тот склеп, Элемар потом так и не вспомнил. Смутно припоминалось только то, что он медленно брел по берегу вдоль илистой кромки, размышляя над приказом Кая Косадеса "влиться в местное общество" и периодически отбиваясь от необычно крупных грязекрабов. Этих — или других, но похожих — тварей он помнил еще с детства: укусы их довольно болезненны, но мясо вкусное — мелких тварюшек приютские мальчишки запекали на костре прямо в панцирях. Живьем, просто стукнув крепкой палкой, и перевернув на спину, чтобы не уполз в процессе запекания. И лопали так, что за ушами трещало — даже полусырое крабовое мясо было гораздо вкуснее приютской кормежки. От крупных же крабов благоразумно держались подальше: остаться без пальцев не хотел никто. Здесь мелких крабов не было, зато крупные, способные отхватить не только пальцы, но и ногу или руку, попадались довольно часто. Большинство из них альтмер просто переворачивал метким пинком, чтобы не докучали, благо здешние грязекрабы, в отличие от материковых сородичей, имели короткие ножки. Правда и панцири у них были толще... Более вёрткие или упорные в своем желании полакомиться "альтмерятиной" твари служили источником мяса — Элемар рассудил, что Аррилл не откажется приобрести свежих припасов. Больших денег он, конечно, не заплатит... но не пропадать же добру? В какой-то момент альтмер увлекся охотой... поэтому незамеченная поначалу арка входа в некое рукотворное сооружение стала для него неожиданностью.
