Ролевик: Метаморф / "Воитель"

Чертыхаясь сквозь зубы, я присел, пропуская меч над собой, и рванулся вперёд, обходя противника сбоку. Не придумав ничего получше, я всадил свой клинок в подколенную ямку паладина. Как ни странно, это сработало, и марсунопоклонник, ревя, упал на одно колено. Пользуясь тем, что голова этой ходячей башни наконец-то оказалась на одном уровне с моей, я сполна отыгрался за недавний удар в лицо; вскоре паладин грохнулся в пыль, сверкая свежими вмятинами на шлеме.

Надеясь, что до конца схватки здоровяк не очнётся, я перебежал в другую часть площадки, начав драку с новым рыцарем. И до меня далеко не сразу дошло, что этот 'новый рыцарь' никто иной, как сам барон Гарска.

— Хорошо дерёшься, малыш! — прогудел барон Гардассен, легко парируя мои выпады.

Хотелось возмутиться, но для этого воина я и в самом деле был только малышом. Я мог победить за счёт силы, но разница во владении мечом была просто ошеломляющей.

— Для меня честь сражаться с вами, — ответил я, нимало не покривив душой.

— Брось, сынок, я уже совсем старый... — намеренно подбавив в голос старческого дребезжания произнёс лорд, тут же, впрочем, отвесив мне такой удар в плечо, что не снился и благополучно вырубленному марсунопоклоннику.

У меня сложилось впечатление, что барон ухмыляется под шлемом, просто забавляясь нашим сражением и вообще турниром. Всё-таки я не ошибся, здешний барон в самом деле хороший мужик...

Я давно заметил, что многие рыцари пытаются подобраться поближе к нам сквозь сутолку боя, очевидно, желая впоследствии сразиться с победителем. В этом не было ничего странного, и я знал, что никто не нападёт, пока мы не закончим друг с другом. Тем не менее, я из обычной земной паранойи взялся приглядывать за несколькими самыми рьяными, хоть это и отвлекало от схватки.

Барон мастерски пользовался всеми моими заминками, понемногу обращая бой в свою пользу. Я начал понимать, что натесторероненные мускулы не главное для рыцаря. Гардассен со своей техникой фехтования стоял даже не на ступеньку, а на целый лестничный пролёт выше не только меня, но и любого из участвующих в турнире.

Неожиданно что-то царапнуло сознание, привлекая взгляд. В толпе рыцарей... что-то было не так. Мне понадобилось время, чтобы понять, что именно — секунд двадцать или около того, за которые я успел пропустить ещё несколько весьма болезненных ударов.

Сердце заколотилось как бешеное, когда я понял, что именно не в порядке. Клинок одного из тех рыцарей, за которыми я присматривал, светился фиолетовым огнём. Воин неподалёку опускался на землю с разрубленным забралом.

Магия?.. Я знал наверняка, что колдовство такого рода запрещено. В конце концов, рыцари сражались тупыми клинками именно потому, что не хотели поубивать друг друга в дружеских поединках. Конечно, всегда находилось место для пары-тройки несчастных случаев, но никто не ставил целью намеренно лишить противника жизни.

Пока все эти мысли вспыхивали в моей гудящей от баронских ударов черепной коробке, воин с колдовским мечом не стоял на месте. Он всё ещё двигался... и прямиком в нашу сторону. Какой-то рыцарь с пышным плюмажем бросился наперерез, не то желая остановить нарушившего правила, не то просто не успев понять, что происходит, и спустя мгновение распался на две половины, рассечённый пылающим клинком. До меня дошло, что человек с колдовским мечом, вероятно, никакой не рыцарь, а лишь подосланный убийца.

— Барон, сзади! — прокричал я, не слишком надеясь, что это сработает.

В моём представлении Гардассен был рыцарем до мозга костей; ему и в голову не могло прийти, что кто-то попытается напасть сзади на уже занятого сражением воина. Однако, то ли барон был не меньшим знатоком законов Мерфи, чем я, больше двух десятков лет проживший на Земле, то ли ответственная должность сделала его привычным к подлым нападениям...

Гардассен обернулся, но я понимал, что он ничего не сможет сделать. И тогда, ругая себя за глупое стремление влезать в чужие разборки, я собрался с оставшимися силами и ударом в спину отшвырнул его прочь.

Убийца был уже рядом, вздымая для атаки колдовской клинок; я прикрылся щитом, но пылающий меч рассёк его, отрубая мне руку посередине предплечья и глубоко вгрызаясь в плечо. Боль была адской, я взревел, заращивая рану и формируя стальной кокон вокруг засевшего в теле куска железа. Ненадолго, но всё же этого хватило, чтобы замедлить движение пламенного клинка.

Мне хватило этого времени. Бросив бесполезный турнирный меч, я почти инстинктивно трансформировал уцелевшую правую руку в памятный бур на мускульной тяге и ударил противника в грудь. Вращающийся наконечник вскрыл доспехи врага, словно консервную банку, и в алом потоке крови вышел из спины.

Никто бы не выжил после такого. Я видел, как в прорези шлема тускнеют глаза убийцы, слышал, как он хрипит, пытаясь вогнать немного воздуха в размолотые лёгкие.

Я не чувствовал себя победителем. Я чувствовал дрожь и слабость в коленях.

Пошатываясь, я позволил трупу соскользнуть со своей изменённой руки и вернул ей нормальный вид, чтобы вырвать из плоти колдовское оружие.

— Должно быть, твой бог очень силён, если дарует такие возможности своим паладинам, — прозвучал чей-то голос.

Прошла секунда, и я понял, что это Гардассен. Нужно было что-то ответить... Что-то подходящее.

— Дары львиноглавого велики и обильны, — громко, чтобы слышали все, произнёс я. — В руце его каждый получает по заслугам.

Трибуны одобрительно ревели. Кажется, я всё-таки умудрился стать героем.

Главный распорядитель срывающимся голосом объявил общую схватку приостановленной.

— Жаль вашу руку, сир Клеймор, — посочувствовал незнакомый рыцарь.

— Ерунда, — ответил я, отращивая новую.

Вокруг началась форменная суматоха, на поле боя полезли все кому не лень — распорядители, турнирные костоправы, личные охранники барона...

Я заметил, как появившаяся откуда-то Мира подбирает мою отсечённую конечность.

— Забирай и идём отсюда, — велел я.

Незачем было больше задерживаться. Тем более, что мне снова жутко хотелось есть.

Баронские охранники, допрашивавшие меня весь остаток дня, убрались из таверны только под вечер. Мира уже спала, хотя я понятия не имею, как она умудрилась заснуть при постоянном гудении нескольких мужских голосов едва ли не над самым ухом; мне на боковую пока не хотелось — должно быть, сказывалось дневное напряжение. Исходя из этого, я решил немного поэкспериментировать с отрубленной рукой.

Ещё во время транспортировки оной в трактир я заметил, что могу шевелить пальцами отсечённой конечности. Сейчас, потыкав в ладонь остриём одолженного у трактирщика ножа, я выяснил, что способность ощущать боль тоже никуда не подевалась. Странно...

Для движения и болевых (а также всех прочих) ощущений необходимы нервы — но в данный момент мою 'бывшую' руку от остального организма отделял толстый слой воздуха. Никаких нервных тканей. Если точнее, вообще никаких тканей.

Тем не менее, рука не потеряла ни в тактильной чувствительности, ни даже в ловкости пальцев.

Решив экспериментировать дальше, я попробовал отпилить ножом мизинец, но это, чёрт возьми, оказалось слишком больно. Попытавшись пойти другим путём, я просто приказал пальцу отделиться от конечности. Как ни странно, это сработало, причём не осталось даже раневых поверхностей, да и боли я никакой не ощутил.

Отделённый палец продолжал сгибаться как мне заблагорассудится, и при этом даже оказался способен неуклюже ползать по столу — это меня так позабавило, что он дважды шлёпнулся на пол, пока я не насмотрелся. Затем, решив, что пальцы не слишком приспособлены для ползания по чему-либо вообще, я превратил его в толстую гусеницу.

Гусеница ползала уже намного лучше, по-прежнему подчиняясь всем мысленным приказам. После нескольких попыток я смог даже вырастить на её головном конце простенькие глаза и уши. Воспринимать и обрабатывать полученную от них информацию оказалось непросто, но меня это не слишком расстраивало.

Ободрённый результатом, я продолжил экспериментировать, к полуночи закончив с целой стайкой разнообразных жуков, мышат и ящериц, благополучно наметаморфированных из бывшей конечности. Я немного волновался по поводу того, что теперь с ними делать, но, к счастью, оказалось, что любая отделённая часть моего тела может без проблем возвращаться обратно, растворяясь в массе остальной плоти.

Размышляя о том, как можно использовать все эти вновь открывшиеся способности, я поплёлся к своему месту на полу с твёрдым намерением завалиться спать. Однако, едва успев сделать несколько шагов, я внезапно обнаружил себя в клубящемся мороке Оси миров.

'Всё страньше и страньше', — подумалось мне.

Если прежде я оказывался здесь только во время сна, то в этот раз, меня, похоже, вытащили бодрствующим. Я ожидал, что, как и прежде, меня кто-нибудь встретит, но не тут-то было. Туман повсюду был одинаково плотным, и никаких силуэтов в нём мне разглядеть не удалось. Никаких звуков, никакого движения.

— Эй! — крикнул я. — Есть тут кто живой?

Никакого ответа.

И что теперь делать?

Стоять на месте, надеясь, что меня найдут? А будет ли меня вообще кто-то искать?..

Идти вперёд? Но здесь нет дорог, и даже направлений нет. Куда идти — непонятно. Должно быть, в этой серой мгле можно часами ходить по кругу.

Всё же в конце концов я решил идти куда глаза глядят. Торчать на одном месте было банально скучно.

Спустя минут двадцать ходьбы я понял, что здорово ошибся, считая серый туман необитаемым. То и дело откуда-то раздавались странные звуки — скрип, пощёлкивание, какой-то треск, а пару раз мне даже послышались чьи-то крики. Время от времени в поле зрения мелькали силуэты, причём человеческими можно было назвать от силы один или два из десяти. Я пробовал окликнуть человекообразных, но те либо не слышали меня, либо равнодушно проплавали мимо, растворяясь в серости окружающего мира. Странное существо с зелёной кожей и слишком большим количеством глаз, кажется, заметило меня, но лишь ухмыльнулось и прошло прямо сквозь моё тело, словно призрак, отправившись дальше по своим делам.

После получаса ходьбы я услышал вдали звуки боя. Инстинкты твердили не ввязываться и поберечь свою шкуру, но эта прогулка в тумане уже успела здорово меня достать. Надеясь, что там, по крайней мере, окажется что-нибудь более интересное, я зашагал на шум.

Завеса вокруг начала понемногу светлеть, становясь менее плотной и ещё более призрачной. Вскоре я вышел к месту, почти полностью свободному от тумана, обнаружив, что не ошибся по поводу битвы.

Первым, что я увидел, был... ну, за неимением лучшего слова, можно сказать, что это был кабан. Если, конечно, бывают кабаны размером с микроавтобус.

Зверь с хрюком пронёсся в полуметре от меня, обдав волной густого животного запаха. Многочисленные кожаные сумки, набитые пожелтевшими свитками и пергаментными листами раскачивались на ремнях, шлёпая по коричневой шкуре.

— Эй, рыцарь! Свинопотама никогда не видел? — прозвучал откуда-то смеющийся голос.

Только тут совершенно остолбеневший я заметил на холке этого кабаномобиля маленькую, почти детскую фигурку, размахивающую чем-то вроде посоха.

Свинопотам, как назвал его неведомый наездник, развернулся и снова бросился в толпу призрачных врагов.

— Присоединяйся! Это весело! — снова проорал всадник-на-кабане.

Что ж, почему бы и нет. Полупрозрачные призраки, атаковавшие коротышку и свинопотама определённо не выглядели в полной мере живыми, так что моя совесть в любом случае не должна была пострадать. Пока я раздумывал, группа 'туманных зомби', как я их окрестил, отделилась от основной массы и заковыляла ко мне с явно враждебными намерениями.

Выхода не было, и я спешно отрастил из латных перчаток стальные когти, бросаясь в бой. Зомби неуклюже тянули в мою сторону руки, накатывая волна за волной. Драться они не умели, предпочитая просто давить массой, и расползаясь клочьями серого дыма под ударами увенчанных клинками пальцев.

Кабан ревел где-то неподалёку, расшвыривая противников бивнями; коротышка на его спине вовсю веселился, поливая призраков чем-то вроде плазменных сгустков из своего посоха.

— Йихха! — проверещал он, в очередной раз проносясь мимо меня. — В очередь, гады, в очередь! У меня на всех маны не хватит!

Маны, однако, ему хватило сполна, и уже минут через семь кабаняка весело вбивал в землю последнего зомби.

— Брось его, Григорий, он уже развеивается, — велел наездник, танцуя на холке зверя победную жигу-дрыгу. — Спасибо за помощь, герр рыцарь!

— Нет проблем, — отозвался я, рассматривая спешившегося кабановладельца.

Ростом он был мне примерно до пояса, носил круглые очки в металлической оправе, квадратную магистерскую шапку с кисточкой и красно-коричневый не то халат, не то камзол, обильно расшитый золотыми нитями. Кроме того, коротышка был зеленокож и являлся обладателем настолько длинного и острого носа, что почти напоминал Буратино.

— Мардук, гоблин-архивариус к вашим услугам, — торжественно объявило существо, поклонившись и замысловато помахивая шапочкой.

'Гоблин обыкновенный', наконец дошло до меня.

— Григорий, не будь свиньёй, — строго попенял Мардук гигантскому вепрю. — Что нужно сказать?

— Хрю, — ответил кабан, обнюхивая меня и шевеля пятачком.

— Молодец!

— Эээ... — в свою очередь выдавил я. — А я сир Клеймор, паладин... в общем, просто паладин.

Тут гоблин поправил очки и взглянул на меня как-то особенно внимательно.

— Простите, а вы случаем не из страны пьяных медведей?

— Да, а что? — удивился я.

— Я тоже... — вздохнул гоблин. — Был. Лет пять уж как в германиях живу. То есть жил. Повёл, понимаешь, детишек из ролевого клуба играть — они стайкой гоблинов были, а я вроде как главный... Теперь приходится Ленина на кабане изображать, мол 'Вся власть зелёным!'.

Любопытно. Выходит, я не один такой с Земли.

— И у меня то же самое, — поделился я, рассказывая как оказался втянутым в божественные разборки.

Неожиданно Григорий всхрапнул и злобно уставился куда-то за туманную завесу. Оттуда с угрожающей неспешностью приближался зловещий силуэт, состоящий, казалось, из одних шипов. Копнув копытом землю, или что тут вместо неё, кабан ринулся прямиком в дымку.

Раздался грохот, и силуэт исчез. Спустя несколько секунд довольный Григорий вернулся, выплюнув к ногам хозяина пожёванный металлический шлем размером с бочонок.

— Не безопаснее было посохом шандарахнуть? — спросил я.

— Это не посох. Это боевая подзорная труба, — важно поправил меня Мардук показывая линзу в торце оружия. — Сам придумал, сам сделал, сам на ролёвку принёс. В ней маны мало осталось, надо заряжать.

— Понятно...

Гоблин почесал в затылке.

— Так, говоришь, тебя Артас прихватил? Я-то на Арагорна работаю, хоть он и гад чешуйчатый...

Вот это номер. Так я, оказывается, тут чуть не полчаса уже с классовым врагом лясы точу?!

— Брось, это они сами себе злые бакланы, а нам драться незачем, по крайней мере, пока прямого приказа не поступит, — словно прочитав мои мысли, проговорил Мардук. — Ладно, мне уже пора. Нехорошо цельного бога ждать заставлять, даже такого как Арагорн.