Всю ночь Беде снилась гоняющаяся за ним вдоль устья неизвестной реки целая орда баранов с дипломами в зубах, возглавляемая козлом в энкэвэдэшной фуражке с синим околышем...
Как уже выяснил в курилке Беда, попасть на личный приём к новому Директору ФСБ сумели ещё далеко не все руководители управлений, а его, появившегося в конторе несколько часов назад, Пердюков не только принял, но и лично проводил до места работы. Но не в знаменитом здании на Лубянке, а в пяти минутах ходьбы от него, на последнем этаже занятого офисами дома по Большому Златоустовскому переулку.
-Вот, располагайся! Три комнаты вашему отделу пока хватит. Соседи у вас хорошие, из наших бывших. Охрана в подъезде соответствующая, кого попало не пропустит. Через дорогу коллеги из морского ведомства сидят. Так что принимай хозяйство, товарищ начальник отдела МЯУ!
-Какого? -опешил Колька. -Ты, Вадим Вадимович, что-то про секретное направление исследований говорил. Это что, я кошками заниматься буду?!
-Чем прикажут, товарищ майор, тем и будешь заниматься! -отрезал Директор ФСБ. -"МЯУ" — это аббревиатура, а не вопль сексуально озабоченного кота. Расшифровывается как отдел Магических Явлений и Устройств. Штат отдела только комплектуется, но уже есть кандидаты, с которыми тебе придётся беседовать лично, чтобы оценить их профпригодность.
-Слушай, Вадимыч, ты всерьёз считаешь, что я специалист по колдовству?
-Как со старшим по званию разговариваешь?! -нахмурил брови Пердюков. -Тебе не я, тебе Родина приказывает! А Родине сейчас нужно научиться разбираться в той чертовщине, которую ты открыл. Нужно научиться своевременно её обнаружить, эффективно нейтрализовать и, если нужно, ликвидировать. Чертовщину твою мы и назвали магическими явлениями.
-Понимаю. Не называть же "отдел борьбы с чертями"... На смех подымут!
-Это точно! -нахмурился полковник, подумав о грядущем утверждении в Думе бюджета своего ведомства. -В общем, осмотрись до конца дня, а завтра курьер доставит тебе всю имеющуюся у нас информацию по теме и твою чудо-камеру. А с ним придёт твой первый подчинённый. Только ты с ним поаккуратнее: человек он своеобразный, но голова варит так, что пар на сто метров вверх поднимается!
-А что он из себя представляет?
-Бывший преподаватель математики университета, кандидат наук. Ну, ты знаешь, как этот народ в 90-е жил: денег не было, жрали то, что подешевле. Вот и он с засохших плавленых сырков на гнилую картошку перебивался. И случилась с ним неприятная история: пошёл как-то перед закрытием супермаркета плавленых сырков купить. Потянулся, чтобы достать сырок с полки, а на него их целая лавина рухнула. И какой-то особо чёрствый в какую-то биологически активную точку на кумполе прилетел. Ну, Генрих и помер. Факт! Тринадцать часов в состоянии клинической смерти провалялся. Пока его утром под кучей сырков нашли, пока скорая приехала, пока эскулапы к жизни вернули... Вот тогда крыша у него и поехала.
-Что, шизик?
-Не совсем. Он, когда оклемался, тоже нечисть всякую видеть стал. И мозги как-то иначе работать начали.
-Я же говорю: свихнулся!
-Наоборот! Голова у него, как десять компьютеров пашет. Но только в одном направлении: любую мистику на счёт "раз" просчитывает. Кстати, знаешь, чем история с супермаркетом закончилась? Когда разборка о причинах несчастного случая началась, хозяева супермаркета выявили целую схему масштабного воровства денег при помощи просроченных сырков. В знак благодарности за раскрытие кражи и чтобы избежать выплаты компенсации за моральный ущерб, они обязались бесплатно выдавать Генриху любое количество этой плавленой дряни пожизненно.
-Это хорошо: на закусь тратиться не придётся!
Уже через час после появления в офисе Генриха Деринга Беда понял, как его подставил Пердюков. Мало того, что у этого высокого худощавого блондина, почти альбиноса, крыша съехала после многочасовой клинической смерти, он ещё оказался и непьющим. То есть абсолютно! И Беде, засевшему изучать, что нарыли чекисты по нему и его чёртику, пришлось пить в одиночку.
-Слушай, тут Пердюков говорил, что тебе в супермаркете сырки бесплатно дают. Может, сгоняешь за закуской, пока я тут работаю?
Деринг попробовал было возразить, что с его квалификацией за сырками бегать западло, но Николай, помня просьбу полковника не обижать своего подчинённого, попросил его более вежливо:
-Я сказал, дуй за жратвой, морда эсэсовская! Тебе кем этот гитлеровский министр приходится? Дедом? Вот и вкалывай за те сёла, что твой дед разбомбил! Бегом, я сказал!
-Если Вы, Николай Петрович, будете со мной так разговаривать, то я с Вами работать не буду! -мгновенно покраснело неестественно бледное лицо Генриха. -И раз уж на то пошло, то мой дед, поволжский немец, за всю жизнь побывал в Германии только один раз. Когда освобождал Берлин в составе Первого Белорусского фронта! А рейхсмаршал авиации Герман Геринг мне даже не однофамилец!
-Что?! -совсем уж нежно взревел Беда, и Деринг мгновенно сообразил, что лучше ему всё же пойти за ненавистными сырками.
Но профессионализм первого сотрудника Николай оценил, когда он, раскрасневшийся уже от быстрой ходьбы, выгрузил на стол пакет с целой упаковкой сырков.
-Вот Вам Ваша закуска. И скажите своему персональному гомункулу, чтобы он больше не пытался подстраивать мне каверзы: я его вижу не хуже Вас, и при случае могу его очень обидеть.
-Кому, кому? -захлопал глазами свежеиспечённый начальник отдела.
-Персональному гомункулу. Ну... чёртику Вашему.
-А почему персональному?
-Да потому, что он закреплён персонально за Вами.
-Кем?
-Этого я не знаю. Понимаете, вся эта нечисть, как мы её называем, не есть что-то потустороннее. Это как бы изнанка человека, его вывернутая наружу глубинная сущность. Иное измерение личности, я бы сказал. Правда, не у всех эта сущность проявляется так явно, как у Вас. Вы в какой-то мере вообще феноменальны: я ещё не встречал людей, способных не просто видеть своего персонального гомункула, а общаться с ним, управлять им. Даже в трезвом виде...
Беда отодвинул в сторону нудный отчёт о том, как изменяется химический состав его мочи в зависимости от времени общения с чертёнком, и очень даже заинтересованно попросил Деринга объяснить всё подробнее. Он ни хрена не понимал половины из научной ахинеи, что нёс Генрих, но, отфильтровав всевозможные "сублимации", "аппроксимации" и "квантумные дифференциации", понял самое главное.
— Черти и прочая нечисть не мерещатся, а существуют на самом деле. Правда, не в этом мире, а в каком-то пересекающемся с нашим измерении.
— Что они из себя представляют, никто точно не знает, так как существующие физические приборы их присутствия не обнаруживают.
— Не все их видят, так как для этого нужно иметь состояние сознания, проникающее в оба эти измерения.
— Самый лёгкий способ вхождения в это состояние — нужно пить!
-То, что нужно пить, я и без тебя знаю! -высокомерно ухмыльнулся Беда. -Ты мне объясни, почему моя камера всю эту хрень сняла?
-Всё дело в двух вещах, Николай Петрович. Во-первых, Вы случайно замкнули два контакта, чем перевели её в режим фиксации зю-излучения. Но этого было мало. Мы долго не могли понять, почему с другими объективами не получается ожидаемого эффекта, пока Вы не рассказали, что за объектив использовали. Оказывается, именно с его помощью Ваш знакомый подсматривал в саунах за сексуальными похождениями будущих жертв шантажа. Я выдвинул теорию, что во время съёмки, простите, оргазма зю-излучение высокой интенсивности формирует в оптических приборах каналы прохождения. Ну, вроде туннельного эффекта в электронике. После экспериментального подтверждения верности моей теории нам даже пришлось провести масштабную спецоперацию, чтобы обеспечить будущие разработки нашего отдела необходимой оптикой.
От безумного хохота Беды задрожали стены.
-Что Вы смеётесь?! -возмутился Деринг.
-Да просто представил морды чекистов, которым дали задание трахаться перед камерами! -еле смог произнести Колька.
-Вечно все норовят пошлости ляпнуть! Не было такого приказа. Был скоординированный рейд по баням и подпольным публичным домам, во время которого оперативники изъяли массу видеоаппаратуры.
Беда закатился ещё сильнее: всё-таки мышление у него было образным, и фантазия рисовала уже не чекистские физиономии, а морды содержателей борделей, замаскированных под сауны.
-Слушай, Генрих. Может, всё-таки выпьешь со мной. Хотя бы чисто символически.
-Я же сказал, Николай Петрович: я не пью ни капли!
-Ага! Ещё скажи, что ты и баб игнорируешь...
-Не игнорирую, а не могу себе позволить столь нерационально распылять свою эмоциональную энергию.
-Импотент, что ли? -сочувственно глянул Колька на "яйцеголового".
-Физически нет, но сознательно и принципиально подавляю в себе любые нездоровые позывы своего либидо.
-Ну, ты даёшь! -восхищённо присвистнул Беда. -Прям, как дедушка Ленин! Тот тоже личной жизнью с Инессой Арманд пожертвовал ради победы мировой революции. Да-а-а! Всяких импотентов встречал! Даже один кастрат среди знакомых имеется. Его не так давно в гарем трудоустроили. Но чтоб ИДЕЙНЫЙ!!!
Колька по жизни руководствовался принципом, заимствованным из песни В.Высоцкого:
Если я чего решил,
Я это выпью обязательно!
Поэтому плюнул на упорство Генриха и принялся потихоньку давить сорокоградусную, чтобы хоть чуть-чуть разбавить нудятину официальных отчётов. На завершающем этапе этого занятия его и застукал Пердюков.
-А тут я проезжал мимо. Гляжу — свет горит. Вот и решил заглянуть на огонёк. Проверить, так сказать, успехи подчинённых, -покосился он на просунувшуюся в двери заспанную морду Деринга. -А Вы, Генрих Артурович, почему ещё не дома? Замедитировались, что ли?
Немец намёк понял и быстренько слинял. Пердюков выудил из-под колькиного стола почти пустую бутылку, встряхнул её, разглядывая на свет, и тяжело вздохнул:
-Я так и знал, что мне ни черта не оставишь!
Он расстегнул свой портфель и вытянул из него точно такой же флакон.
-Ну, как? Ознакомился с бумагами?
-Ознакомишься тут! -недовольно буркнул Беда. -Вы же каждый мой пук не только зафиксировали, но и проанализировали его аудиограмму и газовый состав.
-А что ты хочешь? Профессионалы работали! -поднял рюмку полковник. -Бросай ты эту мутотень! Выводы и рекомендации вон в той последней папке. Её содержимое даже наш Гарант одолел. Не с первого раза, но...
-Что, такой тупой? -удивился Николай.
-Почему сразу "тупой"? Твиттер... Ну, и зараза ты, Беда! Так припечатал, что теперь все Хомячкова только Твиттером Айфоновичем и называют! Потому что подходит уж очень... Так вот, Виктор Афонович — человек своеобразный. Читать большие тексты ему скучно. Он даже социальную сеть себе выбрал — тот самый Твиттер — такую, где разрешён объём сообщений не более 160 знаков. А в остальном (я его уже лет двадцать знаю) всегда был умненьким, сообразительным мальчиком.
-Так вы с ним старые знакомые?
-Ну да! Я его, ещё будучи старшим лейтенантом, на фарцовке джинсами поймал. Садить не стал, пожалел: молодой женатый студент, денег не хватает... Но пасти — пас! Пока в Венгрию не перебросили. А снова мы встретились уже после того, как меня... После того, как я из органов ушёл. Дело в том, что последние годы я в Сибири служил. И привёз оттуда в Питер кота по кличке Писец.
-Пушистый, что ли был?
-Не такой, чтобы очень. Его из-за привычки метить территорию так назвали. А второй привычкой у него было ходить по перилам балкона. И вот сидим мы как-то в выходной день вечером с женой у телевизора. Лето, тепло! А эта тварь по перилам шляется. И тут он срывается вниз. Пятый этаж, внизу асфальтированная дорожка!
-Жалко котика! -смахнул скупую мужскую слезу изрядно набравшийся Беда.
-Не торопись! -поморщился чекист. -Выбегаем на балкон, видим, что наш котяра по газону спокойненько гуляет. А на дорожке под балконом лежит женщина. Спина голая, вся в царапинах. Но самое страшное — не шевелится! Пока мы с женой вниз сбежали, она в себя приходить начала. Эта скотина рухнула бабе на спину, вцепилась когтями в ворот вечернего платья и выдрала полосу ткани от самого верха до самого низа.
Колька едва не катался от смеха, представив эту картину.
-Тебе смешно, а нам пришлось заплатить ей стоимость платья, одеть, чтобы она прохожих стриптизом не смущала, и вызвать её мужа. Тот через полчаса примчался. Почему-то с банным халатом в руках. Но больше всего меня поразило, что это был мой старый знакомый Витя Хомячков. Уже преподаватель юрфака, молодой учёный... Правда, всё такой же деловой: едва узнал, что я заместителем у питерского мэра Шавчака работаю, как клещ в меня вцепился, чтобы я его с городским головой свёл!
-Вадимыч, ты же ко мне пришёл не про своего домашнего любимца рассказывать.
Пердюков хитро ухмыльнулся в ответ.
-Ну, вот и не тяни кота за все подробности, господин Директор ФСБ.
-Догадливый ты, майор... Даже после литры выпитой... В общем, наши спецы, сделавшие дубликат твоей чудо-камеры, выявили усилившуюся активность нечисти, направленную на дискредитацию первых лиц государства. Так что водку пьянствовать и беспорядки нарушать потом будешь, когда твой отдел найдёт способы противодействия этой угрозе национальной безопасности. Одна голова Деринга хороша, полторы — лучше, а полноценное подразделение вообще может на что-нибудь дельное сгодиться. Одна проблема — кадры. У тебя нет никаких мыслей, какого профиля специалистов можно к делу привлечь?
Беда умел сосредоточиться и "под мухой".
-Ну, кого? Экстрасек... Тьфу ты, блин! Эк-стра-сен-са какого-нибудь разыскать, -с трудом выговорил бухой Колька. -Они же, блин, типа улавливать поля и потусторонние измерения могут...
-Ну, ну! -хихикнул Пердюков. -Впрочем, можно и попробовать. Дам я тебе этого экстра...
-Потом, батюшку надо. Эти бородатые тоже вроде как чертей гонять обучены. Ну, и вообще без чертознатца трудно обойтись. Этот, сырком пришибленный, хоть и мозговитый, но нужен именно спец, который в привычках и обычаях чертячьих разбирается.
-Логично. А техникой кто будет заниматься? Наши спецы по электронике уже докладывают, что у них продвижки появились.
Николай обиженно откинулся на спинку кресла, оттопырив нижнюю губу.
-Не уважаешь ты меня, Вадим Вадимович! Да я, к твоему сведению, в своей группе в ПТУ лучшим спецом по электронике был!
-Знаю, Коля! Знаю. Я про тебя всё знаю. И поскольку всё равно, кроме тебя, некого из наших материалистов привлекать, то будешь ты за электронику отвечать. Но учти: запорешь дело — башку сниму!
Гасан Гаджиевич Гапуров попал в Нагорный Карабах после армии. Его армейский товарищ пригласил Гасана в гости после дембеля, и сын гордого лакского народа после месяца посещения многочисленных родственников, покинул солнечный Дагестан, чтобы вспомнить суровые армейские будни с однополчанином. И в первый же день столкнулся с молоденькой учительницей, недавно приехавшей по распределению в местную школу из Львова. Хоть не был Гапуров красавцем, но темперамент кавказского мужчины покорил сердце карпатской дивчины. Молодой кавказец тоже совсем потерял голову от любви к Оксане Чувяк, и плод этой взаимной любви через девять месяцев заорал в районном роддоме.
