Но не может же это быть армия Фракийца? Как они тут оказались? С моря что ли высадились? Не невидимки же они! Об этом давно бы было известно, а никаких вестей ни с востока ни с юга не было!
С досады Рицимер хватил кулаком по столу. Поди тут разберись! Долго еще сидел он, размышляя как поступить. А утром, едва занялась заря, к Одоакру, командовавшему войсками стоявшими на Кампанской дороге, понесся гонец. Армия Рицимера снялась с лагеря и двинулась к Тибуртинским воротам.
Солнце сверкало на шлемах, мечах и доспехах. Семь легионов разворачивались в боевой порядок.
Стоя на холме в окружении контуберналов Красс осматривал место предстоящей битвы. Помимо воли его взгляд обращался к западу. Там, не более чем в полутора милях, возвышалась городская стена. Вот он — Рим. Странно было смотреть на город, который он знал с детства. Как же все вокруг изменилось! Раньше стены этой не было, а сам Рим был куда как меньше. И окружала его стена Сервия Туллия, а не эта, — как ее называл Венанций? — Аврелианова? Красс сердито помотал головой — нашел время предаваться воспоминаниям! К городу еще предстоит пробиться. Между Римом и его легионами стоят варвары. Вон они, суетятся и тоже строятся. Не ждали гостей...
— Венанций ошибся, — сказал Кассий. — Их не десять тысяч. Больше. И половина из них — кавалерия.
— Тем больше славы достанется нам.
— Разведчики говорят, это еще не все, — добавил Публий. — С южной стороны подходит другой отряд, там тысяч пять-шесть. В основном пехота.
— Я помню о них.
Учитывая данные разведки, Красс поставил по фронту четыре легиона. Третий легион Октавия и четвертый Копония составили центр позиции, которым собирался командовать лично Красс. Здесь он решил держать оборону, заняв холмы по обе стороны от Пренестианской дороги и оставив на ней самой две когорты. Левое крыло образовывали двадцать третий легион Сервилия и двадцать четвертый Сисенны. Их фланг опирался на речку Альмо, вдоль которой двигался к месту битвы второй отряд варваров. В резерве левого крыла находилась почти вся конница под командованием Эгнация. Местность тут была удобна для ее действий — ровное пространство тянулось до самой Аппиевой дороги. Именно поэтому Красс считал левый фланг самым опасным, здесь варвары могли бы развернуть свою кавалерию, и отсюда же они ждали прихода подкреплений. Чтобы усилить его, проконсул расположил здесь большую часть остававшегося в резерве двадцать пятого легиона Варгунтия. Пятый и шестой легионы легатов Рустия и Лициния, состоявшие в основном из новобранцев, составили правое крыло. Его фланг прикрывал широкий приток Тибра Аньо, а манипулы строились на изрезанной оврагами и ручьями долине — коннице здесь будет не развернуться. В резерве у Красса еще оставались две когорты двадцать пятого легиона и тысяча галльских всадников, их он предполагал приберечь на крайний случае. Красс не сомневался в успехе. Положение варваров было незавидным — зажатые между его армией и городом, они должны будут атаковать, да еще им грозила возможная вылазка осажденных. Эх, знать бы еще наверняка удалось ли Венанцию пробраться в Рим! Из всего отряда Фульциния вернулись лишь двое, но они не знали чем кончилась отчаянная попытка их командира...
— Публий, — сказал он, положив руку на плечо сына. — Тебе я доверяю правое крыло. Вперед особо не лезьте. Ждите момента.
— Я не подведу, отец.
— Кассий! Ты возглавишь левый фланг. Думаю, там будет жарче всего. Не сомневаюсь в тебе!
— Положись на меня, император.
Отсалютовав полководцу, оба умчались к своим легионам.
Пока строились римские легионы, варвары не теряли времени даром. Их полководец, также оценив местность, развернул свою пехоту против правого крыла римлян, а кавалерию — против центра и левого фланга. Перестроения войск еще продолжались, когда от армии варваров отделилась небольшая кавалькада и двинулась прямо к позиции Красса. Не доезжая полета стрелы они остановились и принялись что-то выкрикивать, но ветер относил слова в сторону.
— Предлагают переговоры, не иначе, — пробормотал Красс.
Некоторое время он раздумывал стоит ли принимать предложение. Дело решила неожиданная мысль — каково будет им, когда они узнают, что за армия идет против них? Проконсул взмахнул рукой, и десяток охраны двинулся за ним.
Полководцы встретились перед строем двух армий. Оба молча смотрели друг на друга. Ни один не сошел с коня. Красс видел перед собой высокого старика, голова его была не покрыта, седые волосы рассыпались по плечам. Глубоко запавшие глаза глядели настороженно.
— Я — Рицимер, военный магистр Италии, — начал он. — А кто ты такой? И чья это армия явилась к моему городу?
— Рим не был и не будет твоим, варвар! Его ворота закрыты, и тебя там не очень-то ждут. Это армия Сената и римского народа. А веду ее я — Марк Лициний Красс, император.
— Император? Я знаю лишь одного императора — Льва Фракийца. Вас прислал он?
— Ты разве не слышал меня? Никакого Льва я не знаю. Зато знаю, что мы — римляне, а это — Рим. И вы, варвары, словно шайка грабителей стоите под его стенами. Ты видишь мои легионы? Видишь римских орлов на значках? Сегодня настал день расплаты! За все, что вы, варвары, творили в Италии. Мои легионы восстали из глубины веков, чтобы покарать вас!
Красс возвысил голос, и свита Рицимера едва не отшатнулась.
— Как... Как ты сказал тебя зовут?
— Марк Лициний Красс, проконсул и триумвир.
— Красс... Постой, но как... Нет, это невозможно!
— Да, я тот самый Красс, что разбил Спартака, мои легионы считались погибшими в Парфии, но мы восстали из мертвых! И вот мы здесь. Готовы ли вы к смерти? Ибо сегодня вы встретились со своей судьбой!
Рицимер покачнулся, приложил руку к груди, потом развернул коня и понесся к своему войску, свита последовала за ним.
Красс усмехнулся и тоже тронул поводья. Вот и поговорили.
Венанций стоял на стене у Тибуртинских ворот. Солнце светило прямо в глаза, но он с торжеством смотрел на восток. Вот они! Ночью он едва смог заснуть, нелепая мысль засела в голове — а вдруг все это ему лишь привиделось? Здесь, в Риме, все происшедшее с ним казалось странным и невозможным. И хотя он понимал, что это не так, червячок закравшегося сомнения не давал покоя. Но теперь все сомнения отброшены. Красс пришел к Риму. И не он один видит это. Все глаза устремлены сейчас туда, на холмы, где широким фронтом строятся его легионы. Солдаты на стене возбужденно переговаривались, император застыл, вцепившись руками в парапет так, что костяшки его побелели.
— Я не верю своим глазам, — сказал он. — Ты был прав, Деций! Ты тысячу раз был прав! Это римские легионы. Господь совершил это чудо!
— Поспешим же! Нам нужно ударить по Рицимеру. Вели открывать ворота!
— Не торопись, Деций. Теперь победа от нас не уйдет. Мы ударим. Но надо выждать момент.
Антемий положил руку на меч. Плечи его расправились, осанка вновь стала горделивой, как и подобает императору Рима.
Вновь оказавшись среди своих воинов, Рицимер приободрился. Когда он говорил с эти грузным римлянином, его охватил настоящий ужас. На миг он поверил, что перед ним и в самом деле призрак минувших веков — Марк Лициний Красс, за спиной которого легионы мертвых. Но теперь он гнал от себя эти мысли. Кем бы ни был тот чванливый мерзавец, а он из плоти и крови. И ему очень даже можно выпустить кишки. Необходимо взять себя в руки — впереди нелегкая битва. Но кто же он все-таки? Что это, дъявол ее забери, за армия?! Ладно, разбираться будем потом. Это враг — и с ним нужно сражаться.
Рицимер видел, что неприятель в два раза превосходит его числом. Даже с учетом отряда Одоакра — а ведь скир со своими людьми еще не подошел. Да еще Антемий, засевший за стенами, возможности не упустит. Наверняка он сейчас обдумывает как ловчее ударить ему в спину. Против него придется оставить заслон... И нельзя позволить врагу отрезать отряд Одоакра, с ним необходимо соединиться во что бы то ни стало. План сражения складывался сам собой.
Кассий видел, что первый удар враг нацеливает на его фланг. Не менее четырех тысяч тяжело вооруженных всадников неслись по равнине, выставив длинные копья. Легионеры плотнее сбивали строй, промежутки между манипулами сомкнулись. Два первых ряда XXIII легиона, укрываясь за щитами, выставили вперед гасты, остальные подняли пилумы. Слышались команды центурионов. Среди легионеров мелькнул яркий плюмаж — Сервилий спешил ободрить бойцов. Земля содрогалась от гула копыт, боевой клич германцев заполнил уши. Конские морды все ближе. Двадцать шагов. Десять.
— Пилумы!
Дождь метательных снарядов обрушился на всадников. Свалился один, второй, третий... Слишком мало — на всадниках щиты и доспехи, их кони также одеты в броню. Впрочем, несколько пилумов нашли дорожку — хрипят раненые кони, но их хрип заглушает рвущийся к небу боевой клич. Столкнулись. Лязг и грохот пошел по полю. Римская стена щитов покачнулась. Не снижая скорости, всадники били копьем сверху. Строй легиона разорвался сразу в нескольких местах, первые убитые падали под копыта коней. Но варварам не удалось полностью опрокинуть когорты — не дожидаясь пока прорвавшиеся сквозь ряды легионеров всадники перестроятся для нового удара, Сисенна скомандовал атаку и его легион с яростым криком бросился вперед. Потерявшие скорость всадники схватились за мечи. На левом крыле завязалась отчаянная рубка. Четыре тысячи конных варваров смешались с семью тысячами легионеров.
Красс пристально смотрел туда, где началось сражение. В центре враг атаковать не спешил — здесь его всадники могли действовать только на узком пространстве дороги, а пехоте пришлось бы карабкаться на холмы. План Рицимера был ясен — стремительным ударом кавалерии опрокинуть левый фланг римлян и соединиться с идущими вдоль Альмо подкреплениями. Красс не мог двинуть на помощь атакованному крылу свои стоявшие в бедействии легионы, опасаясь подставить их под удар еще остававшейся у неприятеля кавалерии, и, желая вынудить варваров к действиям, двинул вперед всех своих велитов и пять сотен критских стрелков. Рассыпавшись перед строем, они принялись обстреливать выстроившуюся в две линии пехоту врага. Заметив, что на левом фланге германцев стоят не более трех тысяч пехоты и несколько сотен всадников, Красс решил воспользоваться своим численным превосходством и отправил к Публию контубернала с приказом двинуть свои легионы вперед.
Получив приказ полководца, пятый и шестой легионы обрушились на пехоту противника. Зная о слабости своего левого фланга, Рицимер пытался остановить их удар, бросив навстречу пять сотен тежелой кавалерии, однако Публий направил против них имевшуюся у него тысячу галльских всадников. Римская и германская кавалерия столкнулись лоб в лоб. Слабо защищенные доспехами галлы несли большие потери, но и не думали отступать. Храбрость галлов дала Публию так нужное ему время — и пехота также сошлась лицом к лицу. Варвары смело вступили в бой, но было ясно, что долго они не удержатся — у них просто не хватало людей еще больше растянуть фланги, и манипулы пятого легиона постепенно охватывали их полукольцом.
Между тем, в центре, видя, что его пехота несет потери от стрел и дротиков, Рицимер попробовал отогнать легкую пехоту несколькими сотнями кавалерии, но пространство для маневра тут было ограничено, и велиты легко отступали за строй легионеров, стоило же кавалерии отойти, как они возвращались вновь. Стремясь все же заставить варваров напасть на позицию римлян, Красс двинул на левый фланг три когорты четвертого легиона. Они начали спускаться с холма, окружая завязшую среди легионов Кассия конницу. Понимая, что если он ничего не предпримет, его правый фланг попадет в тяжелое положение, Рицимер бросил вперед всю оставшуюся у него пехоту и пятьсот всадников. Теперь у него оставалось лишь полторы тысячи отборной кавалерии, но использовать их он не мог — хотя ворота Рима все еще оставались закрыты, воины Антемия могли выйти в поле в любую минуту.
— Пора, император! — Венанций уже час смотрел на идущий под стенами бой и не понимал почему медлит Антемий.
Но император словно не слышал его.
— Здесь они справляются и без нас, а вот тот отряд, что идет к Рицимеру... Ну, а мы сделаем, то чего от нас не ждут!
Повинуясь приказу, тысяча букеллариев помчалась к Метронианским воротам.
Бой теперь кипел по всей линии римского строя. На левом фланге кавалерия варваров, потеряв пробивную силу, рубилась с двумя легионами. Ветераны Помпея понесли большие потери, но все еще оставались боеспособны. Германцы постепенно вырывались из боя, их конница начала скапливаться для нового удара, и Кассий видел опасность своего положения. Два легиона были сильно потрепаны и второго столкновения с поредевшей, но все еще грозной кавалерией им не выдержать. Он приказал им отходить за порядки остававшегося пока в резерве легиона Варгунтия, а три тысячи всадников Эгнация и Цензорина отправил через Альмо, велев им обойти противника с фланга.
В центре германцев постигла полная неудача. Их немногочисленная конница, прорвав заслон на Пренестианской дороге и опрокинув несколько манипул, столкнулась с двумя резервными когортами ветеранов. Пехота же напрасно гибла, разбиваясь о строй стоявших на холмах четвертого и третьего легионов. А поскольку у варваров не хватало сил, чтобы связать боем все когорты, Красс направил четыре из них на дорогу — и кавалерия Рицимера оказалась в ловушке, избиваемая со всех сторон.
На правом крыле окруженная пехота германцев дрогнула, мечи римлян сеяли смерть, и отдельные отряды кинулись спасаться бегством. Сразу шесть когорт пятого легиона бросились на помощь галлам, все еще продолжавшим схватку с германскими всадниками.
Судьба сражения решалась в эти мгновения. Рицимер понимал, что если он не использует сейчас свой последний резерв — левый фланг вот вот рухнет, а следом за ним и центр. Но его дружина не успела начать атаку — ворота Рима открылись и из них хлынула тысяча всадников императорской гвардии, впереди в блестящих доспехах скакал сам император. Рицимер был принужден развернуться, и тяжелая конница столкнулась друг с другом.
Завидев идущую к ним на помощь пехоту Одоакра, командир правого крыла германцев немедленно навалился на сомкнутый строй XXV легиона, стремясь расстроить ряды и расчистить дорогу своей пехоте, однако он просчитался. Едва отряд Одоакра появился на поле, со стороны Метронианских ворот послышался топот копыт и клич: "За императора!". Выставив длинные копья, лучшие воины Антемия врезались в тыл германцев. Не успев толком развернуться к новому врагу, пять тысяч варваров пришли в расстройство и тут с фланга на них обрушилась обошедшая их римская кавалерия
В течение получаса все было кончено. Легионеры Публия добили противостоявшую им пехоту и навалились на центр. Варвары оказались в полном окружении. Сражавшиеся в центре бросали оружие, сдаваясь на милость победителей. Рассеянная пехота Одоакра частью тоже сдалась, частью рассеялась по равнине, преследуемая римскими всадниками. Четвертый легион Красса стремительно спустившись с холма обрушился на все еще сражавшиеся остатки варварской конницы. Понимая, что им остается бежать или умереть здесь, уцелевшие германцы пошли на прорыв. Вырваться из кольца удалось лишь двум сотням.
