Ее выписали из Бэссингфорда больше стандартного месяца назад, но восстановление заняло некоторое время. С тех пор она продолжала амбулаторное лечение, но оно все еще не было полностью закончено. Но, по крайней мере, на этой неделе Эриэлла наконец-то разрешила ей заняться упражнениями на растяжку, хотя на данный момент это было не лучшим подарком судьбы. Она была потрясена тем, сколько работы потребуется, если одни только упражнения на растяжку будут такими сложными. Как только что отметила Эриэлла, у нее в ноге совсем не было мышечной силы, и она даже не могла начать работать над этой проблемой, пока доктор Уэйлен не подтвердит ее структурную целостность. Что, при таких темпах, могло занять целую вечность, и она не могла даже начать просить у бюро по кадрам нового задания, пока не восстановится, а это означало...
О, хватит жаловаться! — сказала она себе, вытирая пот со лба. — По крайней мере, ты не из тех людей, которые вообще не способны регенерировать! Подумай, насколько "весело" было бы, если бы тебе пришлось осваивать полный протез, как кому-то вроде леди Харрингтон.
Она поморщилась при этой мысли. Она никогда не знала, пока отец не рассказал ей, что капитан Харрингтон потеряла глаз на Ельцине. Как и все остальные, по крайней мере на флоте, Брэнди знала, что графиня Харрингтон была серьезно ранена, защищая семью Мэйхью, но она не подозревала, что в результате этого та на самом деле потеряла левый глаз. Она также не подозревала, что графиня Харрингтон была одной из тех, у кого ткани не регенерировали. Это означало, что врачи были вынуждены заменить его протезом, а приживление искусственного глаза, судя по тому, что слышала Брэнди, было непростой задачей. И хотя было возможно снабдить такой глаз способностями, которых природа никогда не предоставляла, некоторым людям вообще не удавалось приспособиться ни к одной из них. На самом деле, у значительного процента пациентов наблюдалась некоторая потеря функций даже после "модернизации". Однако Брэнди никогда не замечала ничего подобного в леди Харрингтон. Не то чтобы она проводила время, общаясь с глазу на глаз с флагманским капитаном эскадры! Но она была анонимной, астрономически младшей по возрасту на нескольких офицерских видеоконференциях, и это означало, что у нее было достаточно времени для общения лицом к лицу, по крайней мере, в электронном виде.
— Ты собираешься еще немного постоять так? Или можно двигаться дальше? — ласково спросила Эриэлла, и Брэнди сердито посмотрела на терапевта.
— В данный момент я не могу решить, какая из моих ног менее довольна тобой, — сказала она. — Новая действительно взбешена, но ее приятельница с другой стороны, похоже, в таком же восторге, потому что ей приходится работать намного усерднее.
— И ты не уделяла много времени ни одной из них за последние три стандартных месяца, — заметила Эриэлла. — Значит, твоя левая нога потеряла большую часть мышечного тонуса, пока ты ждала, пока восстановится правая.
— Я выполнила все упражнения на растяжку, как мне и велели. У меня все было хорошо! Так почему же это так сложно? — пожаловалась Брэнди.
— Потому что упражнения на месте могут помочь развить гибкость, но это не то же самое, что на ногу действует реальный вес, а тебе не позволят нагружать ногу, пока специалисты по регенерации не дадут на это разрешение. Особенно это касается плотности костной ткани. Кроме того, тебе нет особого смысла начинать ходить, пока специалисты по регенерации из Бэссингфорда — и доктор Уэйлен, конечно, — не решат, что они закончили, даже если кто-то и был готов тебе это позволить. Помни, всего пару недель назад твоя правая нога была на добрый сантиметр короче левой. Гораздо лучше убедиться, что они одинаковой длины, прежде чем начинать работать над балансом.
— Я полагаю, — проворчала Брэнди.
— Боже мой, я думала, что твой папа был моим самым капризным пациентом! — Эриэлла с усмешкой покачала головой.
— Я не "капризная". Я всего лишь... нетерпеливая. Ты понимаешь, что мой отпуск по случаю потери конечности не начнется, пока ты не подпишешь мне окончание терапии?
— И это проблема? — Эриэлла склонила голову набок.
— Да, это так. — Эриэлла нахмурилась, когда тон Брэнди стал более серьезным, и Брэнди махнула рукой. — Просто... просто я чувствую, что мне уже пора вернуться на борт какого-нибудь корабля. Я не больше, чем любая другая женщина, хочу выйти наружу и снова попасть под пули, но и сидеть сложа руки, в то время как в людей, которых я знаю и которые мне небезразличны, стреляют, я тоже не хочу.
— Полагаю, это можно понять, — кивнула Эриэлла. — Это более чем нелогично, но я могу это понять. В то же время, мы будем двигаться не быстрее, чем можем. И я знаю, тебе кажется, что в данный момент у нас нет никакого прогресса, но, поверь мне, это изменится. Вся структура мышц твоей правой ноги и — особенно — ее сухожилий сейчас находится на стадии, которую мы могли бы неэлегантно назвать "адаптацией". Мы очень тщательно растягиваем и готовим эти сухожилия, прежде чем позволим тебе интенсивнее работать с ними, и пока плотность твоей костной ткани не станет нормальной, это все, что мы тебе позволяем делать. И причина, по которой простая растяжка кажется такой большой нагрузкой, заключается в том, что мышцы твоих ног обладают очень малой — практически нулевой — силой. Это плохая новость. Хорошая новость заключается в том, что если кривая плотности костной ткани не изменится, доктор Уэйлен сможет подтвердить это примерно через неделю, и тогда я разрешу тебе также заниматься силовыми упражнениями. И как только мы достигнем этой точки, ты добьешься прогресса намного быстрее, чем, вероятно, считаешь прямо сейчас. Доверься мне. Я знаю, кажется, что это длится целую вечность, но когда ты повернешь за угол, то будешь поражена тем, как быстро все пройдет.
— Раз ты так говоришь, — вздохнула Брэнди, но тоже улыбнулась. В конце концов, она помнила, как жаловался ее отец, когда была его очередь. Вот почему она была очень, очень осторожна и никогда ни разу не произносила в его присутствии слов "бедная я".
— О, я знаю. А теперь, — улыбнулась ей Эриэлла, — как насчет упражнений на растяжку, лейтенант Болджео?
* * *
— Ну, как дела, милая? — спросил Тим Болджео через обеденный стол, и Брэнди надула губки.
— Эриэлла клянется, что у меня все отлично, — сказала она. — И, похоже, так оно и есть. Хотя я бы хотела, чтобы все прошло немного быстрее.
Она сунула руку под стол и постучала костяшками пальцев по экзоскелетной "шине", которая охватывала ее новую ногу. До тех пор, пока Эриэлла не определила достаточную плотность костной ткани для специалистов по регенерации в Бэссингфорде, ей разрешали снимать шину только тогда, когда уже не требовалось стоять на ногах, и она планировала оставаться в ней, если только не будет активно заниматься физкультурой под пристальным вниманием терапевта.
Брэнди понимала, насколько это было важно, пока ее нога еще росла, но то, что это снимало всю нагрузку с вышеупомянутой ноги, было также причиной того, что она вообще не набрала мышечной массы, пока находилась в больнице. На самом деле, это было иронично. Если бы ее нога была "всего лишь" раздроблена и восстановлена хирургическим путем или методом быстрого заживления, ее бы уже несколько месяцев назад направили на физиотерапию. Но из-за того, что у нее росли новые ткани — и, особенно, новая кость — и из-за того, что, по словам специалистов по регенерации, кость в ноге оставалась опасно хрупкой, пока не закончила расти, она все еще не могла приступить к полноценной физиотерапии.
— Наберись терпения, — сочувственно сказал ее отец. — Я знаю, что был не самым терпеливым человеком в Звездном королевстве, когда была моя очередь, но...
Он замолчал, так как в ответ на выбранное им наречие со стороны Линды Болджео послышалось что-то, очень похожее на фырканье. Она пристально посмотрела на него, и он улыбнулся ей в ответ.
— Как я уже говорил, хотя я, конечно, был образцовым пациентом и образцом добродетели, пока выздоравливал, время от времени я испытывал приступы нетерпения. И, — выражение его лица стало серьезным, — я не чувствовал, что уклоняюсь от своих обязанностей, когда делал это.
— Папа, я не чувствую...
— О, чепуха! — Тим покачал головой. — Ты забыла, кто тебя вырастил? Мы с твоей мамой точно знаем, о чем ты думаешь, и ты ошибаешься. На самом деле, я почти уверен, что умом ты понимаешь, что ошибаешься. Ты никого не "подведешь", если потратишь время на исцеление, Брэнди.
— Я не... — начала Брэнди.
— Да, это так, милая, — согласилась Линда. — И я знала еще до того, как мы привезли тебя домой, что ты будешь так себя чувствовать. Но твой отец прав. Ты уже заплатила гораздо больший "взнос", чем кто-либо другой в Звездном королевстве. Или на флоте, если уж на то пошло. Я понимаю, что у тебя в голове все устроено иначе, но так уж случилось, что это правда. Так что просто прими тот факт, что никто не отпустит тебя обратно, пока Эриэлла и доктор Уэйлен не будут удовлетворены и ты не пройдешь посттерапевтический осмотр в Бэссингфорде. И что это не твоя вина, что мы все будем так неразумно к этому относиться.
— Я действительно веду себя неразумно, мам?
— Одним словом? Да.
— Вот и все, — сказал Тим тоном человека, который, услышав это, сразу распознал звук победы. Брэнди покрутила перед ним своим носом — этому она научилась в начальной школе, — и он рассмеялся.
— А пока у меня есть два предмета, которые могут вас заинтересовать, лейтенант, — сказал он, и она приподняла бровь.
— Что это за "предметы"?
— Ну, первый и неофициальный из них заключается в том, что маленькая птичка в здании адмиралтейства сообщила мне, что военно-юридическое управление официально рекомендовало выдвинуть обвинения против Юнга.
— Вот как? — ее глаза сузились. — И как же так получилось, что твоя маленькая птичка знает об этом? Рекомендации управления считаются конфиденциальными до тех пор, пока о них не будет объявлено официально, а я не помню никаких официальных заявлений от вице-адмирала Кордвейнер. Так что, если кто-то в офисе начальницы управления рассказывает тебе небылицы из школьной жизни...
— Это было бы нарушением статьи девять закона о государственной тайне, — закончил Тим и кивнул. — Но птичка, о которой идет речь, находится не в офисе военно-юридического управления. Никто официально ничего ему об этом не говорил, и никто официально не говорил ему, что это конфиденциально или засекречено. К чему я и клоню, дорогая. — Он серьезно покачал головой. — Кто-то уже слил информацию о рекомендации, и я бы чувствовал себя намного спокойнее, если бы думал, что это просто какой-нибудь болтливый клерк-писарь. Хотя я так не думаю. Не учитывая, что еще моя птичка подцепила. По-моему, это больше похоже на то, что кто-то — и, честно говоря, я сильно подозреваю, что это был кто-то по заказу — намеренно позаботился о том, чтобы это стало известно до того, как кто-либо из космос-лордов захочет, чтобы это стало достоянием общественности.
— Ты думаешь, кто-то хотел, чтобы это стало известно, чтобы они могли начать использовать это для его выгораживания?
— В любом случае, именно этого я и боюсь. — Тим снова кивнул, выражение его лица было мрачным. — Так устроен мозг этих людей.
Тим Болджео, как и его жена и дочь, был грифонцем. Он был не просто грифонцем, он был грифонским горцем. И когда грифонский горец использовал слова "эти люди" для описания представителей аристократии Звездного королевства, это не было выражением одобрения.
Брэнди была немного менее пропитана традиционным презрением Грифона к благороднорожденным, но она полностью разделяла отказ своего отца пресмыкаться перед кем-либо только потому, что они имели право ставить "лорд" или "леди" перед своими именами. И она также полностью разделяла его презрение к тому, как некоторые представители аристократии — не все, потому что были также такие аристократы, как граф Уайтхейвен и графиня Харрингтон, — сплачивались для защиты своих интересов, какими бы подлыми ни были чьи-то действия.
— Надеюсь, ты ошибаешься, — мрачно сказала она. — В то же время, должна признать, я как бы ждала, что именно это произойдет, с тех пор как ты рассказал мне о том, как он убежал.
— Я тоже надеюсь, что ошибаюсь, — сказал он. — Но то, как он бежал, подводит меня ко второму пункту — официальному.
— Что? — Брэнди посмотрела на него. — Ты намеренно не придаешь этому значения, папа?
— Неуважительная юная озорница, — сказал Тим с усмешкой. — Нет, на самом деле, я думаю о контрасте между его действиями и действиями некоторых других людей. Таких, — его взгляд внезапно стал очень серьезным, — как ты.
— И о чем ты сейчас говоришь? — осторожно спросила она.
— Я говорю о той мелочи, о которой ты не рассказала нам с мамой, — спросил он.
— О какой мелочи?
— Тот факт, что лейтенант-коммандер Макбейн послал тебя разобраться с ситуацией в третьем отсеке до того, как эскадра заманила хевов на минное поле.
В столовой было очень тихо, и Брэнди переводила взгляд с матери на отца и обратно.
— Он должен был кого-то прислать, — сказала она через мгновение, — и я была свободна. Черт возьми, я была самой младшей из доступных "теплых тел".
— А также вошла в этот отсек, чтобы вручную активировать систему пожаротушения, что объясняет, почему твой защитный скафандр был сильно поврежден еще до того, как в центральный пост пришлось попадание. Что, вероятно, объясняет, как взрывная волна от этого попадания смогла нанести такой серьезный ущерб твоей ноге. И это не учитывает тот факт, что ты вывела с собой двух рядовых из того отсека. Двоих рядовых, которые определенно погибли бы, если бы ты их не вытащила.
— Это была моя работа, папочка, — тихо сказала она, и перед ее глазами снова возник образ ревущего ада, который преследовал ее во многих снах. Вспомнила поврежденную систему воздуховодов и искореженные противопожарные двери, перекошенные и заклиненные вторым или третьим попаданием в "Кассандру", что помешало ей просто герметизировать отсек и выпустить из него атмосферу. Ее ужас, когда она поняла, что двое специалистов по жизнеобеспечению все еще заперты в отсеке.
— Да, это была твоя работа, — согласился он, и она знала, что он действительно понимал это так, как не поняли бы многие люди, потому что был там и делал это на борту космической станции под названием "Вулкан". — Но я все равно хотел бы, чтобы ты рассказала нам об этом.
— Я стараюсь не думать об этом слишком много, — призналась она.
— Боюсь, в будущем тебе будет немного сложнее, — сказал он. — Потому что сегодня на работе со мной связался один из помощников адмирала Кортеза. Адмирал подумал, что я, возможно, хотел бы быть тем, кто скажет тебе об этом.
— Скажет мне, что?
— Что ты награждаешься медалью "За выдающуюся храбрость".
— Что?!
Брэнди привстала со стула, но заставила себя сесть обратно.
— Это чудесно, Брэнди! — сказала Линда.
— Это неправильно! — запротестовала Брэнди.
