Варяги: Стальная корона

— Потерявший почти всю свою власть изгнанник, зацепившийся за последний клочок некогда принадлежавших ему владений, — презрительно фыркнул Василий. — Он неудачник, проигравший. Орудие в моих руках, озлобленное и пораженное страхом, словно железо ржавчиной.

— Но даже он, базилевс, оказывается более достойным, чем ваш брат. К тому же, случись что, ему уготована не власть, а лишь положение мужа императрицы. Такое случалось. А его соплеменники могут стать отдельными отрядами, преданными престолу хотя бы из-за своей чуждости византийскому двору. У них не будет связей, не будет покровителей, кроме самой императрицы. Императрицы Анны или же ее еще нерожденного сына. Когда-нибудь потом. Лет через тридцать-сорок, которые, как я надеюсь и за что возношу молитвы, вы останетесь живы и здоровы.

Василий умел слушать. И еще был способен обдумывать предложения даже своих недругов. Не говоря уже о столь надежных и верных людях, как сам патриарх константинопольский. И чем дольше он обдумывал сказанное Хрисовергом, тем больше здравого смысла видел. Ведь если выбирать между никчемным братом и умной, деятельной сестрой, то выбор для него очевиден. Ведь интересы императора Василия II и интересы империи есть одно целое.

К тому же умирать он точно не собирался. Это все так, подготовка к самому худшему из возможного, ведь волю богов невозможно предвидеть, что бы на сей счет ни говорили разные демонопоклонники. Славяне же и скандинавы из не принявших истинного бога и вовсе считают, что люди способны менять уготованные богом судьбы. Глупцы!

Долгие годы, которые он надеялся оставаться на троне... Может к тому времени дочери его брата выйдут замуж за достойных их мужчин, а от этих браков будут дети. Мальчики, вырастающие в наследников трона империи. Но все это потом, сейчас же, Хрисоверг прав, Анна будет лучшим выбором. Решено. Вот только...

— Для всех мой брат — соправитель. Пусть на деле это не так, но все же это нельзя не замечать.

— Он отречется, — глядя в пол, тихо произнес патриарх. — Его робость будет тому ручательством. Но я хотел бы поговорить об Анне, вашей сестре.

— Я дал свое согласие.

— Дали, — эхом отозвался патриарх. — Но есть еще и ее муж, князь Владимир. Конечно, вы можете просто приказывать ему. Он полностью зависит от вашей милости, она залог остатков его власти. Но облагодетельствованные таким образом почти никогда не чувствуют себя обязанными. Зато норовят при первой возможности укусить за пятку или вонзить кинжал в спину. Но это поправимо. Выслушайте пришедшее мне на ум, базилевс, и скажите, что вы об этом думаете.

Базилевса откровенно мутило от одной мысли о необходимости столь неприятных шагов. Но разум, закаленный годами правления, брал верх над эмоциями. К сожалению, даже правителю могучей империи не дано отмахнуться от идущих из глубины души чувств. Давать хотя бы тень власти славянину, ограниченному и примитивному варвару... Кровь многих поколений предков кипела. Бунтовала, не желая допускать ничего подобного. Но разум ее подавлял, понимая необходимость принятие сего сложного решения. И до чего хотелось напиться. Оглушив себя крепким вином, забыться хотя бы на время. Только даже этого было нельзя делать. Ясность мыслей жизненно важна, особенно теперь.

— Твои слова мудры, Хрисоверг, — с усилием произнес император. — Вот только почему мудрость так часто имеет горький вкус?

— На все божья воля, порфирородный. Каждому он посылает испытания, мы должны лишь смиренно принимать их. И делать то, что нам суждено. Вам — хранить империю. Всеми силами и средствами. Мне же — молиться за успех этого благого дела.

— Хорошо, я не стану просто приказывать этому.... Владимиру. Он получит то, что даст ему уверенность в собственной значимости. И не только ему, но и всем значимым людям империи. Вот только что именно дать? Если только доверить ему вести переговоры с Самуилом...

— Это было бы опрометчиво, порфирородный, — тяжело вздохнул патриарх, после чего, дождавшись разрешающего жеста, продолжил. — Князь Хальфдан может при виде им же свергнутого предшественника не удержаться от искушения и...

— Убьет? Да. Ты прав, от этих дикарей этого можно ожидать.

— И снова нет, император! Среди росских язычников убийство переговорщика — унизительный поступок. Но от соблазна выставить вашего зятя полным ничтожеством и предателем собственного народа Хальфдан Мрачный не устоит. А это унизит и империю. Сильно. К тому же Самуил если и будет с кем говорить, то с византийским императором, а не с мужем его сестры-соправительницы. Это политика.

Василий II лишь кивнул, соглашаясь со старым и умудренным годами жизни Хрисовергом. Действительно, все может случиться именно так, как он говорит. А это будет плохо для империи. Что ж, не быть Владимиру его полномочным представителем. Тогда остается только одно.

— Во время нашего отсутствия Владимир Тмутараканский будет беречь Константинополь от происков врагов, — медленно, но уверенно вымолвил базилевс. — Ему будет приказано явиться сюда с моей сестрой и в сопровождении всех свободных воинов. А еще лучше — заменим и несвободных на те наши войска, что не слишком надежны.

— Это мудро, — согласился патриарх со своим повелителем. — Славяне чужие в Константинополе, людям Варды Фоки к ним не подобраться. В большинстве случаев их даже не поймут из-за незнания нашего языка. И еще нужен будет ваш приказ о даровании Владимиру громкого звания, помимо положения мужа соправительницы.

— Реши это сам, Хрисоверг, — отмахнулся Василий. — Поручаю тебе все, связанное с этим... делом. У меня же есть иные заботы. Пока что империя находится меж двух огней. И мне предстоит если не погасить их, то хотя бы сдержать на время.

Глава 3

Март (бересень), 989 год, Киев.

Март в этом году выдался холодный. Да что там, снег как был, так и продолжал быть, разве что самую малость потеплело. Впрочем, самое начало месяца, весна лишь по дате. Но не по сути. И все равно не самое лучшее время года и это я еще мягко выражаюсь. Надоели холода, хоту весенних дождей, распускающейся листвы, возможности высунуться на свежий воздух без шубы и шапки. Хочу, да вот только толку от моего желания ноль. Без палочки! Тут мне не там, где можно было заказать билет на самолет и отправиться греть подмороженную тушку в далекие тропические страны или на острова с прелестным климатом, что находятся буквально посреди океана.

Ладно, это я так, ворчу помаленьку. Ведь по сути дела идут отлично, планов громадье. Причем некоторые из них отличаются и вовсе грандиозным размахом. А покамест самый животрепещущий из них — затея относительно посредничества между Болгарией и Византией.

Конечно же, все это держится в глубокой тайне от всех и вся. Да что там, даже прибытие посла секретится по полной. А он, клятый старый лис и двойной агент Доброга, уже прибыл и даже попал в цепкие лапы Бешеного. Аккурат со вчерашнего дня из бывшего главы Тайной Стражи нынешний глава тщательно и со вкусом выдавливает всю нужную информацию. И лишь в скором времени допустит его до беседы со мной. Соображения безопасности, чтоб им пусто было, но не только они. Таким типусам как Доброга надо всегда напоминать, кто здесь главный! Иначе начнут сначала вилять, потом наглеть. А потом... да что там далеко ходить за примерами, ведь предал он своего бывшего хозяина, причем даже не задумываясь, едва только положение Владимира стало шатким. Сначала двойная игра, а потом... Забавно это, если со стороны смотреть.

Впрочем, пора собираться, 'посла' встречать. Но не в одном из дворцовых залов, ведь он тут почти что тайно нарисовался, так что официоз не требуется. Лучше на свежем, пусть и морозном, воздухе. Одна из находящихся в пределах дворцового комплекса тренировочная площадка как раз подойдет. Пусть Доброга посмотрит на давно знакомые тренировки варягов, заново вспомнит то ощущение мощи, которое всегда накатывает, когда воочию наблюдаешь за всем этим. Конечно, еще сильнее эти ощущения на поле боя, но подобное сейчас нереально.

Одно жаль — Змейка сейчас мне компанию не составит. Сейчас с близняшками возится и отрываться от них ради какого-то там Доброги не собирается. Об их здоровье беспокоится, хотя как по мне, так никакого серьезного повода даже не просматривается. Но материнский инстинкт, да еще в исполнении моей очаровательной валькирии — это нечто. Заранее сочувствую всем мамкам-нянькам, под чьей неусыпной опекой находятся близняшки. Они ж Роксану боятся до стука зубов и слабости в ногах, хотя та, помимо слов, ничего в их адрес и не учинила.

Меч с кинжалом на поясе, максимально облегченная, но не утратившая крепости броня тоже на своем месте. Ну и телохранители, появившиеся сразу, как только я вышел за пределы своих покоев. Тоже, так сказать, часть амуниции, положение обязывает, да и необходимость никто не отменял. Врагов у меня, Хальфдана Мрачного, много. И, что особо характерно, количество их покамест только растет. Знак успешности в какой-то мере. Неудачников здесь не ненавидят, их всего лишь презирают.

Ба, какие люди... и тоже с охраной. Гуннар Бешеный собственной персоной, рожа озабоченная, но вместе с тем крайне довольная.

— Здрав будь, Мрачный! — громогласно поприветствовал он меня, оказавшись рядом, и тут же снизил громкость почти до шепота. — Хорошо, что нашел тебя еще до того, как ты на встречу с Доброгой пошел.

— Да ну? Все равно там бы и встретились. А если нужно что перед встречей сказать, ты бы и не застав меня тут, бедного Доброгу запер бы в чулане и держал там до нужного времени.

Откровенно заржал Гуннар, заухмылялись хирдманы охраны. Никак не привыкнут к странноватому для нынешнего времени чувству юмора своего ярла. Не привыкнут, но оно им явно нравится. А я что, мне оно тем паче забавно.

— Это верно, брат. Но лучше вот так вот, по дороге поговорить.

— Не спорю. Так что давай, поведай то самое. Особо важное и интересное. У тебя ж на лице написано, что от Доброги нечто особенно узнать удалось.

— У базилевса Василия все совсем плохо, даже хуже, чем я думал. Война с Самуилом, мятеж Варды, а еще начались перешептывания насчет отсутствия достойного наследника. Детей то у него нет. Говорят, в детстве себе кое-что отшиб или отморозил, но с тех пор его постельные утехи вообще не интересуют. Да и просто ничего не может он там.

— Такие слухи давно ходят, — слегка скривился я, вспоминая читанное еще много лет назад. — Но раньше это никого не беспокоило. А сейчас значит...

— Да, именно сейчас. Империя зашаталась. Вот и решил базилевс своего братца из соправителей убрать. А на его место сестрицу поставить. Понимаешь, о чем я толкую?

Вот это фокус! От неожиданности я сбился с шага, и чуть было не замер соляным столбом посреди коридора. Помотал головой, пытаясь прийти в себя от такого вот известия, после чего вновь выровнял шаг. Да уж, от подобных новостей лично мне ничего хорошего не светит.

— Владимир в Тмутаракани — невелика проблема. А вот он же как муж соправительницы ромейского базилевса... Тут уже могут возникнуть сложности.

— Вот и я беспокоюсь, Мрачный. Не дай Локи случится что с базилевсом Василием, тогда Византия становится еще более недружественной, чем обычно.

— Не стоит о плохом, которое всего лишь может наступить. Не искушай богов, особенно затейника Локи. Магнус об этом поболее меня рассказать может.

— Знаю.

— Это хорошо, — выйдя на свежий воздух, я чуть дернулся от порыва холодного ветра. Погода, млин, 'бодрила и радовала'. — Что-нибудь еще из числа особо важного?

— Нет. К счастью, на этом все. Разве что, помимо нас двоих, Рогнеда напросилась. Приятно ей посмотреть на некогда опасного для нее человека. Женские штучки...

— Они самые.

Вновь на ум пришла Змейка. Вот уж у нее мысли порой бродили по совсем уж причудливым траекториям. Сплетение чисто женских заморочек и особенностей девы-воительницы, отягощенные моим влиянием родом из далекого будущего. Адский коктейль! Так что на ее фоне Рогнеда — это так, мелочи жизни.

— А с Рогнедой, брат, все сложно, — не унимался Бешеный. — Я то сейчас вижу, а скоро многие заметят ее к тебе интерес.

— Сохрани Один от подобного, — тяжко вздохнул я, понимая, что одного этого будет явно недостаточно. — У меня Змейка, а у нее, помимо всего прочего, детки от Владимира. На кой ляд мне подобные сложности?

— Мое дело сказать. Ты ярл, ты и думай.

— Тоже верно. Да, я надеюсь, что Доброга увидит ОБЫЧНЫЕ учебные поединки и прочее?

— Само собой, — изобразил негодование Бешеный. — Кто ж ему, гадюке подколодной, тайны открывать станет. Никакого нового оружия, лишь привычные мечи, щиты да бывшие его собратья. Разве что потоки презрения на своей шкуре почувствует, ну да то не наша забота.

Это верно, не наша. Более того, мне будет хоть малость, да приятно понаблюдать, как будет корчить бывшего главу Тайной Стражи. И плевать, что он сейчас наш агент, гнилое его нутро от этого не очистится.

Пришли. Знакомое и привычное зрелище тренирующихся варягов. Большая часть из них ко всему прочему лично знакома. Да-да, те самые, из числа еще того переяславского хирда. Личная, так сказать, гвардия, доверенно-перепроверенные, связанные клятвами на клинках и крови. Те самые, которые прошли годы битв, путь к власти, ее защиту. Надеюсь, что и в дальнейшем все будет складываться столь же успешно.

Глазастые, однако. Сразу завидели мою персону. Разумеется никаких парадных приветствий, среди варяжской братии это не особо принято. Но пару раз стукнуть клинком о щит или схожим образом проявить уважение не к князю Киева, а к их ярлу — это они завсегда. А вот Доброги пока еще нет, чему особо удивляться не стоит. Гуннар все рассчитывает наперед. Сначала прибываем мы, а лишь потом приводят его.

Зато Рогнеда тут как тут. Раскрасневшаяся от мороза, с ноги на ногу переступает. Но это уже не от погоды, от нетерпения увидеть старого и не очень приятного знакомца. Вот такой вот собрался 'комитет по встрече' — крайне малочисленный, но достаточный для поставленных целей. Только вот...

— Рогнеда, ты сегодня красива до такой степени, что я боюсь за своих воинов. Того и гляди будут больше внимания уделять женской красоте, а не клинку в руке соперника.

— Не льстите мне, князь... Далеко не все, — по лицу бывшей княгини Полоцкой было видно, что комплимент пришелся по душе.

— Да, все верно. Наши девы-воительницы если и посмотрят, то с долей зависти во взглядах.

Тут Рогнеда лишь улыбнулась. Она довольно неплохо знала о девушках, подобных Змейке. В том числе и о том, что те... не слишком гнались за красотой утонченного типа. Предпочитали совсем другие образы. По крайней мере, большая их часть. Впрочем, женская душа — те еще потемки, особенно в подобных областях. Как в двадцать первом веке, так и здесь. Я хотел было продолжить перекидывание репликами с Рогнедой, но слова Гуннара заставили отвлечься от сего довольно приятного занятия и переключиться на то, ради чего мы здесь и оказались.

— Доброгу ведут.

Хм, а ведь так оно и есть. Идет то он сам, но под такой 'почетной охраной', которую иначе как конвоем я лично не назвал бы. И в глазах у той четверки хирдманов неприкрытое желание свернуть шею бывшему главе Тайной Стражи. И это еще в самом гуманном для того варианте. Остальные варианты я даже представлять себе не хочу, слишком много там будет откровенного 'мяса', причем такого, от чего многим садистам заплохеет. Что поделать, не любят сохранившие верность исконным богам и традициям варяги таких вот... переметчиков. И плевать им на то, что он 'и нашим, и вашим'. Они парни простые, а их естественные душевные порывы достойны уважения. Это таким как я и Гуннар по своему положению приходится увлеченно копаться в куче дерьма, что именуется политикой. Так что, как говорил один мультяшный пингвин: 'Улыбаемся и машем!'