Да!

Хотя, говоря честно, когда я услышал, что Гермиона жива, мое волнение за нее сильно уменьшилось. По той причине, что я верил в профессора Дамблдора. Я знал, что он сейчас придет и поможет ей. Он не может не помочь. С того самого момента, как я его увидел, мне всегда казалось, что, наверное, нет на свете ничего такого, чего бы он не мог. Поэтому, когда дверь отворилась, и профессор вошел в больничное крыло, мной овладела спокойная надежда, что вот сейчас-то всё будет хорошо, и моя подруга, наконец, откроет глаза. Я даже придумал, что ей сказать, когда это случится.

Профессор Дамблдор прошел мимо рядов кроватей к нам, в дальний угол за занавеской, посмотрел на меня, как всегда, с легкой, одобряющей улыбкой и обратился к Гермионе. За его спиной топтался Филч, поглядывая на меня с недобрым выражением на лице. Но в тот момент мне, в общем-то, было на Филча начихать. Что такое были все отработки и наказания против того, что сделали с бедной Гермионой сегодня ночью? Лишь бы с ней всё обошлось, а там уж — как-нибудь переживем!

Мадам Помфри уступила профессору место, сев рядом на стул, а он опустился на кровать, рядом с Гермионой. Взяв ее за руку, потом положив ладонь ей на грудь, он обменялся быстрым взглядом с нашей медсестрой, и видно было, что они как будто мысленно согласились с одним и тем же диагнозом, настолько выразительными были их лица. И мне сразу показалось, что ничего хорошего этот обмен взглядами моей подруге не сулит. Но я тогда еще верил, что всё обойдется.

Профессор Дамблдор склонился над Гермионой совсем низко, большим пальцем приоткрыл ей веки, и я заметил, как закатились ее глаза, видны были почти сплошь белки, словно она стала каким-то монстром. Профессор пожевал губами, как будто произнося что-то про себя, потом указательными пальцами сжал ее виски, покачал головой, бегло осмотрел раны на груди и поднялся с места. Я сидел и ждал, надеясь на чудо.

"Думаю, состояние мисс Грейнджер очень серьезное, — сказал он, — придется ей какое-то время провести здесь, в больничном крыле".

Я сразу понял, что эти слова относились именно ко мне, ясно же, что мадам Помфри и так всё прекрасно понимала, а Филчу не было никакого дела до состояния Гермионы. Хотя после слов профессора он сразу оживился.

"А что делать с этим? — спросил он, тыкая в меня пальцем. — С нарушителем?"

"Прошу вас, мистер Филч, вы можете идти, мы тут сами решим этот вопрос".

Завхоз удалился прочь с явным неудовольствием на лице.

"Итак, Гарри, — профессор Дамблдор положил руку мне на плечо, приглашая присесть рядом с ним, — тебе придется рассказать, что же произошло сегодняшней ночью?"

"Что с Гермионой? Она поправится?" — спросил я, потому что пока еще не понимал, чего же мне ждать.

"Послушай меня, Гарри, состояние мисс Грейнджер тяжелое, но, я клянусь тебе, мы постараемся найти способ, чтобы ее вылечить". При этих словах мадам Помфри вдруг встала и принялась зачем-то переставлять бутылочки с зельями на соседнем столе. "А ты можешь нам очень помочь, если расскажешь то, что случилось. Постарайся вспомнить всё, со всеми подробностями". Он внимательно посмотрел на меня поверх своих чудных очков.

Я ждал совсем другого. Я думал, что он просто произнесет какое-то очень умное, очень мощное заклинание, и Гермиона очнется. Неужели всё зависело от того, вспомню я или не вспомню подробности того, что с ней сделали? Что ж, я был готов помочь. Всеми силами.

Правда, была одна маленькая проблемка. Чтобы рассказать всё, нужно было как-то объяснить, почему мы двое оказались среди ночи в библиотеке и что мы там делали. И тогда придется признаваться и о поисках Фламеля, и о Пушке, который что-то такое охранял, и о профессоре Снейпе, который это что-то пытался выкрасть, и выпустил для этого тролля из подземелья, а еще заколдовал мою метлу, чтобы я грохнулся с нее на игре со Слизереном. Вот видите, сколько одновременно вещей, о которых я вам еще не успел рассказать, чтобы вы поняли, что именно происходило в школе. В общем, пару секунд я сидел и соображал, как бы мне так всё объяснить, чтобы потом, после того, как Гермиону вылечат, её тут же бы не исключили из школы, а было это для нее хуже смерти. И я начал рассказывать, но так, чтобы получалось, что именно я затащил ее в эту ночную авантюру. Что это на мои уговоры сходить в запретную секцию она поддалась и всё делала до последнего, чтобы меня отговорить. А остальное, конечно, рассказал, как мог, всё, что вышло вспомнить.

Профессор Дамблдор смотрел и смотрел на меня поверх своих очков-половинок, и ни разу не прервал на полуслове.

"Теперь, сэр, вы скажете мне, что с ней такое?" — спросил я, когда закончил с рассказом.

"Видишь ли, Гарри, — начал он, подбирая слова, — у твоей подруги отобрали жизненную силу. Вместе с частью ее крови".

"И что это означает?"

"Это означает, что кому-то, кто очень слаб, с помощью темного ритуала можно вернуть часть сил, отобрав их у другого, особенно, если этот другой — чист и невинен,.. как мисс Грейнджер, например".

"И кто же этот кто-то, сэр? Мне показалось... что это... Он же не может оказаться в Хогвартсе?!"

Директор посмотрел в окно и пригладил густую бороду.

"Мы не можем сказать точно, Гарри, какие формы принимает зло, чтобы нас подстеречь. Твой рассказ показывает, что нам придется быть вдвойне бдительными, чтобы не попасться в ловушку".

"Она поправится, сэр?"

Он снова повернулся ко мне и ответил со вздохом.

"Я не знаю, Гарри. Я не знаю".

"Но... Как же так?" Он не знает? Мне показалось, что весь замок вокруг меня разваливается на части. Я почувствовал, что готов заплакать. Если не на директора, то на кого же еще теперь надеяться? "А может... можно как-то поделиться? Как-то отдать ей эту самую жизненную силу? Я мог бы это сделать. Из-за меня же... из-за меня она оказалась там, я должен ей помочь! Пожалуйста, профессор! Вы могли бы взять жизненную силу у меня?"

Мадам Пофмри почему-то уронила на столик флакон и достала платок из кармана. Наверное, у нее был насморк, потому что она отвернулась и приложила платок к лицу.

"Прости Гарри, но мы не можем сделать то, что ты просишь, как бы похвально не было твое желание помочь подруге. Мы не можем отобрать у тебя жизненную силу и ни у кого другого тоже. Это очень темная магия, только самые черные души способны на такие ритуалы, ни один порядочный волшебник никогда не сделает подобного, ни для какой, даже самой благой цели. Мы бы погубили тебя, если бы заставили принять участие в чем-то подобном".

"Но как же Гермиона, сэр?! Что будет с ней?"

"Мы можем только надеяться, что она справится. Что у нее хватит остатка ее сил, чтобы пережить это. И ты молодец, что вытащил ее в последний момент, иначе у нее не было бы и этого шанса".

"А если нет? Если ее сил не хватит? Что тогда, профессор?"

Он встал и молча потрепал меня по голове своей длинной ладонью. Больше я не мог сдерживать свои слезы. Но лучше мне об этом не рассказывать.

Дальше... Дальше мне было плохо. Очень плохо, так, что не хотелось вообще ничего. Ни разговаривать, ни даже есть и пить, не то что учиться. Всё время я пытался проводить в лечебном крыле, но меня оттуда постоянно гоняли. Я не знаю. зачем они все меня гоняли, я и снаружи не мог отвлечься от одной и той же мысли: "Как там Гермиона?" Вдруг она очнулась? Вдруг ей стало хуже? Хотя хуже уже было некуда. Она как была такой, как ее принес Филч, так и оставалась. Белая, так, что вены просвечивали наружу, восковая кожа, запавшие глаза, жуткие тени на лице, как будто след от того ужасного существа, что на нее напало. Лучше ей не становилось. Я пытался с ней разговаривать, думал, если вдруг она меня слышит, ей будет легче. Даже хотел почитать ей книжку, она их так любила. Но меня снова прогнали. Из-за того, что меня прогоняли днем, я решил приходить ночью. Я надевал свой плащ-невидимку и прокрадывался в больничное крыло по ночам, тихонько садился рядом с ней на постель и сидел, держа ее за руку, до тех пор, пока совсем уж не становилось невмоготу от желания поспать. Я бы с удовольствием ложился прямо там, на соседнюю кровать, но боялся, что с утра мое отсутствие обнаружат, и поднимется жуткий переполох, а тогда я не смогу с ней видеться даже и ночью.

Через пять дней я понял, что ей становится хуже. Она стала выглядеть совсем призрачной, совсем неживой, и даже как будто уменьшилась в размерах, хотя куда уже, казалось бы, ей было уменьшаться — такой малявке. Мне стало ясно, что надежды профессора Дамблдора на то, что она справится, больше нет. Я подумал, что, наверное, мне больше ничего не остается, как испробовать последнее средство. Профессор сказал, что только темная магия могла ее оживить. В таком случае, мне надо было попытаться обратиться к тому, кто таким темным магом и был, кто помогал сделать так, чтобы с Гермионой случилась эта беда. Да, я его ненавидел, но если речь шла о ее жизни, я должен был наплевать на свою ненависть. После урока зельеварения я остался в классе профессора Снейпа.

"Что такое, мистер Поттер? — спросил тот через некоторое время, когда убедился, что я задержался специально. — Вам мало той головной боли, которую вы мне доставляете на уроках?"

Мне сразу же стало жутко от его зловредного тона, я поверить не мог, что решился на такое.

"Я... я по поводу Гермионы, сэр. Гермионы Грейнджер".

"А я тут при чем? Обращайте ваши бессмысленные вопросы к директору, я не собираюсь тратить на вас время".

"Дело в том... что..." Да, это было не так-то просто — сказать такое, особенно под его раздраженным взглядом, которым он сверлил меня из-под своих бровей. "Профессор Дамблдор сказал, что не может мне помочь... потому что... потому что это темная магия, сэр".

"И что же дальше? Поттер, вы начинаете меня утомлять!"

"Ну, вот поэтому я и решил обратиться к вам, сэр", — выпалил я, замечая, как его бровь начинает приподниматься вверх. Но меня уже понесло. "Вы ведь знаете, кто это сделал с ней, сэр. Вы же были вместе с ним там, той ночью, я слышал ваш разговор. И я подумал, раз уж вы пытались меня убить, то, наверное, я для вас больше ценен, чем Гермиона..."

Он вскочил с места, прерывая поток моих слов.

"Поттер! Немедленно убирайтесь вон отсюда! Сделаем вид, что на вашу некрепкую психику так повлияло состояние вашей непутевой подружки".

Но меня теперь уже было не остановить.

"Сэр, я хочу сказать, сэр, что раз я более ценен для вас, то, может быть, вы возьмете меня. Вместо нее. Возьмите меня, сэр, а ее верните обратно, к жизни".

Его губы искривились. Казалось, что он сейчас взорвется изнутри, настолько его распирало от ярости. На миг я подумал, что он не сдержится и стукнет меня чем-нибудь по голове. Но он просто протянул свой длинный указательный палец с грязным ногтем в сторону двери и заорал: "Я повторяю вам, Поттер, убирайтесь отсюда вон! ВОН!"

Я секунду еще помедлил, переминаясь на одном месте, но он стоял как статуя, и было ясно, что я ничего от него не добьюсь. Я пулей выскочил из класса и захлопнул за собой дверь. Только оказавшись снаружи, я понял, что он даже забыл снять с меня баллы, наверное, от переполнявшей его злости. Я не знал, почему он отказался принимать мое предложение, то ли потому, что не мог сделать то, о чем я просил, то ли потому, что боялся признаться мне, что он темный волшебник, но теперь я потерял последнюю надежду. Я не выдержал и зарыдал, прямо там, в коридоре подземелья, не обращая внимания на то, что меня могли застать в таком виде.

Всё кончилось этой же ночью.

Я, как и все предыдущие разы, отправился в больничное крыло, завернувшись в плащ-невидимку. Я поклялся, что буду делать это постоянно, что я не оставлю ее, мне казалось, что пока я прихожу туда, она всё еще держится. Я как всегда присел на кровать рядом с нею и взял ее за руку. Она была совсем ледяной, почти неживой, почти полностью потерявшей все остатки жизненной силы. Я снова сидел и шептал ей на ухо слова о том, что я рядом, что я не собираюсь ее оставлять, чтобы она знала об этом, чтобы пыталась не свалиться туда, куда ее затягивало. Я едва расслышал, как отворилась входная дверь. Я замер, думая, что, может быть, это явился один из учеников, которому стало плохо, или Филч по каким-нибудь делам. Когда я увидел профессора Снейпа, возникшего в двух шагах от кровати перед пологом, словно черное привидение, я чуть не вскрикнул от страха. Он явно пришел сюда не за лекарством от насморка. Мне оставалось только тихонько сползти с постели вниз и забраться под кровать, выглядывая оттуда, чтобы увидеть, что он собирается делать. Он подошел и опершись руками на спинку кровати, смотрел на лежащую Гермиону. Я подумал, что мне бы, наверное, надо поднять шум, разбудить мадам Помфри, но всё никак не мог решиться. Пока я медлил, профессор Снейп достал палочку и, обведя ею вокруг себя, наложил какие-то чары, явно заглушающие. Так что стало слишком поздно звать на помощь. После этого он подошел поближе к Гермионе и склонился над нею. Меня прямо всего перекорежило — до жути не хотелось, чтобы он даже приближался к ней. А сейчас вообще неизвестно, что он собирался делать. Я, рискуя быть услышанным, высунулся из-под кровати сильнее. Если он посмеет сделать с ней что-нибудь плохое?!.. Впрочем, хуже уже и быть не могло. Вдруг он всё-таки решил выполнить мою просьбу, и сейчас каким-то волшебным образом перенесет жизненную силу из меня в нее? Я даже испугался. Если он как-то сможет это сделать, то я потеряю сознание, а под плащом-невидимкой меня никто не заметит. Я так и останусь лежать здесь, под кроватью, пока не умру. Но этот приступ страха длился совсем недолго, потому что он всего лишь сделал почти то же самое, что и профессор Дамблдор несколько дней назад — проверил ее самочувствие. После этого распрямился и вышел из-за полога. Видно, ему нужно было что-то еще.

Мне совсем не пришлось долго ждать, чтобы узнать — что именно. Потому что буквально через минуту я услышал шорох мантии по полу, и следом, голос директора прямо рядом с фигурой профессора Снейпа, тенью видневшейся сквозь занавеску.

"Северус, мальчик мой, зачем ты меня звал?"

"Хотел с тобой побеседовать, Альбус".

"Здесь, в больничном крыле? Не лучше ли это было сделать у меня в кабинете?"

"Я хотел проверить состояние Грейнджер. Убедиться, что с ней действительно всё так плохо".

"И что же ты скажешь?"

"Ты сам должен понимать, какова ситуация, Альбус. Девчонка не доживет до утра. Если ты собираешься что-то сделать, делай это сейчас".

Я обмер. "Не доживет до утра..." Не может быть! Нет! Пожалуйста, этого не должно произойти!

"О чем ты говоришь, Северус? Мы не можем..."

"Ты прекрасно знаешь о чем, Альбус. Достань камень. Принеси его из подземелья, и я за час приготовлю зелье".

"Хм, а я ведь никогда не сомневался в том, что ты, наконец, сможешь проявить свои лучшие чувства, Северус. Твое участие в судьбе этой бедной девочки явственно это доказывает".

"Оставь в покое мои чувства, Альбус. Просто мне уже осточертело положение, когда из меня нарочно лепят пугало. Ты знаешь, что сегодня ко мне наведался Поттер и попытался в свойственной ему неуклюжей манере предложить себя в качестве жертвы вместо Грейнджер?"