Вопреки Узы (полуфабрикат)

— Почему? — с болью в голосе спросил Лок. — Что я сделал не так?

— Не ты. Дело во мне. Я воин. Мне нельзя... с мужчинами. Ты же знаешь. Достаточно и того, что я наплевал на кодекс и остался жить.

— Хочешь... предложить остаться друзьями?

— Да. Ведь у нас неплохо получалось...

— Да... — Лок опустил глаза на свои кроссовки. Смоляная чёлка упала на очки, спрятав глаза. Тонкие пальцы вцепились в ручку чемодана до белизны в костяшках. — неплохо получалось... Но это было до нашей первой ночи на Бреане. Теперь мне этого всегда будет мало. Ведь я люблю тебя... И ты тоже... я знаю... чувствую...

— По какой бы причине боги не связали нас, это было ошибкой. Исправить уже ничего нельзя, так что давай... разойдёмся по-хорошему. Чтоб не получилось как у тех несчастных из древней истории.

— Тебе было плохо со мной? — Лок поднял на него глаза, в которых блестели слёзы. Боль... боль в груди... Марк ясно ощущал её и вдруг понял, что это не его собственная. — Только потому, что я мужчина?

— Я не говорил, что мне было плохо с тобой потому, что ты парень. Мне было очень хорошо, но... — Марк вдохнул. Надо было это сказать. — Но это противоестественно. А я не гей.

— Я тоже...

— И именно поэтому я не могу быть с тобой. Как бы не хотелось... но я не могу. Это противоречит моим убеждениям. И я намерен оставаться им верен. Я намерен жениться и завести детей.

— Но мы же любим друг друга... Только поэтому мы оказались в одной постели... И Маркус сказал...

— Время лечит. Я уверен, что со временем это пройдёт. Природу не обманешь.

— Не пройдёт, — мотнул головой Лок, чудом сдерживая слёзы. — Это на всю жизнь.

— Это тебе Вестник сказал? Этот вселенский болтун, который любит морочить людям головы?

— Нет, не он. Я просто знаю это. И дело не только в нашей связи. Я ещё никого так не любил, как тебя... и ни с кем мне не было так же хорошо, как с тобой. Ты для меня — единственный. Помнишь, я говорил тебе, как мои аналитические способности мешали мне налаживать отношения с девушками? Так вот, с тобой это почему-то не работает. Я убеждался в этом каждый день. И до сегодняшнего дня тоже. Значит, это и есть то самое... настоящее...

— Это пройдёт. Нужно время.

Лок молча пялился себе под ноги, а потом с мольбой взглянул на мужа:

— Тогда... могу я попросить тебя?

— О чём? — Марк сглотнул, ощутив новый всплеск боли. Обречённой боли.

— Поцелуй меня. Как тогда, во время нашей "свадьбы"... в последний раз. Один последний поцелуй... и я больше не стану тебе докучать. Даже номер твой из телефона сотру.

— Последний? — Марк почувствовал, как внутри всё сжалось. Это уже было его... собственное...

— Последний.

— Хорошо.

Лок прислонил к стене чемодан, опустил на асфальт сумку, Марк сдвинул свою за спину, бережно и неторопливо взял его лицо в свои большие ладони, сдвинул очки на лоб и склонился. Лок обвил его шею руками, привстал на цыпочки. По его щеке скатилась слеза, когда их губы слились в глубоком поцелуе — мягком, нежном, неторопливом. Вновь остановилось время, исчезло вокруг всё — люди, здания, проносящиеся мимо машины. Они остались в зияющей пустоте только вдвоём...

— Вот и всё. — выдохнул Марк, отстраняясь и нехотя отпуская. Сердце отчаянно колотилось, так и норовя выскочить из груди. — Увидимся... на работе?

— Прощай, — чуть слышно прошептал Лок, опуская очки на нос, трясущимися руками подобрал свою сумку, взялся за ручку чемодана и, хромая сильнее обычного, побрёл к железнодорожному вокзалу. Смотреть ему в след было невыносимо больно, до смерти хотелось догнать, сказать, что пошутил, стиснуть в своих объятиях... но Марк этого не сделал. Он сделал свой выбор. Окончательный и бесповоротный.

И внутри вдруг опустело. Как будто что-то лопнуло.

Через три часа Брэзел сел в автобус до Кавари, достал свой мобильник, залез в список контактов, долго смотрел на номер Лока и решительно стёр из памяти гаджета. Жаль, что так же легко нельзя стереть фрагменты из человеческой памяти... особенно при такой прочной связи с тем, кто совершенно не поддаётся воздействию менталистов... но так будет лучше всего.

Локу будет лучше без него.

Лок ввалился домой полностью обессиленный. Он бросил сумку и чемодан в прихожей, не разуваясь, прошёл в свою комнату и повалился на кровать, даже не потрудившись включить свет.

Жить не хотелось.

Всё кончено.

Даже если Марк и не назвал истинную причину своего решения, он был предельно серьёзен — Лок это чувствовал. Марк действительно намерен расстаться с ним окончательно и бесповоротно. И хотя он предложил остаться друзьями, Лок совершенно откровенно ответил, что ему этого будет мало. Мгновения счастья, пережитые на Бреане, были слишком ярки и свежи в памяти, чтобы променять их на пресную в сравнении с ними дружбу. Особенно после бурной ночи на борту "Стерегущего".

Конечно, они по-прежнему будут встречаться на службе. Возможно, даже работать по общим делам. Лок так и будет сидеть напротив Марка в кабинете, они будут регулярно сталкиваться на вахте, в кафешке Ральфа за обедом, разминаться в дверях вестибюля или в гараже. Возможно, кому-то этого и было бы достаточно, но Лок, изголодавшийся и хлебнувший тепла и любви полной мерой, не мог уже удовлетвориться одним глотком. Он жаждал снова припасть к источнику, вокруг которого теперь была возведена крепкая стена. После разговора в арендованном доме в Огненных Ключах оставалась ещё робкая надежда, что Марк со временем одумается и вернётся к нему. После такого потрясения ему нужно было время, чтобы всё обдумать... И данного слова это не отменяло. Но всё же боги распорядились иначе, и они вновь оказались в одной постели очень быстро. Когда связь окончательно замкнулась, Лок, чувствуя их полное единение, уже не хотел думать, что может быть иначе. Видя и чувствуя, как тяжело Марк переживает свой пьяный срыв, он намеренно отстранился, дав мужу время успокоиться и вернуться, ведь теперь они неразрывно связаны. Ни о каком расставании уже и речи быть не может!.. Он так был уверен, что теперь всё будет хорошо, что ни разу не задействовал "эффект близнецов", чтобы проверить свои догадки! Надежда, почти истаявшая, вспыхнула с новой силой. Однако теперь от этой надежды и тени не осталось. "Меня обманывать не надо — я сам обманываться рад..." Лок слишком хорошо знал своего мужа... и он чувствовал постепенно нарастающую внутри боль. Как после ссоры на борту. Как будто он начинает гореть.

Это началось в тот самый миг, когда он сказал "прощай", понимая, что всё действительно кончено. Надежда угасла окончательно, и яростный огонь вспыхнул в сердце. Сначала он был тихим и трепещущим, но с каждым метром, разделяющим его и Марка, словно усиливался и расползался по всему телу. Уже в поезде Лок понял, что это то самое, о чём его не раз предупреждали и Вестник, и близнецы и Карлос. С того мига, как связь замкнулась — а ведь в тот миг они оба были на пике своей взаимной страсти! — они должны были остаться вместе, жить вместе, подпитывая друг друга силой своей любви, но разговор у космовокзала что-то надорвал, и теперь нереализованная связь начнёт их сжигать, пока не перегорит полностью. Затем придут безразличие и смерть. Связь будет перегорать то медленно, то рывками. Нить за нитью. Нитей, связавших их, было много — ровно столько, сколько было сказано и услышано слов, испытано прикосновений, пережито сладостных мгновений во время просто умиротворяющей близости. Как в "Малиновом жаре", в гостиничном номере в Далиле или во время болезни, когда Лок льнул к мужу... или во время умопомрачительного страстного соития — сначала на Бреане, а потом на лайнере. Лок начал "гореть" первым, поскольку заключил сделку, уберегая своего любимого от гибели в случае, если Марк всё же разорвёт их связь. Откажется от него. Его решение принять на себя все последствия, предназначенные для главного виновника, обернулось другой стороной. Значит, до Нового Года может и не дожить... при его-то страхах.

В дверь позвонили, но Лок даже не шевельнулся. Он чувствовал себя совершенно опустошённым, как после очередного срыва. Какой смысл сейчас вставать, куда-то бежать, что-то делать? Он продолжал лежать на кровати в полумраке сгущающихся сумерек и бессмысленно пялиться на завитки лавении, раскинувшейся во весь потолок. Его питомица уже отцвела, и на плетях этой красивой ползучки проклюнулись мелкие красные ягодки, из которых опытные хозяйки готовили изумительный напиток, который, по поверью, был способен приворожить человека. Лок ничего из этих ягодок варить не собирался, зная, что в них даже простенького афродизиака нет. Просто красивое капризное растение...

В дверь звонили всё настойчивее. Потом в замке заскрипел ключ, и по шагам Лок узнал Карлоса.

— Лок, ты уже дома? — окликнул бывшего воспитанника Бессмертный, заглянул в комнату. — Ты чего в потёмках сидишь? — Включил свет и замер на пороге. От него пахнуло ужасом. Заметил. — Что случилось? О, боги, откуда у тебя синяки?

— Это уже неважно.

— Как это "неважно"? — Карлос торопливо приблизился, пригляделся внимательнее... — Боги, ещё и засосы на шее... Да как тебя угораздило? Кто посмел?..

— Всё кончено, — проскрипел Лок, не глядя на Карлоса.

— Марк? — Карлос тяжело опустился на край кровати. Он всё же узнал следы ауры бреанца на своём воспитаннике. И увидел, как внутри мутанта бьётся яростное пламя.

— Да... и это было... невероятно... Мне ни с кем ещё не было так хорошо...

— Тогда что случилось? Почему ты в таком состоянии? Ты же "горишь"!

— Марк сказал, что не может быть со мной. Что он воин, и потому по статусу не положено. Что намерен жениться и завести детей.

— Но он хотя бы говорил, что любит тебя? — Карлос не верил тому, что видит и чувствует. Даже после похорон Байли Лок не был настолько убит случившимся! Да, он горевал, но знал, что такое возможно — полицейская служба опасна не меньше, чем в СС. А тут... — Ведь ваша связь полностью замкнута... и прочно замкнута. Я это вижу.

— Говорил... и он действительно любит... так же, как и я его. И всё-таки он отказался быть со мной. Потому что я мужчина. Потому что это противоестественно.

— И что ты?

— Я... попрощался с ним.

— Ты... ЧТО??? — ахнул Карлос. — Ты что, просто сдался???

— Он принял решение. А я принял его. Мы больше не вместе... и никогда не сможем быть вместе. Всё кончено.

— Ничего ещё не кончено! — возмутился директор "Радуги". — Я с ним поговорю и заставлю одуматься! И Чердынцевых на него натравлю! И Виктора!..

— Не стоит. — Лок привстал и кое-как сел. — Пусть будет, как будет.

— Но он же тем самым практически убил тебя! Насколько тебя хватит при таком раскладе?

— На сколько хватит. — Лок ссутулился, снял очки и уткнулся в колени, обхватив их руками.

— Как же ты жить теперь будешь? — в отчаянии встряхнул парня за плечи Бессмертный.

— Скрипя зубами. Заниматься обычными делами. Работать. До самого конца. Надо же как-то скоротать оставшееся время.

— Нет, так дело не пойдёт! Где он там живёт? Дай-ка мне его номер.

— Я его стёр. Как и обещал. — Лок спустил ноги с постели и начал расшнуровывать кроссовки.

— И на память не запомнил?

— Нет. — Лок вяло разулся и снова лёг, отвернувшись к стене.

— Я не узнаю тебя... Ты же все важные для тебя номера на зубок знаешь!

— Не было необходимости. Хватало и того, что он есть в списке контактов. Я был уверен, что мы будем вместе, и выучил бы номер сразу, как только... А теперь смысла нет.

— Да что с тобой?!! Ты сам на себя не похож!!! С каких пор ты сдаёшься???

— Не всё в этой жизни можно изменить, Карлос. Мне это ещё Дориан говорил. — Бледное лицо Лока, похожее на восковую маску, дрогнуло. По щеке скатилась слеза. — Чудо, что я успел с ним проститься... и отпустить...

— Дориан? Ваш старшина? Ты где его нашёл? — потрясённо ахнул Карлос.

— На Бреане, в Далиле. Он умер. Где остальные, он не знает.

— А твоя мама?

— Она тоже умерла. Я это знаю.

— Откуда?

— Когда я болел и валялся в бреду, она приходила ко мне, как папа и Йон Брэзел. Она попрощаться приходила.

— Ты болел? А ну, давай-ка рассказывай, что у вас там случилось. — Карлос решительно встал и, вцепившись в его руку, потянул на себя. — Так, живо вставай, переодевайся и шуруй на кухню! Нечего валяться! Я буду чай заваривать, а ты — рассказывать.

Когда чай был заварен, щедро сдобрен валерьянкой и выпит, закончился и печальный рассказ Лока. Карлос слушал поникшего парня с выражением почти физической боли на загорелом дочерна лице.

— Вот как... Ох, и дурень твой Марк!.. Что ж ты ничего не сказал ему про слова деда?

— Марк должен принимать решения сам. — Лок сидел за столом, сгорбившись и вцепившись в свою кружку. — Ни на кого не оглядываясь. Именно это Йон сказал. И Марк всё для себя решил.

Карлос сокрушённо покачал головой.

— Ты тоже дурень, сынок. Ты знаешь это?

— Знаю. Однако дело сделано.

— Вот сколько живу на свете и каждый раз вижу, как влюблённые, вроде вас двоих, раз за разом совершают одни и те же ошибки. Это уже даже не смешно — плакать хочется.

— Поплачь, если хочется, — пожал узкими плечами Лок. — Я это уже сделал.

— Оно и видно — хандришь. — Карлос ласково погладил бывшего воспитанника по голове. — Ну, ничего, завтра встряхнёшься. Пока вы на Бреане отношения выясняли, тут дел накопилось и тебе не до хандры будет. Авось отойдёшь, возьмёшься за ум, а там и муж твой одумается... Кстати, ты куклу свою забирать будешь?

— Конечно. Может, на какое-то время подзадержусь.

— Вот и подзадержись. Ничего ещё не кончено, это я тебе говорю.

— Посмотрим.

Марк сидел на диване и тупо пялился в телевизор, но не понимал, что видит. Его мысли были заняты совсем другим, а в груди зияла пустота.

Несмотря на принятое решение и свою уверенность в нём, парень так и не успокоился. Напротив, он то и дело хватался за телефон, но натыкался на пустое место, где был заветный номер, и внутри поднималось самое настоящее отчаяние. Стоило ему заметить за окном автобуса попутный железнодорожный состав, как Марк тут же начинал в него всматриваться в безнадёжной попытке разглядеть в окне вагона знакомую смоляную голову. Он, забывшись, стягивал с запястья забытую Локом резинку для волос и прижимал к губам, затем спохватывался и надевал обратно. Лок мерещился ему повсюду, из-за чего Марк всё-таки выскочил из автобуса, потребовав у водителя остановиться у какой-то просёлочной развилки, только потому, что на крошечной остановке мелькнула фигура с клетчатым чемоданом на колёсиках. Марк выбежал из салона, придерживая сумку, и стремглав помчался назад, совершенно не задумываясь над тем, как Лок мог здесь оказаться. Разумеется, это был не он, а местная жительница, которая на попутках добиралась до родной деревни. Разочарование было столь же сильным, как и удивление женщины, когда она обернулась на шум догоняющих её шагов.

В результате до дома Брэзел добрался глубокой ночью, сменив четыре "собаки", но сон не шёл, хотя он ужасно устал. Чтобы убить время, Марк включил телевизор, щёлкнул на первый попавшийся канал, но смотрел не столько на экран, сколько на свой телефон. Он всё надеялся, что Лок всё-таки не стёр его номер, хотя бы запомнил — у него же такая хорошая память — и обязательно позвонит... Мгновения отбивали минуты, часы, а звонка всё не было.