В конце концов было принято решение о высадке морского десанта в городе Сеута на марокканском побережье напротив Гибралтара. Сеута была выбрана в качестве цели из-за ее стратегического значения, поскольку она контролировала африканскую сторону Гибралтарского пролива и была точкой, откуда осуществлялись предыдущие мусульманские вторжения на полуостров. Кроме того, Сеута ранее была захвачена христианскими войсками, поскольку генуэзцы захватили город и удерживали его с целью выкупа в 1235 г.56 Сеута также сама по себе была важным торговым городом и была окружена богатыми сельскохозяйственными угодьями, где процветали коневодство, производство пшеницы и текстиля. Португальцы также надеялись, что получат прямой доступ к караванной торговле через Сахару. Утверждалось, что Сеута могла бы стать плацдармом, с которого можно будет снова возобновить реконкисту, а победителей будут ждать земли, владения и платящее дань население.
Обсуждения в королевском совете и длительная подготовка к вторжению продолжались три года, и Зурара ясно дает понять, что королю пришлось действовать осторожно, чтобы заручиться максимально широкой поддержкой предприятия. К 1415 г. проект, получивший единодушную поддержку как принцев королевского дома, так и коннетабля Нуну Алвареша Перейры, стал практически национальным консенсусом. Сам штурм был хорошо спланирован и имел триумфальный успех. Сеута пала перед португальцами 21 августа, ровно за месяц до того, как Генрих V Английский, еще один внук Джона Гонта, предпринял свое знаменательное вторжение в Нормандию.
Последствия падения Сеуты
Взятие Сеуты было блестящим военным триумфом, но вскоре оно начало создавать огромные проблемы для португальской монархии — проблемы, которые сам дон Жуан предвидел и ясно выразил во время дебатов, предшествовавших экспедиции 57. Более того, национальный консенсус в пользу марокканской политики быстро распался. Марокканцы придавали первостепенное значение возвращению Сеуты, в результате чего в течение многих лет этот город оставался осажденным, снабжаемым по морю и защищаемым солдатами, присланными из Португалии. В 1419 г. пришлось отправить вторую крупную экспедицию под командованием инфанта дона Энрике, чтобы отразить решительное нападение мусульман и удержать созданный плацдарм. Португальцам удалось удержать город ценой больших затрат, но продолжающаяся осада не позволила осуществить ни одну из целей тех, кто выступал за первоначальный захват. Владение городом не давало португальцам доступа ни к марокканским пшеничным землям, ни к караванной торговле с Сахарой. Прорыва не произошло, и никакая новая Реконкиста не могла быть организована. Португальские ресурсы были слишком ограничены, чтобы сделать что-то большее, чем удержать город.
Первоначально оборона Сеуты предполагала содержание гарнизона численностью 2700 человек, что было большими военными расходами для любой монархии начала XV в. Чтобы найти рабочую силу, Корона была вынуждена предложить стимулы и награды фидальго и их последователям. Сеута также использовалась как место ссылки преступников. Таким образом была создана модель, которая должна была быть вплетена в ткань португальского предпринимательства за рубежом — взаимодействие социальной элиты, стремящейся занять должность, и социального низшего класса, стремящегося избежать тюрьмы или виселицы. Вместо того, чтобы стать центром торговли и мирных ремесел, Сеута стала базой, с которой вооруженный гарнизон совершал набеги на сельскую местность в поисках продовольствия, добычи и пленных, а также базой, с которой каперские рейсы могли охотиться на корабли вдоль побережья Марокко. Для торговцев и ремесленников открылось мало новых возможностей, но у хищнического военного класса появился шанс сохранить командование и заставить войну окупиться.
Однако, хотя Сеута все больше истощала ресурсы Короны, сохранение в дипломатических и придворных кругах идеологии крестового похода против ислама мешало португальским королям рассматривать возможность отказа от завоевания. Отказ от города, завоеванного у мавров, более того, от города, который в 1420 г. стал резиденцией епископства и был пожалован Ордену Христа, было трудно оправдать, даже если здравый смысл и экономическая реальность выступали против его сохранения. Более того, Корона смогла использовать это свидетельство своего крестоносного рвения, чтобы получить серию папских булл, которые подкрепляли другие ее экспансионистские действия 58.
Возобновление интереса к островам Атлантического океана
В годы, последовавшие за заключением мира 1411 г., соперничество между португальцами и кастильцами продолжалось в западной Атлантике, и это соперничество должно было стать одной из главных сил, ведущих к экспансии, поскольку рыцари и корсары на службе той или иной короны стремились получить для себя титулы, земли и юрисдикции, а также добычу от пиратства и работорговли. Однако отличительными чертами каперских экспедиций XV в. от тех, что происходили в XIV-м, являлись закулисная деятельность генуэзских финансистов и предпринимателей, стремившихся осваивать новые районы производства сахара, а также давление эмигрантов, искавших плодородные земли для колонизации.
В течение последней четверти XIV и первых лет XV в. корабли из южноевропейских портов продолжали посещать Канарские острова и атлантическое побережье Марокко. Совершенно очевидно, что некоторые из этих экспедиций, совершенных андалузцами, каталонцами, французами и генуэзцами, а также португальцами, проплывали далеко вдоль побережья Сахары, возможно, даже до Гвинеи, прежде чем повернуть обратно, обескураженные бесплодностью берегов и отсутствием очевидной добычи. Наиболее документально подтвержденной является экспедиция под руководством француза Жана де Бетанкура, который между 1402 и 1405 гг. основал поселение на Канарских островах. Он пытался завоевать все основные острова архипелага и признал кастильское господство, в конечном итоге продав свои титулы кастильцу в 1418 г.59
Возобновившиеся плавания привели к спорным притязаниям на суверенитет. Претензии, выдвинутые пятьдесят лет назад, утратили силу, и перед новыми предпринимателями открылась возможность претендовать на владения и титулы на острова. В 1424 г. кастильцам бросила вызов крупная португальская экспедиция под командованием Фернандо де Кастро, которая пыталась завоевать Гран-Канарию и другие острова. Эта экспедиция и две последующие экспедиции в 1425 и 1427 гг. потерпели неудачу, но они сделали Португалию сильным претендентом на долю в добыче островов 60.
Португальцы добились большего успеха на других островах Атлантического океана. Мадейра, Порту-Санту и Дезерта были известны мореплавателям, возможно, со времен Римской империи, но определенно с XIV в., когда их регулярно посещали моряки, возвращавшиеся с Канарских островов. Они появляются с оригинальной итальянской версией своих названий на карте-портолане 1370 г.61 Однако, поскольку острова были необитаемы, они представляли ограниченный интерес для тех, кто в первую очередь занимался работорговлей. Где-то после 1418 г. два корсара, состоявших на службе инфанта дона Энрике, Триштан Ваш Тейшейра и Жуан Гонсалвиш Зарку, посетившие острова, решили получить патенты у Короны для завоевания и заселения Мадейры. К ним присоединился Бартоломеу Перестрелло, итальянец и будущий тесть Колумба 62. Первые поселения на Мадейре начали создаваться около 1424 г. Систематическое исследование Азорских островов, также известных морякам в XIV веке, происходило между 1427 и 1431 гг. Вместе с неудачными плаваниями на Канарские острова между 1424 и 1427 гг. эти экспедиции образуют непрерывный ряд усилий, продолжавшийся с 1418 по 1431 год, что примечательно. Успех поселений побудил инфанта дона Энрике в 1433 г. подать прошение об официальной юрисдикции над островами Мадейра, а в 1439 г. ему была предоставлена аналогичная юрисдикция на Азорских островах для него самого и для ордена Христа. После очередной неудачной экспедиции на Канарские острова в 1434 г. португальцы попытались в 1436 г. добиться папского признания своих притязаний на эти острова, но папство ограничилось признанием суверенитета Португалии только над островами, которые еще не находились во владении другого христианского государя 63.
Поселения на Мадейре и Азорских островах были созданы португальцами отчасти из-за соперничества с Кастилией, развивавшегося на Канарах и вдоль марокканского побережья, но отчасти также из-за желания генуэзцев инвестировать средства в производство сахара на островах. Острова имели вулканическое происхождение, и их природное плодородие и благоприятный климат вскоре привлекли поселенцев. На Мадейре выращивание пшеницы и сахарного тростника и виноделие сразу же оказались прибыльными отраслями экономики, и население острова быстро росло за счет иммиграции и ввоза рабов.
Успех этих новых островных поселений побудил португальскую Корону ввести институты, которые первоначально возникли во время реконкисты, когда дворянам или рыцарям военных орденов предоставлялись земли и юрисдикции при условии, что они будут завоеваны и заселены получателем дарения. Мадейра, например, была разделена на две капитании, которые были пожалованы придворным Энрике, и именно на них была возложена ответственность за организацию поселения и создание социальной инфраструктуры. Церковные привилегии — право собирать десятину, контролировать беенефиции и предоставлять землю церкви или религиозным орденам — были предоставлены Ордену Христа, губернатором которого уже был назначен Энрике.
Роль королевской семьи в ранней экспансии
Очевидно, что сыновья короля проявляли большой интерес к заселению островов, но важно рассматривать этот интерес в более широком социальном контексте. Корсары часто были членами знатных семей, и многие видные дворяне и даже церковники вкладывали средства в каперские рейсы. Сыновья дона Жуана были вовлечены в эту деятельность вместе с другими дворянами. Сыновья короля к этому времени стали влиятельными людьми в королевстве и главной опорой монархии Авис. Дуарте был наследником престола и надеялся унаследовать корону от своего отца, но Энрике и Педру должны были найти другие способы получения богатства, власти и покровительства для себя и своих последователей, и в этом их поощрял король, чтобы они могли оказать ему эффективную военную и политическую поддержку.
Вскоре после битвы при Альжубарроте король перешел к обеспечению контроля над могущественным военным орденом Христа, и его преемники стали проводить политику, согласно которой орден, который со своей базы в Кастро-Мариме в Алгарве контролировал двадцать один город и обширные земли в центральной Португалии, должен был прочно находиться в руках члена королевской семьи. В 1420 г. Энрике был назначен губернатором ордена, что дало ему широкие полномочия покровительства и контроля над одной из самых богатых и влиятельных организаций в королевстве. Энрике энергично отстаивал интересы ордена, используя свое положение для обеспечения юрисдикции над церковью в Сеуте и установления церковной монополии ордена Христа на Мадейре и Азорских островах.
Энрике был одним из главных сторонников нападения на Сеуту и последующей политики сохранения владения городом. Будучи третьим сыном короля, он не имел реальной перспективы наследовать трон, но, как любой барон XV в., стремился увеличить свое богатство и власть в королевстве путем приобретения земель, владений, торговых монополий, церковного покровительства и любых средств, которые позволили бы ему содержать большой двор и отряды вассалов. Желание Энрике сохранить и приумножить свою власть и престиж является единственной постоянной темой в его жизни, и он должен был проводить ее с целеустремленной решимостью в годы нестабильности и гражданских волнений, последовавших за смертью Жуана в 1433 г.
К середине 1420-х гг. в королевском совете начали возникать глубокие расколы. Сеута была успешно защищена в 1419 г., и теперь одна партия, возглавляемая Энрике, начала требовать дальнейшей экспансии в Марокко. Другие возобновили дискуссию о возможном нападении на Гранаду с помощью Кастилии или без нее. Однако значительная группа, к которой король, очевидно, симпатизировал, выступала против дальнейших военных экспедиций, считая их дорогостоящими и бесперспективными. Эта фракция все чаще считала своим лидером инфанта Педро. В последние годы жизни дона Жуана Энрике, кажется, был очень озабочен Канарскими островами. Он пытался добиться уступки господства над Лансароте и даже обратился к Хуану II Кастильскому с просьбой подтвердить свой титул. Когда в этом ему было отказано, он потребовал папской дарственной на острова 64. Однако эти дипломатические маневры не увенчались успехом, и Энрике все чаще становился представителем той части дворянства, которая стремилась продвигать марокканскую политику и которая считала Марокко основным регионом своих возможностей для расширения португальских интересов. При жизни Жуана известное нежелание короля расширять сферу военных действий в Марокко объясняет, почему Энрике и его соратники занимались корсарской деятельностью на море и островными поселениями, но когда король умер в 1433 г., появились новые возможности возродить политику экспансии в Марокко, и фракция, которая выступала за крестовый поход в Северной Африке, одержала верх.
Энрике, чье несколько узкое видение было сосредоточено на традиционных ценностях крестового похода и Реконкисты и который представлял интересы знати, все еще мечтавшей о завоеваниях и энкомьендах, теперь нашел союзника в лице самого молодого из принцев, Фернана, который не унаследовал земель и которому не хватало средств для поддержания своего княжеского статуса. Вместе они убедили нового короля Дуарте согласиться на еще одно марокканское предприятие. Цель была очевидна. На узком полуострове, на котором располагалась Сеута, находился порт Танжер. Захват Танжера не только увеличил бы безопасность самой Сеуты, но и помог бы защитить Гибралтарский пролив и обеспечить долгожданный плацдарм в Марокко, который захват Сеуты до сих пор не обеспечил.
В 1436 г. от папы Евгения IV была получена булла о крестовом походе, а в 1437 г. армия под предводительством Энрике и Фернана напала на Танжер. При слабой поддержке разделенного королевского совета и плохом руководстве армия не смогла взять город и потерпела поражение. Хуже того, Фернан оставался пленником в руках марокканцев, которые требовали возвращения Сеуты в качестве цены за его свободу. Энрике, благополучно вернувшийся из экспедиции, был готов пожертвовать своим братом ради сохранения иллюзии марокканского крестового похода и выступал против любых попыток сдать Сеуту. Именно в этой горькой атмосфере поражения и раскола в советах, которая теперь проникла прямо в сердце самой королевской семьи, Дуарте завершил свое правление, умерев в 1438 г. в возрасте сорока восьми лет.
Регентство Педру
Смерть дона Дуарте привела Португалию к политическому кризису и борьбе за власть внутри королевской семьи, которая разрешилась только после одиннадцати лет фракционной борьбы. Юному королю Афонсу V было всего шесть лет, и контроль над ресурсами и покровительством Короны оспаривался между королевой-матерью, поддерживаемой могущественной герцогской семьей Браганса, потомками незаконнорожденного сына дона Жуана I, и дядей короля Педру. Сначала Педру одержал верх, и кортесы, созванные в Эвору, избрали его хранителем королевства. Королева решила удалиться в изгнание, оставив Педру исполнять обязанности регента. С приходом Педру к власти королевская политика приобрела новую и четко определенную направленность. Регентство Педру продолжалось до 1449 г., когда перераспределение сил среди знати вернуло королеву и Браганса обратно к власти, а Энрике отказался поддержать своего брата, когда произошло решающее вооруженное столкновение при Альфаробейре.
