Бенезия знала об этом из рассказов своих подруг. Знала, радовалась и была удовлетворена. Разговоры, общение — это важно, а вот такое зримое, не слишком обычное свидетельство — ещё важнее. Потому что выжить в борьбе со Жнецами смогут только те разумные органики, которые объединят свои усилия. В одиночку против Жнецов выстоять — невозможно. А объединившись — можно и даже нужно. Единение усиливает, укрепляет надежду. Надежду на победу, надежду на то, что Жнецы — не всесильны, не неуязвимы.

Челнок "Нормандии", полускрытый деревьями и кустарниками, стоял неподвижно. Женщины спали или дремали — Чаквас настояла на восьми часах сна, пришлось согласиться и подчиниться. Врача такого класса, как Карин, трудно переубедить и даже Бенезия, чувствовавшая странный прилив сил, не смогла устоять перед магией негромкого, но такого уверенного голоса, совсем, казалось бы, не свойственного хирургам. Очень скоро наступят третьи сутки, а там — придут четвёртые.

День третий

Я на исходе вторых суток не стала возвращать челнок на "Нормандию". Несколько часов сна в кресле пассалона челнока — и я снова вошла в шатёр, раскинутый над буровыми установками вертикальной шахты. В моей памяти была точная карта, переданная мне в ходе ставшего привычным для меня обмена мыслеобразами с Явиком.

Корабль. Протеанский военный боевой корабль. "Клинок Ярости". По протеанской классификации — фрегат, а по человеческой — крейсер. Теперь выжившим протеанам на этот крейсер придётся переносить необходимое оборудование с планетной базы. Потом — стартовать с Иден-Прайма, чтобы уйти незамеченными, неузнанными, неопознанными. Явику предстоит решать сложную задачу: сделать всё, чтобы его считали очень долго единственным выжившим протеанином.

Глядя на "огненный венец", бушевавший на значительной глубине в шахте, я думала о том, что протеанину будет очень трудно. Нельзя считать разумных органиков идиотами и глупцами. Даже если Явик и считает большинство нынешних обитателей Галактики "примитивами", они на самом деле не такие уж и примитивы.

Явик мыслеобразами рассказал мне о том, как девочка, рождённая на Иден-Прайме, прочла больше, чем планировал и желал протеанин. Прочла не только больше, но и глубже. Прочла, можно сказать, острее. Уже хорошо. Значит, Явик скоро поймёт, что далеко не все нынешние обитатели галактики — примитивы. Наверное, так всегда было, ведь разумные органики неоднородны: кто-то лучше, кто-то хуже. Все разумные органики — разные. С этой разностью не всегда можно сосуществовать беспроблемно. Не всех разумных органиков можно понять сразу глубоко и полно. Да, на первый взгляд, нынешние органики, обитатели Галактики могут, с точки зрения выжившего протеанина, быть действительно примитивами. Но, как раз за разом убеждался старпом, только на первый взгляд.

Трудно требовать от всех стопроцентной полноты и чёткости восприятия. А без такой полноты... Хорошо, что Явик где-то в глубине своей души не будет чувствовать себя одиноким. У него есть любимая протеанка, у него есть соплеменники, с которыми так или иначе Явик будет встречаться. Пусть изредка, пусть ненадолго, но — будет видеться и общаться. У него есть любовь. Есть перспектива. Явик хочет и будет воевать со старым, хорошо знакомым врагом. Теперь — будет воевать так, чтобы этот враг терпел поражение раз за разом, слабел, становился менее многочисленным. И, в конце концов — стал историей, прошлым.

Вроде бы присутствия его, старпома "Нормандии" здесь не требовалось: бурение должно было закончиться сегодня поздно вечером, считая по двадцатичетырёхчасовому циклу суток. До этого момента нечего делать здесь, под шатром — все данные, вся информация поступает на фрегат в режиме реального времени и пока что никаких настораживающих моментов не отмечалось. Бурение проходит нормально. Осталось очень мало времени.

Замершего у ограждения Шепарда никто из археологов не беспокоил. И не только потому, что у всех техников, ассистентов, инженеров и у самого Сташинского было много работы. Но и потому, что все, кто появлялся в шатре, ощущали: сейчас лучше к капитану не подходить близко и тем более — ни о чём с ним не говорить.

Явик тоже не подходил ко мне. У него хватало дел в пределах шатра, ведь почти все члены археологической партии желали в очередной раз увидеться с протеанином, поговорить с ним. Не обязательно на служебные, рабочие темы. Да и на площадке вокруг шатра у воина древней расы было предостаточно собеседников: космические пехотинцы, стоявшие в оцеплении, тоже хотели пообщаться с протеанином. А уж о местных жителях и особенно — детях и говорить особо не приходилось. Они во множестве проникали в охраняемую космопехотинцами закрытую зону археологической площадки только для того, чтобы, преодолевая вполне понятный страх, приблизиться и прикоснуться к разумному органику, о котором раньше уверенно говорилось как о представителе вымершей расы. Если ко всему этому прибавить разрывавшийся от звонков и сигналов о пришедших сообщениях новый наручный инструментрон — можно с уверенностью сказать, что Явик не чувствовал себя одиноким.

Не чувствовал — и всё же старался быть поближе ко мне. Что-то ему в моем состоянии очень не нравилось. И не только в состоянии — в настроении тоже.

Я о чём-то думала о будущем и медлительности АС, стоя у ограждения шахты. Да еще и Бенезия влюбилась и отступать не собирается. Да, я смотрел на "корону" бура, это зрелище очень многих людей — и не только людей — завораживало, но протеанин чувствовал: я думаю о том, что не доставляет ему никакого удовольствия. Думаю об этом час за часом. Да, я прерывался для того, чтобы подойти к пультам буровых установок, взглянуть на индикаторы и экраны, прочесть показатели, уяснить изменения. Прерывался, чтобы вскрыв оболочку, торопливо втолкнуть в себя очередной армейский, а если повезёт — флотский паёк. Прерывалась — и продолжала думать.

— Внимание, — разнёсся под шатром приглушённый голос автоматического информатора. — "Корона" отключена. Производится подъём буровой колонны в исходное положение. Бурение завершено.

Я подняла голову чуть выше, повернула её, взглянув на экран пульта одной из буровых установок. Действительно. Осталось три-пять метров размягчённого горячим дыханием "короны" грунта, отделявшего теперь археологов от "спины" "Клинка Ярости". Огромный по нынешним меркам боевой протеанский корабль теперь был вполне доступен. Несколько метров грунта — и стенка внешней брони корабля станет видна, если, конечно, удалить эти несколько метров земли.

Маслянисто поблескивавшая колонна продолжала уходить вверх, складываясь "гармошкой". Я ждала. Время в очередной раз потеряло для меня значение. Где-то в глубине сознания я уже приготовился к тому, чтобы прикрепившись к подвеске, спуститься вниз, к этим нескольким метрам грунта. Что-то очень определённо подсказывало мне: там, почти на дне шахты, мне будет гораздо спокойнее, чем здесь, на поверхности Иден-Прайма.

Колено за коленом складывалась буровая колонна. Явик, поговорив с подошедшим к пультам буровых установок Сташинским, тихо приблизился ко мне. Двое техников готовили к "надвижке" на зев шахты треножник подвески: стало обычным, что я и Явик первыми осуществляем окончательную расчистку дна шахты. Мало кто из археологов знал, что именно находится там, на дне. Единицы разумных органиков знали, немногие, очень немногие — догадывались, остальные — строили самые разные предположения.

Я дождалась, когда "корона" поднимется в нерабочее положение, обернулась, кивнул оператору буровых установок, посмотрела, как быстро, чётко работают трое техников, устанавливавших над зевом шахты трапы и подвеску.

— Джон. — Явик шагнул к старпому, остановился в метре от него.

— Я должен побывать там. — Я взглядом указала на зев шахты.

Протеанин понял — от своей идеи я не отступлю.

— Хорошо. Тогда я — с тобой, — воин древней расы махнул рукой техникам, устанавливавшим дополнительный шатёр вокруг шахты. Слов не потребовалось — всё уже было обсуждено и согласовано заранее: новый шатёр скроет и протеанина и человека на... на столько, насколько потребуется.

Подошедший к капитану техник помог офицеру облачиться в "систему", проверил крепления, кивнул, отошёл к поручням, пропустив Шепарда на мостки. Явик шагнул следом за человеком, подождал, пока Шепард сам проверит подвеску и крепления.

— Поехали, — тихо сказал капитан, первым шагнув за ограждение мостков. Несколько минут — и вокруг — только стенки шахты, а ноги чувствуют мягкость и податливость грунта, отделяющего двух разумных органиков от "спины" корабля.

Протеанин не стремился держать меня под прицелом своих глаз — он почувствовал, что я немного успокоилась, едва ступила на "подушку" размягчённого "короной" грунта. Несколько десятков метров отделяли нас от верхнего двойного шатра, услышать их стоявшие у ограждения техники и инженеры могли бы, но Явик не собирался давать им такой возможности — пальцы правой руки воина древней расы обхватили запястье левой руки Шепарда. Тот не стал взглядывать на Явика — и без этого взгляда было всё ясно. Обмен мыслеобразами стал для меня привычным делом — в этом Явик уже не сомневался. Молчание помогало им общаться так, что очень многое оставалось закрытым, недоступным и неизвестным для окружающих разумных органиков.

Сейчас мне было тяжело. И то, что я стоял здесь, на "спине" "Клинка Ярости", рядом с воином древней расы, лишь в самой малой степени помогало ему чувствовать себя увереннее и спокойнее. Я волновалась и тщательно скрывала своё волнение. Я не любила чувствовать себя слабой, не любил чувствовать себя беспомощной. И не любила, когда моя слабость и его беспомощность видели или чувствовали окружающие разумные.

— Джейн, — мыслеобраз, посланный Явиком, коснулся сознания человека. Первым моим желанием было "закрыться", но я сдержалась. Ответный мыслеобраз в самом общем виде можно было озвучить, как "Что?". В ответ Явик промолчал, задержавшись с ответом на несколько секунд, но потом всё же прислал новый мыслеобраз. — Мы здесь — одни, постарайся расслабиться.

— Не могу, — ответила я коротким мыслеобразом. Явик не смотрел на меня, его взгляд скользил по стенкам шахты. Протеанин чувствовал, что я успокоилась недостаточно, а расслабилась — и того меньше. — Я оказалась не готова к такому... — помедлив, старпом послал новый мыслеобраз. — Совсем не готов. А меня... меня вроде бы готовили. Но — не к такому. Если я не готов, то другие... совсем не готовы. И рискуют погибнуть. Потому что я... снова оказался не готова.

— К такому никто... — помедлив, ответил мыслеобразом Явик, — почти никто из разумных органиков не готов. Мы, протеане, тоже оказались к этому не готовы. Не готовы отступать, не готовы гибнуть во множестве, не готовы отдавать территории "под зачистку", — протеанин не стал обращаться ко мне ни по имени, ни по званию. Сейчас это было излишним. — Мы пытались задержать приход своего окончательного... поражения, но... две тысячи лет оказались слишком... коротким сроком. На больший срок мы оттянуть... не сумели, — не уточняя, ответил мыслеобразом Явик.

— Мы разобщены, разъединены. У вас — была империя, вы были сильны, а тут... Тут каждый разумный будет тянуть в свою сторону. И в результате — нам не "светит" выдержать две тысячи лет боёв... У азари есть спецназ, у людей он тоже есть, но... Против такого спецназ вряд ли поможет. Тут нужна массовость, а её не будет. Мы... Мы рискуем не успеть. — Шепард старался не двигаться, старался не смотреть на стоявшего рядом протеанина. Землянину казалось не слишком обоснованным и необходимым стоять сейчас здесь, на "спине" протеанского фрегата. Явик, считывавший состояние собеседника, ощущал, что я чувствую себя беглецом, пытающимся скрыться от... трудностей?! Нет, скорее всего — от себя самой, от своих размышлений, от своих мыслей. От самокопания. Но от такого — не убежишь. Нельзя убежать от самого себя.

— Мы — будем воевать, — новый мыслеобраз вошёл в мое сознание. — Мы будем готовиться и бороться, Джейн, — подтвердил протеанин. Услышав, почувствовав своё имя, я чуть выпрямилась. Может быть, инстинктивно. Но — выпрямилась.

Явик чувствовал, что я думаю не о себе. Я продолжала думать о других разумных, которым суждено было погибнуть.

— Мы будем воевать, — подтвердил протеанин. — Потому что... Потому что "зона молчания" над Иденом оказалась не слишком плотной. — Явик помедлил несколько секунд. — В Галактике многие... очень многие разумные органики восприняли случившееся здесь, за последние несколько суток... правильно. И потому они будут действовать. А не ждать. Подготовка начата, Джейн. — Явик и в этот раз не стал поднимать взгляд на меня. Понимал, что мне будет тяжело принять этот взгляд, ощутить его на себе. — Благодаря тому, что ты сумел подготовить экипаж и команду корабля. Да, Джейн, ты сумела подготовить их! И потому они не погибли, не были ранены, не пострадали. — Явик помедлил с новым мыслеобразом. — Да, иденцы почти восстановили инфраструктуру, которая была задействована в противостоянии, — протеанин не стал уточнять, с кем. — И теперь делают очень многое для того, чтобы устоять при первом, самом сильном, самом мощном ударе. Они видели этот бой, Джон. Они видели этот бой и поняли очень многое. По-разному, но — поняли.

— Этого — мало, — ответный мыслеобраз, присланный собеседнику Шепардом, был коротким и слабым.

— Нет, Джейн. Этого — не мало, — возразил протеанин. — Не мало, потому что в противном случае никто бы не успел правильно прочесть содержимое основного послания Маяка. Согласен, немногие разумные органики и сейчас прочли послание полностью. Очень немногие. Но благодаря этим немногим... Остальные, не прочитавшие послание, поняли достаточно. Как кто сумел, конечно. Поняли — и стали действовать, стали готовиться. Мы, отступая и умирая, расставляли эти Маяки. Их было немного. Очень немного. Сколько — даже не скажу, потому что точно — не знаю. Но уверен — немного. Жнецы наступали. И их, наступавших, мы сдерживали... своей верой в то, что в будущем Жнецы будут уничтожены. Такое зло... Такое воплощение зла, — Явик исправил мыслеобраз на лету, — не может, не имеет права на существование.

— Мы медлим... — сказала я ответным мыслеобразом. — Мы медлим, Явик. Когда... меня прижало там, в том салоне, я почувствовала, насколько мы медлительны. Насколько мы неспешны. Это... может стать причиной нашего поражения.

— Нет, — лобастая голова протеанина едва заметно мотнулась. — Мы не потерпим поражения, Джейн. На этот раз мы имеем шанс победить. И мы этот шанс используем.

— Какой шанс, Явик? — я осторожно повернула голову и мой взгляд коснулся глаз собеседника. — Мы — не готовы. Мы — медлим, мы — тормозим. Половина... Половина населения Идена вообще не думает о предстоящей войне. А там... — взгляд старпома на несколько секунд поднялся вверх. — Там вообще никто не хочет отказываться от излишеств.

— Шанс на победу, Джон. — Явик не пожелал уступить, но по-прежнему не стал взглядывать на Шепарда. — Шанс — на победу. У вас есть такое выражение... я его нашёл на одном из сайтов в вашем Экстранете: "У победы много отцов...". Именно потому, что за победу будут драться очень многие...