Минимально необходимое воздействие-5

— Боюсь, что вещь тоже не такая простая, но попытаюсь не обращаться в Президиум ЦК, а обойтись горизонтальными связями.

— Игорёшка, ты что делаешь? — бабушка переключилась на внука, который грыз не так давно появившимися зубами подаренную ею мягкую игрушку.

* * *

Ознакомившись с рецензией военных специалистов на результаты испытаний, я отправился утешать группу молодых специалистов, усилённую двумя "ветеранами" НИИ-35, которая уже три года занимается разработкой темы "Малые беспилотные летательные аппараты".

С отрицательной оценкой военных группа уже ознакомилась и сейчас комментировала отдельные положения.

— Смотри, Глеб, что написал какой-то знаток военной истории "... если в Первую мировую войну для поражения одного солдата требовалось в среднем пять-семь тысяч патронов, а во Вторую мировую десять-пятнадцать тысяч, то разработчики предлагаемого изделия переплюнули и то и другое. Они, по существу, предлагают для вывода из строя одной единицы живой силы противника использовать дорогостоящую летающую электронно-вычислительную машину. Это не считая стоимости другого, к тому же, секретного оборудования. Причём, никакой гарантии уничтожения этой единицы нет, поскольку низколетящая, малоскоростная цель легко поражается обычным стрелковым оружием. Использование МБПЛА против танков также малоэффективно, поскольку небольшое по массе взрывное устройство существенного урона этой боевой машине нанести не может. С этой точки зрения гораздо более эффективными являются противотанковые управляемые ракеты, которые, к тому же, не содержат дорогую ЭВМ. Единственное имеющее смысл применение, это разведка, причём весьма ограниченная, так как возможна лишь либо в пределах прямой видимости оператора, либо требует заранее установленного на разведываемой территории ретранслятора...". — Прочёл мне фрагмент заключения Гриша, руководитель группы.

— Не вижу причины для пессимизма, учитывайте, что "Генералы всегда готовятся к прошедшей войне". Даже из этого фрагмента видно, что написавший его офицер не вполне понимает перспективы. Во-первых, у него неточные сведения о стоимости "летающей ЭВМ", процессоры с каждым годом становятся дешевле и недалёк тот день, когда имеющие среднюю производительность станут стоить копейки. Во-вторых, через некоторое время БПЛА смогут летать без управляющего оператора в точку с заданными координатами. Задача определения собственных геокоординат по сигналам нескольких искусственных спутников Земли будет следующей, которую я попрошу вас решить. В-третьих, сбить БПЛА ночью обычным стрелковым оружием не так просто. В-четвёртых, ретранслятор может находиться и на спутнике, правда, там будет временная задержка управления. В-пятых, рано или поздно ЭВМ научатся правильно распознавать цели и действовать самостоятельно без участия оператора. — Говорить о том, что когда-нибудь стая БПЛА сможет действовать самостоятельно под управлением искусственного интеллекта, я, разумеется не стал, слишком далёкая перспектива. — С другой стороны, винить в недальновидности написавшего этот фрагмент офицера нельзя, он давал оценку того, что видел.

— Глеб, что ты там сказал про определение геокоординат?

— Слушайте постановку задачи...

Глава 6.

Меня разбудил входной звонок. Мельком глянув на часы, семь утра, я надел спортивные штаны и, прихватив футболку, направился к входной двери, натягивая её по дороге (футболку, а не дверь). Раннее утро, воскресенье, кто бы это мог быть? Меня охватило ощущение дежавю, неужели опять комсомольская активистка? Так из комсомольского возраста я уже вышел. Ответивший на мой вопрос "кто там" знакомый мужской голос снял наваждение. Да, за дверью стоял Механошин, один из одногруппников, с которым мы прожили пять лет в одной комнате студенческого общежития.

— Вадим! Сколько лет, сколько зим, заходи.

— Привет, Глеб! — мы поздоровались, его рукопожатие было по-прежнему крепким. Несмотря на не слишком внушительную фигуру, Механошин был одним из самых сильных парней нашей группы.

— Раздевайся, проходи, — негромко сказал я.

Вадим заметил, что я понизил голос: Твоя ещё не встала?

— Ирина наверняка уже проснулась, а вот Игорёк ещё спит, хотя примерно в семь утра он и просыпается.

— Родили, наконец, сына? Не знал, поздравляю с увеличением семейства.

— Так твоя Галя уже два года, как не пишет Ирине. Как она поживает, как ваша Дашенька?

— С обеими всё хорошо, дочь в этом году пойдёт в школу. Ты ещё забыл спросить про Андрюшку.

— Не забыл, а не знал. Значит, у тебя уже двое, поздравляю. Сколько ему?

— В марте будет два года.

Мы прошли в кабинет и я закрыл за собой дверь.

— Как там Новосибирск, и какими судьбами ты оказался в Москве?

— В Новосибирске я уже полтора года как не живу, переехали через несколько месяцев после рождения сына.

— Не говори, что сюда, в Москву, не поверю, что за полтора года не нашёл времени зайти ко мне.

— Не скажу. Мы переехали в Краснокаменск.

— Это где?

— В Читинской области.

— Почему?

— После рождения Андрюшки жить в одной комнате в коммуналке стало ну, очень некомфортно, а отдельная квартира в скором будущем нам не светила. В Краснокаменске пообещали в течение полугода двухкомнатную, и дали, а в этом году переедем в трёшку.

— А куда тебя пригласили на работу?

— В Приаргунский горно-химический комбинат.

— Если я не ошибаюсь, это переработка урановой руды?

— И добыча тоже. Предприятие новое, ему меньше пяти лет, оно только выходит на полную мощность, но ты вряд ли представляешь себе масштаб. Кроме собственно переработки есть несколько шахт и огромный карьер.

— Чем там занимается инженер-электрик в твоём лице?

— В основном электроприводами. Там одни только вентиляторы местного проветривания, которые обеспечивают тупиковые выработки, имеют мощность от 60 до 300 киловатт. Внешние вентиляторы от 600 кВт до 2 мВт, плюс трёхсоткиловаттные насосы, турбокомпрессоры, не считая прочего добра.

— Не опасно находиться в урановой шахте, ты же не только в конторке должен работать?

— Ерунда. На тонну руды приходится где-то три грамма урана. Перед телевизором сидеть и то опасней. Шахты чистые, почти как в метро. Вот угольная шахта, это, по сравнению с нашими, полный ужас, пришлось как-то раз в такой побывать.

— В Москву с какой целью прилетел, по нам с Ириной соскучился?— пошутил я. — Или вы всей семьёй отдыхать куда-то направились?

— В командировку. Понимаешь, мы недавно в ремонтно-механический цех, это, по существу, небольшой завод, который подчиняется отделу главного механика, получили десяток токарно-винторезных станков с числовым программным управлением. Разместили их в бывшей насосной и повесили на меня, как специалиста, который ближе всех к этой теме.

— И что, токари недовольны?

— Нет, с токарями всё нормально, им даже интересно: стоишь рядом со станком, а он сам режет.

— В чём тогда проблема?

— Я недоволен. Мы их пока используем для вытачивания валов насосов, но они пришли со стандартными заводскими картами, и после завершения программы токарям приходится их дотачивать.

— Не понял. А изменить программу обработки слабо?

— Как ты её изменишь? Мы с пластмассой не работаем.

— Опять не понял, причём здесь пластмасса?

— С её помощью задаётся программа резания.

— Так это что-то вроде пластиковых перфокарт?

— Не совсем, точнее, совсем не. Это пластмассовая пластина размером 15 на 20 сантиметров, состоящая из выступов и впадин, с помощью которых включаются и выключаются задающие программу электромеханические микропереключатели. Пластина вставляется в разъём и после нажатия кнопки "Пуск" постепенно втягивается в станок и начинает действовать программа обработки: поднимается защитный экран, раскручивается заготовка и так далее.

— Теперь понял. Что вы делаете, если требуется сделать изменения в вытачиваемой детали, или вообще выточить новую, для которой нет карты?

— Делаем чертежи и отсылаем на завод-изготовитель. Оттуда приходят новые карты.

— У-у, как всё запущено. Московский завод электронных приборов с 65 года серийно выпускает микропроцессоры, почему на ваших станках установлен электромеханический командоаппарат? Кстати, кто производит эти станки?

— Юго-восточный совнархоз, конкретно, Фрунзенский машиностроительный завод. Почему, Глеб, там стоят механические микропереключатели вместо микропроцессоров? Наверное, потому, что эти микропереключатели производятся в этом же совнархозе, а микропроцессоры нет.

— Да, Лаврентьев рассказывал, что когда решался вопрос о создании второго большого центра по производству микроэлектронных компонентов, были просьбы от Прибалтийского и Юго-восточного совнархозов разместить его у них, но вопрос был решён в пользу Западно-сибирского, конкретно, Новосибирска.

— Это тот Лаврентьев, который председатель СО АН?

— Да.

— Ты с ним знаком?

— Да. Он председатель Совета по науке при Президиуме ЦК, а я вхожу в этот Совет.

— Никогда не слышал о такой организации, или она секретная?

— Нет, не секретная, просто особо не афишируется. Правильно я понял, что ты прилетел в Москву в поисках станков с ЧПУ, которые можно самим перепрограммировать?

— Ну да, чтобы была клавиатура, с помощью которой задавалась программа.

— Экран не нужен?

— Видеть, что набираешь на клавиатуре было бы вообще здорово.

— Где же я его оставил? Кажется, на кухне. Подожди минуту, схожу за калькулятором, заодно и в туалет зайду.

Через пару минут я вернулся в кабинет и показал Механошину ППК-1: Видел раньше этот калькулятор?

— Нет. В бухгалтерии у нас есть калькуляторы, но они раз в десять больше этого.

— Этот, между прочим, ещё и программируемый. И, Вадик, оцени размер экрана, — я включил устройство и передал Вадиму.

Понажимав на кнопки, он выполнил несколько арифметических операций: сложил, перемножил, поделил несколько чисел и заметил: Работает с замедлением. Такой слабый процессор?

— Нет, процессор не слабый, скорость регенерации экрана низкая, но для набора не слишком большой программы это не принципиально.

— Как перейти в режим программирования? Впрочем, это не важно. Было бы здорово, если бы такая штука имелась у наших станков. Помнишь, Глеб, как ты рассказывал нам в общаге про ЭВМ в кармане? Не то, чтобы я тебе не верил, но не ожидал, что это произойдёт так быстро. Не знаешь, станки с таким процессором и экраном на Московском станкостроительном делают?

— А у тебя куда командировка?

— На "Красный пролетарий".

— Советую ещё заглянуть на станкостроительный имени Орджоникидзе.

— Хорошо. Скажи, Глеб, можно сделать этот экран размером побольше? У меня есть ещё одна задумка, возможно, он для неё подойдёт.

— Смотря какая задумка.

— Речь идёт о работе карьера. Когда карьерный самосвал подъезжает ко входу в карьер, водителю нужно знать какой из полутора десятков экскаваторов свободен. Было бы очень хорошо, если бы перед въездом находился экран со схемой расположения экскаваторов и указанием какие свободны.

— На каком расстоянии от водителя будет располагаться экран? Хотя, это лишний вопрос. Карьер работает круглый год?

— Конечно.

— Зима у вас не короче и не теплее, чем в Новосибирске?

— Ну, да.

— Тогда этот экран в принципе не подойдёт, он не работает на морозе.

— Жаль.

— Ещё не вечер, есть и другой вариант, экран на светодиодах, у того с морозостойкостью сильно лучше. И с размером тоже, читал про XXIV съезд? Там был экран размером 8х5 метров, между прочим, продукция Московского совнархоза.

— Восемь на пять, это перебор, но два на метр было бы самое то.

— Похоже, что надо форсировать создание линейки светодиодных модулей, размерами от одного и до, скажем, двадцати пяти миллиметров. Быстро не обещаю, но где-нибудь через год-полтора серийное производство на наших заводах наладить можно.

— Быстрее никак?

— Ваше министерство может обратиться с заказом к нашему, ещё быстрее, если ваше предприятие обратится с заказом к нашему. Но это обойдётся недёшево, сам понимаешь, штучная продукция.

— Понятно. Я, кстати, сходу могу придумать несколько применений у нас таких экранов.

— Какие самосвалы работают у вас в карьере?

— Сорокатонные БелАЗ-548.

— Не знаешь, в них реализована электромеханическая трансмиссия?

— Что ты имеешь в виду?

— Мотор-колесо, когда в колесе находится электродвигатель.

— Не слышал, видимо, нет.

— А я читал, что на БелАЗе над этим работают. О, Игорёшка проснулся. Ладно, потом ещё поговорим, нам есть о чём и кроме производственных вопросов. Пойду попрошу Ирину приготовить завтрак на всех. Ты где-нибудь остановился? Если что, всегда можешь у нас переночевать.

— Спасибо, но я уже заселился в ведомственную гостиницу, Минсредмаш не бедная организация.

* * *

В середине января состоялась коллегия нашего министерства, вслед за тем волна заседаний двинулась вниз, сначала на уровень предприятий и организаций, затем подразделений, и докатилась до моей лаборатории. На производственное совещание начальник отдела пригласил всего несколько человек, меня, Осокина, Женю и Мадоян. Тема совещания была всем известна, решение задач, стоящих перед девятой пятилеткой. Разумеется, в области нас касающейся. Никаких общих слов никто говорить не собирался, не на партсобрании находимся, сразу приступили к практическим вопросам.

— Глеб, прошу вас, — начал с меня Красилов.

— По утверждённому плану всё более мощные модели настольных ЭВМ должны запускаться в серию каждые два года. Серийный выпуск ЕС-1012 на базе процессора ПУСК-2 начался в первом квартале 1970 года, соответственно, серийное производство ЕС-1024 на базе ПУСК-3 должно начаться не позже конца первого квартала 1972 года. Сегодня у нас 19 января 1971 года, у технологов появились первые экземпляры годных микропроцессоров с двадцатью двумя тысячами транзисторов на пластине. Процент выхода годных пока никакой, но это дело наживное, по прошлому опыту следует ожидать, что к лету проблема разрешится и можно будет приступить к передаче технологии на завод. Технологам удалось также добиться существенной подвижки в получении многоуровневой подзатворной памяти с электрическим стиранием, что в ближайшее время позволит вчетверо увеличить её ёмкость. Уверяют также, что вот-вот нормально заработает динамическая оперативная память. В общем, есть все предпосылки, чтобы вовремя начать массовый выпуск комплектующих для ЕС-1024. Существенно более серьёзной представляется проблема с разработкой следующей машины единого ряда, которую нужно будет серийно выпускать в 1974 году. Александр Викторович, есть смысл это сейчас обсуждать?

— Думаю, да. Сусанна Гукасовна, Юрий, Евгения, у вас возражения есть?

— Возражений нет, — резюмировал молчание остальных специалистов Красилов, — продолжайте, Глеб.

— Прежде всего процессор. Попытка ещё раз удвоить разрядность, то есть получить шину данных на 48 двоичных разрядов едва ли получится. Опыт показал, что мы удваиваем количество транзисторов на кристалле приблизительно за полтора года, то есть, к 73 году будем иметь сорок, максимум пятьдесят тысяч транзисторов. Для хорошего процессора этого недостаточно, наверное, можно реализовать какой-нибудь ублюдочный вариант, что совсем ни к чему, с этим процессором нам придётся довольно долго жить. Без проблем можно реализовать 32-хразрядный, но он, во-первых, не даст желаемого роста производительности, во-вторых, частично потеряется совместимость.