"Эх. Вот бы здесь все и закончилось..."
Ноябрь.
— Гин у аппарата.
— Мало времени, слушай внимательно. Я проверил газеты из соседних городов на тему пропаж, — раздался искаженный голос Ониши.
— Все то же самое?
— Да. Всплеск объявлений о пропавших животных в Одогае, Тоцуке, Офуне. В первых двух новые уже не появляются, значит, она уже не там.
— Так...значит, Офуна?
— Не все так просто, — протрещала трубка. — Цель двигается не только по пассажирским маршрутам. Из Офуны много развилок, пассажирских только две...
— Ага, направление Йокосука и Токайдо, — припомнила Гин. — Первая через всю префектуру Камакура идет, вторая — в Фуджисаву.
— Точно. Можешь попробовать обыскать железнодорожный узел, я продолжу отслеживать новости.
— Да, — Гин задумчиво почесала переносицу. — То есть нам надо найти ее до следующего такого города?
— Схватываешь на лету, молодец.
— Ох, похвала мастера...
— Не язви, — хмыкнул ее координатор. — Перехватить, в идеале, нужно до Чигасаки — там направление Сагами добавляется. И не забывай про работу на улице. Люди видят больше, чем готовы признаться, особенно себе самим. Конец связи.
Раздались гудки. Гин повесила трубку.
"Дикая ждет ночка. Но бургер я-таки доем!"
Спустя десять минут Гин уже сидела в заказанном Ониши авто. Обед как назло остыл, словно дожидаясь, когда Гин оставит его хотя бы на минуту. Уже без особого удовольствия набив живот и оплатив счет — с чаевыми, конечно, вряд ли бедный официантик дождется их от мага — она вышла наружу, подождав на прохладной вечерней улице довольно быстро подошедшую машину. Номера совпадали с теми, что выдал ей босс, за рулем сидел бритый мужчина с проглядывающими из-под рукавов разноцветными татуировками — словом, все свои люди.
"Будь как дома, Гин-чан, можешь даже подремать", — иронично усмехнулась про себя девушка.
Причина ироничного тона мыслей не заставила себя долго ждать.
— Суть, собственно, в чем... — продолжал разглагольствовать маг, с пыхтением залезая в новенькую "Тойоту". Окна в салоне резко запотели, и в воздухе повисло винное амбре — наверное, винное, охотница в этом не разбиралась. Льюис снова развлекался, как мог.
"Стеснялся меня, бедняга", — без тени сочувствия подумала она, пока маг продолжал речь:
— Эксперименты над животными — это, конечно, здорово, но, знаешь, совершенно не способствует росту навыков. У них все довольно просто, у животных этих, многого не выжмешь, вот. Люди — совсем другое дело. Вот то есть смотри — есть у тебя кошка. Ну, киса, понимаешь, да? Чтобы оживить кису, нужно не больше дня, если вплотную заняться. Что в итоге? В итоге будет сама ходить, имитировать, эту, как ее...жизнедеятельность. Мявкать, на руки лезть, вот, вот это все. При желании можно заставить сердце биться, чтобы киса была теплая и мурлыкала, но тут будет выглядеть фальшиво. Сердце ведь что делает? Гонит кровь с кислородом по сосудам, чтобы в органы поступал кислород. Как следствие, чтобы организм кисы не накрылся и работал. А в нашем случае что? Кисин организм уже накрылся, тело реанимировано без участия сердца. Наше ремесло — оно такое, позволяет обойтись без того, что для ваших ученых, — изобразил он в воздухе кавычки. — Кажется фундаментально необходимым. Вот тебе и день на то, чтобы накачать кису кровью обратно и провозиться с настройкой ритмов тела. Через мозг, конечно...тут главное, не давать ему залеживаться. Я-то уж знаю, о чем говорю.
Он откинулся на спинку и блаженно прикрыл глаза.
— Нет, сделать из нее охранника, который тигру задницу на британский флаг порвет, можно, не проблема. Но это предел. Она много чего не сделает — как разведчик пойдет, как манекен для дальнейших опытов пойдет, что-то сложнее — вряд ли. Минимум принятия решений, минимум адаптации к окружающим условиям. Сильнее обычной кошки, живучей обычной кошки, тупее обычной кошки. Чтобы оживить человеческий труп, мне нужна неделя, блин, работы — пару часов в день на сон урвешь, уже счастье — и хорошо, если тело хотя бы ходить будет. Сразу сложности всякие: надо мозг сохранить, успеть принять меры до трупного окоченения...а то вся эта возня с мышцами...
Пытка историями все продолжалась и продолжалась. Мистер МакХью-младший постоянно отвлекался от сути, лишний раз объясняя Гин азы того, что ее интересовало в лучшем случае косвенно, отвечая на те вопросы, что успел задать себе сам, и совершенно не интересуясь, прожила бы она без этих откровений еще день или нет.
"Когда же ты заткнешься..."
— Так что с объектом? — холодно спросила она, прислонившись к запотевшему холодному стеклу, не надеясь, что он обратит внимание, пока сам того не захочет.
За окном проносились тысячи снежинок, отдававшие алым в лучах заходящего солнца. Вдали виднелась пара туч, и одна из них, темно-серая, опухшая, словно намокший комок грязной ваты, медленно ползла в их сторону.
"Снова снег пойдет".
— Да, точно. Вам, плебеям от медицины, непонятно и неинтересно, небось. А история случилась такая с ней: однажды я вышел в город проветриться — папаша косо смотрит, но что ему, старому хрычу. Сидит дома и сидит, я его с собой не тяну. Хожу по городу, хожу, и дернуло зайти в какой-то магазин — и тут, это, она и прицепилась, девчонка эта. Навязалась, город показать — черт знает, что в башку взбрело. У меня тут раздумья, знаешь, об эффективной реанимации мозга после продолжительного кислородного голодания, диссертации припоминаю, ищу подходящие моменты, что там людишки головастые придумали, чтобы к велосипеду пятого колеса не приделать — а тут она, со своим кривым английским. Получше, конечно, твоего, но едва ли уровень нашей начальной школы, вот. Пять минут пыталась спросить, чем мне помочь, — маг хмыкнул, вспоминая прошлое...
Декабрь.
Девушка остановилась перед дверью.
"Подвальное помещение. Вход только для обслуживающего персонала".
По идее, должно быть заперто — что делать тут посторонним, если станция заброшена и персонала нет? Но дверь, вопреки логичному предположению, была приоткрыта. А, значит, посторонние здесь все-таки водились, и охотница своим присутствием сильнее правил уже не нарушит. И, быть может, то, что она искала, найти удалось бы именно здесь.
Дверь скрипнула. По подвалу разнеслись гулкие шаги, когда Гин начала спускаться по лестнице. Эхо шагов и гул вьюги снаружи — второй, правда, все тише и тише.
Она внизу.
Рука нащупала выключатель — хорошо, что его расположили здесь и не придется снова подниматься наверх.
Щелк.
Свет мгновенно вспыхнул, озарив помещение. На первый взгляд — обычный, невзрачный подвал, где хранится все, что не уместилось наверху и то, что располагать там, где ходят целые толпы, было бы неразумно. Не очень большой, как полторы-две квартирки, в которой она так славно маялась бездельем месяц назад. Из убранства лишь серый кафель, пожелтевшая плитка, стеллажи, трубы и груды мусора...
Бинго.
— Вот ты где, — облегченно вздохнула девушка, раздвигая ножны. — Я тебя обыскалась... Кашима-чан.
Ноябрь.
— Звали ее...как-то на "К". Кодзима? А, не, вру, Кашима, Кашима! — довольный своей памятью, маг возбужденно хлопнул в ладоши. — Как этот, как его...
— "Кашима Антлерс" [3]?
— Кашима...как город, во, при чем тут рога-то...как чертов город. Никогда не понимал, кто только делает фамилией город. Ты что, человек-человеческий муравейник? Бред же. Джон Нью-Йорк, блин, или Винсент Солсбери. Хотя, если подумать, Виндзоры ж не дураки были...
"Или Джек Лондон", — заметила про себя Гин, оставив, однако, ироничное замечание при себе.
— В префектуре Ибараки, — уже вслух заметила она. — И что дальше?
— Да ничего особенного. Толстого перечитала, наверное, — отмахнулся маг. — Где-то неделю рядом ошивалась. Поначалу забавляло, но потом надоело — еще чуток, и эта дурочка залезла бы туда, куда лезть не надо. Когда я в третий раз сказал, что с ней забавно, конечно, но не более, эта Кашима, похоже, расстроилась. Пришлось стать...погрубее.
Возникшая пауза явно не предвещала ничего хорошего.
— И...?
— Я же сказал — Толстого перечитала. Автор такой, русский, писал там всякие кирпичи, двери подпирать. Четыре тома про дворян во время похода Наполеона на Россию, и, между делом — что-то там про девку, прыгнувшую под поезд. Никто это сейчас читать не станет. Господи, триста страниц чепухи про управление русской деревней. Словно кому-то эта муть интересна. Ах да, точно. Поезд. Вот и тут так же случилось...
Похоже, предчувствия начали сбываться.
— Однажды заявила — "раз так, то и жить мне незачем". Я, было, решил, что она пытается угрожать — аж смешно стало. Да кто она вообще, чтоб я ее боялся? Да и не сумеет, думал...куда там ей... — Льюис скривился. — Человек же. Человек разумный, так его...жизнь как высшая ценность, инстинкт самосохранения туда же — а поди ж ты... — меланхолично, как только мог, вздохнул маг. — Хватило силенок. Как она там сказала...а, что больше не увидимся, вот!
Слушать продолжение истории отчаянно не хотелось. Но увы, положение обязывало.
— Как та Каренина, короче, кинулась под поезд. Через пару дней, ночью, подобрала момент, чтобы без свидетелей.
"Всего неделя с ним — и человек с собой покончил. А я который год с такими общаюсь? Да мне памятник уже ставить можно!".
— Не помню, голову ли той, Карениной, в книге отрезало. Эту вот — пополам. Чик — и две половины, каждая кому-то нужная. Видела бы ты рожу машиниста! — хохотнул маг, словно то, что он вспомнил, было хоть сколько-то забавным. — Да и моя тоже хороша была. Отирался в морге, под интерна косил, а тут вот она, подруга. Не свидимся... — на лице его медленно, словно изображение на отпечатанной фотографии, проявилась недобрая ухмылка.
— Как же. Дурень понес мимо полиции сразу в морг, в шоке. А я смотрю на нее и понимаю — вот то, что тебе я сейчас, рыжая, рассказывал, вот оно, все к одному сводится. Стать лучше, отточить навыки, встретить неизвестное и победить его. Гляжу я на нее и понимаю — если я такое оживлю, буду первым парнем на вашей деревне. Папаня перестанет как на говно смотреть, заткнется, может, ненадолго, повод статью с исследованиями написать. Слава, почет, уважение, а главное — рост над самим собой, шаг за шагом к совершенству, мать его.
В салоне было душно — работала печка, окна закрыты, легкий перегар медленно вытеснял кислород углекислым газом...но было здесь еще что-то. То, что начало пронизывать спертый воздух с началом этого безумного монолога. Такое ощущение у обычных людей, не общающихся с существами, способными воскрешать мертвых и сжигать дома движением руки, возникает, когда им приходится слушать сумасшедшего — или, не приведи боги, отвечать, когда в его воспаленном мозгу возникнет желание пообщаться. Липкий ужас неизвестного, чужого, не такого как ты. Вперемешку с жалостью — ведь что с чокнутого взять, верно? Он же не в себе, не ведает, что творит, не отвечает за слова и поступки.
В случае с Гин было всего лишь одно отличие от этого сценария. Этот МакХью, как и любой маг из тех, что она повидала, был вполне в себе. Ведал, что творил. Отвечал за слова и поступки — пусть и частью, другую пытаясь взвалить на плечи таких, как она.
Ни грамма сумасшествия при всех его симптомах.
Раньше она думала, что никогда не сможет к этому привыкнуть.
Ошибалась.
Палец опустился на кнопку стеклоподъемника, опустив кромку стекла на пару пальцев.
"Вот так-то лучше".
— И ты забрал тело, оживил, а потом она сбежала?
— Оприходовал тогда машиниста этого, память потер — типа оленя сбил, а тот и умотал, тихо в лесу помирать. Тело по ящикам, в мастерскую. А там...
— Что?
— Уже совсем другая история. И тебя она не касается.
Декабрь.
Приглядеться к деталям не дали: стоило только девушке закончить фразу, как в ее сторону метнулась тень. Когти с противным скрежетом оставили глубокие борозды на стене, обнажая таившийся под плиткой кирпич — там, где миг назад была наемница. Раздался короткий, ужасный вопль сорванного, искаженного жестокой мукой девичьего голоса — охотница успела задеть клинком промелькнувшее мимо чудовище. Кувырок, приземление на ноги — защитная стойка, клинки наготове. Пока есть драгоценные секунды, надо оценить противника.
На первый, да и на второй взгляд — форменное чудовище. Существо, когда-то бывшее обыкновенной японской школьницей: слишком открытой, сверх обычного наивной, чересчур любопытной, оказавшейся не в том месте и не в то время, не с тем человеком — нет, с тем, кто таковым не был вовсе — теперь представляло лишь изуродованную тень в тусклом свете подвальных ламп.
То, что когда-то было Кашимой Рейко, судорожно повернулось, помогая себе руками — ниже пояса тело попросту отсутствовало, оканчиваясь лишь выцветшими, давно обескровленными остатками внутренностей. Прикрывала ее лишь какая-то почти сгнившая, подранная в десятках мест простыня — наверное, в этом маг забрал останки прямо из морга. Истончившиеся, когда-то, наверное, черные, а теперь превратившиеся в полупрозрачную тряпку, волосы спадали на мертвенно-серое лицо, покрытое ссадинами и струпьями.
Взгляд горящих красным глаз вперился в маленькую и обманчиво хрупкую фигурку Гин.
Пальцы, оканчивающиеся затвердевшими, длинными и острыми ногтями — нет, уже когтями — снова царапнули пол, оставляя глубокие борозды на кафеле.
Тварь двинулась вперед, обнажив заостренные зубы на истончившихся, местами до кости, деснах.
"Больной ублюдок", — девушка, не отрываясь, следила за медленно приближающейся тварью, рожденным усилиями мага ночным хищником. "Во что ты ее превратил..."
Судя по всему, она атакует в прыжке, метя в уязвимые точки жертвы — словно пресловутый ночной хищник, разгрызающий мягкие ткани до жизненно важных сосудов. Животное поведение — но много ли тут осталось от человека?
Впрочем, даже если бы часть сознания Кашимы Рейко и проснулась, вряд ли бы это ей помогло в охоте на людей. Обычно школьницы этим не занимаются, даже Гин в свое время не довелось.
— Мне жаль, — произнесла она, сжав крепче рукояти и сместив центр тяжести ниже.
— Но это конец, Рей-чан.
Нечеловеческий визг — и мертвец бросился вперед, разбрасывая скопившийся на полу мусор.
Прыжок — и распахнутая пасть пролетает мимо.
Сдвоенный блик стали — и металл со скрежетом встретил мертвую кость. Раздавшийся было вопль резко прервался глухим ударом тела о твердый пол. Раздался хруст — и Гин снова отступила на пару шагов.
"Ничего особенного. Пока".
От творений магов всегда стоит ждать подвоха, как и от них самих. Они могут руководствоваться тысячью и одной причиной, найти себе миллион разумных доводов и бесконечность оправданий, чтобы чего-то не договорить — а разбираться с этим охотнику. А могут и вовсе устроить все это просто для того, чтобы испытать свое творение на ком-то посерьезнее припозднившихся обывателей.
Создание МакХью приподнялось, снова готовое к атаке. Мечи прошли промеж ребер, задев половину органов, что оставались внутри — часть кусков успела вывалиться наружу, но для шипящего мертвеца такие раны оказались не страшнее ссадины.
