Путь чужака

— Это твой меч, — сказали за спиной. Стас обернулся. Скалобой смотрел на клинок, и Стас отметил, как он смотрит. — Меч нашего отца. Он сражался им в Последней Битве. Теперь ты сможешь носить его.

— А ты?

— Меч может носить только вождь. Завтра ты станешь вождем и будешь его носить.

Руны на полированном лезвии складывались в причудливую вязь. А ведь он и читать на местном языке не умеет.

— Ты знаешь, что здесь написано?

Скалобой качнул головой:

— Нет. Откуда?

— Плохо. Знать надо. Почему руны не выучишь?

— Никто и не даст. Тайна рун доступна лишь посвященным.

— Бред. Любой сможет, — Стас с сожалением положил клинок на место. — Если захочет. Хочешь знать, что тут написано?

Брат пожал плечами:

— Зачем мне? Пусть шаманы ведают или кузнецы.

Стас потрепал его по голове. Смешное чувство: будто гладишь по холке теленка.

— Дурак ты. Тот, кто владеет знанием, владеет всем.

— Я не хочу никем владеть.

— Тогда будут владеть тобой. Ладно, забудь, что я тут наговорил. Покажи, где умыться можно. И поесть было бы неплохо.

На обед был суп из фруктов, каша и целая гора хрустящих, как пережаренная картошка, корешков. И вновь никакого мяса.

— А кто готовит? — спросил Стас.

— Я, — скромно ответил Скалобой. — Кому же еще?

— А где мясо, брат? Что-то мяска хочется.

— Мясо? Какое мясо? — встревожился Скалобой. Он даже привстал. — Мы не едим мяса! Только мерзкие аллери жрут животных. Не удивлюсь, если они и друг друга жрут! Как тебе это только в голову пришло?

— Да что ты, братишка, успокойся. Пошутил я. Ты шуток не понимаешь?

Надо же. Выходит, ставры — вегетарианцы. Такие-то громилы! А вообще, самые крупные животные тоже едят траву, а хищники, как правило, небольших размеров. Но это касается Земли, а здесь... Кто знает, что здесь?

Едва пообедали, на порог упала чья-то чудовищная тень.

— Мечедар!

Казалось, от этого голоса дрогнули стены. Стас едва не вскочил, разглядев в дверях колоссальную фигуру. Этот ставр был всем ставрам ставр. Огромный, почти квадратный, он с трудом протиснулся в дверь, задев рогами за притолоку. Ярко-красная куртка без рукавов открывала узловатые бицепсы размером с мяч для регби, широкий кожаный пояс поддерживал местами прожженные кожаные же штаны. Взгляд гостя остановился на Стасе:

— Говорят, ты побил Круторыла?

— Он сам полез, — осторожно ответил Стас. Ручища пришельца хлопнула его по плечу:

— Этого горлопана давно пора было унять. Удивляюсь, почему ты раньше не сделал этого, когда Круторыл бегал по селению и говорил, что ты его боишься.

— Я не боялся. Я... Не мог.

— А-а-а. Понимаю. Здесь не обошлось без шаманов, клянусь небесной кузней предков! Что ты смотришь, будто не узнал?

— Это Огневар, — наклонясь к Стасу, шепнул Скалобой. — Кузнец.

— Впрочем, ходят слухи, что ты потерял память. Это правда?

— Да. Я многого не помню.

— Жаль. А что сказали шаманы? Они признают тебя вождем?

— Они скажут об этом завтра! — встрял Скалобой. — Мечедар станет вождем!

— Да, пожалуй, им некого признать, кроме тебя. Круторыл слишком своенравен, чтобы позволить ему править, — Огневар сделал паузу и поглядел на Мечедара. — А ты?

— А что я?

— Ты тоже позволишь им помыкать тобой?

Хороший вопрос.

— Никто не будет помыкать мной! — сказал Стас.

— Уверен? Многие так говорили.

— Время покажет.

Косматые брови кузнеца удивленно приподнялись:

— Ты изменился, Мечедар. Я не спрашиваю, что ты видел в Пещерах Предков, и что они сделали с тобой. Одно вижу — ты стал другим Мечедаром. У тебя другие глаза.

Возникла пауза. Стас молчал. Кузнец казался порядочным... типом, но кто знает, кому здесь можно верить? Разве что Скалобою.

— Значит, завтра, — Огневар поднялся со скамьи, и та жалобно скрипнула. — Ну, поглядим, какой ты вождь. Меч твоего отца ковал я. Он бился им в Последней битве, и я не хочу, чтобы его касалась рука труса.

Кузнец направился к выходу.

— Постой, Огневар.

Великан оглянулся.

— Скажи, что написано на мече? — спросил Стас.

Огневар покрутил шеей. Такую не переломишь и дубиной, подумал Стас. Настоящий монстр.

— Ты должен это знать. Разве отец не говорил тебе?

— Может и говорил. Но я потерял память. Скажи мне, Огневар.

Кузнец нахмурился:

— Нет. Вспоминай сам, — и вышел из дома.

— А что за Последняя битва? — спросил Стас, глядя вослед кузнецу.

— Битва, в которой аллери одолели нас, — тихо проговорил брат. — Ты родился за год до нее, свободным, а я — уже нет.

— Разве ты не свободен, Скалобой?

— Я свободен здесь, на земле клана. Но я не могу путешествовать, не могу увидеть мир, даже Великую Долину, которая издревле принадлежала ставрам. Аллери позволяют ездить лишь торговцам, в назначенные дни.

Стас кивнул. Понятно. Аллери нравились ему все меньше.

Этой ночью Стас спал крепко. Ему снились гуляющие по улицам Питера ставры, а он приглашал их домой и знакомил с Татьяной.

Зримрак стоял на каменном крыльце. Вымазанные черной краской глазницы смотрели в толпу. "Зачем ему этот макияж, — подумал Стас, — как папуас, ей-богу".

— Ставры! — произнес шаман, и на площади стало тихо. Уважают, подумал Стас. — Сегодня особенный день. Наш брат Мечедар прошел испытание и стал вождем клана! Слава вождю Мечедару!

— Слава! Слава вождю! — понеслось отовсюду. Стас смутился, глядя, как радуются ставры. Он ведь ничего не сделал. И, помня разговор со Зримраком, ощутил фальшь этого праздника.

— Сегодня будет пир! Несите столы и лавки! Достаньте из погребов вино!

Несколько дюжих детин бросились к замаскированному в земле погребу. Стас и не подозревал о его существовании, пока в неприметном пригорке не открылась дверь. Оттуда выкатились бочонки, явились кадушки и плетеные корзины с фруктами, овощами и кореньями самых невероятных видов и размеров. Вокруг радостно галдели, сотни рук за считанные минуты воздвигли столы и лавки, расставили утварь. Стас только диву давался. Да, по всему видно, что веселиться здесь любят!

Все расселись, а кому не хватило мест, рассаживались прямо на траве, но недовольных не было. Происходящее напомнило Стасу деревенскую свадьбу, на которой гулял много лет назад. Тогда тоже праздновали всей деревней...

Хмельной напиток быстро ударил в голову, и Стас ощутил, что значит быть пьяным ставром. Казавшиеся невесомыми раньше, рога перевешивали, стараясь уронить легкое тело наземь. Черт его знает, чем тут надо закусывать! Разносолов на столе хватало, а запахи носились такие, что Стасу не хватило бы фантазии их описать. Ставры веселились, огромные пасти хрумкали и чавкали так, что только брызги летели. Стас ожидал чествований, но ничего подобного не происходило, чему он, в общем, был рад. Да и чествовать его не за что. Ну, вождь. И что? Он пока еще ничего не сделал.

Вино было сладким и коварным. Стас не считал себя слабаком по этой части, но подвело тело. От кубка с вином могучие ставры хмелели быстрее, чем пятиклассник от стакана портвейна. Эх, знать бы раньше... Стас пил и ел. Чаши сталкивались над столом, роняя винные брызги. Мужчины хлопали вождя по плечу, девушки загадочно улыбались. — Здравствуй, вождь Мечедар!

Стас обернулся. Рядом стояла девушка. Черные косы тугими кольцами лежали вокруг стройной шейки, в ушах медные серьги с камушками. Аппетитные формы и чудная зубастая улыбка. Где он ее видел? Хотя до сих пор многие ставры были для него на одно лицо...

— Здравствуй.

— Ты так смотришь, — обиженно проговорила она, — словно не рад мне!

— Рад, конечно, рад, — забормотал Стас. — Э-э, хочешь выпить?

— Что с тобой, Мечедар? Это я должна угощать... но теперь не буду. Видно, ты и так здорово набрался! А говорил: когда стану вождем... Ну! Вспоминай, что обещал! — капризно потребовала красавица.

Вот засада! Этот Мечедар еще тот шалун! Стас думал, как бы отвязаться от настойчивой красотки и не нарваться на скандал.

— Минуточку! Я сейчас! — он осмотрелся, нашел Скалобоя и потянул за руку. — Брат!

— Чего, Мечедар?

— Кто она такая? — он кивнул на стоявшую неподалеку красотку. Хорошо, что вокруг шумно, и она не слышит.

— Это Черногривка! Помнишь, ты ее видел в лесном лагере? Она твоя невеста.

— Что??

Невеста! Этого еще не хватало! Стас посмотрел на Черногривку. Крутые бедра, полная, так и рвущаяся из шнурованного платья грудь. Ушки довольно милые. Ну, теоретически... Тьфу, ты. Нет, обойдемся пока! И без этого проблем хватает.

— Мечедар! — она уже стояла рядом. — Ну, поцелуй же меня!

М-м-м. Поцелуй был жарким. Черногривка обвила его шею и не отпускала. Ее мягкий, черненький носик прерывисто задышал.

— Черногривка, я... — Стас не без труда вырвался из объятий. Скалобой хохотал. Как бы от нее отделаться?

И вдруг... Стас не понял, что произошло. Все случилось внезапно. В хмельное веселье ворвался косматый ставр. Раздался крик, блеснуло лезвие ножа.

Лишь затем он увидал согнувшегося от боли Зримрака, и рядом — схваченного ставрами убийцу. В глазах Стаса он ничем не отличался от остальных, разве нечесаной спутанной гривой, да худым и грязным, покрытым шрамами, телом в лохмотьях, едва прикрывавших наготу. Кто это такой?

Гул затих. Ставры смотрели на шамана. Зримрак медленно выпрямился и отнял руку от бока. Она была в крови. Черногривка охнула, но шаман усмехнулся:

— Ты не смог убить меня, Яробор. И теперь мы будем судить тебя.

— Немного... не успел, — злобно проговорил убийца. — Жаль! Все одно, своей смертью тебе не умереть, Зримрак!

Его глаза блеснули такой ненавистью, что Стас испугался.

— Ты что: пророк? — шаман подошел к плененному ставру, и тот напрягся, пытаясь вырваться из захватов. Но его держали крепко. Зримрак не испугался. Окровавленная рука шамана прошлась по лицу преступника, оставляя красный след:

— Ты хотел моей крови? Вот она. Заприте его! А завтра будет суд!

Этот ставр явно пришел издалека и только затем, чтобы отомстить. Если Зримрак такой праведный, зачем его убивать — пронеслось в голове у Стаса.

— Тебе мало отбитых рогов! Ты и голову потерять захотел! — крикнул убийце Криворог. Замахнувшись, он обрушил посох на спину Яробора с такой силой, что тот бы упал, не держи его за руки.

И только теперь Стас обратил внимание: у преступника не было рогов! Вернее, были жалкие огрызки, переломленные или перерубленные когда-то. Стас вдруг почувствовал себя героем какого-то фильма, действия, где все — только актеры. Почему, откуда взялось это чувство? Он посмотрел вокруг и понял. Столпившиеся ставры не выражали эмоций криками и требованием казнить преступника. Они молча смотрели, и Стас не мог понять выражение их мордо-лиц. Как массовка, которой платят гроши, и которой безразлично происходящее на площадке.

— Суди меня, новый вождь! — усмехнулся в лицо Стасу безрогий. — Я помню тебя, Мечедар, помню твоего отца. Мы были с ним друзьями, а ты предал его и служишь шаманам!

— Хватит! Уберите его! — распорядился Криворог. Яробора потащили прочь.

— Судите! Судите меня, ставры! — орал утаскиваемый куда-то безрогий. — Судите за то, что я хотел сделать для вас! Не для себя, для вас!

Праздник был омрачен, и пир быстро закончился. Ставры разошлись, столы и лавки растащили, и площадь перед храмом опустела. Черногривка тоже ушла, чему Стас был очень рад. Он остался там, где пролилась кровь Зримрака.

— Пойдем, Мечедар, — дернул за рукав Скалобой. — Что ты стоишь?

— Скажи, брат: почему у него нет рогов?

— Он — безрогий, отступник.

— Что значит: "отступник"?

— Так называют тех, кто нарушает законы предков. За это отрубают рога и изгоняют.

— А что сделал он?

— Яробор? Он ничего не сделал. Мы уже забыли о нем. Аллери забрали его, и мы думали, что никогда не увидим его. А он, видимо, сбежал. Аллери недавно были здесь и кого-то искали. Должно быть, его.

— Так, выходит, он не преступник? — "Черт разберет их законы! — подумал Стас. — Безрогие — преступники, но получается, что не все?"

— Не клан лишил его рогов, а аллери.

— Зачем?

— Откуда мне знать?

— А как он попал к аллери?

— Не знаю. Знаю, что он тоже когда-то был вождем...

Стас пошел было к дому и остановился:

— А куда его потащили? В... — Стас хотел произнести "тюрьму", но этого слова в словаре ставров не было.

— В пустой погреб возле храма. Там сушат траву. Ты куда, Мечедар?

— Я должен с ним поговорить!

Скалобой привел его к погребу. Дверь охранял дюжий ставр с дубиной.

— Яробор там?

— Там.

— Открой и впусти меня внутрь.

Охранник замялся:

— Не велено.

Стас ожидал отказа и знал, что сказать.

— Что не велено? И кем?

— Зримрак приказал. Не выпускать.

— Первое, — как можно весомее произнес Стас. — Я не собираюсь его выпускать, я хочу войти внутрь. И второе: кто Зримрак и кто я? — он вытащил медный меч и сунул под нос охраннику. — Вождь я, а не Зримрак, поэтому выполняй приказ!

— Хоть ты и вождь, Мечедар, а нечего мне мечом грозить, — недовольно проворчал страж, но все же открыл дверь, отодвинув толстую деревянную задвижку.

— Он связан? — на всякий случай спросил Стас. Еще накинется!

— Да.

— Ну вот, а я вооружен. Бояться нечего. Ты, Скалобой, останься снаружи, — произнеся это, Стас полез в темноту.

Ступеньки были пологими — удобно. Стас подождал у входа, пока не привыкли глаза, и пошел вниз. Открытая дверь давала немного света, и Стас увидел безрогого, свернувшегося клубком в углу. Руки и ноги его были связаны.

— Эй, Яробор.

Пленник повернул голову. Как же он был худ!

— Это ты, вождь... Зачем пожаловал?

Стас осмотрелся и присел на ступени. Привыкшие к полумраку глаза разглядели аккуратные валики травы, разложенные вдоль стен, какие-то кадушки и бочки.

— Поговорить хочу.

— О чем нам с тобой разговаривать? Я преступник, ты — судья. И палач.

— Я не палач, Яробор. Я никого не казнил.

— Нет вождей, которые не слушают шаманов. Все вы — их слуги и палачи.

Стас не обиделся. Сейчас информация была важнее эмоций.

— Как ты оказался в плену? И почему хотел убить Зримрака?

Пленник засмеялся. Грязный и избитый, он хохотал, как сумасшедший. Хотя кто знает, как выглядят психи у ставров?

— Ты задаешь странные вопросы, вождь, — отсмеявшись, сказал он.

— Меня зовут Мечедар.

— Не-е-ет, — протянул Яробор. — Для меня ты — вождь. Просто вождь, без имени. Зачем имя тому, кем управляют? Он просто инструмент. Лопата, нож, топор...

Он ненавидит меня, понял Стас. Скалобой говорил, что Яробор исчез из клана очень давно. Мечедар был тогда мальчишкой. За что же меня ненавидеть? Только одно: за то, что я вождь. Вот тебе и честь, и почет, Стас Колодников.

— Почему ты меня ненавидишь, Яробор? Я не сделал тебе ничего плохого.

Пленник не отвечал. Согнувшись, он гладил пальцами худые колени. Когда Стас решил, что тот уже ничего не скажет, ставр заговорил: