Царь без царства

Ночью, в самую горячую для 'Лотоса' пору, наверху было не в пример светлее. Толстые благовонные свечи выстроились вдоль стен, от ароматного дыма воздух стал тяжелым и вязким. В чересполосице света, тени и фимиама Джен не сразу разглядел матрону с белым от пудры лицом. Она выступила навстречу, подобно призраку.

— Господин желает отдохнуть? — спросила она мягким грудным голосом.

Если бы в ее словах проскользнул страх или она попыталась преградить дорогу — Джен бы и ее отбросил прочь. Однако голос словно надломил юношу. Он хотел объясниться, но слова застряли в горле, а воздух стал колючим и жестким. Джен судорожно глотал его и не мог отдышаться.

— Ты ведь... господин брат Сахры, — проговорила матрона.

На мгновение Джен зажмурился, переводя дыхание. Силы покинули его, в боку нестерпимо кололо, а колени тряслись от напряжения.

— Мне нужно ее увидеть! — сказал юноша и сам не услышал собственного голоса.

— Я... не могу, — казалось, женщина колебалась с ответом. Юноша схватил ее за руку и притянул к себе.

— Я заплачу! Сколько нужно, только скажи цену! Мне нужно ее видеть!

Взгляд женщины метнулся за спину Джена, парень услышал, как громыхают по лестнице шаги.

— Отпусти, — тихо и твердо произнесла она. Пальцы юноши разжались. Он привык подчиняться приказам, а от женщины исходила спокойная властность царицы, пусть даже царицы шлюх. — Все в порядке, — громко произнесла она, — этот человек пришел по делу.

Трое амбалов — быть может, те самые, что накостыляли ему вчера, когда он пытался забрать Сахру — уставились на них засаленными взглядами.

— Я сказала, пришел по делу! — повторила женщина. — Ко мне, а не к девочкам.

— Но Фара́к... — начал было один, когда матрона оборвала его:

— Ваш Фарак опять наделал в штаны. Убирайтесь! Вон!

Ругаясь и проклиная старую подстилку, громилы начали спускаться обратно.

— Мне нужно... — хотел сказать юноша, но женщина легонько шлепнула его по щеке.

— Если начнешь снова, я позову их обратно. Пошли.

Джен позволил увести себя в дымные глубины коридора. Он думал, проститутка ведет его к сестре, но они прошли мимо комнаты Сахры, завернули за угол, минуя все новые двери. На юношу обрушилась какофония звуков: стоны, вскрики, смех, музыка.

— Садись, — приказала женщина, когда из полутьмы вынырнула оббитая парчой скамейка. — Только осторожно, эта рухлядь старше меня.

Джен сел, и перед ним оказалась эмалевая пиала с редким разбавленным вином, матрона присела перед ним на корточки.

— Сахры нет в 'Лотосе'. Даже если б я могла... нет, я не знаю, где она сейчас.

Понадобилось два глотка, пока до парня дошел смысл сказанного.

— Я понятия не имею, где она, — опередив вопрос, сказала женщина. — Ты можешь обойти все комнаты, но, боюсь, тебе не хватит денег.

По ее губам скользнула усмешка. Только сейчас Джен по-настоящему разглядел собеседницу. 'Боги, а ведь она не так уж стара!' Она была худа и с годами утратила былую округлость, но это белила и резко подведенные глаза старили проститутку.

— Тогда как...

Матрона резким движением расправила накидку на плечах.

— Говорю же, я не знаю! Я здесь, чтобы принимать плату, а не следить за всеми. За порядком присматривает Фарак с парнями. Можешь спросить у них, но они не ответят... Старый Сах крутится в зале, но вряд ли смотрит на девочек. Его яйца отсохли еще при царях-колдунах.

Джен молча слушал. Пиала опустела, и он сам не заметил, что глядит на матрону во все глаза.

— Не пялься на меня так! — вдруг разозлилась женщина. — Мне плевать, что там у тебя за беда, все, что меня волнует — это Сахра. Девочка заслуживает большего, чем притон для богатеньких сынков.

Юноша отвел взгляд, но матрона, словно смутившись, заговорила примирительно:

— Ну, есть у меня одна подопечная, Саземе́... Они с Сахрой работали на пару, целую луну. Еще до того, как твоя сестрица пришла в 'Лотос'. Но ее время придется оплатить.

— Сколько?

Матрона вновь усмехнулась.

— Саземе стоит недешево, ты поймешь, как увидишь. Скажем... семь по десять шетитов. Фарак убьет меня, когда узнает.

Лихорадочно, точно боясь, что она передумает, юноша нащупал под рубахой кошелек.

Саземе и впрямь стоила своих денег: тонкая, как стебелек, и темнокожая, как самое черное эбеновое дерево — она была одета лишь в панталоны из полупрозрачного шелка и лоскут ткани на груди. Шлюха убрала волосы в металлическую сетку, а глаза прикрыла позвякивавшей вуалью из бронзовой проволоки и крохотных подвесок.

Кошелек Джена изрядно отощал, когда они покинули харчевню. После гомона и дымного полумрака на улице царила звенящая тишина — даже горбун куда-то делся. Доносившиеся изнутри голоса и треск систра лишь подчеркивали безмолвие ночных трущоб.

— Я думал, нам только поговорить, — немного смущаясь, произнес Джен.

— Ты ведь ищешь сестру? — девушка склонила голову набок, рассматривая юношу. — Она у меня. Или ты передумал?

— Нет-нет, пойдем!

Джен непроизвольно протянул ей руку, помогая преодолеть ступеньки, что спускались к вросшей в землю двери. Саземе хихикнула, принимая помощь. Оказавшись рядом, она прижалась к юноше, Джен боком чувствовал теплую податливость ее тела.

— Господин хорошо воспитан, — заметила она. — Редкая особенность для клиента.

Джен понял, что краснеет. Он попытался отстраниться, но Саземе обняла его, увлекая в лабиринт проулков.

— Тебе стоит прикрыться, — пробормотал он.

Выходя из харчевни, девушка набросила плащ, но умащенное лицо блестело в лунном свете. И эта треклятая вуаль... 'Вот и Сахра тоже. Неужели все шлюхи так беспечны?'

Девушка громко рассмеялась, ее смех отдался эхом меж глиняных заборов. Разбуженная звуками ее голоса, залаяла собака.

— Дурачок, между тобой и ножом в бок стою только я, — проворковала она. — Никто не тронет девочек Фарака. И его клиентов. Улыбнись, иначе нас спутают с обычной парочкой.

— Ты шутишь, — на всякий случай Джен и впрямь улыбнулся.

— Как угодно господину, — она повела плечами, отчего плащ распахнулся еще шире.

Несколько минут они шли молча. Издали, точно из другого мира, донесся приглушенный расстоянием удар гонга в храме Атамы.

— Кто этот щеголь, с которым вчера ушла Сахра?

— Щеголь... — Саземе наморщила носик. — А, поняла. Ты, наверное, про Зе́ваха. У него отец — какая-то шишка в ложе торговцев, я даже не знаю точно.

Юноша сдавленно выругался.

— Увести девушку к себе стоит дороже, чем время в 'Лотосе', но Фарак разрешает, если хорошо приплатить. У нас с Сахрой уговор: при случае она возвращается ко мне, она частенько у меня оставалась. Да и что делать в 'Лотосе' к утру? Работники спят вповалку, ни поесть, ни отдохнуть. У меня хоть можно выспаться.

'Сколько же я о тебе не знаю, сестренка? — подумалось Джену. — Боги, целый месяц ты ложилась за деньги, а мы с отцом и не догадывались!' Почему-то именно теперь ее ложь ранила особенно глубоко.

Юноша вновь нащупал в кармане серебряный кедет.

А ведь она обижена, подумал Джен. Наверняка обижена! Почему бы еще Сахра не пришла домой? Дуется на вчерашнее его упрямство — или ненароком брошенные слова о слабоумии отца. 'Ты идиот! — если б он мог, Джен бы сам отхлестал себя по щекам. — Ей и так несладко, мог догадаться, что стоит говорить, а что нет'.

— Пришли.

Саземе скользнула в сторону, только пряный аромат духов остался витать в воздухе. На мгновение Джен потерял ее в темноте, пока девушка не окликнула его свистящим шепотом. Теплая маленькая ладошка нашла его руку и потянула за собой.

Под ногами захрустели битые черепки, высокие стены заслонили небо, и Джен наощупь пробрался в коридор, запнулся и едва не расшиб лоб о крутые ступени.

— Тихо! — прошипела из темноты девушка.

Юноша так и не понял, как Саземе отыскала свою комнату в полном мраке. Он догадался, куда они пришли — то были коробки из старого кирпича-сырца, что лепились вдоль реки. Лепились, теснились, налезали друг на друга — чтобы вместить все больший муравейник самых нищих и обездоленных.

— Сахра? — негромко окликнула девушка, откидывая в сторону замусоленную занавеску. — Просыпайся, пришел твой брат!

В пустое окно без ставен виднелась река и затаившиеся в темноте громады складов. Лунный свет серебристым полотном лег на пол комнаты, выхватил из мрака посуду, аккуратно свернутую одежду и бесформенные комки одеял.

— Сахра! — прикрикнула Саземе. Она присела на корточки и затеплила крохотный огонек лучины.

Ночь расхохоталась ей в лицо пьяным смехом загулявшего матроса. Комната была пуста.

— На вот, выпей.

Выудив из-под одеял полупустой бурдюк, Саземе всучила его юноше. Джен сделал осторожный глоток и задохнулся от крепости пойла.

— Да уж, понарассказывал ты прилично, — протянула девушка. — Не завидую. Но так ведь не бывает, чтобы получать от богов одни пинки да зуботычины... Так что будут, будут и подарки. Найдем мы Сахру, — она вытянула руку и коснулась его колена.

Они сидели на полу, друг напротив друга — а, собственно, сидеть больше было негде. Мебель в крохотной каморке заменяли груда потертых подушек да кипа одеял.

Юноша собрался с силами — и сделал еще глоток.

— Я-то догадывалась, что Сахра не привыкла жить... ну... так, — девушка неопределенно мотнула головой. — Она никогда не оставалась на ночь: так, пережидала, отсыпалась. Да и вообще! Это чувствуется — когда привыкнешь к чистому домику, пусть не в районе богатеев.

Джен глубоко вздохнул. Он уже жалел, что поддался слабости и наговорил лишнего. Ему не нужны были ни сочувствие, ни утешение. Единственное, что его интересовало — это сестра.

— Знаешь, а ведь она вполне может объявиться! — словно подслушав его мысли, сказала девушка. — Вот заявится сюда или домой. Смеху-то будет!

Парень мрачно покачал головой.

— Не будет. Ты говоришь, она собиралась вернуться утром и не вернулась, — начал загибать пальцы Джен. — Хотела прийти к отцу и не пришла. Должна была заступить в 'Лотосе', этой ночью — и тоже нет. Целые сутки, даже больше. Она просто исчезла.

— Ну, когда ты так говоришь... да уж, невесело выходит. Я могу вернуться и поспрашивать девочек, — предложила Саземе.

— А этот Зевах, — старательно проговорил Джен. После долгого дня вино слишком быстро ударило в голову. — Получается, он последний, кто ее видел?

— Получается, так, — Саземе прищурилась. — Постой, ты что это... хочешь его искать?

— А что еще делать?

Девушка встала. Сцепив руки, прошлась туда-сюда — впрочем, в клетушке было особо не походишь, так что она вскоре высказала:

— Он опасный тип, этот Зевах! Может, лучше я поспрашиваю?

— Что значит опасный? Что ты о нем знаешь?

— Ничего я не знаю! — она закрыла лицо руками, умолкнув на долгое мгновение. Наконец, Саземе опустила руки, сжав кулачки так, что побелели костяшки. — Ничего особого. Все так говорят, но я не знаю, откуда пошло. Но ведь он и вправду... он похож на опасного типа, так же?

По мнению Джена, тот походил на богатенького хлыща, но вслух юноша спросил:

— То есть вы отпустили Сахру с каким-то... про которого ходят слухи...

— Он платит золотом! — ощетинилась Саземе. — Слышишь? Зо-ло-том. Каждый раз — это праздник для Фарака. И для нас тоже. Были у него две любимицы — так они купались в роскоши!

— Были?

— Да вот, делись в последние недели. Но, если б мне так повезло, я б тоже делась! Думаешь, я не хочу забыть все это? — в свете одинокой лучины глаза девушки зло поблескивали из-под вуали. — Да, если хочешь знать, я все локти обкусала, что Сахре повезло, а мне нет!

— Ты знаешь, где он живет?

— И что ты сделаешь? Заявишься в их дом? Потребуешь вернуть сестру? Да тебя на порог не пустят! Накостыляют и хорошо, если не убьют!

— Пожалуйста, скажи, где он живет, — мягко повторил Джен. — Все, что я хочу — сходить и посмотреть. Если я поброжу в округе и посмотрю по сторонам, никакого вреда не будет, правда же? А ты вернешься и поспрашиваешь девочек.

Саземе задумалась.

— Раи́джа говорила, дом такой роскошный, что даже стены сада украшены мозаикой. Иногда она ему прислуживала... ну, как будто служанка... и с террасы смотрела, как скользят по каналу лодки богачей. Она еще поглядывала, как там одеваются, в Светлом городе.

— В Светлом городе только один канал.

Джен встал — и замер на мгновение, пережидая, пока шум в ушах стихнет.

— Постой! Ты что, собрался туда идти? Сейчас?

Парень осторожно отцепил от рукава ее пальцы.

— Я просто поброжу и поглазею по сторонам. А завтра загляну в 'Лотос' и все расскажу. Хорошо?

Саземе молча смотрела на него снизу-вверх: глазами такими большими и такими испуганными, что Джену стало не по себе.

— Не бойся, — догадался, в чем дело, парень, — никто тебя не тронет! И неприятностей не будет. Я ведь не стану ни во что влезать.

Плечи Саземе поникли, она как будто враз лишилась сил. Наверное, он даже понимал девушку: в ней боролись желание помочь и страх такой сильный, что лишал воли. 'А этот Зевах и впрямь опасен. Или она вообразила невесть что'.

— Все будет хорошо, — тихонько подбодрил ее Джен, приобняв за плечи. На душе было неспокойно: и оттого, как быстро они поменялись местами, и потому что он терял время, знал это и не находил себе места. И все же он дождался, пока Саземе ответит.

— Хорошо... — то ли повторила за ним, то ли согласилась девушка.

Джен не стал дожидаться, пока она передумает.

Лгал ли он, уверяя, что лишь побродит, поглазеет по сторонам? По правде сказать, он сам не знал. Люди, привыкшие быть безнаказанными, не слишком заботятся о скрытности. Но он понимал, что рассчитывать на это не стоит, и если он ничего не узнает... то что? В голове царила зияющая пустота. Джен двигался наугад, без плана или замысла. В груди поселилась холодная ноющая тревога, и она же гнала его все дальше в ночь.

В этой части Светлого города он очутился впервые — но улицы были широкими и прямыми, разобраться в планировке не составило труда. Сперва юноша миновал храм, чей купол тонул во мраке, хотя вокруг светилось ожерелье причудливых фонарей. Солнечного Владыки, рассудил Джен. Кому еще поклоняются богачи? Затем вокруг поднялись каменные заборы, за ними виднелись крыши домов и пики кипарисов.

Он не боялся, что его остановят и начнут расспрашивать. Несмотря на поздний час, во дворцах продолжалась жизнь: огни горели ярко, а из садов долетали голоса, смех и звуки музыки. То и дело ему навстречу спешили слуги — юноша подражал их быстрому уверенному шагу — а у одного дома улицу перегородила празднующая толпа.

Джен дважды обошел район, чтобы убедиться: особняк с мозаичным узором в виде цветов лотоса и лилий — это именно то, что он ищет. В отличие от других домов, верхние этажи здесь были темны. Лишь во дворе горел тусклый свет: переднюю часть сада освещали лампады.

Оглянувшись, Джен быстро свернул в узкую аллею меж заборами. Он держался тени кустарников: соседний особняк вплотную подступал к стене сада, а на балконах пили вино и веселились богато одетые люди.