9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

— Чего? — спросил Клинч.

— Причину чего? — уточнил Порри, больше привыкший к образу мышления друга.

— Странного поведения профессора. Когда оно началось?

— Когда ему в голову пришла мысль.

— Правильно. А пришла она туда после того, как Развнедел надел Колпак...

— ...А надел он его потому, что Лужж предложил устроить маскарад, — подхватил Порри.

— Значит, это все проделки Лужжа! — закончил мысль Клинч. — Попался, голубчик! А еще ректор.

— Не увлекайтесь, — сказал Сен. — Лужжа интересует только Мордевольт. Похоже, это проделки Колпака.

— Значит, Лужж в порядке? — обрадовался Мистер. — У-ф-ф! А эту шляпу с дыркой, этот котелок без каши... Короче, попался, голубчик!

— Действуйте, майор, — подытожил Аесли.

И бывший майор бросил тренированное тело вглубь кухни. На полпути он притормозил, вернулся и бросил вглубь кухни сначала нетренированные тела Сена и Порри, а уж затем свое, тренированное.

От аппетитного запаха у Сена выделилось столько слюны, что запотели очки. Пока он их протирал, короткая, но яростная схватка закончилась. Верный боевым традициям "Лямбды Скорпиона", Клинч скрытно приблизился к противнику, сорвал его с головы Развнедела и с криком: "Ну, тюбетейка разношенная, всё, инвентаризация!" сунул под мышку.

— Как вам не стыдно! — сказал он, обращаясь к Развнеделу. — Вы же знаете, что сегодня мы должны сидеть и тихо веселиться в столовой!

— Уать аоеось! — ответил профессор.

— Или проглотите, — строго заметил майор, — или выплюньте!

Развнедел даже не стал рассматривать вторую возможность. Придав мощным челюстям ускорение, он перемолол содержимое рта и обеими руками зачерпнул новую порцию из разорванного мешка, на котором сидел.

— Да погодите вы! — рассердился Клинч, шлепнул профессора по рукам, едва не выронил Колпак и нахлобучил его себе на голову. — Что вы всякую гадость в рот тащите?

— Вкусно, — пояснил профессор, — горох.

— Ну так не всухомятку же его есть! Сейчас я вас научу, как в походных условиях приготовить вкусную и сытную пищу за пять минут! Порри, тащи котелок с водой! Сен, найди каких-нибудь специй!

Порри бросился к шкафу с посудой. Сен собирался проанализировать приказ, но слова о вкусной и сытной пище наглухо заблокировали его аналитические центры.

Вскоре в столовой запахло еще вкуснее: на небольшом магическом костерке, который Клинч разжег с одного Чирк-Пффф, булькал котелок с гороховой кашей. Рядом важно стоял майор с большой деревянной ложкой, которой он не столько помешивал варево, сколько отгонял Развнедела.

— Еще пару минут, — заявил завхоз, — и все.

Однако "и все" началось гораздо раньше. Вода в котелке внезапно вспенилась и хлынула наружу. Сама посудина заходила ходуном.

— Это горох играет, — неуверенно сказал Клинч.

— Чего это вдруг? — удивился Развнедел. — Я же его пока не съел!

Между тем горох доигрался до того, что котелок противно засипел и разлетелся на кусочки. Пораженные (то есть изумленные — осколки полетали немного по кухне, но никого не поразили) зрители увидели вместо каши плотную охапку зеленых гороховых побегов. Как всякие побеги, они рвались на волю. И делали это с пугающей быстротой.

Сен не успел прошептать про себя "Ой, мамочки, давайте рассуждать логически!", как заросли впились корнями в каменный пол кухни, а макушками уперлись в потолок.

— Что вы наделали! — раздался сзади вопль Гаргантюа. — Рубите их!

— Да мы ничего... — начал оправдываться Клинч, но его руки уже схватили тесак и принялись остервенело рубить толстые, как нервы налогового инспектора, ветви гороха. За долгие годы тренировок у майора выработалась очень полезная особенность: приказ рукам доставлялся непосредственно из ушей, без захода в мозги.

К сожалению, точные и мощные удары бывшего спецназовца не улучшили ситуацию. Гипергорох реагировал на атаки по методу Лернейской гидры: место срубленного побега тут же занимали два новых. Секундой позже к борьбе с зеленой стихией присоединились Порри, который с криком Огнемет-бы-сюда! поджег часть ветвей (а также меню на завтра), и Гаргантюа, вопящий иссушающие заклинания Каракумус, Кызылкумус и Понедельник-утрос, многократно усиленные влиянием Вальпургиевой ночи.

В ответ горох слегка поднатужился, как померещилось Сену, резко выдохнул — и проломил потолок кухни.

Крыша

Крыша под ногами ведьм дрожала мелко и ритмично. Сначала казалось, что причина дрожания — нетерпеливое пошаркивание, подпрыгивание и притопывание колдуний, но постепенно вибрация становилась все более ощутимой. То там, то тут крыша изгибалась, добавляя веселья в толпу и без того взбудораженных ведьм. Мергиона устроила скачки с изгиба на изгиб, но вскоре вся поверхность пошла крупной рябью и хохочущим студенткам пришлось держаться за руки, чтобы не слететь вниз.

— Приготовились! — подняла руку МакКанарейкл. — Сейчас рванет!

И в тот же миг рвануло. Но совсем не то и не туда. И приготовиться никто не успел.

Что-то зеленое с грохотом пробило крышу Первертса и устремилось в ночное небо.

Грохот расколотой крыши докатился до границы миров, где слился с эхом будущего. Тени заверещали, запрыгали и кинулись выстраиваться в очередь.

Кухня

— Все, — сказал майор, останавливаясь и вытирая боевой пот, — вырвался на оперативный простор. И чего это его так поперло? Может, пересолил?

— Чего поперло?! — выкрикнул шеф-повар. — Вы что, читать не умеете?

Клинч звонко хлопнул себя по лбу. Гаттер вздрогнул. В прошлый раз именно невнимательность к предупреждающим надписям привела к первому разрушению Каменного Философа.

Сен поднял опустошенный мешок и прочел:

— "Волшебные бобы. Использовать только по одному. Хранить в сухом, темном и прохладном... нет, в очень сухом, очень темном и очень прохладном месте. В пищу не употреблять".

— Ой, — икнул Развнедел, — а я употребил.

Крыша

— Это еще что за хрень? — дрожащим голосом произнесла мадам Камфри, тыкая нетвердой рукой в зеленый стебель.

— Это не хрень, — ответила побледневшая Фора Туна, — это Волшебный Боб. И если я правильно вижу будущее, из-за него мы сегодня останемся на бобах.

Главные часы Первертса развернулись и ударили первый полуночный раз. Крыша напряглась, выгнулась, рванулась ввысь... и осталась на месте, удерживаемая стеблем Волшебного Боба. Три сотни ведьм в ужасе закрыли лица шестью сотнями рук.

— Ну же, крышенька! — прозвенел в ночи голос Мергионы, и крыша снова дернулась.

И снова безрезультатно. Боб с каждой секундой становился все толще, а его мощные побеги быстро расползались, опутывая взлетную площадку.

— Живее давай! — МакКанарейкл топнула ногой по черепице, но та лишь слабо дернулась в ответ. — Нам нужно взлететь до окончания двенадцатого удара!

Часы ударили одиннадцатый раз и затаились. Крыша продолжала яростные и безуспешные попытки вырваться на волю.

— Ну? — просипели часы. — Вы скоро? Я и так держусь из последних сил!

— А ну, девчата! — заорала МакКанарейкл. — Бей его!

Сотни разноцветных лучей впились в Волшебный Боб, выжигая, корежа, размалывая в зеленую кашу. Зловредное растение изогнулось, местами почернело, но не выпустило добычу из своих зеленых лап.

— Все, — выдохнули часы. — Больше не могу. Бам-м-м!

Крыша совершила последнюю героическую попытку взлететь, затрещала, кое-где даже треснула — и обессиленно шмякнулась на место. Повисла тяжелая тишина.

— Мадам, — робко обратилась к своему декану Амели. — Может, мы доберемся своим ходом? На метлах?

— Во-первых, мадемуазель! А во-вторых, на метлах до шабашей смогут добраться только преподавательницы. А вы?.

— А мы... мы здесь подождем, — прошептала девочка, и тихая слезинка соскользнула с ее щеки.

Сотни вздохов поддержали Амели, и сотни тихих слезинок упали на черепицу. Вскоре стало казаться, что по крыше забарабанил частый весенний дождик.

Старшие ведьмы заскрипели зубами. Если бы не высокий статус преподавательниц Школы волшебства, они бы вгрызлись этими зубами в собственные метлы. Бросить учениц, а самим отправиться веселиться... проще пнуть больного котенка.

— Форочка, — проскрипела Камфри, глядя на ненавистные побеги, — а как называются эти штуки у волшебных бобов?

— Так же, как и у обычных, — скрипнула в ответ прорицательница, — усы.

— Усы?! Все понятно, это происки мужиков! — завопила главврач.

Над крышей пронесся устрашающий вой. Сотни слезинок вскипели и с шипением испарились.

— Это они из зависти! — кричали одни.

— И из эгоизма! — добавляли другие.

— И потому что жрать хотят все время! — нелогично, но яростно утверждали третьи.

Глаза мисс Сью загорелись оранжевым.

— Пора нам проведать наших... защитничков, — прошипела она и зашагала в сторону чердачного окна.

— Правильно! — поддержала ее толпа. — Они у нас попрыгают! А еще побегают и поприседают! Они у нас попляшут! Ох, мы им всыплем!

— И разговаривать с ними не будем! — довершила Фора Туна.

— А чего с ними разговаривать? — поддержала ее мадам Камфри, прикладываясь к походному флакону. — Придушим, и всех делов!

Буйно разодетая и ярко накрашенная процессия двинулась за деканом Орлодерра. Ведьмы, у которых отняли праздник, вполне могут устроить его своими силами. Правда, праздником это мероприятие будет не для всех.

Если бы уходящая последней мадам Камфри оглянулась, она бы с удивлением обнаружила, что Мергиона Пейджер никуда не пошла.

Кухня. Вернее то, во что она превратилась

Кухня Первертса превратилась в кошмарный сон сумасшедшего ботаника. Зеленые заросли покрывали шкафы, столы и котлы густым шевелящимся ковром. Толстый, как у баобаба, ствол время от времени потрескивал и увеличивался в диаметре.

Кто-то хихикнул. Сен посмотрел на участников кухонной экспедиции и закричал:

— Майор! Вы что, надели Колпак?!

Клинч заревел, отработанным движением хлопнул себя по лбу, сбил Распределительный Колпак, подхватил его на лету и вывернул наизнанку. Колпак что-то жалобно пробубнил в себя и замолк.

— Я пропал, — горестно икнул Развнедел. — Сейчас из меня начнет расти Волшебный Боб, и я разлечусь на кусочки. На сотню маленьких развнедельчиков. Кто-нибудь, возьмите перо и бумагу, я продиктую последнюю волю.

Если бы кто-нибудь действительно начал записывать завещание декана Чертекака, он бы зафиксировал очень редкую последнюю волю:

— Эй! Ой! Вы-вы-вы чего! Не-не-не трясите! Я-я-я же полный!

— Моя кухня! — орал Гаргантюа, ухвативший Развнедела за лацканы двубортного халата и по мере сил сотрясавший профессора. — Мои тарелочки! Мои кастрюльки! Мои бобы!

Объединенными усилиями Гаттеру и Клинчу удалось оттащить разъяренного шеф-повара от собравшегося помереть декана. После встряски настроение Развнедела стало менее траурным, а когда Гаргантюа, плюясь и фыркая, сообщил, что пропал не Развнедел, а ценнейшие волшебные бобы, которые после попадания в железобетонный желудок профессора стали ни на что не годны, декан заметно повеселел. Он похлопал себя по животу и начал усиленно косить: одним глазом — на Гаргантюа, другим — на что бы еще сожрать.

— Разве волшебные бобы существуют? — спросил Порри. — Я думал, они только в мудловских сказках бывают.

— Да, странно, — сказал Сен. — В школьном курсе чудной ботаники ничего такого нет.

Развнедел утвердительно икнул.

— Ну щас вам в школьном курсе будут наступательные огородные культуры, — Клинч закрыл глаза и, постукивая себя по лбу согнутым указательным пальцем, принялся копаться в памяти. — "Инструкция по выживанию на дне высохшего колодца"? Не то. "Методы пассивного запирания при интенсивном допросе"? Тоже нет. Ага! "Наставление по осадному делу". Часть 4 "Биологическое оружие". Параграф 16 "Штурм укрепленных укреплений".

Майор, не открывая глаз, принялся декламировать:

— "Волшебный Боб (ВБ) является вспомогательным средством для преодоления крепостных стен высотой 5, 7, 9 и более метров. Порядок применения"... Ну, вы уже видели. "Тактико-технические характеристики: крейсерская скорость роста — полтора метра в секунду"... Кстати, когда мы штурмовали Вавилонскую башню...

— Как с ним бороться?

— "ВБ устойчив к любому холодному и огнестрельному оружию, включая каменный топор, меч, бердыш, мушкет"... короче говоря, до глубинной бомбы включительно. Греческий огонь или, скажем, иприт его тоже не берет.

— А колдовство?

— Только тактические боевые заклятия не ниже восьмого уровня.

— Так, может, применим?

— Кто применит? — Клинч глянул на безостановочно икающего Развнедела. — И вообще, боевое заклятие восьмого уровня применялось в истории всего один раз — при бомбардировке Атлантиды.

— Интересно, — сказал Порри, — откуда у Гаргантюа на кухне оружие массового прорастания?

— В нагрузку дали, — прошептал шеф-повар. — Как оптовому покупателю.

— Понятно, — сказал Сен. — То есть это растение практически неуязвимо.

— Неуязвимо, — подтвердил бывший спецназовец. — Язви его в душу. Хотя есть два слабых места, но они, как правило, недоступны для противника. Одно — макушка, второе — точка между корнем и основанием стебля.

Сен посмотрел на основание стебля, к которому прислонился Развнедел, потом на Клинча, потом снова на основание.

— Я идиот, — севшим голосом сказал майор. — Но еще не поздно! Руби его, сынки!

Клинч с Гаттером, схватив какие-то тесаки, принялись прорубаться к основанию. Через три секунды к ним присоединился Гаргантюа с ножом для резки хлеба, а спустя всего четыре минуты — Развнедел, которого заинтересовало, что это такое народ делает за его спиной.

Сен Аесли остался на месте, размышляя, каким наиболее эффективным способом следует рубить стебель, чтобы было быстро и не утомительно.

В небе над Первертсом Волшебный Боб достиг двойной крейсерской скорости. Бодро ввинчиваясь в ночной воздух, он неумолимо приближался к границе между мирами. Исходящее из двери нетерпение теней можно уже различить невооруженным глазом. А вооруженным глазом — даже попробовать по нему пострелять.

Еще раз коридор

Прекрасная половина человечества в гневе ужасна.

Представьте себе девушку, которая собралась на дискотеку, и вдруг оказалось, что любимая серебристая блузка в стирке, в доме — ни одной пары целых чулок, приятель Артур, на которого изведено пятнадцать килограммов несмываемой туши, уехал в гости к этой крашеной дуре, замок в двери заело намертво, а весы показывают лишних триста грамм. Представили?

А теперь представьте себе, что, по мнению девушки, во всем виноваты лично вы, умножьте это на 323 и постарайтесь незаметно отойти в сторонку. Или, плюнув на незаметность, с громким криком отбежать очень далеко.

Потому что существует не так много явлений столь же смертоносных, как 323 ведьмы в возрасте от 12 до 1762 лет, которые узнали, что ночной шабаш отменяется, и теперь горят... нет, пылают желанием выяснить, кто в этом всем виноват!