A Heart Never Forsworn

Не знаю, почему я волнуюсь. Не то чтобы в этом городе было безопаснее, чем за его пределами. Маркарт держал ее в напряжении, держал в тонусе. А теперь она ушла куда-то, где я не могу о ней заботиться. Лучше побеспокойся о том, как ковать сталь, а не о женщине. Ничто так не учит, как жизнь за счет земли, как сражаться и выживать.

С ней все будет в порядке.

* * *

— Еще раз! — Она поклянусь... что каждый раз, когда она вижу её грязное личико, она представляю саблезубого кота. Он смыкает челюсти на её голове!

Немайн закрыла глаза и, задержав дыхание, сосчитала до пяти. Терпение. Еще один бросок костей...тогда ты свободен. Жаль, что Тонар в отъезде, спит с Лизбет и оставляет меня с этой ведьмой.

— Немедленно, миледи Серебряная кровь.

— И не смотрите на меня так самодовольно, будто вам виднее. — Бетрид зарычала, перебрасывая свои золотистые косы через плечо. Откинувшись на спинку стула, она ударила Немайн ногой в плечо, когда бретонка приготовилась бросить кости для следующего гадания.

— Мешочек вылетел у нее из рук, талисманы рассыпались во все стороны по коврам казначейства. — Дура! Ты неуклюжая сучка! Подними его и попробуй еще раз! Клянусь бородой Шора, я не знаю, за что Тонар платит тебе, ты, бездарная сука.

Удерживаясь от того, чтобы поднять глаза, Немайн прокралась по ковру, чтобы собрать осколки костей. В очередной раз предупредив себя, что лучше не реагировать. Даже не моргать. Будьте неподвижны, как вода. Упадет камешек, и все сразу успокоится. Не нужно суетиться. Через несколько дней вы выйдете отсюда. Будьте как вода.

Он смотрел, как она уходит, как развевается на ветру масса ее волос, когда крошечная фигурка зашагала неизвестно куда.

— Боги хранят тебя, мой Цветок Чертополоха, — тихо пробормотал он, поглаживая синяки, которые она оставила на его горле тем самым утром, с чувством, очень близким к печали.

Опустившись на колени, она расправила серые рукава своего одеяния и очистила разум.

— Еще раз, миледи. Сосредоточьтесь на костях.

Надменное фырканье стало ее единственным ответом, Немайн подняла глаза и увидела, что Бетрид наконец-то занялась чем-то другим, а не мучила ее. Крошечная бутылочка со скумой медленно, но верно капала в ждущий рот Бетрид, и ее бледное горло перекатывалось, когда она глотала лекарство.

Когда взгляд норда снова остановился на ней, он был ошеломленным, а черные зрачки широко раскрылись. Бетрид чуть не уронила пустую бутылку на пол, а не на деревянный стол, на который собиралась ее поставить, и жестом велела Немайн продолжать.

Дура нордка. Кости с грохотом упали на вымощенный камнем пол рядом с ковром. Перебирая их, быстрые серые глаза Немайн выбрали и отбросили несколько, прежде чем остановиться на сероватом куске нижней челюсти и блестящей коленной чашечке.

— Хм. Это было бы интересно.

— Что? — звонкий голос Бетрид разнесся по залу казначейства. — Если мне не понравится, я не буду платить. Так что сделай все как следует, подонок

Ее раздражительный характер дал трещину. Это оно.

— Видишь этот серый обломок кости, Бетрид? Это твой муж. Тонар.

Подняв коленную чашечку с того места, где она лежала, Немайн подняла оба кусочка на уровень глаз Бетрид.

— А это Лисбет, торговка из "Арнлейф и сыновья". Кусочки говорят правду

Голос северянки перешел в пронзительный визг.

— Просто скажи мне, что ты имеешь в виду, прорицательница. Не болтай об этом.

Позволив костям выпасть из ее рук, Немайн широко развела ладони.

— Кости сложились так, что легли одна на другую идеально ровно. — Ты видела, не так ли? Тонар на Лисбет. Такой, какой он есть сейчас, ибо кости говорят правду.

Чувствуя, как в груди закипает злоба, Немайн улыбнулась, глядя на бледнеющее лицо Бетрид.

— Ты ведь не знала, не так ли? Что твой драгоценный муж считает, что тебе не хватает чего-то? Стыда, что ли. Полагаю, внешность — это еще не все. Бетрид стиснула зубы, и она добродетельно произнесла:

— ...Лгунья. Ты, сука, лжешь! Изгойка! Ты знаешь, что мы делаем с изгоями, найденными здесь, в городе?!

Все еще мысленно радуясь тому, что в кои-то веки одержала верх, Немайн едва успела увернуться, когда над головой просвистел меч.

— Мы...УБЕЙТЕ ИХ!!

Под ногами заскрипели кости, когда Немайн поспешно отползла от норда, который пьяно рубился с ней. Хотя Бетрид была в стельку пьяна (и вдобавок накачана наркотиками), женщина в какой-то момент научилась обращаться с клинком. Отбиваясь, Бетрид уверенно держала меч, изо всех сил стараясь снести голову Немайн с плеч.

Увернувшись от яростных ударов, бретонка, наконец, сумела удержаться на ногах. Новая кожа скрипела у нее под ногами; она смутно пожалела, что у нее нет больше времени, чтобы надеть сапоги перед поездкой. Волдыри были такой неприятностью. — Бетрид, просто... заплати мне, что должна, и давай покончим с этой глупостью. Ты же не была настолько несведуща в поступках своего мужчины?

— Не надо было тебе сюда приходить! — Бетрид продолжала нападать, оскалив зубы в гримасе.

Чувствуя, как где-то глубоко внутри поднимается ярость, Немайн пристально посмотрела на норда. Серебряная кровь, ее элегантная одежда даже сейчас развевалась складками богатой ткани, когда она крутилась и наносила удары. Ничего подобного.

Грея руки, Немайн обвила пальцы струями пламени. Когда Бетрид попыталась ударить ее еще раз, она наклонилась в сторону и обхватила ладонями голову северянина. И улыбнулась, увидев, как расширились голубые глаза. Вдыхать запах горящих светлых волос, когда огонь начал окрашивать ее светлую кожу в красный цвет.

— Такая опухшая голова, как думаешь, ты смог бы сразиться со мной, Норд.

Температура повысилась, ее руки начало покалывать, когда Бетрид начала кричать; долго и громко. Резкие, разрывающие душу крики, которые становились все более неистовыми, когда Немайн крепко сжала ее. Сжимая изо всех сил, когда меч выпал из рук женщины.

Бетрид рвала ногти, пытаясь вырваться из крепкой хватки бретонки.

— Сейчас я получу свою плату... — промурлыкала Немайн, теряясь в ощущениях.

Это пьянящее чувство власти, такое редкое. Немайн наслаждалась этим, хотя ее почти оглушали нескончаемые крики норда.

...Которая внезапно оборвалась, когда задняя часть черепа женщины взорвалась. Осколки черепа и вскипевший мозг усеяли стены сокровищницы. Моргая от рези в глазах, Немайн убрала свои окоченевшие, горячие и почти обожженные руки. Позволяя мертвецу с непроницаемым лицом выскользнуть из ее хватки, а пряди светлых волос свисали с кончиков ее пальцев... Соединяясь с едва заметными участками кожи, они разделялись кровавыми клочьями.

Щелкнув пальцами, она избавилась от всех следов норда. Она чувствовала себя совершенно оцепеневшей — холодной, как лед, словно проваливалась в озеро... Немайн огляделась по сторонам.

Разбитая Бетрид упала на пол. На ее размозженном черепе зияла красная рана. Похоже, Серебряная Кровь — это только название. Кости оракула все еще были разбросаны по ковру и каменному полу, хрустя под ее ботинками даже сейчас, когда она смотрела на то, на что наступала.

Взяв в руки посеревший обломок нижней челюсти, Немайн размышляла, что же делать дальше, когда в комнату, шаркая, вошел старый бретонец.

Продолжая шаркать метлой по полу, к ней медленно подошел мужчина, в котором она смутно узнала слугу Доннела.

Взглянув на труп Бетрид Серебряной Крови, старик перевел взгляд на Немайн. Ее руки засветились колдовством в тот момент, когда она заметила его приближение. Огонь и молнии вырывались из ее ладоней, она вспотела, кончики пальцев дрожали от волнения, пока она ждала, что решит сделать слуга.

Она убила бы его, если бы пришлось. И все же удача улыбнулась ей еще раз, когда морщинистое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Отличная работа. Ты сэкономила мне много сил. Тебе лучше идти своей дорогой, девочка.

Наклонив голову, Доннел, казалось, к чему-то прислушивался. Все еще пребывая в некотором шоке, Немайн заставила себя прислушаться к стуку собственного сердца, отдававшемуся в ушах. Напрягая все свои чувства, она смогла расслышать чьи-то крики за стенами Казначейства. Потому что послышался стук подкованных металлом ног. В ушах у нее звенело, когда звук постепенно восстанавливался после того, что причинил крик Бетрид.

Стража. За ней пришли охранники. Сейчас придут.

Пора бежать.

Доннел пожал плечами, собирая в аккуратную кучку все, что осталось от его метлы. — Уходи, девочка. Я передам Непосу, что ты уже в пути. Наложи невидимость, если она у тебя есть.

— У меня есть это, — удалось произнести ей, адреналин заставил ее с отвращением отказаться от своей магии. Заставив себя опустить ее обратно, она высоко подняла левую руку, чтобы накинуть на себя покров невидимости.

И ни минутой раньше. Стук в дверь казначейства прекратился, когда Доннел распахнул ее настежь.

Проскользнув мимо стражников, пристально смотревших на обмякшее тело, Немайн заставила себя замедлить шаг. Чтобы ее шаги были ровными, по камню, а не по воде, где они могли бы вызвать всплеск. Ее размытый силуэт был виден стражникам, которые даже сейчас оглядывались по сторонам.

Осторожно крадучись, она направилась к большим двустворчатым дверям парадных ворот, когда раздался призыв, преследующий ее своим эхом.

— К оружию! К оружию!

— Серебряная кровь убита! Бетрид убита!

— ...Изгои здесь, в городе! К оружию!

Записи:

Ирландско-гэльский словарь

Ochone — Выражение грусти, восклицательный звук

Meitheal — Совместная работа для достижения общей цели. Уместно в связи с богослужением или фестивалем.

Fáilte— Тысяча приветствий

súile a dhéanamh — "Строить глазки" кому-либо

Как всегда, если я ошибаюсь, а вам виднее... прокомментируйте, чтобы я мог это исправить. Я не являюсь носителем гэльского языка.

Комментируйте и критикуйте, люди. Комментарии подкармливают зверя и согревают мое сердце.

Глава 4: Ловушка

Записи:

Вот небольшое замечательное видео об истории Ульфрика Буревестника. Которого Bethesda, вероятно, исторически использовала для создания своего персонажа и т.д. Классный материал.

https://www.youtube.com/watch?v=eHk069z4dtA&index=3&list=LLG-HL7kxL8qmdqzzaLpxQ6w

Aaand more sweet fan-made music. I love it! Soundtrack for this chapter: 'The Darkest Days', created by Digital Shaper.

https://www.youtube.com/watch?v=JxFTAd2hlWY&index=12&list=RDou0ueSip4PA

(See the end of the chapter for more notes.)

Текст главы

— Одним из наименее привлекательных аспектов человеческой натуры является наша склонность ненавидеть людей, с которыми мы плохо обращались;

Это гораздо проще, чем принимать вину на себя.

Если мы сможем убедить себя, что люди, которых мы предали или поработили, изначально были недочеловеками-монстрами, то наша вина и близко не так тяжела, как мы втайне думаем.

Люди очень, очень хорошо умеют перекладывать вину на других и избегать чувства вины.

— Дэвид Эддингс

Веревка из можжевеловой коры, сделанная наспех и едва годившаяся для такой работы, лежала у нее в руках мертвой змеей.

В животе у нее снова заурчало. Двенадцать дней. Прошло почти две недели с тех пор, как она в последний раз ела что-либо, кроме одного яйца камышевки. Даже скорлупу она хрустела на зубах, предварительно дочиста вылизав внутренности.

После этого ее путешествие на север через Простор привело ее только к голоду и обморожению. Ее заклинания ослабевали, поскольку именно тело подпитывало силу, необходимую для использования магии.

— А тело требовало регулярного питания. С тех пор как Немайн расколола яйцо, она не ела ничего, кроме кусочков мха и речной воды.

Она постаралась — смастерила ловушки для рыбы из веток и наспех смотала бечевку без конца, потому что приближались зимние штормы. Рыба в ручьях и прудах уплыла на глубину, так что до нее было не дотянуться, когда пошел дождь. Пока она в отчаянии смотрела на свои пустые ловушки, чувствуя, как ее мучает голод, дождь перешел в снег.

А намокшие дрова, которые она собрала, не загорались, как бы она ни пыталась разжечь их дрожащей рукой, пламя угасало. Она была брошена голой, в одиночестве, если не считать грубого ножа и изношенного бурдюка с водой, в дикую местность, чтобы выжить. Или нет, думала она, съежившись под скалистым выступом.

Веревка, которую она смастерила, была другим способом. Возможно, это был горький способ — путь труса, который покончил с собой. Но, тем не менее, это был выбор.

Она повертела в пальцах грубую кору.

Ее живот был узким и маленьким; его пустота отдавалась в позвоночнике острой, настойчивой болью. Остановившись, Немайн дотронулась до своих щек. Она не была уверена, плачет ли она на самом деле, потому что на нее, мокрую на высоких скалах, падал дождь. Нет, она не плакала с той ночи. С той ночи, двенадцать дней назад, когда Галан погиб от ее руки. Возрожденный, как Шиповник.

Она знала... или думала, что знает, что та часть его души, которая не была принесена в жертву, останется прежней. Его разум был бы цел и невредим. Он мог бы говорить с ней, если бы захотел. Мог бы сражаться, охотиться, быть кузнецом...

Делать все, кроме любви. Потому что сердце, которое она взяла по его приказу, было съедено ведьмой.

Личность, свобода воли, человечность...все это было принесено в жертву Богам. Бесчувственный, холодный... Теперь он был Шиповник, рожденный для войны.

Веревка безвольно лежала в ее руках.

Подняв ее, она соорудила петлю. Петля, которую она в оцепенении повесила на каменный выступ над головой... стараясь не споткнуться о мокрый камень, потому что это была быстрая смерть, к которой она стремилась. А не затяжная смерть от перелома шеи или вывихнутой ноги.

Стоя на камне, она накинула петлю из веревки себе на шею. Медленно затягивая ее, пока ее разум успокаивался. Лучше. Гораздо лучше умереть, чем жить в мире, где Галан ходит как мертвый. Бессердечный. Безнадежный. Это был правильный выбор.

Она сделала глубокий вдох.

И спрыгнул с утеса.

....."Guuuhrghk!"

Дергая проснулся, Немайн началось с мечты, что не сон.

За горами, она слышала лай собаки.

Нет... Похлопав себя по горлу, чтобы убедиться, что петли на нем больше нет, Немайн напрягла слух, чтобы лучше слышать, стоя на наспех выдолбленной куче сломанных веток и опавших листьев.

Много собак. Их было несколько, и все они лаяли и выли, учуяв ее запах.

Если они были так близко, рассудила она, то у нее было меньше времени, чем она хотела, чтобы потерять их след. Ее карта была бесполезна; она уже несколько дней как свернула с дороги. Свернула в непроходимые дикие леса, которые, как она знала, назывались Фолкрит.

Деревья стонали и раскачивались на ветру надвигающейся бури. Незнакомый, жуткий, такой темный, что она тщательно закуталась в покрытую грязью, пропитанную плесенью одежду. Взвалив на спину тяжелый рюкзак, Немайн бросила взгляд назад, на запад.

Снова лай. Одна из гончих завыла, и это был почти вопросительный вой, так как в конце жалобный звук стал громче. Как будто зверь кричал: