Красная Славия

Распуская народ после совещания, Фрегер попросил Белобородько задержаться. Подчеркивая неофициальный характер беседы, предложил перекурить. Секретарь райкома достал из стола свою пачку 'Беломорканала' и предложил гостю. В качестве ответной любезности предисполкома достал из кармана коробок, зажег спичку, дал прикурить хозяину кабинета и прикурил сам. Расположившись у раскрытого настежь окна, два начальника с удовольствием затянулись.

Сорокапятилетний большевик, член ВКП(б) с 1917 года, Абрам Иосифович Фрегер в Балаклаве работал уже 12 лет, сначала как инструктор Севастопольского горкома, ответственный за парторганизации Балаклавы, а после придания Балаклаве статуса городского района был избран коммунистами района первым секретарем. В городке знал по именам половину жителей и почти всех старожилов.

В партию вступил почти сразу после Октябрьской революции, будучи еще помощником техника на судоремонтном заводе, куда поступил после окончания технического училища. Во времена белогвардейской оккупации остался в городе на подпольной работе, был арестован, но сумел бежать. Два года партизанил в Крымских горах. После освобождения Севастополя Красной армией работал секретарем парткома завода. Линию партии в целом поддерживал, хотя массовые расстрелы пленных белогвардейцев Белой Куном не одобрял. Репрессии 37 года тоже считал не обоснованными, но, против них в открытую не выступал. Понимал, что и сам может попасть под каток. Хотя, двоих инженеров завода, на которых в НКВД поступили доносы, ему удалось отстоять, доказав в парткоме ложность доносов.

В 1926 году женился на комсомольской активистке Ксении и завел с ней троих детей, двух мальчиков и девочку. Невысокий, лобастый, с живым взглядом карих глаз, с седоватой бородкой клинышком и аккуратными усиками мужчина пользовался в городе безусловным авторитетом, не только по занимаемой должности, но и как авторитетный руководитель и просто как хороший человек.

В приемные часы любой коммунист мог прийти к нему на прием, будучи уверенным, что его вопрос будет рассмотрен быстро и по существу. Так что, на улице ему приходилось идти, постоянно отвечая на уважительные приветствия встречных.

— У нас с тобой, Петр Михайлович, две больших проблемы. — Начал Фрегер.

— Так мы только что их и обсуждали. — Удивился Белобородько.

— Это были не проблемы, а так, частные текущие вопросы.

— И какие же это проблемы?

— Как учил нас Владимир Ильич, главный вопрос — это вопрос о власти. А у нашей власти существуют две угрозы: одна внешняя, и одна внутренняя.

— Поясни.

— Внешняя. Стратиг в Херсоне, когда узнает о нашем появлении, сразу захочет нас подмять под себя. Он будет считать, что раз мы появились на месте его села Ямболи, то мы часть его фема. Понятное дело, мы под него не пойдем. От фема мы отобьемся, но противостоять всей Византийской империи вряд ли сможем. Патронов у нас не хватит. Следовательно, нам нужны союзники против Византии.

— А почему ты уверен, что с ними не удастся договориться? Зачем сразу воевать? Может, попробовать вступить в переговоры?

— А вот ты представь себе ситуацию: ты в единственном лице первый секретарь обкома, председатель исполкома и командующий всеми войсками Крыма. И вдруг, тебе сообщают, что на месте твоей Балаклавы появилась какая-то Мумбола, в которой живут какие-то наглые типы, которые не признают твою власть. Твои действия?

— Ну, может нам признать его власть?

— Исключено. Он сразу пришлет своего наместника, который установит свои порядки. Оно нам надо?

— Да, тогда я бы послал войска наводить порядок.

— Вот именно, мы для него — обычные мятежники, не признающие его власти. Его реакция однозначна: раздавить и наказать. Продолжаю.

Возможных союзников у нас двое: Хазарский каган и Фома Славянин. Кое-какое время у нас есть, пока Михаил разбирается с Фомой. До этого Византия на нас крупные силы не пошлет. С кем дружить будем, как думаешь?

— У каганата с Византией мир, значит, будем с ним торговать. Но, понятное дело, дружить нужно со всеми, кто против Михаила. То есть с Фомой и с Аббасидским халифатом. Халиф поддерживает Фому. А может быть, нам удастся помочь Фоме свергнуть Михаила. Тогда, мы вообще 'на коне' окажемся. К этой проблеме нужно Грекова с коллегами подключить. Пусть проанализируют ситуацию и дадут рекомендации, как нам задружить с Фомой и с Аббасидами. Так я думаю.

А внутренняя проблема какая?

— Было у меня и у тебя начальство в Севастополе. У меня — горком, а у тебя — горисполком. Теперь их нет. Мы с тобой теперь самые главные начальники. Но реальной военной силы у нас нет. Она у Асташева. Ситуация скользкая. Смекаешь?

— Ну, Асташев и Родионов, вроде бы товарищи правильные. Партийцы, и без завихрений в голове.

— Это пока у них свое начальство было в Севастополе. А теперь начальства у них нет. Они теперь главные начальники в армии и флоте. А ну как они захотят всю власть в свои руки взять?

— По-моему, ты зря волнуешься, Иосифович. У нас есть районный совет депутатов трудящихся. Раньше он был с маленькой буквы. А теперь стал с большой. Верховный совет Балаклавской советской республики, а не как-нибудь там. Асташев и Родионов тоже депутаты совета. Как и мы с тобой. Кстати, это ты очень вовремя проблему обозначил. Завтра же соберем чрезвычайную сессию Совета. Введем чрезвычайное положение и для обеспечения оперативности руководства республикой изберем Президиум Совета.

Тебя введем в Президиум как идеологическую власть, меня — как хозяйственную, и Асташева — как военную. И будет у нас узаконенный триумвират. Как в СССР был. Там были Сталин, Калинин, Ворошилов, а у нас будут Фрегер, Белобородько, Асташев. Чувствуешь, как у нас с тобой карьера вверх пошла? Своего второго секретаря Сокольского в президиум вводить не собираешься?

— Шутки шутками, а дело то, серьезное. Если не справимся, то наши с тобой головы под плахой окажутся отрубленными, а граждане наши, те, кто выживет, в рабство попадут. Времена нынче жестокие. А Сокольского к черту. Я его с трудом до сих пор терпел. Фанфарон, начетчик и болван. Его мне сверху прислали. Он двоюродный племянник самого Звонского. Теперь за первый же промах вкачу ему выговор, а за второй — сниму с должности. А за третий — из партии выгоню.

— Большевики перед трудностями не пасуют. Будем работать — справимся. Ты вызывай к себе Грекова и озадачивай. Пусть внешнеполитическую линию разрабатывает. А я пойду делами рулить. Они сами себя не сделают.

Отпустив Белобородько, Фрегер распорядился послать нарочного за профессором. Того разыскивали целый час. Дома его не оказалось. Нашли его в штабе Асташева. Там ученые беседовали с пленными. Появился Греков, когда солнце уже заходило за гребни гор.

Первый секретарь поставил профессору задачу за день сформулировать внешнеполитическую линию республики. Греков был озадачен.

— Дело в том, Абрам Иосифови, что информации у нас для этого маловато. Этот приказчик, которого мы опрашивали, мало что знает. Он у своего купца ведал только торговлей внутри фема между селами и городом. Нам более осведомленные пленные нужны. Хорошо бы их отловить.

— Такое указание военным я дам. Они отловят. Но, Вы стратегию пишите, хотя бы на основании той информации, что у Вас есть. Потом уточним. Действуйте, профессор. Ни секунды лишнего времени у нас нет.

Отпустив Грекова, Фрегер позвонил Асташеву. Внутри города связь действовала. Аккумуляторы телефонного коммутатора подзаряжали от генератора пограничников.

— Просьба у меня к тебе, Владимир Васильевич!

— Слушаю, Абрам Иосифович.

— Нужно отловить более осведомленных пленных. Ученые говорят, этот приказчик мало что знает.

— Принято! На рассвете направлю отряд на ближайший перекресток дорог. Будем брать всех, кто там появится.

— И еще. Крайне важно, чтобы в Херсоне о нас не узнали как можно дольше. Потому, из города и деревни никого выпускать нельзя. А кто со стороны к нам заявится, тех хватать и не выпускать.

— Сделаем! Будет система типа ниппель. Сюда — пожалуйста, обратно — никак. — Пошутил Асташев. — Опорные пункты на вершинах холмов мы уже построили. Там уже сидят гарнизоны. На рассвете выставлю два секрета на въезде в долину. А по периметру долины запущу пешие патрули.

Только вот, когда брали приказчика, четверо верховых от нас ускакали. Они уже в Херсоне купцу отчитались о пропаже приказчика и груза.

— Ну, купец, это еще не стратиг. И потом, что они ему расскажут? Выскочил из-за горы страшный рычащий зверь с горящими глазами. Не поверит им купец. А тех, кого он пошлет на проверку, вы хватайте. Не проверив, купец к стратигу не пойдет. Побоится опозориться. И чтобы в дальнейшем ни один больше от вас не ушел. По убегающим стреляйте на поражение.

— Это ясно, сегодня днем нам еще ничего не понятно было, потому и упустили верховых. Больше таких ошибок не допустим. Подстрелим и все следы зачистим. Опыт есть. У меня среди преподавателей и инструкторов сухопутные пограничники имеются. Только вот, если вторые посланцы купца пропадут, он, вероятно, все же к стратигу пойдет. А уж после пропажи третьих точно пойдет. Тем более, что и другие местные люди на перекрестке пропадать начнут.

— А вы не всех хватайте, а выборочно. Только тех, кто в нашу сторону повернет и самых богатеньких.

— Понял. Однако, все равно, самое позднее, через пару дней стратиг на нас воинский отряд двинет. А может и через день.

— Ничего, нам каждый выигранный день дорог. Сегодня плотину достроим, завтра все рабочие руки на вырубку леса и частокол двинем. Сколько у тебя людей на вырубке?

— Почти весь сводный штат моей школы и водолазы, около пятисот человек.

— Еще раз пройдитесь по городу, мобилизуйте всех кого можно. Все службы и учреждения закрывайте моим распоряжением. Завтра с утра мы чрезвычайное положение объявим.

— Особого смысла в такой мобилизации нет, все наличные топоры, пилы и лопаты уже задействованы. Даже ножовки и топоры мясников. Людей хватает.

— Ладно, сам решай. После пруда вырубка и частокол — наша вторая задача.

Родионов, вернувшись к себе в штаб отряда, взялся за планирование пиратского рейда. Озадачил начальника материально-технического отдела (МТО) учетом горюче-смазочных материалов и запасных частей. Связался с катерами, находящимися в патруле. Приказал Глухову и Павлову внимательно рассмотреть и зарисовать все встреченные корабли, однако, не приближаясь к ними ближе мили. В бинокль их можно будет разглядеть в деталях. Затем, пригласил к себе начальника штаба отряда старлея Трифонова. Рассуждали они так.

Захватить парусник или галеру труда не составит. Выбить солдат и матросов из пулеметов, когда они выстроятся на палубе для отражения абордажа и взять суда на буксир. Проблема была в том, что катера ПК и МО на роль буксиров не годились совершенно. Двигатели у них мощные, а вот деревянные корпуса недостаточно прочные. При буксировке тяжелого корабля по волнам кнехты просто вырвет.

Единственно, кто мог поработать буксиром — это стальной трехсот пятидесяти тонный учебный корабль Морской школы Комендор. Но, два его двигателя были маломощными, всего по 140 лошадиных сил. Его полный ход составлял лишь 7 узлов. А при буксировке судна примерно такого же водоизмещения, скорость составит и вовсе 4 — 5 узлов. То есть, византийские галеры смогут его догнать. И вместо пиратского налета получится эскадренный бой, что не входит в наши планы. Мы должны наскочить, взять трофеи и быстро уйти. Свидетелей захвата остаться не должно.

По сведениям, полученным от приказчика, ввиду войны с халифатом и смуты, купеческие суда от Трабзона в Стамбул и в Херсон ходят караванами в составе не менее 4 — 5 торговых судов под охраной пары боевых галер. Одна галера сзади каравана, другая спереди.

Напрашивалось следующее решение. Сначала выбить пулеметами экипажи галер. При этом постараться не задеть гребцов на нижней палубе. Тогда купцы вынуждены будут сдаться. Пересадить часть экипажей купцов на галеры, чтобы командовали гребцами и ставили паруса. Затем отконвоировать весь караван в Балаклаву.

Всех встречных придется топить или тоже захватывать. Однако, район захвата не должен был быть слишком далеко от Балаклавы. Иначе довести его будет трудно. Значит, ловить караван следует у турецкого, то-бишь, византийского берега прямо напротив Крыма на удалении до 200 миль. Тогда караван удастся довести до базы за трое — четверо суток. Это при попутном ветре. А при встречном придется буксировать парусники галерами и Комендором, сцепив их последовательно. Тогда скорость упадет до смешной пары узлов. Но, поскольку теперешние суда ходят вдоль берегов, при пересечении моря поперек вероятность встретить противника минимальна.

Катера МО с целью экономии горючего можно и не брать. Боевой мощи четырех малых катеров вполне хватит. На каждом стоит пушка сорокапятка и крупнокалиберный пулемет. И на Комендоре еще три таких же пушки и два пулемета. Этого более чем достаточно. На том и порешили. Виктор поручил своему начштаба оформить план рейда как полагается, с расчетами и картами для доклада большому начальству.

А сам взялся готовить предложения по реформе морских сил Балаклавы. Позвонил в Морскую школу и пригласил к себе заместителя Асташева по морским делам каплея Алферова, затем позвонил в водолазный техникум и пригласил его начальника каплея Опарина, с тем, чтобы выработать с ними совместные решения.

Начальник МТО лейтенант Баринов доложил, что бензина на складе имеется 24 кубометра, чего достаточно для похода 8 катеров экономическим ходом на 1200 миль. Плюс бензин в баках катеров. Примерно 11 кубов. Это еще на 500 миль.

Для начала обсудил с командирами свои оценки скорости кораблей противника. Все они с детства 'болели' морем и прочитали массу книг о морских приключениях. Читали в журнале 'Вокруг света' статьи о путешествиях Да Гама, Колумба и Магеллана, об их каравеллах, о древнеримских галерах и триерах. Они сошлись во мнениях, что пузатые корпуса византийских парусников с удлинением корпусов 3:1 не позволят им даже при попутном ветре развить скорость больше 4 узлов. Галера с одним рядом весел на веслах при попутном ветре даст 5 — 6 узлов, и сможет развить 6 — 7 узлов на короткое время. Потом гребцы устанут. Самые крупные триеры с тремя рядами весел дадут на пару узлов больше. То есть максимум 9 узлов накоротке и 7 узлов длительно. И это максимум.

Отсюда следовало, что скорость катеров МО в 26 узлов является избыточной. Двигательная установка катеров состоит из трех бензиновых двигателей по 850 лошадиных сил. Каждый двигатель работает на свой вал с винтом. С двумя работающими двигателями катер выдаст 20 узлов, а с одним двигателем — 15 узлов.

Катера типа ПК имеют 2 двигателя по 300 лошадиных сил, работающих на 2 вала, и развивают скорость 15 узлов, а под одним двигателем — 10 узлов. Скорость экономического хода с минимальным удельным расходом горючего составляет 7 узлов.

Вооружение катеров ПК составляет одна пушка калибра 45 мм и один пулемет калибра 12,5 мм. Их вооружение и скорость вполне достаточны для борьбы с любыми местными кораблями.