Зверь лютый Книга 40 Нашествие

— Ай-яй-яй! Мы так спешили! Не успели. Ни к победе, ни к пиру. Старенькие мы, слабенькие, быстро ехать не можем — песок сыпется.

Шаруканычи погибли, Боняк — предводитель похода, других с подобного уровня авторитетом нет. Кто сильно против — можно прирезать.

Штурмовать Переяславль и брать Киев? — Зачем? Да и нечем. Гибель "победителей Ваньки", предводителей отрядов — дезорганизует воинов. Они начинают разбегаться. Скажем, что это хорошо. И объявим о роспуске войска. Ещё и благодарность за миролюбие от Боголюбского получим. В весомой материальной форме.

Красиво? — Да. Я бы на его месте так и поступил. Но я — бесчестный прагматик из 21 в. "Украл-убежал", "и фиг меня потом найдут".

У него опыт поколений, воспитавший, вбивший "кодекс чести степного хана". Следует разделять со своими людьми корм, кров и опасность. Если ты не доверяешь своим — они не верят тебе.

Личные свойства. В немалой части — семейные традиции. Восходящие к Боняку Серому Волку, который ещё тогда, почти столетие назад, даже среди ханов той героической эпохи был особенным.

Вкус победы. Это сделал я! Это я их всех! Плевать — что потом, плевать, кто что скажет — я знаю, что это моя победа.

Всё это важно. И забота о любимом сыне, стремление обезопасить его будущее. И любовь к Родине, стремление избавить её от грядущей тирании Шаруканычей. Но кажется мне, что главный аргумент — освобождение личное. Мгновенное освобождение внутренне молодой, азартной души от нудного повседневного груза старческого тела, от постоянно присутствующего потока болей, недомоганий, слабостей. От непрерывной обиды. На себя, на время, на весь этот мир.

— Ведь помню! Ведь мог! Совсем недавно! А нынче... Заверните меня в тёплую мягкую тряпочку. И подоткните, чтоб не дуло.

* * *

Из пункта А в пункт Б вышел курьерский поезд со скоростью 60 км/час. Одновременно навстречу ему из пункта Б в пункт А вышел пассажирский поезд со скоростью 40 км/час. И они не встретились.

Почему? — Не судьба.

Если Боняк, Кончак и Ванька-плешак не встретятся под Переяславлем, то к Руси и к Степи придёт такая "не-судьба", что лучше не надо.

* * *

Уточню: в РИ этот поход Кончака шёл в чуть других условиях.

Две мощные группировки кыпчаков по левому и правому берегам Днепра двинулись к Киеву с миром. В Переяславле сидел князем двенадцатилетний сын киевского, в тот момент, князя Глеба Перепёлки. Глеб, волнуясь за сына, кинулся из Киева к нему.

Тут всё прошло тихо-мирно. Но вторая группировка на правом берегу, узнав, что дружина ушла к Переяславлю, вдруг передумала насчёт мира и напала на Киев. Разорили предместья, захватили богатый полон. На отходе их догнал Михалко с Роси. С сотней гридней и несколькими сотнями берендеев вдребезги разгромил многократно превосходящее полчища половцев.

Об эти эпизодах из РИ я уже вспоминал.

В АИ этого нет. Михалко сидит на Руяне в роли датского графа Рюгена. На его месте в Торческе — Чарджи, сокрытый ябгу, кумир торков. Который активно использует не берендеев с их заморочками, типа: тут служу, тут не служу, отбитый полон — наш и "мы сами будем эту корову доить", а восхищённых им торков и печенегов. Использует очень активно: два глубоких похода в Степь — возмездия за набеги двух последних лет. За спиной у него не княжеская дружина и городовой полк, а формируемая регулярная армия Искандера. Ещё не вполне готовая, но способная массой кованной рати снести любого. Мальчик-княжич, Владимир Глебович, учит таблицу умножения в Боголюбово. А самого Глеба Перепёлку только что убили киевские мятежники, среди которых верховодят высланные мною из Луцка, Галича и Минска бояре.

Всё-таки, моё вмешательство в РИ при взятии Киева в 1169 г. начало менять и Русь, и Степь.

Мы гнали коней на юго-запад, догоняя мои отряды, надеясь на подход других. Из Курска и Путивля, из других городов Черниговской и Киевской земель.

В Киеве — бунтовщики. Но есть же Триполье, Белгород, Вышгород, Торческ...! Неплохие крепости, там сидят наместники, гарнизоны... Я рассылал гонцов, требовал придти ко мне на левый берег Днепра вёрст в 10 выше Переяславля. Придут ли? Сколько? Каких?

Уговор с Боняком резко ограничил свободу манёвра. Во времени, в пространстве. Послезавтра утром перед рассветом я должен находится где-то вблизи лагеря Кончака. Не раньше и не позже. Раньше — Кончак атакует и меня затопчет. Позже — "серые степные тараканы" очухаются после "шахидизма" Боняка и сбегут в Степь. Чтоб вскоре вернуться с каким-нибудь другим предводителем.

Если у Боняка получится, то... необходимо сразу атаковать и добить. Атаковать в момент гибели верхушки нашествия, в момент максимальной дезорганизации противника.

* * *

Окинем взглядом историю здешних мест. Без "древности седой" — не ныряя во времена массагетов, скифов, гуннов, болгар, авар. Начнём с конца хазар.

В кон. IX в. Хазарский каганат потерял славу непобедимой державы. Реально непобедимой: их тяжёлая конница имела доспех столь высокого качества и комплектности, который возвращается в эти места только с русскими боярами 16-17 в.

Соседние народы унюхали распад и стали выходить из хазарской власти.

"— Как настроение? Боевое?

— На боевое лицензии нет. Травматическое".

Вдруг стало понятно, что "лицензия" не нужна, и у всех прорезалось "боевое настроение".

В Волжской Булгарии в 922 г Аламуш объявляет ислам гос.религией. Булгария уже настолько независима, что может эту независимость оформить религиозно, архитектурно — строя мечеть, и дипломатически — принимая посольство от халифа Багдадского.

Примерно в это время в восточноевропейских степях формируется новый кочевнический союз — печенеги (у арабов — баджнак, у византийцев — пацинаки, кажется, отсюда "пацаки" — подчинённый народ в "Кин-дза-дза!").

Название от Бече — имени первого вождя племенного союза. В первые десятилетия существования орды кочевали в заволжских степях. Там началось формирование политического объединения и печенежского этноса с общей материальной культурой.

Почувствовав ослабление хазар, печенеги ринулись на запад.

"Нас не догонят! Нас не догонят!" — нагло кричали они в пустоту Степи. И были неправы: догнали и добавили.

Каган хазар заключил союз с торками, надеясь их силами урезонить бунтовщиков. Увы, торки "пойдя войною на пачинакитов, одолели их и изгнали из собственной их страны...".

"Пачинакиты же обратились в бегство, бродили, выискивая место для своего поселения".

Путь печенегов кон. IX — нач. X в. отмечен пожарищами, гибелью степных и лесостепных поселений, замков и даже городов (на Тамани).

Персы в "Границы мира" (нач. X в) говорят о двух ветвях печенегов: торкской и хазарской.

О торкских печенегах:

"Восток их страны граничит с гузами, на юг от них буртасы и барадасы, на запад от них мадьяры и рус, на север от них река Рута".

Днепро-Донское междуречье. Название "торкские" получили от наиболее опасного в те десятилетия соседа — торков.

Печенеги ударили по венграм, жившим в "соседней проходной комнате Великой Степи" — в Днестро-Днепровском степном междуречье. Для этого заключили союз с болгарским царем Симеоном, который желал уничтожить опасного соседа. Венгры отправились в поход на Дунайскую Болгарию, печенеги ворвались в их страну и совершенно истребили их семьи. Вернувшиеся из похода венгры нашли свою землю "пустынной и разоренной", занятой врагами. Убедившись, что им не удержаться здесь, венгры пошли на запад. Об этом (898 г.), краткая запись в русской летописи:

"Идоша Угре мимо Киев горою,.. и пришедшие к Днепру, сташа вежами".

Вторая ветвь печенегов, названная персидским Анонимом хазарской, кочевала на землях степного междуречья нижнего Дона и Кубани. Археология приморских поселений свидетельствуют о том, что многие из них (Фанагория...), погибли в кон. IX — нач. X в.

Ещё одна группа обитала в Заволжье. В нач. X в., Ибн Фадлан встретил там печенегов, кочующих у воды, "похожей на море". Речь о соленом оз. Челкар.

Ибн Фадлан: "Они — темные брюнеты с совершенно бритыми бородами, бедны в противоположность гузам...".

Эти не последовали на запад вместе с основным ядром печенежского племенного союза, а остались на прежних кочевьях, подчинившись гузам.

О них Константин Багрянородный:

"...когда пачинакиты были изгнаны из своей страны, некоторые из них по собственному желанию и решению остались на месте, живут вместе с узами и поныне находятся среди них, имея следующие особые признаки: одеяние свое они укоротили до колеи, а рукава обрезали до самых плеч, стремясь этим как бы показать, что они отрезаны от своих соплеменников".

Подчинились гузам, вошли в их союз и более уже самостоятельного значения не имели.

К сер. X в. печенеги заняли в степях от Волги до Дуная громадные территории. Особенно пострадали венгры и болгары, которые "многократно были побеждены и ограблены ими, по опыту узнали, что хорошо и выгодно всегда находиться в мире с пачинакитами".

Слава их разнеслась далеко: в "Песне о Роланде" упоминают "орды диких печенегов".

Впервые русские столкнулись с печенегами в 915 г.:

"приидоша печенези первое на Рускую землю и створивше мир с Игорем, идоша к Дунаю".

Затем был союз князя Игоря (Старого) в 944 г. для похода на Византию:

"...совокупи воя многи варяги, и русь, и поляны, и словены, и кривичи, и печенегы ная... поиде на грекы в лодьях и на конех".

Во главе восьми орд стояли ханы. Орды делились на 40 частей, т.е. в каждую орду входило пять родов. Структура печенежского общества прослежена этнографами и у некоторых ныне существующих народов (у каракалпаков...). Константин Багрянородный записал имена ханов: Ваицу (орда Иртим), Куркутэ (Гилы), Каидум (Харавои), Гиаци (Хонон), Куел (Цур), Ипаоса (Кулпеи), Батан (Цопон), Коста (Талмат).

Власть наследовали двоюродные братья или дети двоюродных братьев, "чтобы достоинство не оставалось постоянно в одной ветви рода, но чтобы честь наследовали и получали также и родичи по боковой линии. Из постороннего же рода никто не вторгается и не становится архонтом".

Святослав-Барс двинулся в 971 г. в Подунавье. Византийцы сообщили печенегам, что Святослав возвращается в Киев из Доростола с "малой дружиной". На Днепровских порогах "нападе на ня Куря (хан орды Гилы), князь печенежский и убиша Святослава".

Сын Святослава князь Владимир (позднее Креститель):

"Нача ставити городы по Десне и по Устрьи, до Трубешеви, и по Суле и по Стуите".

В построенные городки он селил воинов со всех концов Руси. Тогда же сооружена была часть Змиевых валов, а имевшиеся — обновлены и достроены. Об укреплениях-валах, расположенных южнее Стугны, упоминает путешествующий по Восточной Европе в нач. XI в. епископ Бруно:

"Русский государь два дня провожал меня до последних пределов своего государства, которые у него для безопасности от неприятеля на очень большом пространстве со всех сторон обведены самыми завалами".

Т.е. расстояние между Русью и печенежскими кочевьями увеличилось вдвое сравнительно с временем Константина Багрянородного, при котором оно равнялось одному дню пути.

Глава 810

В 993 г. печенеги перешли Сулу и встали на левом берегу Трубежа. На другом берегу выстроил дружину Владимир. Хан предложил Владимиру единоборство богатырей. В случае победы печенежина его единоплеменники могли три года подряд беспрепятственно грабить Русь, победа русского — печенеги обязывались три года не ходить на Русь. Русский богатырь победил. Печенеги побежали, русские, преследуя их, многих посекли мечами. Владимир на месте победы поставил город и назвал его Переяславль.

Именно к этому "месту русской славы боевой", историческому уже почти два века, я и веду свои отряды. На тех полях, за прошедшие годы обильно и многократно политые кровью, стоят нынче полчища Кончака.

Владимир Креститель не просто сопровождал епископа Бруно: тот "от лица русского князя заключил с печенегами мир". Князь обещал выполнить ряд требований степняков и "дал в заложники сына". Заложник — Святополк (позже Окаянный). Он и воспользовался помощью печенегов в борьбе за отцовский престол.

Четыре года печенеги, участвуя в смуте, грабили и разоряли Русь. В 1019 г. Святополк последний раз пришел с печенегами "в силе тяжьце". Ярослав (позднее — Мудрый, а тогда ещё даже не Хромец) утвердившийся на киевском столе, собрал дружины и вышел навстречу: "К вечеру же одоле Ярослав, а Святополк бежа...".

В 1032 г. "Ярослав поча ставити городы по Рси": Русь заняла нейтральную зону (Поросье), отделявшую ее от кочевой степи.

Печенеги ответили походом на Киев в 1036 г. Русские бились с печенегами на том месте, где во время составления летописи стоял уже Софийский собор. "...Бе бо тогда поле вне града".

"И бе сеча зла и одва одолев к вечеру Ярослав. И побегоша печенезе роздно и не ведахуся камо бежаче и овии бегающе тоняху в Ситомли, инеи же во инех реках и тако погибоша, а прок их прибегоша и до сего дни".

Победа Ярослава уничтожила печенежскую опасность. Но не народ.

Одни орды ушли к мадьярам. Получили там принцессу и Пешт во владение, приняли католичество.

Другие ушли в Византию и занялись там "деструктивной деятельностью". Я рассказывал об их судьбе в связи с историей берладников.

Третьи остались вблизи Руси.

Народа нет: "тоняху... погибаху...". Но летописи в последующие столетия постоянно упоминают печенегов.

Тут накатила следующая волна кочевников.

В Степь в нач. XI в. следом за печенегами хлынули новые орды (у русских — торки, у византийцев — узы, в восточных сочинениях — гузы). Гузы изгнали печенегов с их прежних кочевий и побудили искать новые земли на западе.

Сразу же после завоевания гузами ещё заволжских степей, они занялись соседом — Хазарским каганатом. В сер. X в. нападали, переходя Волгу зимой по льду. В походе Святослава (965 г.) не замедлили присоединиться к русскому успеху и пограбить обессиленное государство.

На западной границе Хазарии в торговом городке-крепости Саркел на Волго-Донской Переволоке в кон. IX в. поселились печенежские наемники. В гарнизон постоянно вливались выходцы из гузских орд. Этот печенего-гузский гарнизон продолжал функционировать и после взятия Саркела Святославом и превращения его в русский форпост Белую Вежу. Близ Саркела — Белой Вежи вырастало новое политическое образование: печенего-гузская орда. Члены орды были связаны между собой не кровнородственными отношениями, а административной властью, которой сначала был хазарский правитель Саркела, позднее — глава оставленных Святославом в крепости русских дружинников.

В 1055 г. торки впервые подошли к русским землям, к устью реки Сулы, к городку Воинь. Орда встала на зимовье, что не понравилось местным: торки обычный зимний недостаток кормов пытались восполнить грабежом. На них обрушился князь Всеволод (сын Ярослава Мудрого, отец Мономаха). Торков отогнали. В 1060 г., все три князя-ярославича и полоцкий Всеслав "совокупивше воя бещислены и поидоша на коних и в лодьях бещисленное множьство на торкы".